сгореть

1) être brûlé

2) ( израсходоваться при горении) être consumé

3) (сгнить, сопреть) pourrir vi

adj

1) способный сгореть, сгораемый

2) уст. подлежащий сожжению

f

1) факел

2) пучок соломы; жгут

3)

4) соломенная подушка, прокладка ( при перевозке тёсаных камней)

5) свитый жгутом край плетёных изделий

6) моток проволоки

7) сварочная горелка

8) устройство для отвода и сжигания попутных газов ( на нефтепромысле); газовый факел

1) ( сгнить) se putréfier; se réduire en poudre, se réduire en poussière ( обратиться в труху)

2) ( сгореть) brûler vi; se réduire en cendres ( об углях)

1) ( сгнить) se putréfier; se réduire en poudre, se réduire en poussière ( обратиться в труху)

2) ( сгореть) brûler vi; se réduire en cendres ( об углях)

м.

1) ( пламя) feu m

2) ( от осветительных приборов) lumière f, feu m; fanal m (на судах, маяках)

3) воен. feu m, tir m

1) ( сгореть целиком) être incendié

2) ( некоторое время) brûler vi quelque temps

м.

1) общ. сгораемый, способный сгореть

2) устар. подлежащий сожжению

общ. сжечь, пережарить, сгореть

общ. сгореть заживо

общ. заживо сгореть

  Вопрос жизни и смерти

   1946 – Великобритания (104 мин)

     Произв. The Archers (Майкл Пауэлл и Эмерик Прессбургер)

     Реж. МАЙКЛ ПАУЭЛЛ

     Сцен. Майкл Пауэлл, Эмерик Прессбургер

     Опер. Джек Кардифф (Technicolor; ряд эпизодов в ч/б)

     Муз. Аллан Грей

     Дек. Альфред Юнге

     В ролях Дэйвид Нивен (Питер Картер), Ким Хантер (Джун), Роджер Ливси (доктор Фрэнк Ривз), Роберт Кут (Боб Трабшоу), Реймонд Мэсси (Авраам Фэрлан), Мариус Горинг (посланник небес), Эйбрахам Соуфейр (судья / хирург), Кэтлин Байрон (ангел-регистратор), Джоан Мод (архангел), Бонар Коллеано (американский капитан), Ричард Эттенборо (английский пилот).

   Ночь на 2 мая 1945 г. После масштабной бомбардировки на европейской территории английский пилот, командир эскадрильи Питер Картер (в мирной жизни – поэт и преподаватель) связывается по рации с диспетчером. Его радист Боб Трабшоу убит. Его самолет горит. Пламенный и короткий диалог завязывается между летчиком и молодой американкой-диспетчером Джун, которая слышит его последние слова, но ничем не может помочь. У Питера нет парашюта, но он прыгает, чтобы не сгореть заживо. Вопреки всем законам физики, его тело всплывает на поверхность вод, и волны выносят его на берег живым. В это время на небесах, а точнее – в приемном зале, британские летчики толкутся в очереди к ангелу-регистратору, которая выдает им крылья. Боб ждет своего друга и напарника Картера и не может понять, почему тот задерживается. Он думает, что тут, несомненно, допущена ошибка. Ангел-регистратор уверяет его, что за последнюю 1000 лет ошибок не допускалось. Внизу на земле Картер приходит в себя и идет по пляжу. Он думает, что попал на небо, но юный пастух говорит ему, что он находится неподалеку от Ли-Вуда. Картер подбегает с расспросами к девушке в военной форме, едущей по дороге на велосипеде: это Джун. Она узнает своего собеседника; они целуются.

   Архангел посылает с небес на землю того, по чьей вине в сгустившемся тумане была допущена ошибка. Это француз, казненный на гильотине в Революцию. Он является Картеру, когда тот отдыхает рядом с Джун. Беседа между небесным посланником и Картером происходит вне времени. Картер не обнаруживает ни малейшего желания следовать за своим собеседником. Он подчеркивает, что вчера был готов умереть, но сегодня, благодаря ошибке небесной канцелярии и полученной отсрочке, он влюбился в Джун, и любовь категорически запрещает ему покорно встречать смерть. Посланник исчезает, прежде заверив Картера в том, что непременно вернется. В офицерской столовой воздушной базы Джун знакомит Картера с доктором Фрэнком Ривзом, крупным нейрохирургом, который прячется под обликом простого сельского врача. Ривз осматривает Картера и сразу же понимает, что галлюцинации угрожают его разуму и затрагивают все его чувства, в особенности – обоняние. Картер вынужден признать, что при разговоре с небесным посланником действительно чувствовал очень сильный запах жареного лука.

   Ривз селит Картера у себя и дает ему колокольчик, в которой тот должен позвонить, как только объявится небесный посланник. Тот объявляется прямо посреди партии в пинг-понг между Джун и доктором. Шарик застывает в воздухе, а колокольчик, несмотря на все старания Картера, не производит ни единого звука. Посланник приносит Картеру хорошую новость: его апелляция к небесному суду будет рассмотрена. На стороне обвинения будет выступать Авраам Фэрлан, первый американец, убитый английской пулей в Войне за независимость США. Стоит ли говорить, что он не питает нежных чувств к англичанам. После ухода посланника Картер объясняет Ривзу, что произошло. Он очень обеспокоен поисками защитника. Ривз решает, что Картера необходимо прооперировать в тот же вечер, до процесса; иначе он погрузится в пучины безумия. На огромной движущейся лестнице, ведущей с земли в небеса, посланник предлагает Картеру самых разных защитников: Линкольна, Платона и др. Ни один Картеру не годится, и он приходит в себя рядом с Джун. Ривз пытается внушить ему надежду и уверяет, что подыщет ему адвоката.

   Несясь на мотоцикле по ночной дороге, Ривз внезапно улетает в кювет, пытаясь объехать машину «скорой помощи», и разбивается насмерть. Эта же машина «скорой помощи» отвозит Картера в операционный блок. Перед огромной аудиторией, заполненной представителями всех рас и всех времен, небесный суд приступает к слушаниям, а в этот момент на земле начинается операция. Защитником Картера выступает Ривз. Авраам Фэрлан, обличая вековой британский империализм, отрицает возможность настоящей любви между Картером и Джун. Чтобы доказать, что он ошибается, Ривз просит Джун занять место Картера в загробном мире. Та соглашается. Картер выигрывает слушания. Верховный судья (это врач, оперировавший Картера) приговаривает его к долгой и радостной жизни. После операции Картер приходит в сознание. «Мы победили», – говорит он Джун. «Я знаю», – отвечает та.

   ►  В 1945 г. британское министерство информации обратилось к студии «Archers» (Майклу Пауэллу и Эмерику Прессбургеру) с просьбой о создании художественного фильма, способного положительно повлиять на англо-американские отношения, парадоксальным образом обострившиеся накануне победы, хотя прежде были времена и посложнее. Для кинематографистов, сделавших уже не одну заказную картину, подобная просьба не была в новинку. Они ответили на нее, по своему обыкновению, как юмористы, поэты и, главным образом, подлинные творцы – метафизической фантазией в цвете, свидетельствующей о невероятной оригинальности авторов, об их безграничной свободе духа и дьявольской дерзости. (Хотя эта дерзость и уступала дерзости картины Жизнь и смерть полковника Блимпа, The Life and Death of Colonel Blimp, которая в самый разгар войны призывала к необходимости примирения между англичанами и немцами.) Вопрос жизни и смерти начинается с невероятного эпизода «любви с 1-го слова» между обреченным пилотом, летящим навстречу верной гибели, и беспомощной и потрясенной собеседницей на земле. Фильм продолжается параллельным развитием сюжета в земном мире, разноцветном и насыщенном пленительными пейзажами, и в черно-белом потустороннем мире, внушающем тревогу своей механистичностью и искусственностью, которую, по правде говоря, высмеивают авторы. Только любовь способна объединить 2 мира и породить в персонажах лирический порыв, который изгонит (по крайней мере, из их сердец) болезненную мрачность мира, опустошенного войной. Смелость и дерзость связана, в частности, с персонажем Реймонда Мэсси, который убежденно декламирует антианглийские лозунги. В эпизоде суда, когда произносится эта обличительная речь, виден один недостаток «Арчеров»: тяготение к пафосу, безразличие к лаконичности драматургии; оно становится еще заметнее в более длинных картинах, делая их легкой добычей для цензоров и прочих любителей покромсать пленку. Но фильмы Пауэлла и Прессбургера надо любить в подлинном виде – такими, какие они есть, с их щедрым и причудливым размахом, избыточностью, игрой на контрастах (лиризм и насмешка, рассудительность и бред), с декорациями больше натуральной величины, с бесконечно хитроумными техническими эффектами, с визуальными находками и нескончаемыми тирадами, с их эзотеричностью и мальчишескими проказами. Эти фильмы сняты в 1-ю очередь изобретателями, каждый раз заново открывающими кинематограф; они почти безгранично полагаются на зрителя и верят в их готовность к новым впечатлениям. Напомним, что Вопрос жизни и смерти – любимый фильм Пауэлла, тогда как симпатии Прессбургера лежат на стороне Полковника Блимпа. «Отталкиваясь от этой гигантской бойни, мы с Эмериком попытались снять комедию титанического масштаба и требующую титанических же усилий», – писал Пауэлл о Вопросе жизни и смерти в увлекательном труде «Жизнь в кино» (Michael Powell, A Life in the Movies, Heinemann, London, 1986): эти 700 страниц плотным шрифтом представляют собой лишь 1-ю часть его автобиографии и доходят лишь до того момента, когда ему исполняется 43 года.

   БИБЛИОГРАФИЯ: раскадровка (832 плана) в журнале «L'Avant-Scène», № 258 (1981). Новеллизация Эрика Уормена (Eric Warman) издана в 1946 г. в Лондоне издательством «World Film Publications». В книге содержатся фотографии из фильма и со съемочной площадки, а также репродукции рисунков Альфреда Юнге (Пауэлл высоко ценит это небольшое издание и много говорит о нем в автобиографии).

   Белые Лапки

   1948 – Франция (92 мин)

     Произв. Majestic Films

     Реж. ЖАН ГРЕМИЙОН

     Сцен. Жан Ануй, Жан Бернар-Люк

     Опер. Филипп Агостини

     Муз. Эльза Баррен

     В ролях Фернан Леду (Жак Ле Гюэн), Сюзи Делер (Одетта), Поль Бернар (Жюльен де Кериадек), Мишель Буке (Морис), Арлетт Тома (Мими), Силыш (мать Мориса), Жан Дебюкур (следователь), Эдмон Бошан (жандарм).

   Бретань. Жак Ле Гуэн, хозяин «Портового кафе», приводит в деревню любовницу Одетту. В этой же деревне живет отшельником в своем замке граф Жюльен де Кериадек, прозванный Белые Лапки за то, что постоянно ходит в гетрах. Из любопытства, впечатлительности и фривольности Одетта заявляется в замок, крутится вокруг Кериадека, но добивается лишь того, что ее выставляют за дверь. Мими, горбатая официантка «Портового кафе», идеализирует и тайно обожает графа. За Одеттой ухаживает сводный брат Кериадека Морис, чья мать когда-то была в замке служанкой; Одетта вскоре уступает Морису и страстно влюбляется в него. Но Морис до одержимости озлоблен и завистлив и использует любовь Одетты, чтобы отомстить сводному брату. Он заставляет Одетту отдаться графу. Тот теряет голову и распродает все имущество. Он просит Одетту уехать с ним – в день ее свадьбы с Жаком. В ответ она смеется и оскорбляет его. Он сталкивает ее с обрыва в морскую пучину. Мими взваливает вину на себя, чтобы защитить графа. Кериадек готовится покончить с собой – сгореть заживо вместе с замком. Появление Мими, ее верность и преданность заставляют его передумать. Он идет с повинной в полицию.

   ►  Гремийон сменил в режиссерском кресле заболевшего Ануя за несколько дней до начала съемок. Он перенес действие из 1900 г. в наши дни, в очень конкретную обстановку его родной Бретани. По истории создания и по содержанию Белые Лапки – фильм, состоящий из несоответствий. С самого начала они были вызваны разницей в характерах между сценаристом и режиссером, затем перенеслись в сюжет в виде хаотичных, но повторяющихся перипетий. Вместо того чтобы заретушировать эти несоответствия, Гремийон выделил, подчеркнул их на весьма современный манер, чем, к большому сожалению, смутил и зрителей, и критиков. Белые Лапки, как и Последние каникулы, Les Dernières vacances, относится к числу фильмов, реабилитированных через некоторое время после проката киноклубами, в то время – влиятельной и полезной частью французского кинематографического пейзажа. В фильме постоянно соседствуют и сменяют друг друга лирическая абстракция и конкретная приземленность, банальность и поэзия, натурализм и некий почти фантастический подход к сюжету. Необычные сцены, ремарки, обстановки присутствуют на экране в изобилии, однако не становятся ведущей линией в этом фильме, который и вовсе сторонится ведущих линий, больше напоминая тигель, где плавятся фрагменты разных жанров и стилей (напр., безобразная служанка танцует в старинном платье; сцена сбора трав на холме; мечтания Мими о роскоши в замке, устланном соломой; и конечно же знаменитая сцена убийства героини в подвенечном платье). Через эти несоответствия Гремийон рисует довольно мрачный, но все же захватывающий образ Франции, дополняющий собою образ из Небо за вами, Le Ciel est à vous. Это страна маргиналов и чудаков, где не найти 2 людей, похожих друг на друга. Вне рамок социальных различий каждый чувствует себя одиноким, становится мишенью для враждебных нападок. Жизнь каждого персонажа тайно отравлена каким-либо дефектом, каким-либо пороком или просто каким-либо неудовлетворенным желанием. Разве могла картина с единой, ровной интонацией отразить всю нервозность и беспокойство этих людей? Единственный недостаток фильма – чрезмерное обилие диалогов, которые зачастую блистательны, но все равно громоздки и однообразны; они устарели гораздо больше, нежели чувственная и продуманная режиссура этой картины.