смертные

1) общий; совместный

2) публичный; общественный

3) обыкновенный, обыденный, заурядный, простой

4) вульгарный

5)

1) большая часть

2) уст. пренебр.

3) обычное, заурядное

4)

5) pl службы ( строения); места общего пользования

1) человеческий, людской

2) человеческий, относящийся к человеку

3) человечный, человеколюбивый, гуманный

f

1) справедливость

2) правота

3) правосудие

4) судебное ведомство, юстиция; судебная система; органы юстиции

5) судебная полиция

6)

1) mortel

2) ( относящийся к смерти) de mort

3) сущ. м. mortel m

мед. предсмертная тоска, смертные муки, страх смерти

ист. право разрешать важнейшие дела и выносить смертные приговоры

общ. люди, смертные

общ. предсмертная тоска, смертные муки

разг. простой народ, простые смертные

  Господин Спасибо

   1936 - Япония (72 мин)

     Произв. Shochiku

     Реж. ХИРОСИ СИМИДЗУ

     Сцен. Хироси Симидзу по одноименному роману Ясунари Кавабаты

     Опер. Исаму Аоки

     Муз. Кэйдзо Хорюти

     В ролях Кэн Уэхара (господин Спасибо), Митико Кувано (Женщина, которая везде побывала), Маюми Цукидзи (девушка), Каору Футаба (мать девушки), Такаси Исияма, Эйноскэ Нака.

   Автобус едет из Амаги в Токио. Водителя прозвали в насмешку Господин Спасибо, поскольку он весело благодарит каждую машину, каждый обоз, каждую группу людей, которых обгоняет по дороге, - даже стада животных. Он - сама вежливость, сама обходительность. По пути он выполняет поручения разных людей - даже тех, кто не едет в автобусе; поэтому он часто и надолго останавливается, чем выводит из себя одного ворчливого пассажира. Сегодня в его автобус села пристыженная и грустная 17-летняя девушка, которую мать везет на продажу в большой город. Главный предмет разговоров между пассажирами - трудные времена, депрессия, безработица. «Единственное, чего нам хватает, - говорит одна женщина, - это дети». Время от времени девушка, которую мать везет в Токио, тихо плачет. Водитель подолгу разглядывает ее в зеркало заднего вида и восхищается ею. Отвлекшись, он чуть было не направляет автобус в кювет. Молодая женщина, которая везде побывала («Я так долго бродила по свету, что уже не помню, откуда я родом»), раздает пассажирам выпивку и заставляет их петь - всех, кроме ворчуна, которого не любит. Тот же, обидевшись, напоминает, что пить и петь в автобусах запрещено. Одна остановка следует за другой. Пассажиры сменяют друг друга. Одна девушка просит водителя положить вместо нее цветы на могилу ее матери, поскольку она уезжает работать в другой город. В автобус садится священник, едущий на похороны; 2 суеверных пассажира тут же выходят. По дороге героям встречается бродячая труппа театра кабуки, дающая представление зрителям. Мальчишка едет к умирающей бабушке. Женщина, которая все повидала, предлагает водителю отказаться от мысли о покупке нового автобуса. Она советует ему потратить его сбережения на то, чтобы девушку не продали в Токио. На следующий день водитель, последовавший этому совету, увозит среди прочих пассажиров юную дочь старухи, радостную и спокойную.

   ► Шедевр. Этот фильм Симидзу (1903–1966) - режиссера, часто снимавшего фильмы для детей, - в 72 минутах отражает божественную легкость некоторых картин 1-х лет звукового кино. То было время, когда самые боязливые и осторожные интеллектуалы, авангардисты, формалисты опасались звука, нового средства выражения. Другие, кому нечего было терять, любившие новизну саму по себе, безудержно увлеклись новой технологией, рассчитывая, что она поможет им лучше отобразить изменчивый окружающий мир, полный кризисов и потрясений. Таков случай Симидзу. Бедность и смерть - эти темы чаще всего звучат в разговорах во время автобусного путешествия, единственной перипетии в этом постоянно движущемся фильме, где без особых усилий соблюдаются 3 единства и перед нашими глазами проходят все несчастья мира, рассказанные заразительно веселым, добрым и почти что невинным тоном. Ту же выразительную легкость можно наблюдать в Народном поезде, Treno popolare Матараццо - фильме, где незаметно для всех родился неореализм, - или же в Солнечном луче, Sonnenstrahl, 1933 Фейоша: смех сквозь слезы, наивная вера в то, что жизнерадостная стойкость людей сможет преодолеть любые препятствия и спасти мир. Актерская игра отличается поразительной тонкостью и изяществом. Гениально используется музыка. На всем протяжении пути совет Андре Френо («Скользите, смертные, по жизни, не напирайте на нее») соблюдается буквально.

  Вне обоснованных сомнений

   1956 - США (80 мин)

     Произв. RKO (Берт Фридлоб)

     Реж. ФРИЦ ЛАНГ

     Сцен. Даглас Морроу

     Опер. Уильям Снайдер (RKOscope)

     Муз. Хершел Бёрк Гилберт

     В ролях Дэйна Эндрюз (Том Гарретт), Джоан Фонтэйн (Сьюзен Спенсер), Сидни Блэкмер (Остин Спенсер), Филип Бурнёф (Томпсон), Барбара Николз (Салли), Шепперд Страдуик (Уилсон), Артур Франц (Хейл), Эдвард Биннз (лейтенант полиции Кеннеди), Робин Реймонд (Терри), Дэн Симор (Греко).

   ± Главный редактор газеты Остин Спенсер и журналист и писатель Том Гарретт, жених дочери Спенсера Сьюзен, сожалеют, что смертная казнь в США отменена только в 6 штатах. Они хотят совершить подвиг во имя правого дела, а заодно сгубить карьеру прокурора Томпсона, который использует смертные приговоры для удовлетворения своих политических амбиций. По мнению Спенсера, лучший способ доказать бессмысленность высшей меры наказания - подвести под нее невиновного. Спенсер подговаривает Тома стать подопытным кроликом в этом эксперименте. Так как полиция не может выйти на след убийцы некой танцовщицы бурлеска, Спенсер и Том подбрасывают на пути детективов различные доказательства «виновности» Тома. План срабатывает великолепно. Полиция, прокурор Томпсон и его помощник Хейл, без памяти влюбленный в Сьюзен, глотают наживку. Том арестован, осужден и вот-вот дождется приговора. Но Спенсер погибает в автокатастрофе, не успев предоставить фотографии, подтверждающие их махинацию. Том в тюрьме и не может доказать свою невиновность. Под давлением Сьюзен Хейл находит обгоревшие остатки фотографий Спенсера уже после того, как Тома признали виновным. Но этих доказательств мало. Тома переводят в камеру смертников. Преемник Спенсера на посту главного редактора обнаруживает в архивах Спенсера адресованное Томпсону письмо, в котором подробно объясняется все, что произошло. Губернатор собирается подписать помилование Тома. Но когда Сьюзен приходит в тюрьму сообщить Тому приятную новость, тот в разговоре называет настоящее имя убитой танцовщицы, знать которое мог только ее убийца. Том вынужден признаться Сьюзен, что был некогда женат на погибшей. Она вновь появилась в его жизни, хотя Том думал, что все формальности по разводу, на которые он выделил немалые деньги, давно улажены. Она могла бы помешать Тому жениться на Сьюзен и сделать карьеру. Проект Спенсера навел Тома на мысль об убийстве. Потрясенная этим признанием Сьюзен слушается Хейла и рассказывает всю правду губернатору. Тот не подписывает помилование и отправляет Тома обратно в камеру.

   ► Последний американский фильм Фрица Ланга Вне обоснованных сомнений вызвал - особенно у тех зрителей, что следили за творчеством Фрица Ланга в хронологическом порядке, - потрясение, подобные которому в жизни киномана можно пересчитать по пальцам. После Пока город спит, While the City Sleeps Ланг нашел средство еще сильнее подчеркнуть абстрактность своего стиля, сделать главную мысль еще универсальнее и радикальнее. Как это часто случается с крупными голливудскими режиссерами, этот его фильм оказался тесно связан с предыдущим - как внешне, так и внутренне. Ланг работал на того же продюсера и на ту же фирму. Действие обоих фильмов разворачивается в схожих декорациях, и главных героев, сыгранных Дэйной Эндрюзом, можно легко считать одним человеком: таким образом, Вне обоснованных сомнений становится логическим продолжением Пока город спит, только с более скромным бюджетом, более ограниченным числом персонажей, замечательных актеров, декораций и объектов. В остальном Вне обоснованных сомнений подчинялся тайному принципу большинства фильмов Ланга, а именно - непременному противоречию между стремлением к очищению стиля, доведенным в данном случае до крайности, и необыкновенным изобилием сюжетных перипетий, всевозможных неожиданных поворотов с непредсказуемыми последствиями и развитиями.

   Вне обоснованных сомнений начинается как социальный этюд (на полемичную тему смертной казни) и с молниеносной скоростью, не давая зрителю времени опомниться, перерастает в философски-метафизическую притчу. С помощью серии запутанных и обманчивых поворотов сюжета эта притча выражает глобальную вину всего человечества и стремится со всей наглядностью и безжалостной суровостью показать, что все персонажи принадлежат к проклятой расе, которой для Ланга является вся человеческая порода. Главные герои и статисты представлены здесь в невероятно роскошном окружении нечистых потаенных мыслей, жестов, черточек, которые постепенно внушают зрителю крайнюю тревогу, беспокойство и удивление. Эти чувства отнюдь не исчезают с появлением слова «конец». И все же самый удивительный парадокс фильма в другом: эти персонажи - в особенности, главный герой (Дэйна Эндрюз) - вызывают у своего создателя (Ланга) и глубочайшее презрение, и трагическое сочувствие. В этой связи необходимо напомнить, что Вне обоснованных сомнений относится к тем фильмам, где крайне важен последний сюжетный поворот; этот фильм необходимо смотреть как минимум дважды, причем 2-й просмотр становится, так сказать, неотъемлемой частью 1-го. Именно при 2-м просмотре Дэйна Эндрюз - напр., когда мы видим его в тюремной камере, подавленного известием о смерти главного редактора газеты, - предстает тем совершенным и обезличенным трагическим героем, образ которого всегда пытался создать на экране Ланг. При 1-м просмотре он - только несправедливо обвиненный; при 2-м на нем висит груз неотвратимой вины, что гораздо тяжелее. В мире, где, как выясняется, невинных людей нет, виновный человек не в силах избежать своего удела и неожиданно предстает жертвой своеобразного трагического и универсального проклятия. По этой причине зритель, осудив его, не может вынести приговора, не признав в этом человеке, хочется того зрителю или нет, брата по крови. Смертная казнь становится метафизическим наказанием, и справедливым, и несправедливым; она в итоге поджидает каждого человека. Финальные повороты сюжета (Гарретт думает, что посмертное письмо Спенсера спасло его от смерти, но теряет шансы по собственной неосторожности и благодаря признаниям и «предательству» невесты) делают приговор еще более мучительным.

   Все действие фильма разворачивается в намеренно нейтральных декорациях (эта нейтральность по-своему гениальна), которые не только с суровой точностью выражают атмосферу места, но и с небывалой выразительностью подчеркивают любой жест героев. Обратите, напр., внимание на стилизацию скупости и вульгарности Барбары Николз, на сдержанную жестокость Дэна Симора или на полуфригидное поведение Джоан Фонтэйн. Ланг дошел до такой степени мастерства, на котором посыл сюжета передается не только портретами персонажей и общим развитием действия, но и огромным количеством отдельных планов. Напр., когда Джоан Фонтэйн изучает обожженные фотографии на фоне серого фасада, испещренного темными отверстиями окон, декорация похожа на обрывки в ее руке. Мы погружаемся в мир, напоминающий Метрополис, Metropolis, более приближенный к обычной, банальной жизни, но при этом совершенно удушливый. Этот мир уже лишен даже той зрелищной и скандальной чудовищности, что могла бы предостеречь нас о его ужасах, настолько совершенно сочетаются в нем друг с другом декорации и действие. Это разрушенный мир, и мы даже забыли, что он разрушен.

   N.В. О формате см. статью о Пока город спит. Широкоэкранные копии обоих фильмов стали большой редкостью. Напомним, что именно из-за конфликтов с Бертом Фридлобом (в частности, вокруг сцен, которые продюсер счел слишком жесткими) Ланг решил отказаться от дальнейшей работы в Голливуде. Сценарий (за исключением финального поворота) во многом напоминает сценарий Человека, который осмелился, The Man Who Dared, 1946, Джон Стёрджес - фильма, в целом весьма посредственного. В титрах соавторами сценария указаны Эдвард Бок и Малколм Бойлан, работавшие на основе рассказа Максуэлла Шейна и Алекса Готтлиба. Сюжеты двух (совершенно бесцветных) фильмов, снятых Морисом де Канонжем по роману Мориса Левеля «Пугало» (L'epouvantail) - В полночь, седьмого, A minuit, le 7, 1936 и Срочно в номер, Derniere heure, edition speciale, 1949 - также вызывают некоторые аналогии с фильмом Ланга.

   БИБЛИОГРАФИЯ: как и в случае с большинством фильмов, снятых Лангом в 50-е гг., пресса проявила к этой картине почти полное непонимание и безразличие. Заметным исключением стала замечательная критическая статья Жака Риветта в «Les Carriers du cinema», № 76 (1957).