delgado

“You said your father managed the Mayor’s horses until his death,” Will Dearborn said. “Was his name Patrick Delgado? It was, wasn’t it?” / She looked down at him, badly startled and brought back to reality in an instant. “How do ye know that?” / “His name was in our lessons of calling. We’re to count cattle, sheep, pigs, oxen… and horses. Of all your livestock, horses are the most important. Patrick Delgado was the man we were to see in that regard. I’m sorry to hear he’s come to the clearing at the end of the path, Susan. Will you accept my condolence?” — Ты упомянула, что твой отец до самой смерти работал главным конюхом. Его звали Патрик Дельгадо? Ведь так? / Она пристально посмотрела на него, вопрос разом вернул ее к настоящему. / – Откуда ты знаешь? / – Его имя прозвучало на инструктаже. Нам поручено сосчитать коров, овец, свиней, быков… и лошадей. Из всей живности наиболее важны лошади. И все вопросы, касающиеся лошадей, нам порекомендовали задавать именно ему. Мне очень жаль, что он ушел в пустошь, пройдя тропу до конца, Сюзан. Ты примешь мои соболезнования? (ТБ 4)

Susan, his beloved, was dying before his eyes. / As he watched, his arms held by two villagers on each side, his neck dog-caught in a huge, rusty iron collar, she was dying. Even through the thick stench of the fire Roland could smell the dankness of the pit… and he could see the color of his own madness. Susan, lovely girl at the window, horse-drover’s daughter. She was turning black in the flames, her skin cracking open. — Сюзан, его любимая, умирала у него на глазах. / Его руки держали по два крестьянина с каждой стороны, его шею стиснул огромный ржавый ошейник, а она умирала. Даже сквозь плотный дым костра Роланд чувствовал сырость ямы… и он мог видеть цвет собственного безумия. Сюзан, прелестная девушка у окна, дочка конозаводчика. Она обугливалась в пламени, её кожа трескалась. (ТБ 1)

Cordelia had been quite the sugarplum over the last month or so, but now that she had what she wanted (and now that Susan had come too far and promised too much to have a change of heart), she’d reverted to the sour, supercilious, often suspicious woman Susan had grown up with; the one who’d been driven into almost weekly bouts of rage by her phlegmatic, life-goes-as-’twill brother. In a way, it was a relief. It had been nerve-wracking to have Aunt Cord playing Cybilla Good-Sprite day after day. — Последний месяц или около того Корделия во всем потакала племяннице, но теперь, добившись желаемого (Сюзан зашла слишком далеко и пообещала слишком многое, чтобы дать задний ход), вновь превратилась в склочную, злобную, подозрительную женщину, какой Сюзан знала ее всю жизнь. Ту самую, что едва ли не каждую неделю выводила из себя своего флегматичного, добродушного брата. Пожалуй, обратная перемена только радовала Сюзан. Тетя Корд, изо дня в день изображающая Сибиллу-Добродетельницу, сводила ее с ума. (ТБ 4)

Susan, his beloved, was dying before his eyes. / As he watched, his arms held by two villagers on each side, his neck dog-caught in a huge, rusty iron collar, she was dying. Even through the thick stench of the fire Roland could smell the dankness of the pit… and he could see the color of his own madness. Susan, lovely girl at the window, horse-drover’s daughter. She was turning black in the flames, her skin cracking open. — Сюзан, его любимая, умирала у него на глазах. / Его руки держали по два крестьянина с каждой стороны, его шею стиснул огромный ржавый ошейник, а она умирала. Даже сквозь плотный дым костра Роланд чувствовал сырость ямы… и он мог видеть цвет собственного безумия. Сюзан, прелестная девушка у окна, дочка конозаводчика. Она обугливалась в пламени, её кожа трескалась. (ТБ 1)

It seemed to the gunslinger that, if he closed his eyes he would be able to hear the croaking of the first spring peepers, smell the green and almost-summer smell of the court lawns after their first cutting (and hear, perhaps, the indolent click of croquet balls as the ladies of the East Wing, attired only in their shifts as dusk glimmered toward dark, played at Points), could almost see Aileen as she came through the break in the hedges… — Стрелку казалось, что если он закроет глаза, он услышит первых весенних птиц, запах зелени и почти летний запах свежеподстриженного газона и щелчки крокетных мячей, которые гоняют женщины Восточного Крыла, в лёгких платьях… Он почти увидел Эйлин, проходящую через просвет в живой изгороди… (ТБ 1)

Faces came to him unbidden at the climax of their coupling: Sylvia Pittston, Alice, the woman from Tull, Susan, Aileen, a hundred others. — На пике совокупления его обступили видения. Сильвия Питтстон, Элис из Тулла, Сюзан, Эйлин и сотни других. (ТБ 1)

The gunslinger smoked and thought of how it had been—the nights in the huge central hall, hundreds of richly clad figures moving through the slow, steady waltz steps or the faster, light ripples of the pol-kam, Aileen Ritter on his arm, the one his parents had chosen for him, he supposed, her eyes brighter than the most precious gems, the light of the crystal-enclosed spark-lights shining in the newly done hair of the courtesans and their half-cynical amours. — Стрелок курил и вспоминал, как это было: балы в огромной центральной зале, сотни роскошно отдетых фигур скользят то в неторопливом и торжественном вальсе, то в более быстром темпе польки. Под руку с ним стоит Эйлин Риттер, девушка, которую выбрали для него родители. Её глаза сияют ярче драгоценных камней, свет искровых светильников в хрустале играет на вновь уложенных волосах придворных и высвечивает их полуциничные интрижки. (ТБ 1, r.)

“You know the name, it’s on the lips of everyone in this town, I reckon. Susan Delgado, our esteemed Mayor’s soon-to-be gilly. Cordelia’s her auntie. — Сюзан Дельгадо вскорости суждено стать наложницей мэра. Корделия – ее тетка. (ТБ 4)

She’d be on Thorin’s pillow come Reap-tide, and kindle him a child before the first snow flew, perhaps a male heir, and what of it? Rich men, famous men, and well-blooded men had taken gilly-girls since the beginning of time; Arthur Eld had had better than forty himself, according to the tales. So, really, what was it to him? — После праздника Жатвы она ляжет на подушку Торина и еще до первого снега будет носить под сердцем его ребенка, может, наследника, но что тут такого? Богачи, знаменитости, аристократы заводили наложниц с незапамятных времен. У самого Артура из Эльда их было не меньше сорока, если верить легендам. Так какое, собственно, ему до этого дело? (ТБ 4)

Thorin! Mayor of Hambry! Chief Guard o’ Barony! No fool like an old fool! — Торин! Мэр Хэмбри! Командир гвардии феода! Нет большего дурака, чем старый дурак! (ТБ 4)

…when the Demon Moon was full, she would lose her virginity to Mayor Thorin, a skinny, twitchy man with fluffy white hair rising like a cloud around the bald spot on top of his head. A man whose wife regarded him with a certain weary sadness that was painful to look at. Hart Thorin was a man who laughed uproariously when a company of players put on an entertainment involving head-knocking or pretend punching or rotten fruit-throwing, but who only looked puzzled at a story which was pathetic or tragical. A knuckle-cracker, a back-slapper, a dinner-table belcher, a man who had a way of looking anxiously toward his Chancellor at almost every other word, as if to make sure he hadn’t offended Rimer in some way. — когда по небу поплывет полная Демоническая Луна, мэр Торин, костлявый, дерганый, с венчиком седых волос вкруг обширной лысины на макушке, лишит ее девственности. Мужчина, на которого его собственная жена не могла смотреть без жалости. Харт Торин чувствовал себя как рыба в воде в шумливой толпе, собравшейся, чтобы посмотреть на кулачной бой или турнир, где оружием служили гнилые фрукты, но любая трагическая или жалостливая история вызывала у него недоумение. Похлопать ближнего по плечу, смачно рыгнуть за обедом – это получалось у него мастерски, но при каждом слове он озабоченно поглядывал на своего канцлера, дабы убедиться, что никоим образом не оскорбил Раймера. (ТБ 4)

I’m going to send you away, Steven had said, sitting there on the bed and looking somberly at his only son, the one who had lived. There is no true safe place left in Mid-World, but the Barony of Mejis on the Clean Sea is as close to true safety as any place may be these days… so it’s there you’ll go, along with at least two of your mates. — Я собираюсь отослать тебя отсюда, твердо заявил Стивен, усаживаясь на кровать и пристально глядя на своего единственного сына. Безопасных мест в Срединном мире не осталось, но феод Меджис у Чистого моря, пожалуй, безопасней всех… поэтому ты поедешь туда с двумя друзьями. (ТБ 4)

“The Barony’s distance from the hub is the chief reason we’re here. Mejis has been ever loyal to the Affiliation, and if supplies need to be drawn from this part of the Outers, they’ll be sent. The question that needs answering is how much the Affiliation can count on.” — Удаленность этого феода – главная причина нашего появления здесь. Меджис всегда сохранял верность Альянсу и если нам потребуются какие-то здешние ресурсы, они будут посланы. Вопрос лишь в том, на что и в каких объемах может рассчитывать Альянс. (ТБ 4)

“Pretty speech and lovely sentiments,” he answered with a grin, “but it’s late, you’re alone, and I think we may as well pass on together. Do you ride, sai?” — У вас такой мелодичный голос, – улыбнулся он. – Но час поздний, вы одна, и я думаю, что остаток пути мы можем пройти вдвоем. Вы ездите верхом, сэй? (ТБ 4)

The thought which crossed her mind was If he calls me sai again, as though I were a schoolteacher or his doddery old great aunt, I’m going to take off this stupid apron and swat him with it. — Если он еще раз обратится, ко мне “сэй”, подумала она, словно я учительница или его великовозрастная тетушка, я сниму этот идиотский фартук и отхлещу его по физиономии. (ТБ 4)

This time he didn’t bother excusing himself to sai Thorin. — На этот раз он не счел нужным извиняться перед сэй Торин. (ТБ 4)

…while it was too early to say for sure, Roland had an idea that Rimer might be the real force here. Along, perhaps, with sai Jonas. — … у Роланда начало складываться ощущение, хотя наверняка знать этого он не мог, что реальная сила в феоде – это Раймер. Возможно, в компании с сэй Джонасом. (ТБ 4)

If— when—he answers your riddle correctly, say ‘Thankee-sai, Blaine, you have answered true.’ — Если… когда он правильно ответит на твою загадку, скажешь: “Спасибо, Блейн, ты ответил правильно”. (ТБ 4)

He tapped his throat thrice with his right hand. “Thankee-sai, Susan Delgado. We’re well met, I hope. I didn’t mean to startle you—” — Своей правой рукой он трижды слегка постукал по горлу. – Моё почтение, Сюзан Дельгадо. Надеюсь, мы будем друзьями. Я не хотел вас напугать. (ТБ 4)