Mejis

I’m going to send you away, Steven had said, sitting there on the bed and looking somberly at his only son, the one who had lived. There is no true safe place left in Mid-World, but the Barony of Mejis on the Clean Sea is as close to true safety as any place may be these days… so it’s there you’ll go, along with at least two of your mates. — Я собираюсь отослать тебя отсюда, твердо заявил Стивен, усаживаясь на кровать и пристально глядя на своего единственного сына. Безопасных мест в Срединном мире не осталось, но феод Меджис у Чистого моря, пожалуй, безопасней всех… поэтому ты поедешь туда с двумя друзьями. (ТБ 4)

“The Barony’s distance from the hub is the chief reason we’re here. Mejis has been ever loyal to the Affiliation, and if supplies need to be drawn from this part of the Outers, they’ll be sent. The question that needs answering is how much the Affiliation can count on.” — Удаленность этого феода – главная причина нашего появления здесь. Меджис всегда сохранял верность Альянсу и если нам потребуются какие-то здешние ресурсы, они будут посланы. Вопрос лишь в том, на что и в каких объемах может рассчитывать Альянс. (ТБ 4)

When I was a boy in the Barony of Gilead, there were seven Fair-Days each year… — Когда я был маленьким, в феоде Гилеад каждый год проводились семь больших ярмарок… (ТБ 4)

Two nights after arriving in the Barony of Mejis, Roland, Cuthbert, and Alain rode their mounts beneath an adobe arch with the words COME IN PEACE inscribed above it. — Спустя две ночи после прибытия в феод Меджис Роланд, Катберт и Ален проехали на своих лошадях под аркой из саманного кирпича, с надписью “ВХОДИТЕ С МИРОМ”. (ТБ 4)

“ANOTHER BENEFIT OF TRAVELLING BARONY CLASS,” Blaine went on in his smug voice. — ЕЩЕ ОДНА ЛЬГОТА ПУТЕШЕСТВУЮЩИМ В САЛОНЕ ДЛЯ БАРОНОВ, – все так же самодовольно продолжил Блейн. (ТБ 4)

Eddie sat stiffly with his arm around Susannah, looking up at the ceiling of the Barony Coach. — Эдди обнял Сюзанну за плечи, поднял голову, разглядывая потолок салона для баронов. (ТБ 4)

They walked out in silence, through sweet-smelling grass that tasted good to cows and horses even as it was expanding in their bellies, first bloating and then killing them. It was high—at least a foot taller than Roland’s head—and still green as summer. Children sometimes got lost in the Bad Grass and died there… — В молчании шагали они среди сладко пахнущей травы, которую с удовольствием продолжали есть коровы и лошади, даже когда она уже раздувала, а потом разрывала им желудки. Высокая, на фут выше головы Роланда, трава зеленела, как летом. Дети иногда терялись в Плохой Траве и умирали там… (ТБ 4)

“ Calla’s Spanish in our world… like many of the words you remember from Mejis, Roland. It means street or square, I think… don’t hold me to it, because high school Spanish is far behind me now. But if I’m right, using the word as a prefix for the name of a town—or a whole series of them, as seems to be the case in these parts—makes pretty good sense. — В нашем мире слово Calla имела бы испанские корни… как и многие из слов, которые ты помнишь по Меджису, Роланд, и произносилась, как “калья”. Я думаю, на испанском это улица или площадь. Уж извини, что не помню точно, учила испанский только в средней школе, а с тех пор много воды утекло. Но, если я права, использование этого слова, как начальной части названия города, деревни… или нескольких деревень, расположенных рядом, имеет смысл. (ТБ 5)

There were at least seventy other Callas, stretching in a mild arc north and south of Calla Bryn Sturgis. Calla Bryn Lockwood to the south and Calla Amity to the north were also farms and ranches. They also had to endure the periodic depredations of the Wolves. Farther south were Calla Bryn Bouse and Calla Staffel, containing vast tracts of ranchland, and Jaffords said they suffered the Wolves as well… at least he thought so. Farther north, Calla Sen Pinder and Calla Sen Chre, which were farms and sheep. — В Пограничье, тянущимся дугой на север и на юг от Кальи Брин Стерджис, расположились еще как минимум семьдесят городков, название которых начиналось со слова Калья. С юга к ним примыкал город Калья Брин Локвуд, с севера – Калья Амити. В обоих городках также жили фермеры и ранчеры. И они подвергались периодическим набегам Волков. Далее к югу находились Калья Брин Боус и Калья Стаффел, где преобладали ранчо. Джеффордс говорил, что тамошние жители также становились жертвами Волков… во всяком случае, он так думал. На севере, в Калья Сен Пиндер и Калья Сен Че, жили, в основном, фермеры и овцеводы. (ТБ 5)

There were mining Callas and manufacturing Callas (where things were made by steam-press and even, aye, by electricity) and even one Calla devoted to nothing but pleasure: gambling and wild, amusing rides, and… — Были горнодобывающие, шахтерские Кальи и промышленные (где вещи изготавливались с помощью паровых прессов и даже, да, электричества) и даже Калья, куда приезжали, чтобы отдохнуть. Гостям предлагались азартные игры, самые разнообразные развлечения и… (ТБ 5)

“Say we have,” Roland said. “What’s that to you, and to your problem in this place you call the Calla?” — Скажем, уходили, – ответил Роланд. – Но что тебе до этого, какая связь между ментальным прыжком и теми проблемами, что возникли у вашей Кальи? (ТБ 5)

Roland smiled. “That I can’t say yet, son, because I haven’t seen how things are in your Calla. But in cases like this, surprise is always the most potent weapon, and it usually takes many people to prepare a good surprise.” — Сейчас сказать не могу, сынок, потому что еще не видел вашей Кальи. Но в таких случаях, сюрприз – наиболее действенное оружие, а для подготовки хорошего сюрприза обычно требуется много людей. (ТБ 5)

She couldn’t imagine what the Good Man could possibly want with her own sleepy little town in the Barony which lay closest to the Clean Sea, but she kept silent. — Она и представить себе не могла, с какой стати Благодетелю может понадобиться ее маленький сонный городок в захолустном феоде, граничащем с Чистым морем, но предпочла промолчать. (ТБ 4)

She nodded and held out what the folk of Mejis called a corvette—“little packet” was the literal definition; “little purse” was the practical one. These small leather accessories, big enough for a few coins but not much more, were more often carried by ladies than gentlemen, although that was not a hard-and-fast rule of fashion. — Она кивнула и протянула ему некий предмет, который жители Меджиса называли “маленький карман”, точнее – кошелек. Шили их из кожи, места в них хватало лишь на несколько монет, и пользовались ими по большей части женщины, но не возбранялось носить в карманах и мужчинам. (ТБ 4)

“We’re camped over there.” He pointed to the right. “On that long slope that runs toward the sea.” / “Aye, the Drop, it’s called.” — Мы расположились вон там. – Он указал направо. – На пологом склоне, который сбегает к самому морю. / – Да, это Спуск, так мы его называем. (ТБ 4)

Roland looked at him, puzzled. “I don’t take your meaning, Jake. Gilead is a Barony of the Western World, yes, and Mejis as well, but—” — Я не понимаю смысла этого слова, Джейк. Гилеад – феод в Западном мире, все так, как и Меджис, но… (ТБ 4)

…in the lower town of Gilead, Barony seat of New Canaan, one small mote of land located in the western regions of Mid-World. — …в Нижнем городе Гилеада, откуда барон правил Нью-Канааном, маленьким феодом, затерянным в западных землях Срединного мира. (ТБ 4)

Most buildings on the High Street were adobe, but up here, overlooking Hambry’s business section, they were as squat and bricky as any narrow lane in Gilead’s Old Quarter. Well kept, too, with wrought-iron gates in front of most and tree-shaded paths. The roofs were orange tile, the shutters closed against the summer sun. It was hard to believe, riding down this street with their horses’ hoofs clocking on the swept cobbles, that the northwestern side of the Affiliation—the ancient land of Eld, Arthur’s kingdom—could be on fire and in danger of falling. — Большинство зданий на Главной улице были выстроены из саманного кирпича, здесь же, на улице, проходящей над деловым центром Хэмбри, предпочтение отдавалось красному кирпичу, как и в Старом квартале Гилеада. Ухоженные дома, кованые решетки ворот, чисто выметенные дорожки, оранжевая черепица крыш, ставни, защищающие от солнца. На этой тихой улочке просто не верилось, что северо-западная часть Альянса, древняя земля Эльда, Артурова королевства, пылает в огне и вот-вот рухнет. (ТБ 4)

“They’ll be in to see Avery tomorrow, then, I reckon.” This was Herk Avery, High Sheriff of Mejis and Chief Constable of Hambry, a large man who was as loose as a trundle of laundry. — Значит, завтра они заявятся к Эвери. – Он имел в виду Херка Эвери, Главного шерифа и Старшего констебля Хэмбри, крупного мужчину с толстенным животом. (ТБ 4)

Some called Huntress the last moon of summer; some called it the first of fall. Whichever it was, it signaled a change in the life of the Barony. Men put out into the bay wearing sweaters beneath their oilskins as the winds began to turn more and more firmly into autumn’s east-west alley, and to sharpen as they turned. — Некоторые называли Охотничьей последнюю луну лета, другие считали ее первой луной осени. Как бы то ни было, восход Охотничьей Луны воспринимался как сигнал к переменам в размеренной жизни феода. Мужчины, выходя в море, поддевали свитер под непромокаемые куртки, потому что ветер свежел и становился гораздо холоднее. (ТБ 4)

In Mejis the time of reaping had begun, while overhead, clearer and clearer on each starry night, the Huntress pulled her bow and looked east over those strange, watery leagues no man or woman of Mid-World had ever seen. — В Меджисе сбор урожая начался, когда Охотничья Луна превратилась в полумесяц, который каждую звездную ночь поглядывал кончиками на восток, за бескрайнее море, где не бывали ни один мужчина, ни одна женщина Срединного мира. (ТБ 4)

Now the Huntress “filled her belly,” as the old-timers said—even at noon she could be glimpsed in the sky, a pallid vampire woman caught in bright autumn sunlight. — Охотница начала “набивать живот”, как говорили старожилы: даже в полдень луна виднелась в небе, поблескивая в ярком осеннем свете. (ТБ 4)

“I come from the In-World. I’ve an idea you probably guessed that much on your own. We have our own way of talking.” — Я прибыл из Привходящего мира, о чем вы, наверное, уже догадались. У нас особый выговор. (ТБ 4)

It was the sight of Miguel, the old mozo, that started Susan down its greased slope. He was in the middle of Seafront’s courtyard, clutching his broom of twigs against his chest and looking at the riders who passed to and fro with an expression of perplexed misery. His sombrero was twisted around on his back, and Susan observed with something like horror that Miguel—usually brushed and clean and neat as a pin—was wearing his serape inside out. — А первым камешком, что положил начало лавине, накрывшей Сюзан, стал старый слуга Мигуэль. Он стоял посреди мощеного двора Дома-на-Набережной, прижимая метлу к груди, и взглядом, полным тоски и изумления, провожал и встречал всадников, пролетавших мимо. Сомбреро сбилось ему на спину, и потрясенная Сюзан увидела, что обычно нарядный и аккуратный Мигуэль надел пончо наизнанку. (ТБ 4)

But was it likely that Slightman’s sombrero should remind Roland so strongly of the one worn by Miguel, the old mozo at Seafront in Mejis, all those years before? Or was that only his imagination? — Он не знал, как ответить на этот вопрос, но могло. Потому что сомбреро Слайтмана ничем не отличалось от сомбреро Мигуэля, старого из Дома-на-Набережной в Меджисе? (ТБ 5)

It was an hour at which a party in Gilead would just have been reaching its apogee of glitter and gossip, but Gilead was far away, not just in another Barony hut almost in another world. This was the Outer Arc, and in the Outers, even gentry went to bed early. — В это время прием в Гилеаде только выходил бы на пик, веселье достигало максимума, но Гилеад был далеко, не только в другом феоде, но в другом мире. А высший свет Внешней Дуги ложился спать рано. (ТБ 4)

Susan, his beloved, was dying before his eyes. / As he watched, his arms held by two villagers on each side, his neck dog-caught in a huge, rusty iron collar, she was dying. Even through the thick stench of the fire Roland could smell the dankness of the pit… and he could see the color of his own madness. Susan, lovely girl at the window, horse-drover’s daughter. She was turning black in the flames, her skin cracking open. — Сюзан, его любимая, умирала у него на глазах. / Его руки держали по два крестьянина с каждой стороны, его шею стиснул огромный ржавый ошейник, а она умирала. Даже сквозь плотный дым костра Роланд чувствовал сырость ямы… и он мог видеть цвет собственного безумия. Сюзан, прелестная девушка у окна, дочка конозаводчика. Она обугливалась в пламени, её кожа трескалась. (ТБ 1)

Susan, his beloved, was dying before his eyes. / As he watched, his arms held by two villagers on each side, his neck dog-caught in a huge, rusty iron collar, she was dying. Even through the thick stench of the fire Roland could smell the dankness of the pit… and he could see the color of his own madness. Susan, lovely girl at the window, horse-drover’s daughter. She was turning black in the flames, her skin cracking open. — Сюзан, его любимая, умирала у него на глазах. / Его руки держали по два крестьянина с каждой стороны, его шею стиснул огромный ржавый ошейник, а она умирала. Даже сквозь плотный дым костра Роланд чувствовал сырость ямы… и он мог видеть цвет собственного безумия. Сюзан, прелестная девушка у окна, дочка конозаводчика. Она обугливалась в пламени, её кожа трескалась. (ТБ 1)

“The vagrant dead,” Roland replied. “I heard of them from Alain Johns’s father. It must have been not long after we returned from Mejis, for after that there wasn’t much more time before everything… what is it you say, Susannah? Before everything ‘went to hell in a handbasket.’ In any case, it was Burning Chris who warned us that if we ever went todash, we might see vags.” He pointed across the street where the naked dead man still stood. “Such as him yonder have either died so suddenly they don’t yet understand what’s happened to them, or they simply refuse to accept it. Sooner or later they do go on. I don’t think there are many of them.” — Бродячие мертвяки, – уточнил Роланд. – Я слышал о них от отца Алена Джонса. Вероятно, вскоре после того, как мы вернулись из Меджиса, потому что потом времени на разговоры не осталось… разверзся ад… Во всяком случае, именно Крис Джонс предупреждал нас, что мы можем увидеть бродячих мертвяков, если войдем в Прыжок, – он указал на мертвого мужчину, который стоял на другой стороне улицы. – Такое случается, если они умирают очень быстро и даже не понимают, что с ними произошло. Или когда просто отказываются смириться со смертью. И рано или поздно у них начинается новая жизнь. Не думаю, что их много. (ТБ 5)