неодобр

На радиостанции её звали Муся. Выглядела она совсем юной, любила посмеяться и была дерзка на язык. (Ю. Крымов, Танкер "Дербент") — They called her Musia at the wireless station. She looked very youthful, liked to have her laugh, and was rather saucy in her talk.

Егор всегда отличал себя от подневольных помещичьих крестьян и гордился этим. К тому же он был ещё молод, дерзок на язык и крепок на руку и при случае мог постоять за себя. (Н. Задорнов, Амур-батюшка) — Yegor always stressed the distinction between himself and the private-owned peasants and prided in his birthright. Besides, he was young, quick to give impudent retort or strike out with a powerful arm, and was well able to stand up for himself in case of need.

Злой на язык, твёрдый на руку, хваткий в работе, студент был не по возрасту спесив и самостоятелен. (В. Астафьев, Царь-рыба) — Sharp-tongued, hard-handed and hard-working, the student was haughty and independent beyond his years.

- Да, ему трудно, - сказала Лена. Отец поднял взгляд, блеснувший сухо и жёстко. - А это удел каждого, кто пытается угодить и нашим и вашим. - Погоди, папа, - проговорила Лена глухо и отчуждённо. - Я не понимаю, о чём ты. Как это нашим и вашим? - Ну тем, кто был за и кто против. (С. Герасимов, У озера) — 'Yes, it isn't easy,' said Lena. Her father raised eyes that held a hard glitter. 'That's always the way when you try to please both sides.' 'But dad, wait a moment,' said Lena with a muted hostility, 'I don't understand - what do you mean by both sides?' 'Some were for, others against.'

Двадцать лет подряд выбирали эту почти неграмотную женщину народным заседателем. И нет на селе человека, который сказал бы, что Антониха хоть раз покривила душой, не заступилась за обиженного и отпустила виновного. (В. Песков, Шаги по росе) — Later, twenty years in succession, she was elected People's Juryman. There was not a person to be found who could say that Antonovna had ever gone against her conscience, had ever failed to defend the interests of the wronged or allowed the guilty to go unpunished.

- Это будет первая линия, которая прорежет самое сердце пустыни. Она оживит ряд богатств, доныне лежащих мёртвым грузом: кушумские луговые массивы, индерскую соль и калий... (К. Паустовский, Кара-Бугаз) — 'It will be the first line to cut through the heart of the desert. It will breathe life into the riches now lying about like so much dead weight: the Kushum meadow lands, Inder salt and potassium...'

Сам, лишённый всех человеческих прав, он не мог быть семье ни заступником, ни кормильцем. Он был лишний рот, ничего больше. (Б. Горбатов, Непокорённые) — Deprived of all human rights, there was nothing he could do to help support his family. He was just another mouth to feed and that was all.

- Что оно означает, это выражение? - продолжал Спивак... - Война - всё равно. - Почему всё равно? Кому всё равно?... В мутной воде рыбу ловите? (В. Овечкин, С фронтовым приветом) — 'What's it supposed to mean?' Spivak went on... 'War, you know - can't be helped!' Why can't it be helped? Who can't help it?.. 'Fishing in muddy water, eh?'

Трезвонов. Какой спор! с вами спорить не стоит. Вы ничего не смыслите... Вы просто мараете бумагу. (Н. Некрасов, Утро в редакции) — Trezvonov. What argument are you talking about? It's no use arguing with you since you don't know a thing. Spoiling paper, that's just what you're good at.

Нелады между отцом и сыном [Акимом] начались уже давно, почти со времени отдачи Петра в солдаты. Уже тогда старик почувствовал, что он променял кукушку на ястреба... Пётр был такой же, как и отец: ловкий, сметливый, сильный, выносливый и, главное, трудолюбивый. (Л. Толстой, Хаджи-Мурат) — The disagreements between father and son had begun long ago - almost from the time Peter went as a soldier. Even then the old man felt that he had parted with an eagle for a cuckoo... Peter was a worker like his father, skilful, observant, strong, enduring, and above all, industrious.

Иван Васильевич хмурился: ни в чём она не знает меры. Разве можно себя так перегружать? (И. Оренбург, Оттепель) — Ivan Vasilievich frowned: 'She has no sense of measure. Is it possible to overload oneself to this extent?'

- Я решил продать [дом]. - Правильно. Интеллигент-домовладелец - это уже не интеллигент, а - домовладелец, стало быть - не нашего поля ягода. (М. Горький, Жизнь Клима Самгина) — 'I want to sell the house.' 'That's the spirit. An intellectual who owns a house is no longer an intellectual - he's a house-owner, which is a horse of quite another colour.'

А идти, да ещё идти далеко, и не есть ничего, это казалось ему ни с чем не сообразным. (В. Короленко, Сон Макара) — But to walk far without eating at all seemed to him a most unreasonable thing to do.

- Если среди нас и есть одна паршивая овца, зачем же чернить всех подряд? Зачем? (В. Черняк, Час пробил) — 'So even if there is one black sheep among us, why do they have to go and slander the rest of us? Why, I ask you.'

- У нас в стране, товарищ Лагоденко, прежние заслуги уважаются, но они никому не дают права бездельничать, почивать на лаврах. (Ю. Трифонов, Студенты) — 'It's true, Comrade Lagodenko, that our country never forgets services rendered, but that doesn't excuse anyone for becoming lazy and resting on his laurels.'

Говорили, но уж видно было, что слова эти - пустые слова, одна фраза, ходячая и обычная... (Д. Фурманов, Чапаев) — That was what they said, but it was obvious that those were but empty words, only a phrase in common circulation - the thing to say.

- Ну, вот и бухгалтер наш, - как ни в чём не бывало заговорила Люба. - И никакой он вовсе не разбойник с большой дороги... (В. Шукшин, Калина красная) — 'Well, here's our book-keeper,' Lyuba said in a matter-of-fact way. 'He's no bandit or highwayman...'