благодаря

essens - сущность; то, из чего составляется вещь в своих видах, и благодаря чему отличается от других вещей; следовательно, это нечто первичное в вещи, основание всех ее свойств; то, что прежде всего постигается в вещи, то, без чего вещь не может существовать, основание и причина того, каким образом другие вещи присутствуют в данной вещи; сущность постигается в концепциию вещи и раскрывается в определении, подобно тому как предикаты "разумное" и "смертное" составляют сущность человека. Следовательно, сущность - есть нечто общее, свойственное всем предметам, благодаря ей разнообразные сущности размещаются по разным родам и видам, так человечность является сущностью человека; по Фоме Аквинскому (Sum.Theol.1, qa.3, a.3 concl.): "Сущность или природа включает в себя только те вещи, которые подпадают под определения родов, подобно тому как человечность подразумевает те вещи, которые входят в определение человека; благодаря чему человек становится человеком, и человечность означает это, то, благодаря чему человек есть человек", и далее (ibid.q.29, a.2 ad.3): "Сущность есть то, что дается в определении, а определение как бы то ни было включает принципы видов, а не индивидуальные принципы; вот почему в вещах, составленных из материи и формы, сущность означает не только форму, не только материю, но нечто составное из материи и формы, т.к. они являются принципами родов. В переводе с греческого на латинский проблемы, рассмотренные в этом параграфе называются quod quid erat esse и quid est. Сравн. QUIDDITAS, NATURA.

essentially, substantially, through itself - существенно, субстанциально, через себя, в себе самом; то существует через себя, что не имеет бытия ни в чем ином, как только в субъекте; следовательно, любая субстанция существует через саму себя (per se). A se, с другой стороны, означает то, что не требует причины для своего существования: один только Бог является a se. Таким образом, в английском языке образовался термин perseity (отрицание любой зависимости от субъекта) и aseity (отрицание даже зависимости от любой производящей причины). Per se, следовательно, противопоставляется случайному (per accidens). Согласно Фоме Аквинскому (Quaest. disp. de pot. q. 10, a. 4 concl.): "Что бы не существовало через себя (субстанциально) в вещи, это исходит из ее сущности, или из сущностных принципов, из которых следует принципы, являющиеся первыми причинами дистинкций вещей....Все что существует случайно - является внешним по отношению к ее природе и должно согласовываться с ней благодаря внешним причинам". Следовательно, сущностно - это то, что согласуется с самой природой вещи или в силу ее внутренних принципов, так, утверждения, которые по существу согласуются с человеком, являются его сущностными предикатами, как например рациональность, свобода, или те, которые с необходимостью вытекают из природы человека, как например двуногость. В противоположность этому, случайность указывает на то, что согласуется с вещью случайно, без необходимости, или на то, что согласуется с вещью благодаря случаю, так благодаря случайности человек может быть белым, благородным, благочестивым.

абстракция, мысленное выделение неких сторон вещи из ее целостности; нечто, взятое отдельно от вещи, с которой оно неразрывно связано, что и означает: взятое абстрактно. По Боэцию, «когда мы занимаемся делением или абстрагированием, мы мыслим не то, что есть на самом деле; но при этом само мышление ни в коей мере не является ложным. Дело в том, что существует много вещей, которые имеют свое бытие в других; от этих других они либо вообще не могут быть отделены, либо, раз отделенные, никоим образом не продолжают своего существования... Но дух, принимающий от чувств в себя все вещи нерасчлененными и перемешанными с телами, собственной своей силой и размышлением расчленяет их. Ибо все бестелесные вещи... получающие свое бытие в телах, чувство передает нам вместе с самими телами. Но зато дух, наделенный способностью связывать разъединенное, а соединенное разлагать, так расчленяет переданные ему вещи, спутанные чувствами и связанные телами, что они предстают перед ним сами по себе в бестелесной своей природе, отдельно от тел, с которыми срослись» (Боэций. Комментарий к Порфирию // Боэций. «Утешение философией» и другие трактаты. М., 1991. С. 26-27). Абстрактным является процесс образования универсалий. Петр Абеляр предваряет проблему универсалий следующими словами: «Но прежде - об абстракции. Итак, нужно знать, что материя и форма всегда существуют вместе, вперемешку, но мышление обладает такой способностью, что то созерцает материю саму по себе, то переносит внимание на одну только форму, то постигает их в смешанном виде. В двух первых случаях это происходит благодаря абстракции, когда нечто извлекается из общей связанности, чтобы можно было рассмотреть его собственную природу. В третьем случае это происходит благодаря конъюнкции. Возьмем, к примеру, субстанцию вот этого человека. Она и тело, и живое существо, и человек, она облачена в неопределенное множество форм: покуда я обращаю внимание на материальную сущность субстанции, разграничив все формы, я произвожу понятие с помощью абстрагирования. И когда я обращаю внимание, наоборот, только на телесную целостность, которую я связываю в субстанцию, то это понятие, хотя и произошло с помощью конъюнкции сравнительно с первым, касавшимся только природы субстанции, также образуется благодаря абстракции, отделяющей телесную целостность от других форм, на которые я не обращаю никакого внимания, т. е. на то, что она - живое существо, чувственность, разумность, белизна. Такого рода понятия, полученные с помощью абстракции, могли бы, пожалуй, казаться ложными или пустыми, потому что они изображают вещь иначе, чем она существует. Ведь поскольку они касались особо либо только материи, либо только формы, тогда как ни материя, ни форма не существуют отдельно друг от друга, то очевидно, они воспроизводят вещь совсем иначе, чем она есть, и, следовательно, пусты... Но при абстракции происходит не это. В самом деле, если я рассматриваю этого человека только в качестве субстанции или плоти, а не в качестве живого существа, человека или грамматика, то я не постигаю ничего, кроме того, что в нем есть, это „только" относится лишь к вниманию, но никоим образом не к способу существования» (Петр Абеляр. Логика «для начинающих» // Петр Абеляр. Теологические трактаты. М., 1995. С. 86-87). По Фоме Аквинскому, «мыслительные абстракции бывают двух видов: по одному, всеобщее отвлекается от особенного, как животное от человека, по другому, форма отвлекается от материи, как, например, форма круга отвлекается в мышлении от чувственной материи» (Thomas Aquinas. Summa theologiae. 1, q. 40, a. 3 concl).

мудрость; ум; знание; философия (учителя философии - sapientiae doctores). По Августину, мудрость есть «истина, в которой распознается и содержится высшее благо. .. Ведь всякий блажен лишь благодаря высшему благу, которое распознается и содержится в той истине, которую мы называем мудростью. Следовательно, как до того, как мы становимся блаженными, понятие о блаженстве уже запечатлено в наших умах, - ибо благодаря ему мы уверены в своем знании и говорим без всякого сомнения, что хотим быть блаженными, так и прежде, чем мы становимся мудрыми, мы имеем понятие о мудрости, запечатленное в нашем уме, благодаря которому каждый из нас, если его спросят, хочет ли он быть мудрым, без тени сомнения ответит, что хочет» (Августин. О свободе воли. Кн. 2, гл. IX, 26. Т. 1. С. 45 наст. изд.).

общее, всеобщее, универсалии. Проблема универсалий возникла в античной философии. Обсуждение ее продолжилось в раннехристианской мысли, для которой она имела основополагающее значение в связи с идеей творения мира по Слову. Будучи всеобщим, Слово двуосмыслило идею универсалий: как общего для человека и как общего для Бога, имея онтологическое значение. Сначала неоплатоник Порфирий, проанализировал точку зрения Аристотеля, во «Введении» к его «Категориям» сформулировал эту проблему: «Существуют ли они самостоятельно или же находятся в одних только мыслях, и если они существуют, то тела ли это или бестелесные вещи, и обладают ли они отдельным бытием или же существуют в чувственных предметах и опираясь на них» (Порфирий. Введение к «Категориям» //Аристотель. Категории. М., 1939. С. 53). Позднее ее анализ стал развиваться в трех направлениях, которые в конце Средневековья получили названия реализма (общее до вещей, ante res), концептуализма (общее в вещах, in rebus) и номинализма (общее после вещей, post res) и которые по сути представляли разные аналитические задачи. Если реалистическое направление в основном исследовало проблему самостоятельного существования универсалий в Божественной мысли, которая вместе есть Бытие, Истина и Слово, то концептуализм исследовал проблему связи двух сущих, благодаря которой осуществлялось причащение земного мира горнему, обнаруживались степени присущности существования бытию. Номинализм, представлявший общее имя результатом человеческой договоренности, появился как предтеча дисциплинарного разделения теологии, философии и науки и в самостоятельное направление сложился к XIV в. с появлением идеи однозначного бытия. Универсалии, по Августину, есть Закон и Слово Божие, открытые людям в ходе истории. Общее - это повтор и тождество смыслов и значений сказанного, свидетельствующих о воздействии одного и того же духа. На этом основании для него перевод Септуагинты является более предпочтительным, чем перевод Библии одним Иеронимом, потому что сказанное многими есть свидетельство того, что «как бы едиными устами проявился тот же самый единый Дух» (Августин. О Граде Божием. 1994., Т. 4. С. 72). В основании знания лежит личный, непосредственный опыт, согласованный с тем общим, что его связывает с опытом других. Связь обеспечивается Писанием - произведением универсально-личностным, несущем в себе возможности верификатора, связанного с живым субъектом и истребующего отклика. Боэций в решении этой проблемы занял концептуалистскую позицию: родовые сущности, или субстанции, являясь именами, существуют в конкретной вещи, хотя мыслятся помимо тел. Универсалия целиком и полностью находится в ней, что подчеркивает ее внутреннее происхождение. Единичное при такой тесной связи с субстанцией предстает как субъект-субстанция (см. SUBSTANTIA SUBIECTA). Имя субстанции в таком случае двуосмысливается: оно не просто прилагается к вещам, имеющим разные определения, а прилагается к вещи, внутри самой себя двуосмысленной, ее имя может быть и ее собственным именем, и именем субстанции, что Боэций назвал эквивокацией (см. AEQUIVOCATIO). В делении рода на наивысший (то, больше чего нет) и подчиненный (вид) Боэций обнаружил эквивокативность самих понятий, которые представляют степени общности и традиционно связаны с теорией определений. Однако, по Боэцию, определению подлежат индивиды и подчиненные роды (виды), поскольку определение возможно на основании рода. Наивысшие роды могут быть только описаны через собственные признаки, способствующие пониманию, но не являющиеся понятиями. Общим для наивысших родов оказывается имя бытия: «О каждом из них можно сказать, что он есть. Ведь субстанция есть, и качество есть, и количество есть, и то же самое говорится обо всех остальных. Глагол „есть" говорится обо всех одинаково, но при этом им всем присуща не какая-то одинаковая субстанция или природа, но только имя» (Боэций. Комментарий к Порфирию // Боэций. Утешение философией. С. 11-12). Поскольку же наивысший род целиком и полностью входит в единичную вещь, в итоге создаются логические основания для ее неопределенности; определения этой вещи через подчиненные роды охватывают ее не полностью, но выражают направленность логического внимания на ее некие статусы. Универсальными оказываются только имена. Представлением эквивокативности имени как универсалии задается не эманационная, а креативная модель мира. Имя есть связь двух миров: Божественного и человеческого. «Божественная душа», которая понимает недоступное чувствам, дает имена «рассуждениям разума, тем самым делая его понятным» (там же. С. 6). Роль универсального транслятора имен, обеспечивающего не только связи между вещами и способами их интеллектуального выражения, но и возможности смысловых преобразований осуществляют акцидентальные признаки.

Конец XI в. знаменуется «спором об универсалиях». Предметом обсуждения были идеи сходства и тождества вещей (сведение их в одно, собирание, collectio) и их отличие, возможности их универсальной выраженности. Номиналистические идеи Росцелина, касающиеся отношений единства и троичности Бога, были направлены на выработку доказательной точности. Росцелин поставил проблему возможности конвенционального существования универсалий. Эта проблема выражена в виде вопросов: 1) если в реальном бытии Бога нет никакой различенности, то его понимание как Троицы не есть ли дело конечных людей, и потому приложение к Нему универсальных имен конвенционально? 2) если речь идет о реальном, а не словесном различении Божественных Персон, то нельзя ли допустить троичность субстанций? 3) если трех лиц не может быть там, где нет трех вещей, а трех вещей нет там, где нет множества, то возможна ли троичность там, где нет множества? 4) можно ли утверждать, что Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой тождественны, если у не имеющих множества Лиц не может быть даже подобия? Ведь подобие предполагает несходство, а сходство предполагает наличие разных вещей; 5) тождественны ли выражения «троичный Бог» («троичная субстанция») и «три Бога» («три субстанции»), «три речи» и «тройная речь», если учитывать, что выражение «двойной удар» означает два удара? 6) почему имя «Бог» - единичное имя, а не универсалия, если существует множество различенных субъектов, им предицируемых: Отец есть Бог, Сын есть Бог, Святой Дух есть Бог? (См.: Петр Абеляр. Теология Высшего блага // Петр Абеляр. Тео-логические трактаты. С. 174-177).

Ансельм Кентерберийский выводил универсалии из души и высказывающей речи. Он фиксирует логическое внимание на укорененности любого обозначения вещи в Божественном уме. У Ансельма всякая субстанция понимается как универсалия, однако если номиналисты рассматривали субстанциальное имя как однозначное, то у Ансельма и имя субстанции, и понятие существования эквивокативно: субстанция - это и род в родо-видовых отношениях, существующая в единичных вещах (телах), и Божественная сущность, понятая как «вечный, недвижный, неизменный, простой, неделимый Дух» (Ансельм Кентерберийский. Монологион // Ансельм Кентерберийский. Соч. С. 77). Ансельм полагает, что единство двух субстанций осуществляется актом интеллектуального «схватывания», или конципирования, которое выражено в высказывании и благодаря которому обнаруживается истина, которая определяется как «правильность, воспринимаемая одним лишь сознанием» (Ансельм Кентерберийский. Об истине // Там же. С. 186). Любая вещь существует потому, что было высказано, что она существует (там же. С. 169). Истина, или правильность, одна, неизменна и не зависит от обозначения (см. SIGNIFICATIO). Она не исчезает при исчезновении обозначения. Напротив, только в соответствии с нею требуется обозначение того, что должно быть обозначено, а поскольку истина и слово суть одно, то и сама истина требует обозначения того, что должно быть обозначено. Обозначение требуется для перевода единого универсального в разнообразное. Следовательно, по Ансельму, не потому существует много правильных обозначений и соответственно много единичных правильностей, что есть много вещей, а напротив: вещи существуют правильно в том случае, когда они существуют согласно должному, что свидетельствует о том, что у них одна правильность, или истина. Сами вещи и их обозначения существуют благодаря ей, которая существует не в вещах (позиция концептуализма) и не из них (позиция номинализма), а сама по себе до и вне вещей. В основе концепции Петра Абеляра лежит идея концепта (см.: CONCEPTUS), связанного с анализом речевого высказывания, что предполагало разделение словесности на язык и речь. Опора на речь позволила определить позицию Абеляра как сермонизм, или диктизм. Универсалии, по Абеляру, - не вещь и не имя вещи. Это их всеобщая, звуком выраженная связь. Способом, позволяющим осуществить такую связь, является возможность 1) превращения общего в вещь и 2) обнаружения его как вещи и не-вещи. Логически эту возможность предоставляет глагол «есть», предоставляющий несколько форм связи: 1) действие, отсылающее к предикации вещи, 2) отождествление («есть» это то). Вещь при этом исчезает, но исчезает и различие между субъектом и предикатом; 3) происхождение («есть» означает эманацию свойства). Само происхождение предстает как перенесение качеств субъекта на вещь и как правильное «схватывание» вещи словом, где значит каждый звук, выражающий вещь. Поэтому наивысший смысл концепта есть извещение (enuntiatio), т. е. изречение как схваченность смысла в определенный (здесь и сейчас) момент времени. Слово, таким образом, имеет статус осмысленной речи. Речь связана со смыслами, не выраженными вербально, но подразумеваемыми в уме и естественно возвращающими к первообразам, которые обогащены этими смыслами.

В XIII в. своеобразный концептуалистский синтез идей относительно универсалий осуществил Фома Аквинский. В XIV в. Проблему универсалий в концептуалистском духе решал Дуне Скот, который понимал под универсалиями реальность связей. Оккам выдвинул три основания, согласно которым универсалии не являются особыми реальными субстанциями, существующими вне человеческой души, они только образ и знак вещей. Знаки называются терминами (см. TERMINUS).

common - общий; нечто может быть общим многим вещам благодаря участию (причастности) или по утверждению; отдельные вещи являются общими благодаря причастности, это подразумевает как то, что общие вещи должны разделяться на части, так и то, что в отдельные моменты они могут превращатся друг в друга или распределяться в одно и тоже время, как спектакль, который смотрят многие; род является общим для всех своих видов по утверждению, т.е. в отличии от причастности он присутствует в каждой индивидуальности, для которой он является общим полностью и в одно и то же время, и его имя утверждено ими всеми. В более широком смысле понятие причастность одновременно включает в себя и утверждение, и участие. Сравн. PARTICIPATIO.

element - элемент, составная часть, основа, стихия; согласно Фоме Аквинскому (In lib. Y Met. lect. 4, 795-798): "В определении элемента выделяются четыре вещи. Первая из которых - причина - то из чего происходит вещь [causa sicut ex quo]; от чего становится ясно, что элемент относится к роду материальных причин. Вторая вещь - это принцип, по которому все впервые создается; для скульптора - это то, из чего создается статуя, хотя оно и не является элементом, так как имеет несколько иную природу. Третья вещь имеет отношение к внутреннему содержанию, благодаря чему один элемент отличается от того, из чего он сотворен как нечто превращенное, это может быть недостаток, или противоположность, или суть противоречияю, или субъект отсутствия чего-то, что является преходящим, мимолетным. Например, когда мы говорим, что музыкант создан из не музыканта, или музыкальный из не музыкального. Элементы должны находиться в вещах, элементами которых они являются. Четвертая вещь - это то, что элемент имеет различные виды, которые в свою очередь не разделяются на подвиды, благодаря чему элемент отличается от первоматерии, которая не имеет видов, а также от всех других веществ, которые могут делиться на различные виды, например, кровь и др. Поэтому говорят, что элемент (как первый) есть то, из чего нечто состоит; (как второй)первичен; (как третий) - существенен; (как четвертый)неделим в видах на подвиды". Элемент отличается от принципа и причины. По Фоме Аквинскому (In lib. I Phys. lect. 1): "Причина является более содержательной, чем элемент. Поскольку элемент является перво-составляющей вещи (то, из чего вещь составляется), и сам элемент содержится в ней, как утверждается в пятой книге "Метафизики" (1014a26), подобно тому как буквы являются элементами речи, а слоги нет. Такие вещи называются причинами, от которых все зависит, как с точки зрения бытия, так и с точки зрения становления. Вот от чего такие вещи, которые находятся вовне, или те, что внутри вещи, но из которых вещь не была первоначально составлена, могут быть названы причинами, а не элементами. Принцип всегда устанавливает определенный порядок некого процесса, каким образом нечто может быть принципом, не являясь причиной, например, то из чего начинается движение является принципом линии, а не причиной, так же как точка является принципом движения, а не причиной. Итак, с помощью принципов Аристотель обозначает движущую и действующую причины, в которых указывается порядок протекания процессов. Под причинами он понимает формальную и конечную, от которых зависит бытие и становление большинства вещей. Наконец, под элементами он подразумевает только материальные причины". Сравн. CAUSA, PRINCIPIUM.

end - конец, окончание; по Фоме (In lib. II Met., lect. 4, 316): "Окончание - это то, что не является таковым благодаря другим вещам, но другие вещи есть, благодаря ему". Более того (In lib. X Met., lect. 5, 2028): "Конец - это то, что предельно в каждой вещи, и то, что содержит вещь, вот почему ничего не бывает без конца".

light - свет; в августиновской традиции - это свет божественного разума, благодаря которому постигается истина; благодаря ему истина находит место в сердце человека, подобно тому, как печать отображается в воске.

motion, movement - движение; актуализация потенциальной активности или потенциальной пассивности; бывает четырех видов: субстанциальным (что не есть собственно движение, а мутация и изменение), количественным, качественным, локальным. Собственно движение в трех последних смыслах есть изменение или мутация, различимые в чувственных вещах; оно следует за особенностями тела; является континуумом и предполагает отрезок времени. Аристотель определяет движение (Phys. III, c. 1, 201a9-19): "А так как в каждом роде мы различали [существующее] в действительности и в возможности, то движение есть действительность существующего в возможности, поскольку [последнее] таково; например, [действительность] могущего качественно изменяться, поскольку оно способно к такому изменению, есть качественное изменение; [действительность] способного к росту и к противолежащему - убыли (ибо общего имени для того и другого нет) есть рост и убыль; [действительность] способного возникать и уничтожаться - возникновение и уничтожение, способного перемещаться - перемещение. А то, что все это есть движение, ясно из следующего [примера]. Когда то, что может строиться, поскольку мы называем его таковым, становится действительностью, оно строится, и это есть строительство; то же относится и к обучению, лечению, катанию, прыганию, созреванию, старению". Когда что-то перемещается, то это происходит с ним актуально, и это является движением, т.е. то, что существовало в возможности, осуществляется немедленно, благодаря этому движение имеет неопределенный характер. По Аристотелю (Phys. III, c.2, 201b28-32): "А почему движение кажется неопределенным, это зависит от того, что его нельзя просто отнести ни к возможности сущего, ни к его деятельности; так, [например], ни возможное количество, ни количество в деятельности не должны с необходимостью двигаться. И все же движение кажется некоторой деятельностью, хотя и незавершенной". Движение есть действительность возможности; действительность может подвергаться воздействию только когда тело, обладающее возможностью бытия движения, получает импульс от тела, находящегося актуально в движении, понимаемом в любом из выше названных смыслов; следовательно, оно становится активным благодаря вовлечению в движение; и одновременно является пассивным по отношению к импульсу, вызвавшему движение этого тела; как бы то ни было, это есть случайный аспект, поскольку первоначально движение - есть действительность возможности, заложенное в вещи. В точном смысле не всякое движение есть страдание, но только изменение (изменение качества). По Фоме (In lib. III Sent. d. 15, q. 2, a. 1 sol 1): "Так как страдание есть движение от одной вещи к другой, то не всякое движение есть страдание, но только изменение, точно выражаясь, именно потому что при таком движении что-то изгоняется из вещи, а что-то внедряется в нее, что и является определением страдания. Локальное движение имеет место относительно того, что находится за пределами вещи, т.е. места; более того, движение увеличения происходит относительно того, что является результатом того, что уже есть, а именно результатом питательной пищи, то, что растет, идет к большему количеству. Что касается столкновения, то оно, однако, требует, чтобы вещь обладала какой-то частью, чуждой тому, что вещь представляет собою, иначе здесь не было бы субъекта движения, которым является тело, так как только тело движется... Более того, тело имеет противоречивую природу, потому что изменение есть движение между противоположными качествами". Сравн. PERFECTIO, PASSIO.

participation - участие, соучастие, причастность; принимать участие в самых различных смыслах, как например, то что обладает огнем, но не является им, называется огнем благодаря причастию. По Фоме (In lib. Boet de Hebd.c.2): "Участвовать означает принимать участие, так, когда кто-то получает то, что свойственно другому, то обычно говорят сопричастен ему, например, человек причастен природе животных, потому что человек не имеет животного разума по существу; так и Сократ разделяет человеческую природу; также одновременно и субъект причастен случайности, и материя причастна форме, потому что субстанциальная или случайная форма, которая является общей по отношению к их причине, является определяющей для тог или иного субъекта; подобно этому говорят, что следствие причастном своей причине, даже тогда, когда оно не очень адекватно силе своей причины; так нам следовало бы говорить, что воздух причастен свету солнца, хотя нам совершенно ясно, что солнце не содержит воздуха". По Аристотелю (Top.1Y, c, 1, 121a 12): " Определение причастности таково: принимать понятие того, что допускает причастность себе". По Ансельму, не истинно то, что не причастно к истине; Эриугена замечает, что поскольку человек создан по образу Бога, значит то, что утверждается в Боге, по существу может утверждаться и в человеке благодаря причастности. Сравн. DIVISIO.

power, potency, potentiality - сила, могущество, потенциальность, возможность, способность; прежде всего означает принцип действия; во-вторых, превращение: то что воспринимает действие также наделяется силой. По Аристотелю (Met. IX c. 1, 1046a10-19) различными видами потенциальности являются: "некоторые начала и называются способностями по их отношению к одной первой способности, которая есть начало изменения вещи, находящееся в другом или в ней самой, поскольку она другое. А именно: это, во-первых, способность претерпевать как заложенное в самой претерпевающей вещи начало испытываемого ею изменения, вызываемого другим или ею самой, поскольку она другое; это, во-вторых, обладание невосприимчивостью к худшему и к тому, чтобы быть уничтоженным чем-то другим или самой вещью, поскольку она другое, через начало, вызывающее изменение. Во всех этих определениях содержится мысль о первой способности. Далее, эти способности означают способности либо вообще делать или претерпевать, либо делать или претерпевать надлежащим образом, так что в мысли о них так или иначе содержатся мысли о способностях, указанных раньше". Потенция просто обозначает несуществование вещи и ее безразличие к бытию или небытию, ее сила и способность указывают, что то, что уже имеет бытие - имеет через него и направленность к действию. Следовательно, потенциальность так или иначе есть, но ее силе не хватает бытия, как второй актуальности, которая означает действие, потому что она может быть и может быть мыслима без действия, принципом которого она сама является; она есть благодаря первой актуальности, которая означает бытие (поскольку она не может быть мыслима как несуществующая), она является принципом самой силы. Как считает Бонавентура, все это, однако, свойственно силам и потенциям души, таким как память, мышление, воля. Более того, сила или потенция отличается от habitus( состояние), потенция не включает состояния, подобно потенциальности, хотя основывается на естественных принципах. Сила производит действие (подобно тому как интеллект мышление), характерные свойства производят более конкретные действия (подобно тому как логика более правильно направляет мышление). По Бонавентуре (In lib. I Sent., d., q. 2, a. 2, q. 1 ad arg.): "Состояние - это то, чем сила есть в действительности". По Аристотелю потенциальность бывает двух видов (Met. II, c. 5, 417a21-417b2): "Нужно также более подробно определить способность или возможность (dynamis) и действительность (entelecheia). Пока мы о них говорили в общих чертах. Мы говорим о чем-то знающем, во-первых, в том смысле, в каком мы говорим о знающем человеке, что он принадлежит к знающим и обладающим знаниями, во-вторых, в том смысле, в каком мы называем знающим того, кто владеет грамматикой. Каждый из них обладает возможностью не в одинаковом смысле, а один обладает ею потому, что принадлежит к такому-то роду, т.е. к чему-то материальному (hyle), а другой потому, что он может что-то исследовать, когда хочет, если только не будет внешнего препятствия. А тот, кто уже исследует, есть знающий в действительности, он в полном смысле слова знает, [например], вот это А. Итак, оба первых суть знающие в возможности, но один из них - поскольку изменяется благодаря обучению и часто переходит от одного состояния к противоположному, другой же - иным способом, а именно от обладания знанием арифметики и грамматики и неосуществленности этого знания - к его осуществлению (to energein)".

I praep. cum acc. II per- приставка, означающая

В стихотворном отзыве, где Цезарь обращается к Теренцию как к "половинному Менандру" (dimidiate Menander), говорится:

Lénibus átqu(e) utinám scriptís adjúncta forét vis,

Cómic(a) ut áequató virtús polléret honóre.

Cúm Graecís.

истинная добродетель, полнота добродетелей; исполнение Закона; явление душе в качестве добродетелей благодати, благодаря которой осуществляется причастие человека Богу; противоположность ненависти, осуществляющей приобщение человека к «ничто»; условие познания. По Августину: «Мы существуем, и знаем, что существуем, и любим это наше бытие и знание» (Августин. О Граде Божием. М., 1994. Т. 2. С. 216). Тот, «кто поставил для себя  правилом любить Бога и не по человеку, но по Богу любить ближнего, как самого себя, тот за эту, конечно, любовь называется человеком, имеющим благую волю» (Августин. О Граде Божием. Т. 3. С. 13). Слова amor, caritas, dilectio тождественны. Любовь может быть направлена как во благо, так и во зло. «Благая воля есть любовь добрая, а воля превратная - любовь дурная» (там же. С. 15). Исполнение Божественного закона любовью доказывает, что любовь есть глобальная различительная сила, выходящая за пределы завета, благодаря которой происходит распределение вещей в двузначном бытии - конечном и вечном - по иерархическому признаку: «этот добрый муж лучше другого доброго мужа» (Петр Абеляр. Диалог между Философом, Иудеем и Христианином // Петр Абеляр. Теологические трактаты. С. 365-366). Эта сила позволяет на основании благодати «прибавить нечто к предписанному долгом» (там же. С. 367); непринужденность в исполнении Закона; основание спасения («никто, обладающий любовью, не гибнет, но ни один в ней не уравнивается с другим» (там же. С. 367-368); избирательная способность души. Состояние души, при котором происходит созерцание Бога; любовь не имеет меры или границы, не относится ни к какой категории; трансценденталия; один из ликов истины. «Называется ли эта обретенная любовь, которая в небесной жизни, случаем или каким-либо иным качеством, не принесет никакой пользы ни одно из определений, потому что нельзя истинно познать ее иначе, чем на опыте, ибо он далеко превосходит всякий смысл любой науки. Столь ли важно для блаженства, считаем ли мы ее случайностью или субстанцией, или ни тем, ни другим, и, хотя мы кое-что говорим, сама она никак не изменится и не уменьшит нашего блаженства. И если ты тщательно взвесишь то, что ваши философы назвали акцидентальными и субстанциальными формами, то никакой субстанциальной формы ты не обнаружишь, потому что любовь присуща не всем, как не обнаружишь и акцидентальной формы, потому что, раз появившись, она не может более исчезнуть... Мы становимся истинно блаженными, принимая участие в видении Его и наслаждаясь Им. В этом видении при созерцании Его на нас изливается та Его высшая любовь» (там же. С. 387-388). Любовь связана с деятельностью, с познанием. По Августину, «философ есть человек, любящий Бога», «поскольку философия стремится к жизни блаженной, по любви к Богу находя в Боге наслаждение» (Августин. О Граде Божием. Т. 2. С. 23, 18). По Августину, «знание полезно лишь тогда, когда есть любовь; без любви же оно кичит, то есть приводит к гордости чрезмерно напыщенной» (там же. С. 94). Августин полагает единство любви, каким бы словом оно ни выражалось, ибо в Боге всякая любовь тождественна. Тесно связана с идеей блага. См. BONUM, CARITAS, COGNITIO, ESSE.