вновь+занять

vt

1) вновь соединять, воссоединять

2) присоединяться; воссоединяться с...; вернуться

3) перен. объединять ( для общего дела); привлекать ( к какому-либо делу)

общ. вновь занять свою должность

  Подозрение

   1941 – США (99 мин)

     Произв. RKO (Алфред Хичкок)

     Реж. АДФРЕД ХИЧКОК

     Сцен. Самсон Рафаэлсон, Джоан Хэррисон, Алма Ревилл по роману Фрэнсиса Айлза «Перед фактом» (Before the Fact)

     Опер. Гарри Стрэдлинг

     Муз. Франц Уэксмен

     В ролях Кэри Грэнт (Джон Эйсгарт), Джоан Фонтэйн (Лина Маккинлоу), сэр Седрик Хардуик (генерал Маккинлоу), Найджел Брюс (Носач), дама Мэй Уитти (миссис Маккинлоу), Изабел Джинз (миссис Ньюшэм), Хизер Эйнджел (служанка), Лео Дж. Кэрролл (капитан Мелбек).

   → Молодая англичанка Лина Маккинлоу, дочь генерала, знакомится в поезде с повесой Джоном Эйсгартом, о чьих похождениях часто пишут газеты. Потом они случайно встречаются на охоте. Джон ухаживает за Линой, и Лину тоже влечет к нему. Когда Джон не объявляется целую неделю, Лина тоскует, плачет, не желает никого видеть. Наконец он появляется снова и женится на Лине без дальнейших промедлений. После свадебного путешествия по Европе он показывает ей их новый дом. Поначалу она поражена тем, что у Джона нет ни гроша, что он перебивается, беря деньги в долг или играя на скачках. Лина говорит ему, что надо работать, он же в ответ называет ее мечтательницей. Кузен Джона находит ему работу. Но вскоре Лина обнаруживает, что Джон продал свадебный подарок генерала (2 антикварных кресла), вновь принялся ходить на скачки (а может быть, никогда не прекращал) и, наконец, был уволен с работы за растрату. После смерти отца Лина не получает в наследство ничего; виной тому, разумеется, ее замужество. Вместе со своим другом Носачом, человеком очаровательным, по слабовольным, Джон приобретает участок земли на вершине скалы. Это предприятие, конечно, финансирует Носач. В кошмарном видении Лины Джон толкает друга в пропасть. На самом деле, как она узнает позже, Джон спас ему жизнь. Но подозрения вновь поселяются в ней, когда в отсутствие мужа приходят 2 полицейских и сообщают ей, что Носач погиб в Париже: кто-то втянул его в алкогольную дуэль. Лина узнает, что ее муж покинул Лондон раньше, чем предполагалось, и вполне мог находиться в этот день в Париже. Ее ждет и другое пугающее открытие: она замечает, что Джон расспрашивает знакомую писательницу о яде, чьи следы невозможно обнаружить. Лина слабеет и уже не встает с постели. Однажды вечером муж приносит ей стакан молока. Она уже почти готова выпить его и принять смерть из рук мужа. Но тем не менее не притрагивается к стакану, а на следующий день решает уехать к матери. Джон настаивает на том, чтобы самому отвезти ее на машине. Лина уверена, что он хочет ее убить, однако он, напротив, не дает ей выпасть из машины. Она признается Джону в своих подозрениях. В ответ он говорит, что уезжал из Лондона в Ливерпуль и пытался занять там денег под ее страховку. Яд он готовил для себя самого, поскольку подумывал о самоубийстве. Но после этого объяснения он клянется исправиться и возвращается домой вместе с женой.

   ►  4-й американский фильм Хичкока. Продолжается период его «1-х шагов» в Новом Свете. Как и в случае с Ребеккой, Rebecca, перед нами картина с английским духом ( однако не уделяющая большого значения декорациям), и Джоан Фонтэйн снова играет главную роль. Все строится на Фонтэйн – здесь это даже заметнее, чем в Ребекке. В самом деле, Подозрение можно рассматривать как длинный внутренний монолог, фильм целиком и полностью субъективный, полный сомнений, неуверенности и, главное, тревоги. Обстоятельства во 2-й раз сложились так, что сюжет оказался лишен той абсолютной четкости, которая, как правило, отличает картины мэтра. Финал не совпадает с романом Фрэнсиса Айлза (где героиня погибала от рук мужа) и отличается от намерений автора. Хичкок рассказывал Франсуа Трюффо, как намеревался закончить фильм: «Когда в финале Кэри Грэнт приносит ей стакан отравленного молока, Джоан Фонтэйн пишет письмо матери: „Дорогая мама, я безнадежно влюблена в него, но не хочу жить. Он убьет меня, и я предпочитаю встретить смерть. Но я думаю, что нужно предохранить от него общество“. Дальше Кэри Грэнт протягивает ей стакан молока, и она говорит: „Милый, пожалуйста, отправь это письмо маме“. Он соглашается. Она выпивает молоко и умирает. Затемнение, затем свет возвращается, короткая сцена: Кэри Грэнт, насвистывая, подходит к почтовому ящику и бросает туда письмо». Счастливый финал был продиктован соображениями морального порядка; пожалуй, еще важнее был другой довод: Кэри Грэнт как актер не мог играть роль преступника.

   Многие поклонники фильма вставали на защиту именно того финала, которым заканчивается картина (см. Donal Spoto, The Art of Alfred Hitchcock, New York, Hopkinson and Blake, s.d.); другие, не уступающие численно первым, сожалели, что у Хичкока были связаны руки. Так ли уж это важно в конечном счете? Учитывая, что во всем повествовании доминирует субъективная точка зрения, можно допустить, что героиня так и не узнает всю правду. В конце концов, даже имеющийся финал не гарантирует, что муж опять не соврал. Главное в Подозрении – новый портрет влюбленной женщины: в отличие от героини Ребекки, она не чувствует себя недостойной объекта любви, но влюблена в недостойного человека. Фильм можно рассматривать как изложение фактов, делающее возможным психоанализ героини; провести этот психоанализ автор весьма мудро предлагает зрителю. Есть основания полагать, что в знаменитой сцене со стаканом молока Лина действительно готовится принять смерть от рук мужа: одновременно из любви к нему (и тут она действительно достигает пронзительной крайности в любви) и из желания наказать себя за то, что не может его не любить (ригористское воспитание вполне могло подтолкнуть ее на такие мысли).

   Насколько открыт, интригующ, загадочен фильм на уровне содержания, настолько же оп закрыт, закончен и совершенен па уровне формы. Это один из наиболее тщательно прорисованных фильмов Хичкока. Он содержит в себе огромное количество планов, снятых чрезвычайно мобильной камерой: бывает, что даже в коротком плане ракурс меняется не раз. Раскадровка для Хичкока – инструмент высокой точности, позволяющий передать душевное неравновесие героини, ее преображение из старой девы в страстную женщину, затем – ее счастье и беззаботность; и наконец – разочарование, когда она спускается с небес на землю (в этом отношении фильм обладает явной мелодраматической окраской). В Джоан Фонтэйн Хичкок нашел идеальную актрису: ее хрупкость и непосредственность идеально уравновешивают и дополняют неизменную суровость и продуманность его режиссерского стиля. Фильм ничуть не устарел: расплывчатый финал даже придал ему «дрожание», тайну, трепет, что дополняют и обогащают его. Частичная потеря режиссерского контроля над материалом в данном случае больше пошла на пользу сюжету, чем в Ребекке.

  Деньги

   1928 - Франция (3700 м)

     Произв. Cinemondial, Cinegraphic

     Реж. МАРСЕЛЬ Л'ЭРБЬЕ

     Сцен. Марсель Л'Эрбье, по мотивам одноименного романа Эмиля Золя

     Опер. Жюль Крюжер, Жан Лефор, Луи Ле Бертр

     В ролях Бригитта Хельм (баронесса Сандорф), Пьер Альковер (Николя Саккар), Иветт Гильбер (госпожа Мешэн), Альфред Абель (Альфонс Гюндерман), Мари Глори (Лин Амлен), Анри Виктор (Жак Амлен), Жюль Берри (Юрэ), Реймон Руло (Жантрон).

   Ожесточенную и зачастую подпольную борьбу ведут между собой Николя Саккар, директор «Всемирного банка», и крупный банкир Альфонс Гюндерман, владеющий, помимо прочего, важным нефтяным трестом. Гюндерман одерживает победу, через посредника помешав голосованию за расширение капитала компании «Континентальный орел», дочернего предприятия Саккара. Многие считают, что Саккар разорен; его любовница баронесса Сандорф переходит в стан врага и присоединяется к Гюндерману. Саккар становится главным спонсором исследований бедного летчика Жака Амлена, с которым его познакомил журналист Юрэ. Амлен хочет исследовать нефтяные месторождения в Гайане. Саккар убеждает всех, что Гюндерман вместе с ним участвует в этом предприятии. Он просит Амлена согласиться на пост вице-президента общества, созданного для поддержки проекта. Амлен соглашается при условии, что ему будет позволено совершить 7000-км перелет через океан до Гайаны с новым горючим, похожим на то, которое можно будет изготовить из добытой там нефти. Таким образом он хочет остаться самим собой. Саккар очень рад; в этой затее он видит превосходный рекламный ход. Однако это условие огорчает Лин, жену Амлена.

   Гюндерман исподтишка через иностранных подручных приобретает акции «Всемирного банка», накапливая таким образом «запасы». После начала перелета возбуждение на бирже достигает пика, и акции растут; также растет волнение и тревога Лин. Сообщают, что кто-то якобы видел, как объятый пламенем самолет Амлена рухнул в океан. Но Саккар получает шифрованную телеграмму с известием о том, что летчик в целости и сохранности приземлился в условленном месте. Саккар по низкой цене скупает резко упавшие акции и надеется получить гигантскую прибыль. Он рассказывает Лин правду и не дает ей покончить с собой.

   Амлен сооружает первую скважину. От переутомления у него начинаются проблемы со зрением. Саккар дает Лин чековую книжку на имя ее мужа, по которой она, обладая доверенностью, может выписывать любые суммы, какие только пожелает. На вечеринке у баронессы Сандорф хозяйка повторяет Саккару то, о чем шепчутся все вокруг: он идет прямиком к банкротству. Своей ловкостью и обольстительностью она выводит Саккара из себя и вытягивает для Гюндермана ценные сведения о состоянии его дел. Саккар говорит Лин, что собирается устроить большой бал в ее честь. Он говорит, что всегда хотел ее. Она сперва смеется, затем начинает плакать, поняв, что Саккар вовсе не шутит. Он угрожает засадить ее мужа в тюрьму за необеспеченные чеки, выписанные ею по книжке.

   Баронесса Сандорф по секрету сообщает Лин о преступных махинациях Саккара. На балу в ее честь Лин хочет выстрелить в Саккара, но баронесса ее останавливает. В самом деле, смерть Саккара мгновенно поднимет в цене акции «Всемирного банка». По совету баронессы Лин продает свои акции. Гюндерман поступает так же на крупнейших международных рынках. Саккар арестован. Жак возвращается и тоже попадает под арест. От потрясения зрение у него падает все больше - теперь он плохо видит на оба глаза. Они с Саккаром предстают перед судом. Прокурор говорит: «Это процесс над деньгами, - и добавляет Саккару, имея в виду Жака: - Вам чуть было не удалось очернить имя героя». Гюндерман обещает оплатить все обоснованные претензии, как только завладеет большинством акций «Всемирного банка». Он жертвует крупные суммы на благо обществу. Теперь Саккара и Жака обвиняют раздельно. Жак освобожден. Его зрение улучшается. Саккару предстоит провести в тюрьме еще полгода. Он подумывает о следующем деле и уже втягивает в него надзирателя.

   ► Последний немой фильм Марселя Л'Эрбье (и лучший его фильм, наряду с Бесчеловечной, L'inhumaine, 1924 - картиной, подводящей итог стилю ар деко и целой эпохе, к сожалению, ей вредят недостатки сценария и актерской игры). Фильм Деньги был вновь открыт в 60-е гг. и рассматривался некоторыми в те годы как манифест модернизма. Пусть и необязательно заходить так далеко в оценках, но фильм в любом случае доказывает, что Л'Эрбье - вовсе не академичный режиссер, каким его считали много десятилетий. Авангардистские поиски 20-х гг. раскрываются и достигают высшей точки в этом совершенно новаторском фильме, достойном занять место в ряду величайших шедевров немого кинематографа (рядом с Метрополисом, Metropolis, Наполеоном, Napoléon и пр.).

   Фильм основан главным образом на двух очень смелых формальных сочетаниях. В первую очередь отметим удивительное соседство короткого монтажа (зачастую даже очень короткого: 1952 плана при продолжительности 130 мин; это означает в среднем по 6,5 сек на каждый план) и подвижной камеры, при том что обычно при коротком монтаже используются статичные планы. В декорациях (как правило, гигантских) камера - или, вернее, камеры - создают вокруг персонажей безудержный ажиотаж, не подвластный их воле. Этот ажиотаж выражает неограниченную власть денег над целыми странами, обществами и отдельными людьми. Множественные молниеносные движения камеры приводят к радикальному уничтожению тяжеловесности и условностей классической раскадровки, средних планов, обычных склеек. Как будто бы деньги не служат пассивной и инертной темой картины, но сами ставят фильм, распоряжаются и управляют передвижениями персонажей - что, в конце концов, и является главной мыслью Л'Эрбье. Знаменитую сцену на Бирже Л'Эрбье снимал 3 дня в реальной обстановке с участием 2000 статистов, 15 камерами и с «удивительной механической инсталляцией, [позволявшей] резко спустить из-под Купола (с высоты 22 м) киносъемочный аппарат, ведший автоматическую съемку бурлящего биржевого зала» (см. «Жак Катлен представляет Марселя Л'Эрбье» [Jaque Catelain presente Marcel L'Herbier, Editions Jacques Vautrain, 1950]). Параллельный монтаж создает впечатление, будто самолет Амлена летит над биржей, снятой с верхней точки из-под Купола.

   2-м формальным принципом, на котором строится фильм, является сочетание всей этой технической виртуозности с трезвой, холодной, подчас бесстрастной актерской игрой, где нет ни следов модных веяний французского коммерческого кино тех лет, ни излишеств авангардизма. Еще один элемент модернизма: актеры играют не только лицом, но и всем своим телом, массивностью или хрупкостью силуэтов, перемещениями; а тем временем многочисленные, невероятно подвижные камеры, о которых мы говорили выше, гонятся за ними, поджидают или настигают их.

   Движущий мотив фильма - а именно, ненависть к деньгам и спекуляции - своим намеренно негативным и полемичным характером избавил повествование от всякой сентиментальности и напыщенности, на месте которых образовалась обжигающе-ледяная аллегория, масштабная абстрактная фреска, существующая вне времени, поскольку действие романа Золя перенесено в современность. При переносе действия в наше время роман стал более абстрактным, ничуть не утратив актуальности. В каком-то смысле Деньги являются амбициозной, эпической и грандиозной версией сатирической комедии Поля Армона и Леопольда Маршана «Эти господа из Сантэ» (Ces messieurs de ia Santé), успешно прошедшей по бульварным театрам в начале 30-х гг. и поставленной в кино Пьером Коломбье (1933).

   N.В. Л'Эрбье пригласил Жана Древилля для работы над документальной хроникой съемок под названием Вокруг «Денег» (Autour de L'argent). Эта увлекательная короткометражка стала известна не меньше самого фильма. Одноименный ремейк Денег был снят Пьером Бийоном (1936).

   БИБЛИОГРАФИЯ: раскадровка (1952 плана) в журнале «L'Avant-Scene», № 209 (1978).

  Пармская обитель

   1917 - Франция-Италия (170 мин)

     Произв. Андре Польве, Scalera Films

     Реж. КРИСТИАН-ЖАК

     Сцен. Пьер Вери, Пьер Жанн, Кристиан-Жак по одноименному роману Стендаля

     Опер. Николя Айер, Ромоло Гарроне

     Муз. Ренцо Росселлини

     В ролях Жерар Филип (Фабрицио дель Донго), Рене Фор (Клелия Конти), Мария Казарес (Сансеверина), Люсьен Коэдель (Расси), Мария Мичи (Мариетта), Луи Салу (Эрнесто VI), Луи Сенье (Грилло), Туллио Карминати (граф Моска), Энрико Глори (Джилетти), Аттилио Доттезио (Ферранте Палла).

   Парма живет под тиранией князя Эрнесто. Фабрицио дель Донго, племянник Сансеверины - любовницы первого министра графа Моски, - арестован и заключен в башню Фарнезе. Поводом для ареста послужило случайное убийство импресарио актерской труппы, а Фабрицио ухаживал за одной артисткой. Действительные же мотивы его ареста связаны с политикой и личными счетами. Фабрицио - либерал, выступающий против царящей в Парме диктатуры. К тому же князь, с некоторых пор навещающий Сансеверину, недоволен той пламенной заботой, с которой она относится к племяннику. Князь видит в этом аресте средство для шантажа, чтобы добиться ее расположения.

   Фабрицио приговорен к 20 годам заключения. Из камеры он замечает дочь коменданта крепости Клелию, и впервые в жизни чувствует, что влюбился по-настоящему. Начальник полиции Расси приказывает тюремщику, жертве гнусного шантажа, потихоньку отравить заключенного. По его расчетам, после смерти Фабрицио Сансеверина покинет Парму, а вслед за ней - и граф Моска, и Расси, таким образом, сможет стать 1-м министром. Клелия, любящая Фабрицио, узнает, что его готовятся убить. Вместе с Сансевериной и пламенным анархистом Ферранте Паллой она готовит для Фабрицио побег. Но, оказавшись вдали от Клелии, Фабрицио тоскует. Он начинает бродить вокруг крепости и вновь попадает под арест. Между тем, Клелия, поклявшись Мадонне никогда больше не видеться с Фабрицио, если его побег удастся, уже согласилась на брак по расчету предложенный ей отцом.

   Сансеверина отдается принцу, чтобы добиться освобождения племянника. Затем, смирившись с тем, что придется жить без него, выходит замуж за Moску и уезжает из Пармы. В княжестве разгорается революция. Палла убивает князя. Расси, назначенный 1-м министром, восстанавливает порядок. Фабрицио наносит последний визит Клелии. Они любят друг друга в 1-й и последний раз в жизни. После этого Фабрицио на всю оставшуюся жизнь удаляется в монастырь.

   ► Амбициозная, но максимально сокращенная экранизация романа Стендаля. Пьер Вери в одной из своих самых неудачных работ занял (или был вынужден занять) странную позицию. Он отбросил все, что предшествует прибытию Фабрицио в Парму (Ватерлоо и пр.), чтобы относительно подробно, но с большой небрежностью по отношению к тексту романа развить эпизоды, следующие за его побегом, - т. е. ту часть романа, которая единодушно признается наименее увлекательной. Это решение привело к театрализации интриги, которая оказывается привязана к Парме и башне Фарнезе, но при этом - как ни парадоксально - не придает никакой силы очень бесцветным эпизодам заточения и побега. Ограничив пространство сюжета, Кристиан-Жак запер сам себя в тесные рамки, помешавшие ему проявить природный динамизм. В этом фильме не осталось ничего ни от мечтательного обаяния книги, ни от сложности описанных в ней политических интриг: он не тянет даже на хорошее приключенческое повествование. Большинство актеров и ролей сильно уступают персонажам первоисточника, кроме Жерара Филипа и Марии Казарес, которая могла бы стать идеальной Сансевериной, если бы не упиралась постоянно в рамки, поставленные перед ней ролью. Можно смириться с незначительностью Рене Фор (Клелия), хотя и не без сожалений; можно смириться с тем, что Луи Салу (Эрнесто) и Люсьен Коэдель (Расси) превращают своих героев в марионеточных персонажей (в этом частично заключалось намерение самого Стендаля); но то, что Моска в исполнении Туллио Карминати низведен до ранга тусклого и безликого статиста - это уже непростительная ошибка. Впрочем, все итальянские актеры работают очень плохо, и дубляж делу не помогает.

   Этот фильм, подделку под крупнобюджетную постановку, не стоило бы упоминать вовсе, если бы декорации, операторская работа и, в общем смысле, изобразительный ряд не придавали знаменитому сюжету вполне приемлемое визуальное и образное воплощение (даже несмотря на то, что Парма снималась в Риме). Наконец, участие Жерара Филипа, который за свою недолгую карьеру воплотил 2 главных героев Стендаля, затмевает все недостатки фильма и дарит нам сильный и оригинальный образ Фабрицио. Фабрицио, сыгранный Филипом, - почти фантастический персонаж, одержимый любовью. Актер незаметно переводит своего героя из слегка слащавого контекста французского романтического фильма, чем-то напоминающего гравюру из журнала мод, в некое призрачное, сумрачное измерение, близкое немецкому романтизму. Его тонкий силуэт, худое лицо полностью оправдывают черно-белое изображение - единственный по-настоящему прекрасный элемент фильма. И камера Николя Айера наслаждается, выводя из тени это наполовину изглоданное смертью лицо, которое вскоре станет незабываемым.

   N.В. В 1981 г. Мауро Болоньини снял по роману Стендаля вполне удачный 6-серийный телефильм итало-германо-французского производства с Мартой Келлер (Сансеверина), Джаном-Мариа Волонте (Моска) и Андреа Оккипинти (Фабрицио).

   БИБЛИОГРАФИЯ: Pierre Very. La Chartreuse de Parme. Editions Self, 1948. Курьезный эпизод в истории «новеллизаций». Пьер Вери переписал роман Стендаля, предварив его предисловием в виде открытого письма Жоржу Шарансолю, где довольно сбивчиво оправдывается за проделанную им адаптацию. Книга не совпадает с романом Стендаля (а как же иначе? Можно было разве что воссоздать его заново слово в слово, как сделал герой Борхеса Пьер Менар с «Дон Кихотом»). Она не совпадает также и с фильмом Кристиан-Жака, поскольку содержит множество сцен, не фигурирующих в картине.

  Мертвый час ночи

   1945 - Великобритания (104 мин)

     Произв. Ealing (Майкл Бэлкоy)

     Реж. БЭЗИЛ ДИРДЕН, АЛЬБЕРТО КАВАЛЬКАНТИ, РОБЕРТ ХЕЙМЕР, ЧАРЛЗ КРАЙТОН

     Сцен. Джон Бейнз, Ангус Макфэйл, Т.Э.Б. Кларк по рассказам Г.Дж. Уэллса, Э.Ф. Бенсона, Джона Бейнза и Ангуса Макфэйла

     Опер. Джек Паркер, Херолд Джулиус, Даглас Слокум

     Муз. Жорж Орик

     В ролях 1) Основное повествование (Бэзил Дирден): Мервин Джоунз (Уолтер Крэйг), Роуленд Калвер (Элиот Фоли), Мэри Мерралл (миссис Фоли), Фредерик Фальк (доктор Ван Стратен), Рене Гэдд (миссис Крейг). 2) Кучер катафалка (The Hearse Driver, Альберто Кавальканти): Энтони Бэрд (Хью Грейнджер), Джуди Келли (Джойс Грейнджер), Майлз Мэллисон (кучер катафалка). 3) Рождественская история (The Christmas Story, Альберто Кавальканти): Сэлли Энн Хоуз (Сэлли О'Хара), Майкл Аллан (Джимми Уотсон), Роберт Уиндэм (доктор Элбери). 4) Зеркало с привидениями (The Haunted Minor, Роберт Хеймер): Гуги Уизерз (Джоан Кортленд), Ралф Майкл (Питер Кортленд), Эсме Перси (антиквар). 5) Кукла чревовещателя (The Ventriloquist's Dummy, Альберто Кавальканти): Майкл Редгрейв (Максуэлл Фрер), Хартли Пауэр (Сильвестер Ки), Аллан Джэйз (Морис Олкотт), Джон Магуайр (Хьюго), Элизабет Уэлч (Бьюла), Магда Кун (Мини), Гэрри Марш (Гарри Паркер). 6) Партия в гольф (The Golfing Story, Чарлз Крайтон): Бэзил Рэдфорд (Джордж Парратт), Нонтон Уэйн (Лэрри Поттер), Пегги Брайан (Мэри Ли).

   Архитектор получает приглашение на виллу клиента, чтобы обсудить будущий заказ. Едва приехав, он понимает, что уже видел в кошмарном сне эту местность, а также других гостей. Присутствующие начинают с разной степенью скептицизма рассказывать диковинные или фантастические случаи из их жизни. Один некогда попал в серьезную автомобильную аварию. Однажды бессонной ночью, лежа в больнице, он встает, раздвигает занавески и обнаруживает, что за окном день. Мимо проезжает катафалк. На следующий день, выписавшись из больницы, он хочет сесть в автобус, но видит, что за рулем - тот же человек, что управлял катафалком. Он не садится в автобус, а тот почти сразу же попадает в страшную катастрофу. Пророческое видение спасло гостю жизнь. Одна девушка играет в прятки в замке где идет костюмированный бал, и сталкивается нос к носу с плачущим мальчиком. Мальчик говорит, что приемная сестра хочет его убить. Позднее девушка понимает, что ее собеседником был призрак прежнего обитателя замка. Другая гостья рассказывает, что однажды подарила жениху зеркало. Каждый раз жених видел в этом зеркале отражение другой комнаты - не той, в которой находится. Он рассказал невесте о том, что видит. Она сильно встревожилась и хотела отложить свадьбу, но та, тем не менее, состоялась по плану. Мужа вновь посетило видение. От антиквара, который продал ей зеркало, жена узнала, что сто лет назад оно принадлежало человеку, разбитому параличом после несчастного случая на охоте. Обезумев от ревности, он хотел убить жену. Теперь же нынешний владелец зеркала подпадает под власть прежнего владельца. И действительно, он пытается задушить жену. Та разбивает зеркало. Муж забывает все, что с ним происходило.

   Архитектор хочет уехать с виллы, поскольку убежден, что ему угрожает страшная опасность. Один гость, врач, умоляет его остаться. Рассказы продолжаются. Двое мужчин ухаживали за одной женщиной. Они решили разыграть ее в гольф. Проигравший покончил с собой, утопившись. Он вернулся призраком и стал преследовать соперника. Однажды он забыл магические жесты, которые помогали ему испариться, и пошел за своим соперником, словно тень. Сопернику пришлось жениться в присутствии призрака, и он не осмелился поцеловать жену у того на глазах. В конце концов, новоиспеченный супруг тоже исчез. Другому - некогда проигравшему - пришлось занять его место на супружеском ложе. Врач, не давший архитектору уехать, в свою очередь, начинает рассказ. Однажды он посетил в тюрьме чревовещателя. Затем выслушал 2 рассказа о его случае. Этот чревовещатель испытывал патологическую ревность к своей марионетке, подозревая ее в желании сговориться с его коллегой. Он убил этого коллегу. В тюрьме марионетка заявила, что решила с ним расстаться. Он зверски разорвал ее, после чего погрузился в прострацию, из которой выходил лишь затем, чтобы заговорить голосом марионетки, из-за чего у наблюдателей сложилось впечатление, будто он в эту марионетку превратился. Рассказы закончились. Архитектор не зря боялся, что случится нечто ужасное: загадочная сила подталкивает его задушить врача, рассказавшего последнюю историю и уговорившего его остаться. Затем он просыпается в своей постели, как будто все это ему приснилось. Ему звонят и приглашают в гости. Он отправляется на виллу клиента и попадает в то самое место, в общество тех же людей, что и в начале фильма.

   ► Фильм, совершенно необыкновенный для своего времени. В самом деле, он совершенно невиданным доселе образом жонглирует сразу несколькими фантастическими темами, популярными в современной художественной литературе и дающими немало пищи для домыслов: пророческие сны, игры со временем, зеркала, раздвоение персонажей. Относительная академичность постановки дает фильму как минимум 2 козыря.

   Во-первых, благодаря ей, участие разных режиссеров и сценаристов не нарушает цельности ни тона, ни стиля картины. Во-вторых, академическая сдержанность заставляет зрителя в полной мере подпасть под колдовское очарование, присущее этой тематике - в этом смысле она действует еще вернее, чем яркость формы или виртуозность монтажа. Эпизод с чревовещателем, несомненно, слишком перехвален. Он нисколько не выделяется на фоне других, и его потомство - эпизод из телесериала «Алфред Хичкок представляет» под названием Так умерла Рябучинская, And So Died Riabouchinska, Роберт Стивенсон, 1956 и, в первую очередь, Магия*, возможно, интереснее и ценнее его. Впрочем, главная оригинальная черта Мертвого часа ночи - общая конструкция фильма, ее изгибы, ответвления, вкрапление различных рассказов в рамки главной сюжетной линии, где сон головокружительным образом оказывается неотделим от реальности.

  Святая Иоанна

   1957 – США (110 мин)

     Произв. UA (Отто Преминджер)

     Реж. ОТТО ПРЕМИНДЖЕР

     Сцен. Грэм Грин по одноименной пьесе Бернарда Шоу

     Опер. Жорж Периналь

     Муз. Миша Сполянски

     Дек. Роджер Ферс

     Титры Сол Басс

     В ролях Джин Сибёрг (Жанна), Ричард Уидмарк (Дофин), Ричард Тодд (Дюнуа), Элтон Уолбрук (Кошон), Джон Гилгуд (граф Уорвикский), Феликс Эйлмер (инквизитор), Гарри Эндрюз (Джон де Стогамбер), Барри Джоунз (Де Курсель), Финли Карри (архиепископ Реймсский), Бернард Майлз (палач), Арчи Данкан (Бодрикур), Кеннет Хей (брат Мартен), Дэйвид Оксли (Синяя Борода), Виктор Мэддерн (английский солдат, смастеривший крест).

   Спокойный сон короля Карла VII нарушен: он просыпается среди ночи, ему снятся кошмары. Он видит Жанну, стоящую у его ложа. «Я – сон, я снюсь тебе», – произносит она. Карл спрашивает, сильно ли она страдала на костре. Он говорит, что родители Жанны добились аннуляции процесса. «Смогут ли они аннулировать мое сожжение?» – спрашивает она с иронией. Думая о ее судьбе, король говорит: «Ты ведь всегда добивалась своего, не так ли?» Она, улыбаясь, кивает.

   1-й флэшбек. Уже в 17 лет она убедила Бодрикура, владельца земель вокруг Вокулёра, дать ей доспехи, небольшой эскорт и рекомендательное письмо к дофину. Она рассказала Бодрикуру о голосах, приказывающих ей отправиться в Орлеан и снять с города осаду англичан. «Они идут из твоего воображения!» – заявил Бодрикур. «Конечно. Ведь именно так Господь передает нам послания», – ответила Жанна. В Шиноне некий солдат стал приставать к ней. Она предсказала ему скорую смерть – и в самом деле бедняга попал под копыта собственной лошади. При дворе она узнала Синюю Бороду – самого безобразного и неискреннего вельможу в королевстве, шутки ради заранее севшего на трон вместо дофина. Она попыталась вдохнуть в дофина смелость и энергию, хотя тот мечтал лишь о спокойной жизни вдали от сражений и был готов на любой мир. Дофин поручил ей командование войсками. Французские солдаты стояли лицом к Орлеану на другом берегу Луары и ждали, когда подует западный ветер. Жанна попросила у Дюнуа, командовавшего войсками, поручить ей возглавить атаку. Затем она помолилась, и западный ветер подул.

   После победы над англичанами дофин, как ему и обещала Жанна, был коронован в Реймсе под бурный рев восторженной толпы. Жанна осталась в тени, чтобы слава осветила только нового короля. Он же проявил к ней одну лишь неблагодарность, не удержав ее ни словом, когда она выразила желание уехать. Она отправилась плакать в часовню. У своего единственного друга Дюнуа она спросила, за что ее так ненавидят при дворе. Затем призналась ему: «Я слышу голоса в звоне колоколов». Но, по мнению скептика Дюнуа, за каждым ее поступком кроются обдуманные и веские причины. «Жаль, что ты ребенком не рос в моей деревне, – говорит она ему. – Я бы могла с тобою нянчиться».

   Но единственной заботой Жанны теперь был Париж: его надо было занять всенепременно. Она попыталась убедить в этом короля, пока тот играл в классы с придворными. Король сослался на нехватку денег. «Но церковь богата», – сказала Жанна, обращаясь к архиепископу, не испытывавшему к Жанне теплых чувств. Если она будет упорствовать и дальше, сказал он, ее отлучат от церкви. В Париже ее, несомненно, сожгут на костре как ведьму. «Сила господа – в его одиночестве, – провозгласила Жанна. – Мое одиночество и для меня станет силой».

   Возвращение в комнату короля и к его сну. «Тебя же предупреждали!» – говорит Карл Жанне. Появляется граф Уорвикский. Это он заплатил, чтобы ему доставили Жанну. Он просит у нее прощения. Он руководствовался исключительно политическими мотивами, а не личными.

   2-й флэшбек. В тюрьме к Жанне приходит инквизитор и просит палача показать пленнице орудия пыток. Граф Уорвикский и в особенности его капеллан мэтр Стогамбер считают, что подготовка к процессу затянулась. Они жалуются на это Кошону, епископу Бове, который будет председательствовать на суде. На процессе Жанна не хочет клясться в том, что будет говорить только правду. Также она отказывается сменить мужское платье на женское, поскольку голоса запрещают ей это. «Все, что я сделала, я сделала по Божьему повелению» – таков ее главный довод в свою защиту.

   Узнав, что костер для нее уже готов, она признается, что голоса ее обманули, и подписывает акт отречения. Так она снова возвращается в лоно церкви. Стогамбер в ярости сообщает об этом графу Уорвикскому, который предпочел держаться в стороне от процесса. Услышав объявление о своем пожизненном заключении, Жанна восклицает: «Разжигайте огонь! Мои голоса были правы!» Ее уводят солдаты графа Уорвикского впрочем, если бы она не разорвала бумагу, исход был бы тем же. Инквизитор не возражает. В глубине души он считает, что если на суде и была допущена ошибка, то это не такое уж большое зло, поскольку в его глазах, как он признается пораженному Кошону, Жанна невиновна: она не поняла ни одного слова, сказанного на процессе.

   Жанну ведут на костер через негодующую толпу. Когда загорается огонь, Стогамбер, самый пылкий обвинитель Жанны, более всех страдает от этого зрелища. Теперь он знает наверняка, что проклят. Он увязывается за графом Уорвикским, которого раздражает его несдержанность. «Уймитесь, мэтр Стогамбер», – ледяным тоном говорит ему граф Уорвикский.

   Возвращение в комнату короля. Появляется Кошон. После смерти он был отлучен от церкви; его тело выбросили в сточную канаву. Дюнуа по-прежнему жив. Он подтверждает, что англичан повсюду прогнали из Франции. Появляется некий солдат – тот самый англичанин, который по просьбе Жанны сколотил на костре крест из 2 деревяшек. Это единственный добрый поступок, совершенный им за всю жизнь, и каждый год солдат получает за него 1 день свободы, который он может провести за пределами ада. Путешествуя через вечность, он сообщает раздосадованному королю, что во Франции, откуда пришлось выгнать немцев, установилась республика. Наконец, все призраки, кроме Жанны, исчезают. Король снова ложится в постель. Оставшись одна, Жанна спрашивает: «О Господь, сотворивший эту прекрасную землю! Сколько еще пройдет времени, прежде чем она примет твоих святых? Сколько пройдет времени?» Король, по-прежнему неспокойный, поворачивается к стене.

   ►  Святая Иоанна – один из редких проклятых фильмов в истории кинематографа. Он не только был освистан публикой и разорван на клочки критикой, но приобрел очень незаслуженную репутацию: фильма, извратившего пьесу Шоу. Английские критики были на этот счет особенно жестоки и несправедливы. Как Преминджер мог извратить пьесу Шоу, если с годами все больше приближался к творчеству Шоу, если его так многое роднило с английским писателем, если у них было так много точек пересечения: скептицизм, склонность к парадоксам, отказ от сентиментальности и под оболочкой холодности и застенчивости – подлинная доброта? В Святой Иоанне – как в пьесе, так и в фильме – тяга к парадоксам громко заявляет о себе в одновременно реалистичном и мифическом образе главной героини, который может понравиться (и не понравиться) и агностикам, и верующим. Парадоксально и изложение ее судьбы: на первый взгляд оно объективно, но с таким же успехом может оказаться лишь горячечным сном слабоумного монарха.

   Святая Иоанна – не только верная экранизация Шоу, но и стопроцентно авторский фильм. Как и в Лоре, Laura; Веере, The Fan; Здравствуй, грусть, Bonjour tristesse и т. д., реальность тут видится издалека, словно из Зазеркалья, со стороны вечности – так лучше видна вся сложность и деликатность этой реальности, нежели в призме скорых поверхностных суждений. (Идея представить историю Жанны во флэшбеках, отталкиваясь от сна Карла VII, принадлежит Преминджеру и Грэму Грину, которые воспользовались в этих целях эпилогом пьесы Шоу. В пьесе события изложены в хронологическом порядке.)

   Жанна, которую Джин Сибёрг воплощает с гениальной непосредственностью и достоверностью, – настоящая героиня Преминджера, упрямая и чарующая, многоликая и все же цельная, чья победа обернется трагедией. Потаенная сердцевина картины – и то, что больше всего интересовало Преминджера в пьесе Шоу, – это отношения между Дюнуа и Жанной. Через них, как это часто случается в фильмах Преминджера, мы видим, что любовь лишь тогда достойна зваться любовью, когда ей не суждено состояться. Нежные платонические отношения между Жанной и Дюнуа – лишь одна из многочисленных зарисовок Преминджера на тему несостоявшейся любви, зачастую приправленных душераздирающей грустью. Любовь здесь – это хрупкое неутоленное чувство; в нем больше наполненности, чем где бы то ни было.

   В постановке Преминджер довел до высочайшего технического мастерства пристрастие к длинным планам: сложным, извилистым, ползучим, преображающим, как в сцене игры в классы, пространство сцены в пространство экрана. Кинематограф почти всегда тянется к театру и становится самим собой лишь в результате суровых самоограничений, некоей алхимии, на которую способны только очень немногие режиссеры. Преминджер зарекомендовал себя мастером этой алхимии. Когда она удается, слова в какой-то степени теряют власть; и то, что на театральной сцене служило объяснением, вновь оборачивается тайной за аквариумным стеклом экрана.

   Преминджеру не раз доводилось создавать картины глобальных масштабов на основе маленьких сюжетов. В случае со Святой Иоанной он взял глобальный сюжет и создал на его основе личную, потайную картину, сделанную для собственного удовольствия и предназначенную для очень узкого круга избранных – и уж они в данном случае удовлетворены абсолютно.

   N.B. Короткометражный фильм, длящийся около 20 мин, Создание фильма, The Making of Movie, снимался Томом Райаном одновременно со Святой Иоанной и пересказывает основные этапы ее зарождения и съемок. В нем содержится план, где Джин Сибёрг кричит от ужаса на костре, когда ее чуть было не касаются настоящие языки пламени. Впоследствии эти кадры в картине были заменены на другие, снятые при помощи технического трюка.

   БИБЛИОГРАФИЯ: Marjorie Mattern, Saint Joan, Royal Publications, New York, 1957 – пересказ фильма, иллюстрированный фотографиями Боба Уиллоуби; в приложении содержится рассказ о съемках (в частности, на фотографиях запечатлена работа над техническим трюком, при помощи которого, после чудом предотвращенного инцидента, можно было снимать Джин Сибёрг безо всякого риска, проецируя на нее отражение пламени, разожженного вдали). Автор напоминает, что перед началом съемок в Лондоне основные сцены 3 недели репетировались в полном объеме и в декорациях фильма.