1972-1979+xx

⁺ ἡ N 3 367-628-349-370-229=1943 Gn 3,22; 4,11; 5,29; 8,9; 9,2

hand Gn 3,22; forefoot (of anim.) Lv 11,27; arm Gn 24,22

hand, power, control Gn 41,35; rule, dominion 2 Sm 8,3; power (of iron) Jb 5,20; hand, power (of God)

Ezr 7,6

signpost (monument with pointing hand) Ez 21,24

axle tree 1 Kgs 7,18(32); space 1 Kgs 7,21; handle Ct 5,5(secundo)

διὰ χειρὸς βασιλέως by the hand of the king, by means of the king (instr.) Ez 30,10 (semit., rendering Hebr. ביד); ἐκ χειρὸς πᾶντων τῶν θηρίων from the hand of all the animals, from all the animals Gn 9,5; ἐν χειρὶ Μωυσῆ by the hand of Moses, by Moses (instr.) Jos 21,2 (semit., rendering Hebr. ביד); ἐπὶ χεῖρα αὐτῶν next to them Neh 3,4

κατὰ χεῖράς σου according to your will Sir 25,26; χεῖρας σιδηρᾶς iron claws (instrument of torture) 4 Mc 8,13; ἀνέστακεν αὐτῷ χεῖρα he raised a hand for him, he set up help for him 1 Sm 15,12; παραδίδωμί σε εἰς χεῖρας ὧν μισεῖς I will deliver you into the hands of those whom you hate Ez 23,28; ἐν ταῖς χερσίν σου in your hands (indicating power) Gn 16,6; οὐκ ἐν ἀληθείᾳ χειρός not in truth of hand 1 Chr 12,18; παραδώσει αὐτὸν εἰς χεῖρας πτώσεως αὐτοῦ she will give him over to his own ruin Sir 4,19; ἀνὰ χεῖρα αὐτοῦ παρῆγον they passed by him (semit., rendering MT על־ידו עברים) 2 Sm 15,18

*Dt 2,36 εἰς τὰς χεῖρας ἡμῶν in our hands-נו⁽ י⁾ ביד (Sam. Pent.) for MT לפנינו before us; *Jer 2,34 ἐν ταῖς χερσίν σου on your hands-בכפיך for MT בכנפיך on your wings, on your skirts; *Jer 30,3(49,9) χεῖρα αὐτῶν their hand-ם/יד for MT ם/די their need, that which is required by them; *Jer 30,4(49,10) διὰ χεῖρα by the hand, by the arm-זרוע for MT זרעו his offspring; *Ez 21,17 ἐπὶ τὴν χεῖρά σου (clap) your hands ך/יד for MT ירך the thigh; *Hos 11,6 ἐν ταῖς χερσὶν αὐτοῦ with his hands-ידיו/ב for MT בדיו his parts?;

*Ps 57 (58),11 τὰς χεῖρας αὐτοῦ his hands-כפיו for MT פעמיו his feet; *Ps 73(74),3 τὰς χεῖράς σου your hands-כפיך for MT פעמיך your feet; *Jb 33,7 (οὐ)δὲ ἡ χείρ μου and my hand-וכפי for MT ואכפי and my burden

Cf. DELCOR 1967b, 230-240; GEHMAN 1951 =1972 100; 1966=1972 105; LE BOULLUEC 1989 44.94-95.

112-113.117-118.163-164; LUST 1994, 163; SOLLAMO 1979, 156-221; WEVERS 1993 221.291; →LSJ

Suppl(2 Sm 8,3; 1 Chr 18,3; Ez 21,24); NIDNTT; TWNT

  Жирный город (***)

   1972 - США (100 мин)

     Произв. СОL (Джон Хьюстон, Рэй Старк)

     Реж. ДЖОН ХЬЮСТОН

     Сцен. Леонард Гарднер по его же одноименному роману

     Опер. Конрад Холл (Eastmancolor)

     Муз. Марвин Хэмлиш

     В ролях Стэйси Кич (Талли), Джефф Бриджес (Эрни Мангер), Кэнди Кларк (Фэй), Сьюзен Тайрелл (Ома), Николас Колосанто (Рубен), Арт Арагон (Бэйб), Кёртис Коукс (Эрл), Сиксто Родригес (Лучеро), Билли Уокер (Уэс), Уэйн Мэан (Бьюфорд), Рубен Наварро (Фуэнтес).

   Стоктон, штат Калифорния - один из самых бедных городов в США. Билли Талли, 29-летний бывший боксер, когда-то подавал надежды, а теперь живет в основном тоской по прошлому, воспоминаниями, пьянством и горькими мыслями. Его жизнь пошла под откос, когда от него ушла жена. Он еще бродит иногда по тренировочным залам и однажды советует 18-летнему юнцу Эрни Мангеру, которого считает способным боксером, обратиться к тренеру, Рубену Луне. В баре Талли знакомится с Омой - алкоголичкой, пылающей гневом ко всему человечеству, особенно к мужской его части, без которой, впрочем, она не смогла бы прожить. Потеряв мужа, полицейского-индейца, она вышла замуж за чернокожего, который должен вскоре освободиться из тюрьмы. Какое-то время Талли живет с ней. Бывает, что он устраивается на сезонную работу и собирает лук или орехи.

   В это время Эрни следует его совету и начинает тренироваться под руководством Рубена Луны. Он знакомится с юной Фэй и делает ей ребенка. Чуть позже он на ней женится. Его 1-й бой заканчивается поражением. Во 2-м бою он побежден нокаутом через 23 сек. Эрни тоже иногда нанимается на сезонную работу; однажды в поле он встречается с Талли. Тот решает вновь серьезно заняться боксом. Его жизнь с Омой - преимущественно попойки, ссоры да бабский рев.

   Талли встречается на ринге с противником по имени Лучеро, бедным одиноким мексиканцем; делает из него отбивную и побеждает техническим нокаутом. Верный тренер дает Талли за победу лишь сто долларов (остальные деньги он потратил еще до матча); Талли в ярости уходит от него и идет к Оме. Но к ней вернулся муж; Талли выдают коробку с его вещами. Талли встречает Эрни, только что выигравшего второстепенный матч. Они выпивают вдвоем и смотрят на старого официанта-филиппинца: даже погрязнув в нищете, он еще находит силы улыбаться. Чья участь хуже, их или его? Кто знает?

   ► 1-й фильм, снятый Хьюстоном в США после Неприкаянных, The Misfits, 1961. Как и во многих фильмах Хьюстона, сюжет этой меланхолической баллады довольно скуден, и режиссер демонстрирует к нему почти полное безразличие. Такое отношение становится все более характерным для него, начиная с Асфальтовых джунглей, The Asphalt Jungle. По-настоящему его интересуют лишь персонажи, их скитания, разговоры - еще более запутанные, нежели их перемещения в пространстве (в этом отношении Хьюстон почти кладет на лопатки своего младшего товарища Джона Кассаветеса), их любовные связи, их дружба, их одиночество и, конечно же, их социальное окружение.

   Тема неудачи - очень близкая Хьюстону - здесь полностью замкнута на 2 главных героях. Несмотря всего на 10-летнюю разницу в возрасте, между ними лежит пропасть, которая видна по их поведению: Талли огрубел и привык к поражениям: новичок Эрни еще смеет на что-то надеяться. Тем не менее, можно почти с полной уверенностью утверждать, что через 10 лет Эрни окажется точно в таком же положении, как и Талли. Мимоходом - но так ли уж мимоходом? - фильм затрагивает тему алкоголизма: герои фильма пьют, чтобы примириться с реальностью, а затем пускаются в бесконечные разглагольствования, чтобы примириться с тем, что они пьют.

   Начиная с 70-х гг. Хьюстон обретает 2-е дыхание и становится одним из самых интересных авторов в американском кинематографе, который в массе своей чудовищно обеднел в те годы. Самым драгоценным в этой перемене кажется не обновление сюжетов или тем, но обновление авторского взгляда, как будто Хьюстон после долгих поисков наконец-то нашел верный (лично для него) взгляд на судьбы человечества. В этом взгляде чувствуется мужское сочувствие (полная противоположность мизерабилизму), близкое знакомство с темой и некоторая критическая отстраненность, в которой смешиваются дружеское сочувствие и ирония. Самое удивительное в этом взгляде то, что он ничуть не меняется в зависимости от того, смотрит ли Хьюстон на персонажей, расположенных где-то между Юджином О'Нилом и Джоном Стейнбеком и близких ему как братья (в 18-летнем возрасте Хьюстон и сам боксировал в местах, очень похожих на те, что показаны в этом фильме), или же на людей, чей жизненный опыт бесконечно далек от его собственного (напр., религиозные фанатики из Мудрой крови, Wise Blood, 1979). Это до странности безмятежный взгляд классического режиссера, вступившего в свой постклассический период и оставляющего нам свое завещание.

   Актерская игра несравненна. Великолепная операторская работа Конрада Холла соединяет реализм и тонкую сумеречную изысканность в освещении мест и людей, близких и знакомых Хьюстону. В фильме занято много непрофессиональных актеров. Это один из великих фильмов цветного кино 70-х гг.

   N.В. Выражение «жирный город» в американском арго служит синонимом хорошей жизни.

   БИБЛИОГРАФИЯ: Jan Aghed, Michel Ciment, Deux soirees avec John Huston («Positif», № 142, 1972).

   ***

   --- Другие русские названия: Сытый город, Город богачей.

  Нетерпимость

   1916 - США (14 частей)

     Произв. The Triangle Film Corporation

     Реж. ДЭЙВИД УОРК ГРИФФИТ

     Сцен. Д.У. Гриффит

     Опер. Билли Битцер

     Дек. Фрэнк Хак Уортмен

     В ролях Лиллиан Гиш (женщина у колыбели).

   Современная часть: Мей Марш (Возлюбленная), Фред Тёрнер (ее отец), Роберт Хэррон (молодой человек), Сэм де Грэсс (Артур Дженкинз), Вера Льюис (Мэри Т. Дженкинз), Мэри Олден, Пёрл Элмор, Люсилль Браун, Лурей Хантли, миссис Артур Мэкли (Преобразовательницы), Мириам Kупep (Покинутая), Уолтер Лонг (Трущобный Мушкетер), Том Уилсон (полицейский).

   Иудейская часть: Хауард Гей (Христос), Лиллиан Лэнгдон (Мария), Ольга Грей (Мария Магдалина), Гюнтер фон Рицау, Эрих фон Штрохайм (фарисеи), Бесси Лав (невеста из Каны), Джордж Уолш (жених из Каны).

   Французская часть: Марджери Уилсон (Кареглазка), Споттисвуд Эйкен (ее отец), Эжен Паллетт (Проспер Латур), Рут Хэндфорт (мать Кареглазки), Э.Д. Сиэрз (торговец), Фрэнк Беннетт (Карл IX), Максфилд Стэнли (герцог Анжуйский), Джозефин Крауэлл (Екатерина Медичи), Джорджиа Пирс (= Констанс Талмидж) (Маргарита де Валуа), Джозеф Хенэбёри (Колиньи), Моррис Леви (герцог де Гиз), Хауард Гей (кардинал Лотарингский).

   Вавилонская часть: Констанс Талмидж (Девушка с гор), Элмер Клифтон (Рапсод), Алфред Пэджит (Валтасар), Сина Оуэн (Аттанея, Возлюбленная Принцесса), Карл Стокдейл (царь Набонид), Талли Маршалл (первосвященник Бела), Джордж Зигманн (Кир), Элмо Линколн (Гобир, силач), Милдред Хэррис, Полин Старк, Уинифред Уэстауэр (фаворитки из гарема).

   Напомним, что фильм носит 3 подзаголовка: «Борьба любви сквозь столетия», «Солнечная игра эпох» и «Драма сравнений».

   СОВРЕМЕННАЯ ЧАСТЬ: США. 1914 г. Молодой человек, его возлюбленная и женщина, покинутая любовником, поселяются в окрестностях очень бедного городка после кровавых событий, произошедших во время забастовки на фабрике Артура Дженкинза. Женившись на своей возлюбленной, молодой человек бросает подполье и отдает револьвер бывшему шефу, Трущобному Мушкетеру. Но тот готовит для него ловушку. Когда молодой человек выходит из тюрьмы. Мушкетер, неровно дышащий к его жене, предлагает помочь ему найти ребенка, которого забрали «Преобразовательницы» - группа, финансируемая Дженкинзом. Мушкетера убивает брошенная любовница. При этом она стреляет из револьвера юноши. Юноша схвачен и приговорен к смерти. В последний момент признание настоящей убийцы помогает ему избежать казни.

   ИУДЕЙСКАЯ ЧАСТЬ: Свадьба в Кане Галилейской. Наказание неверной жены. Распятие.

   ФРАНЦУЗСКАЯ ЧАСТЬ: Париж, 1572 г. Фанатичная католичка Екатерина Медичи убеждает своего сына Карла IX подписать приказ об избиении протестантов в ночь святого Варфоломея. Девушка по прозвищу Кареглазка и ее жених Проспер Латур погибнут в резне.

   ВАВИЛОНСКАЯ ЧАСТЬ: Вавилонцы утопают в роскоши под властью мирного царя Набонида и его сына Валтасара. Валтасар спасает жизнь Девушке с гор, но когда та отвергает предателя Рапсода, отправляет ее на рынок невест. Персидский царь Кир берет город в осаду, но вынужден отступить после жестокой битвы. Однако Рапсод помогает персам проникнуть в город, пока там празднуют победу. Город, не слушавший пророчеств Девушки с гор, теперь разорен, а его жители гибнут в безжалостной резне (***).

   ► Прежде чем приступить к работе над Рождением нации, The Birth of a Nation, Гриффит снял мелодраму под названием Мать и закон (The Mother and the Law (***)), взяв за основу сюжета резню в городе Ладлоу, штат Колорадо, унесшую жизни нескольких десятков участников забастовки на шахте Рокфеллера. Фильм также имеет случайное сходство с делом Стилова, о котором писали все газеты в дни проката фильма (Стилов был приговорен к смерти и избежал казни на электрическом стуле в последний момент благодаря признанию подлинного преступника). Колоссальный успех Рождения нации, по вместе с тем и критические отзывы, которые Гриффит наверняка принимал близко к сердцу (разве его не обвиняли в расизме?), удесятерили его амбиции и раззадорили воображение; в итоге он захотел сочинить на основе Матери и закона картину, которая своим гигантским размахом и посылом вселенского масштаба заставила бы всех умолкнуть. Он принял решение обогатить современную мелодраматическую линию 3 отсылками к прошлому, 3 историческими метафорами (падение Вавилона, распятие Христа, Варфоломеевская ночь), которые должны были придать целому произведению невиданный прежде пространственно-временной размах.

   Съемки должны были продлиться 16 недель и обойтись в 400 000 долларов (огромная сумма для того времени: репортеры и вслед за ними историки кино щедро преумножили ее впятеро). Были выстроены гигантские декорации: для сцен в Вавилонском дворце (его макет достигал в высоту 45 м) главный художник по декорациям Хак Уортмен сконструировал гигантский операторский кран высотой, опять же, в 45 метров. Как пишет оператор Билли Битцер (см. БИБЛИОГРАФИЮ), «каждая сторона платформы на его верхушке имела 2 м в длину, а ширина основания достигала почти 20 м. Башня была водружена на 6 тележек, каждая стояла на 4 колесах, снятых с железнодорожных вагонов: в середине конструкции был лифт. Кран передвигался по рельсам, проложенным в достаточном отдалении, чтобы позволить камере охватить всю декорацию, на которой было собрано 5000 статистов: в особенности - людей, выстроившихся поверх огромных дворцовых стен. Эта гигантская башня на колесах ездила по рельсам; ею с крайней осторожностью управляли 25 рабочих. Другая труппа обеспечивала работу лифта, который должен был опускаться ровно, без толчков, пока кран продвигался вперед». Кадры, снятые с помощью этого механизма, стали самыми зрелищными во всем фильме.

   Отметим, что Гриффит работал без сценария и у него не было далее предварительных набросков декораций. Декорации росли с каждым днем по мере рождения у режиссера новых идей. На съемках было истрачено пленки на 76 часов экранного времени, однако прокатные копии фильма содержали 14 частей (4370 метров), что соответствовало примерно 3 часам показа. Успех в Америке и за границей был далек от ожиданий, а в особенности - от вложенных сумм. Убытки от фильма составили около половины бюджета и на долгое время загнали Гриффита в долги. Чтобы отработать хотя бы часть денег, он перемонтировал и в 1919 г. отдельно выпустил в прокат современную часть фильма под первоначальным названием Мать и закон и вавилонскую часть под названием Падение Вавилона. Провал фильма стал первым звонком для студии «Triangle», участвовавшей в его производстве. В 1918 г. она прекратила существование, проработав всего 3 года. (В следующем году Гриффит совместно с Дагласом Фэрбенксом, Мэри Пикфорд и Чаплином, основал компанию «United Artists», которой суждено будет распасться 60 лет спустя после еще одного катастрофического провала - фильма Майкла Чимино Врата рая, Heaven's Gate, 1980.)

   Долгие годы историки расходятся во мнениях относительно достоинств этой картины. При этом не происходит деления на почитателей и хулителей (никто не отрицает ее уникальной силы и масштабности); расхождение касается тех похвал и упреков, которые каждая сторона адресует фильму. Деллюк, восхищаясь картиной, все же говорит о «необъяснимой кутерьме», Митри - о «памятнике, воздвигнутом на песке». Садуль критикует «туманную идеологию этого великого человека, полное отсутствие у него чувства юмора, его педантизм самоучки», и т. д. Он высмеивает обозначения, данные персонажам, при этом довольно сильно искажая их смысл при переводе: «Возлюбленная» (The Dear One) превращается у него в «Дорогую номер один», «Покинутая» (The Friendless One) - в «Покинутую номер один». За исключением некоторых восторженных поклонников, вроде Клода Бейли (см. журнал «Ecran» за февраль 1973 г.), полагающего, что в полной мере ощутить цельность фильма можно, лишь уподобив его стихотворению Уитмена (которое вдохновило Гриффита на визуальный лейтмотив женщины у колыбели), картина восторгает прежде всего теоретиков кино; в особенности тех, кому нравится анализировать курьезы, удивительные факты и крупные катастрофы в истории кино, чтобы через них попытаться представить, каким мог бы стать кинематограф, если бы пошел в тот или иной момент по другому пути. Для таких исследователей Нетерпимость, конечно, является идеальным материалом. поскольку представляет собой самый знаменательный тупик, в который, по счастью, кинематограф поостерегся сворачивать: сработал инстинкт самосохранения.

   Нетерпимость указала кинематографистам всего мира новый путь, но по этому пути не двинулся никто (разве что Китон в Трёх эпохах, The Three Ages, 1923, да и то в виде пародии). Даже русские формалисты, на которых фильм оказал наибольшее влияние, насколько нам известно, ни разу не отважились на подобное предприятие. Пьер Бодри (в «Приключениях Идеи», см. БИБЛИОГРАФИЮ) хорошо сформулировал, в чем именно заключается уникальность картины: «Главная проблема Нетерпимости и ее отличие от подавляющего большинства фильмов в истории кино в том, что в основе ее конструкции - намеренная разнородность художественного материала… Группы персонажей и ситуаций, в реальности никак не связанных друг с другом, заключаются в одно пространство (на экран кинозала) - вот в чем вся скандальность Нетерпимости… Фильм Гриффита создает напряжение между разнородностью художественного материала и тем рациональным подходом, с которым этот материал собран и объединен».

   Всякий любитель кино (я говорю о подлинном кино, какое живет в самых долговечных своих творениях) хорошо поймет, что если бы это напряжение стало всеобщим законом, оно бы наверняка спровоцировало смерть хрупкого и постоянно подвергающегося опасностям искусства: смерть именно как искусства, смерть на всех этапах его развития. Кинематограф понял, что за 2, 3 и даже 4 часа показа невозможно рассмотреть, понять и разъяснить, а тем более - привязать к некоей отдельной и особенной теме разные исторические и политические события, бесконечно сложные сами по себе и вдобавок происходящие в разные эпохи. Он понял, что его призвание - изучать, словно под микроскопом, маленькие пространства; иногда - чуть большие, но всегда ограниченные строгими рамками и одним углом зрения (посмотрите, с какой восхитительной строгостью и точностью делается это, например, в первых Десяти заповедях, The Ten Commandments Де Милля, которые также строятся на метафорическом переносе действия в разные эпохи). Будучи по природе ближе к рассказу, чем к роману или эпопее, ближе к 1-актной пьесе, чем к трагедии в 5 актах, кинематограф уже на ранних этапах своей истории осознал, что его величие кроется в скромности, а сила - в деталях. Он почувствовал, что Идея должна отойти на 2-й план, пропустив вперед анализ и изложение фактов; и лишь это отступление может в конечном счете сослужить Идее добрую службу. Гриффит, напротив, хочет, чтобы Идея подчинила себе факты, персонажей и исторические эпохи. Он держит за аксиому, что метафора сама по себе важнее, нежели задействованные ею элементы. Однако кинематограф устроен так, что если Идея в нем получает главенствующую роль, она сводится лишь к смутной и сентиментальной избитой истине (которую, впрочем, не мешало бы повторить лишний раз), к агитаторскому призыву при каждом удобном случае восставать против любых форм пуританства, нетерпимости, несправедливости и крайнего консерватизма. Отображаемые на экране факты и события становятся простыми, неподвижными и безжизненными иллюстрациями Идеи.

   Таким образом, Нетерпимость оригинальна прежде всего своей формой. Но даже и тут оригинальность весьма относительна. Например, нельзя назвать оригинальными стили разных частей фильма. Показателен тот факт, насколько единодушны историки прежних (напр., Садуль) и новых времен (напр., Пьер Бодри) - такое единство взглядов встречается крайне редко - в указании различных стилистических заимствований (то подтверждаемых, то отрицаемых самим Гриффитом), определивших особенности формы каждой части. Эпизод с Христом вызывает в памяти Страсти, Passions - серию живых картин назидательного характера, выпущенных компанией «Pathe» около 1900 г. (в особенности ту из них, что сняли в 1902 г. Зекка и Нонге). Эпизод Варфоломеевской ночи ссылается на работы студии «Films d'Art» (***) и в 1-ю очередь - на знаменитую картину Ле Баржи и Кальметта Убийство герцога де Гиза, L'assassinat du duc de Guise, 1908, у которой Гриффит позаимствовал суровую и торжественную театральность, так впечатлившую кинематографистов всего мира, в особенности - Дрейера. Падение Вавилона явно вдохновлено первыми итальянскими историческими драмами на сюжеты античности: Камо грядеши, Quo vadis, 1912 Гваццони и Кабирией, Cabiria, 1914 Пастроне, с которыми Гриффит мечтал сравняться. Современная часть - это мелодрама в традициях бесчисленных короткометражек, снятых Гриффитом для студии «Biograph», только ей придан более ярко выраженный социальный акцент.

   Основная оригинальность Нетерпимости заключается, конечно же, в сочетании этих 4 частей. Тут уже есть огромное количество смелых и новаторских монтажных решений и принцип постоянного ускорения темпа. По ходу действия фрагменты каждой части становятся все короче. С точки зрения динамики, это ускорение усиливает драматическое содержание каждой истории. Таким образом, Гриффит облагораживает саспенс (впрочем, он не изобрел его: саспенс тесно связан с самой природой кино) и придает ему небывалый размах, тасуя эпохи и континенты. Последователи Гриффита усвоили этот урок, но воспроизводили его в более скромных масштабах. Все же отметим, что саспенс работает гораздо лучше на механическом и эпическом уровне, нежели на уровне лирическом и эмоциональном: Гриффит, в отличие от Де Милля, не обладает даром эффективно сочетать грандиозное с трогательным, монументальное с частным. В наши дни Нетерпимость представляет интерес как великолепный музейный экспонат, чья хитрая и сложная конструкция с увлечением препарирована и разобрана на части теоретиками. Но с точки зрения эстетического развития кинематографа, этот фильм стоит далеко в стороне от тех живых сил, которые позволили этому виду искусства сохраниться в веках и обозначить свою территорию.

   N.B. Существует почти столько же вариантов монтажа Нетерпимости, сколько сохранилось копий. С 1919 г. мы не располагаем целым оригинальным негативом. Гриффит бесконечно переделывал фильм, в особенности - для повторного проката в 1926 и 1933 гг. Последняя по времени из имеющихся копий была показана Раймоном Рохауэром в Нантерре в 1985 г. Это копия хорошего качества, продолжительностью 151 мин при скорости пленки 20 к/сек. Изображение на ней сопровождается настоящей оргией «тонирования», весьма модного в то время (местами оно встречается в каждом плане), но не дающего в полной мере насладиться работой Билли Битцера. К сожалению, фильм сопровождался отвратительной музыкой Антуана Дюамеля и Пьера Жансена, исполняемой оркестром из 80 музыкантов.

   БИБЛИОГРАФИЯ: Theodore Huff, Intolerance, the Film of David Wark Griffith, New York, The Museum of Modern Art, 1966. Pierre Baudry, Intolerance, description plan par plan - в журнале «Cahiers du cinema», № 231–235 (1971–1972). Текст описывает 1725 планов и включает 330 промежуточных титров. Автор использовал книгу Хаффа и 8-мм копию фильма. См. также статью Пьера Бодри «Приключения Идеи» (Pierre Baudry, Les Aventures de l'Idee в журнале «Cahiers du cinema», № 240 и 241, 1972, и в сборнике «Д.У. Гриффит» под редакцией Патрика Бриона [D.W. Griffith, Centre Georges Pompidou / L'Equerre, 1982]). В сборник также входит перевод отрывка из книги «Билли Битцер: Его история» (Billy Bitzer, His Story, New York, Farrar, Strauss and Giroux, 1973), посвященного съемкам Нетерпимости. Билли Битцер настойчиво упоминает об особом умении Гриффита играть на нервах актеров. В интересах фильма он помогает сложиться одним любовным парам и разрушает другие, разжигает соперничество за роль между актрисами и т. д. Последняя публикация о фильме на сегодняшний момент: William М. Drew, D.W. Griffith's Intolerance. It's Genesis and It's Vision, McFarland, Jefferson, 1986.

   ***

   --- Перевод заметки Джона Пима а сборнике «Monthly Film Bulletin», май 1979 г. - Прим. автора.

   --- Именно она была превращена Гриффитом и современную часть Нетерпимости. Позднее, в 1919 г. Гриффит выпустил ее как самостоятельный фильм.

   --- «Films d'Art» - студия, основанная в 1908 г. братьями Лафиттами; выпускала картины на исторические и мифологические темы, в основном - экранизации классики.

  Стратегия паука

   1970 – Италия (100 мин)

     Произв. RAI, Red Film (Бернардо Бертолуччи)

     Реж. БЕРНАРДО БЕРТОЛУЧЧИ

     Сцен. Бернардо Бертолуччи, Марилу Паролини, Эдоардо Де Грегорио по рассказу Хорхе Луиса Борхеса «Тема предателя и героя»

     Опер. Витторио Стораро, Франко Ди Джакомо (цв.)

     Муз. Джузеппе Верди, Арнольд Шёнберг

     В ролях Джулио Броджи, Алида Валли, Тино Скотти, Пиппо Кампанини, Франко Джованелли.

   В городке Тора в итальянском округе Эмилия человек берется за расследование обстоятельств гибели своего отца, геройски погибшего в 1936 г., но обнаруживает, что отец на самом деле был предателем.

   Славу Бертолуччи принесли бездушные фрески (Двадцатый век, Novecento, 1976; Последний император, The Last Emperor, 1987) и фильмы со скандальным душком (Последнее танго в Париже, Ultimo tango a Parigi, 1972; Луна, La luna, 1979), однако предпочесть им стоит эту скромную и тщательно отделанную экранизацию одного из лучших рассказов Борхеса. По крайней мере, здесь сюжет и тема дают пищу для размышлений и воображения. Помимо стендалевской цветовой палитры и замечательной актерской работы Джулио Броги (сыгравшего главную роль в фильме братьев Тавиани У святого Михаила был петух, San Michele aveva un gallo, 1972), фильм характерен честностью и добропорядочностью, непохожей на помпезную пустоту вышеупомянутых картин.

SUBJECT AREA: Electricity, Land transport, Railways and locomotives

[br]

[br]

[br]

Werner von Siemens was the eldest of a large family and after the early death of his parents took his place at its head. He served in the Prussian artillery, being commissioned in 1839, after which he devoted himself to the study of chemistry and physics. In 1847 Siemens and J.G. Halske formed a company, Telegraphen-Bauanstalt von Siemens und Halske, to manufacture a dial telegraph which they had developed from an earlier instrument produced by Charles Wheatstone. In 1848 Siemens obtained his discharge from the army and he and Halske constructed the first long-distance telegraph line on the European continent, between Berlin and Frankfurt am Main.

Werner von Siemens's younger brother, William Siemens, had settled in Britain in 1844 and was appointed agent for the Siemens \& Halske company in 1851. Later, an English subsidiary company was formed, known from 1865 as Siemens Brothers. It specialized in manufacturing and laying submarine telegraph cables: the specialist cable-laying ship Faraday, launched for the purpose in 1874, was the prototype of later cable ships and in 1874–5 laid the first cable to run direct from the British Isles to the USA. In charge of Siemens Brothers was another brother, Carl, who had earlier established a telegraph network in Russia.

In 1866 Werner von Siemens demonstrated the principle of the dynamo in Germany, but it took until 1878 to develop dynamos and electric motors to the point at which they could be produced commercially. The following year, 1879, Werner von Siemens built the first electric railway, and operated it at the Berlin Trades Exhibition. It comprised an oval line, 300 m (985 it) long, with a track gauge of 1 m (3 ft 3 1/2 in.); upon this a small locomotive hauled three small passenger coaches. The locomotive drew current at 150 volts from a third rail between the running rails, through which it was returned. In four months, more than 80,000 passengers were carried. The railway was subsequently demonstrated in Brussels, and in London, in 1881. That same year Siemens built a permanent electric tramway, 1 1/2 miles (2 1/2 km) long, on the outskirts of Berlin. In 1882 in Berlin he tried out a railless electric vehicle which drew electricity from a two-wire overhead line: this was the ancestor of the trolleybus.

In the British Isles, an Act of Parliament was obtained in 1880 for the Giant's Causeway Railway in Ireland with powers to work it by "animal, mechanical or electrical power"; although Siemens Brothers were electrical engineers to the company, of which William Siemens was a director, delays in construction were to mean that the first railway in the British Isles to operate regular services by electricity was that of Magnus Volk.

[br]

SUBJECT AREA: Aerospace, Weapons and armour

[br]

[br]

[br]

Wallis was apprenticed first at Thames Engineering Works, and then, in 1908, at John Samuel White's shipyard at Cowes. In 1913, the Government, spurred on by the accelerating development of the German Zeppelins (see Zeppelin, Ferdinand von), ordered an airship from Vickers; Wallis was invited to join the design team. Thus began his long association with aeronautical design and with Vickers. This airship, and the R80 that followed it, were successfully completed, but the military lost interest in them.

In 1924 the Government initiated a programme for the construction of two airships to settle once and for all their viability for long-dis-tance air travel. The R101 was designed by a Government-sponsored team, but the R100 was designed by Wallis working for a subsidiary of Vickers. The R100 took off on 29 July 1930 for a successful round trip to Canada, but the R101 crashed on its first flight on 4 October, killing many of its distinguished passengers. The shock of this disaster brought airship development in Britain to an abrupt end and forced Wallis to direct his attention to aircraft.

In aircraft design, Wallis is known for his use of geodesic construction, which combined lightness with strength. It was applied first to the single-engined "Wellesley" and then the twin-en-gined "Wellington" bomber, which first flew in 1936. With successive modifications, it became the workhorse of RAF Bomber Command during the Second World War until the autumn of 1943, when it was replaced by four-engined machines. In other areas, it remained in service until the end of the war and, in all, no fewer than 11,461 were built.

Wallis is best known for his work on bomb design, first the bouncing bomb that was used to breach the Möhne and Eder dams in the Ruhr district of Germany in 1943, an exploit immortalized in the film Dambusters. Encouraged by this success, the authorities then allowed Wallis to realize an idea he had long urged, that of heavy, penetration bombs. In the closing stages of the war, Tallboy, of 12,000 lb (5,400 kg), and the 10-ton Grand Slam were used to devastating effect.

After the Second World War, Wallis returned to aeronautical design and was given his own department at Vickers to promote his ideas, principally on variable-geometry or swing-wing aircraft. Over the next thirteen years he battled towards the prototype stage of this revolutionary concept. That never came, however; changing conditions and requirements and increasing costs led to the abandonment of the project. Bit-terly disappointed, Wallis continued his researches into high-speed aircraft until his retirement from Vickers (by then the British Aircraft Corporation), in 1971.

[br]

   1) Programs and the Complexity of Human Mental Processes

   In my opinion, none of [these programs] does even remote justice to the complexity of human mental processes. Unlike men, "artificially intelligent" programs tend to be single minded, undistractable, and unemotional. (Neisser, 1967, p. 9)

   2) Artificial Intelligence Is an Engineering Discipline

   Future progress in [artificial intelligence] will depend on the development of both practical and theoretical knowledge.... As regards theoretical knowledge, some have sought a unified theory of artificial intelligence. My view is that artificial intelligence is (or soon will be) an engineering discipline since its primary goal is to build things. (Nilsson, 1971, pp. vii-viii)

   3) A Sceptical View of Artificial Intelligence

   Most workers in AI [artificial intelligence] research and in related fields confess to a pronounced feeling of disappointment in what has been achieved in the last 25 years. Workers entered the field around 1950, and even around 1960, with high hopes that are very far from being realized in 1972. In no part of the field have the discoveries made so far produced the major impact that was then promised.... In the meantime, claims and predictions regarding the potential results of AI research had been publicized which went even farther than the expectations of the majority of workers in the field, whose embarrassments have been added to by the lamentable failure of such inflated predictions....

   When able and respected scientists write in letters to the present author that AI, the major goal of computing science, represents "another step in the general process of evolution"; that possibilities in the 1980s include an all-purpose intelligence on a human-scale knowledge base; that awe-inspiring possibilities suggest themselves based on machine intelligence exceeding human intelligence by the year 2000 [one has the right to be skeptical]. (Lighthill, 1972, p. 17)

   4) Just as Astronomy Succeeded Astrology, the Discovery of Intellectual Processes in Machines Should Lead to a Science, Eventually

   Just as astronomy succeeded astrology, following Kepler's discovery of planetary regularities, the discoveries of these many principles in empirical explorations on intellectual processes in machines should lead to a science, eventually. (Minsky & Papert, 1973, p. 11)

   5) Problems in Machine Intelligence Arise Because Things Obvious to Any Person Are Not Represented in the Program

   Many problems arise in experiments on machine intelligence because things obvious to any person are not represented in any program. One can pull with a string, but one cannot push with one.... Simple facts like these caused serious problems when Charniak attempted to extend Bobrow's "Student" program to more realistic applications, and they have not been faced up to until now. (Minsky & Papert, 1973, p. 77)

   6) The Meaning of a Symbolic Description

   What do we mean by [a symbolic] "description"? We do not mean to suggest that our descriptions must be made of strings of ordinary language words (although they might be). The simplest kind of description is a structure in which some features of a situation are represented by single ("primitive") symbols, and relations between those features are represented by other symbols-or by other features of the way the description is put together. (Minsky & Papert, 1973, p. 11)

   7) The Principle of Artificial Intelligence

   [AI is] the use of computer programs and programming techniques to cast light on the principles of intelligence in general and human thought in particular. (Boden, 1977, p. 5)

   8) Artificial Intelligence Recognizes the Need for Knowledge in Its Systems

   The word you look for and hardly ever see in the early AI literature is the word knowledge. They didn't believe you have to know anything, you could always rework it all.... In fact 1967 is the turning point in my mind when there was enough feeling that the old ideas of general principles had to go.... I came up with an argument for what I called the primacy of expertise, and at the time I called the other guys the generalists. (Moses, quoted in McCorduck, 1979, pp. 228-229)

   9) Artificial Intelligence Is Psychology in a Particularly Pure and Abstract Form

   The basic idea of cognitive science is that intelligent beings are semantic engines-in other words, automatic formal systems with interpretations under which they consistently make sense. We can now see why this includes psychology and artificial intelligence on a more or less equal footing: people and intelligent computers (if and when there are any) turn out to be merely different manifestations of the same underlying phenomenon. Moreover, with universal hardware, any semantic engine can in principle be formally imitated by a computer if only the right program can be found. And that will guarantee semantic imitation as well, since (given the appropriate formal behavior) the semantics is "taking care of itself" anyway. Thus we also see why, from this perspective, artificial intelligence can be regarded as psychology in a particularly pure and abstract form. The same fundamental structures are under investigation, but in AI, all the relevant parameters are under direct experimental control (in the programming), without any messy physiology or ethics to get in the way. (Haugeland, 1981b, p. 31)

    10) There Are Many Types of Reasoning

   There are many different kinds of reasoning one might imagine:

    Formal reasoning involves the syntactic manipulation of data structures to deduce new ones following prespecified rules of inference. Mathematical logic is the archetypical formal representation. Procedural reasoning uses simulation to answer questions and solve problems. When we use a program to answer What is the sum of 3 and 4? it uses, or "runs," a procedural model of arithmetic. Reasoning by analogy seems to be a very natural mode of thought for humans but, so far, difficult to accomplish in AI programs. The idea is that when you ask the question Can robins fly? the system might reason that "robins are like sparrows, and I know that sparrows can fly, so robins probably can fly."

    Generalization and abstraction are also natural reasoning process for humans that are difficult to pin down well enough to implement in a program. If one knows that Robins have wings, that Sparrows have wings, and that Blue jays have wings, eventually one will believe that All birds have wings. This capability may be at the core of most human learning, but it has not yet become a useful technique in AI.... Meta- level reasoning is demonstrated by the way one answers the question What is Paul Newman's telephone number? You might reason that "if I knew Paul Newman's number, I would know that I knew it, because it is a notable fact." This involves using "knowledge about what you know," in particular, about the extent of your knowledge and about the importance of certain facts. Recent research in psychology and AI indicates that meta-level reasoning may play a central role in human cognitive processing. (Barr & Feigenbaum, 1981, pp. 146-147)

    11) Programs Are Beginning to Do Things That Critics Have Asserted to Be Impossible

   Suffice it to say that programs already exist that can do things-or, at the very least, appear to be beginning to do things-which ill-informed critics have asserted a priori to be impossible. Examples include: perceiving in a holistic as opposed to an atomistic way; using language creatively; translating sensibly from one language to another by way of a language-neutral semantic representation; planning acts in a broad and sketchy fashion, the details being decided only in execution; distinguishing between different species of emotional reaction according to the psychological context of the subject. (Boden, 1981, p. 33)

    12) The Synthesis of Man and Machine

   Can the synthesis of Man and Machine ever be stable, or will the purely organic component become such a hindrance that it has to be discarded? If this eventually happens-and I have... good reasons for thinking that it must-we have nothing to regret and certainly nothing to fear. (Clarke, 1984, p. 243)

    13) The Thesis of Good Old-Fashioned Artificial Intelligence (GOFAI)

   The thesis of GOFAI... is not that the processes underlying intelligence can be described symbolically... but that they are symbolic. (Haugeland, 1985, p. 113)

    14) Artificial Intelligence Provides a Useful Approach to Psychological and Psychiatric Theory Formation

   It is all very well formulating psychological and psychiatric theories verbally but, when using natural language (even technical jargon), it is difficult to recognise when a theory is complete; oversights are all too easily made, gaps too readily left. This is a point which is generally recognised to be true and it is for precisely this reason that the behavioural sciences attempt to follow the natural sciences in using "classical" mathematics as a more rigorous descriptive language. However, it is an unfortunate fact that, with a few notable exceptions, there has been a marked lack of success in this application. It is my belief that a different approach-a different mathematics-is needed, and that AI provides just this approach. (Hand, quoted in Hand, 1985, pp. 6-7)

    15) Four Kinds of Artificial Intelligence

   We might distinguish among four kinds of AI.

   ♦ Nonpsychological AI

   Research of this kind involves building and programming computers to perform tasks which, to paraphrase Marvin Minsky, would require intelligence if they were done by us. Researchers in nonpsychological AI make no claims whatsoever about the psychological realism of their programs or the devices they build, that is, about whether or not computers perform tasks as humans do.

   ♦ Weak Psychological AI

   Research here is guided by the view that the computer is a useful tool in the study of mind. In particular, we can write computer programs or build devices that simulate alleged psychological processes in humans and then test our predictions about how the alleged processes work. We can weave these programs and devices together with other programs and devices that simulate different alleged mental processes and thereby test the degree to which the AI system as a whole simulates human mentality. According to weak psychological AI, working with computer models is a way of refining and testing hypotheses about processes that are allegedly realized in human minds.

   ♦ Strong Psychological AI

... According to this view, our minds are computers and therefore can be duplicated by other computers. Sherry Turkle writes that the "real ambition is of mythic proportions, making a general purpose intelligence, a mind." (Turkle, 1984, p. 240) The authors of a major text announce that "the ultimate goal of AI research is to build a person or, more humbly, an animal." (Charniak & McDermott, 1985, p. 7)

   ♦ Suprapsychological AI

   Research in this field, like strong psychological AI, takes seriously the functionalist view that mentality can be realized in many different types of physical devices. Suprapsychological AI, however, accuses strong psychological AI of being chauvinisticof being only interested in human intelligence! Suprapsychological AI claims to be interested in all the conceivable ways intelligence can be realized. (Flanagan, 1991, pp. 241-242)

    16) Determination of Relevance of Rules in Particular Contexts

   Even if the [rules] were stored in a context-free form the computer still couldn't use them. To do that the computer requires rules enabling it to draw on just those [ rules] which are relevant in each particular context. Determination of relevance will have to be based on further facts and rules, but the question will again arise as to which facts and rules are relevant for making each particular determination. One could always invoke further facts and rules to answer this question, but of course these must be only the relevant ones. And so it goes. It seems that AI workers will never be able to get started here unless they can settle the problem of relevance beforehand by cataloguing types of context and listing just those facts which are relevant in each. (Dreyfus & Dreyfus, 1986, p. 80)

    17) Form and Content Are Not Fundamentally Different

   Perhaps the single most important idea to artificial intelligence is that there is no fundamental difference between form and content, that meaning can be captured in a set of symbols such as a semantic net. (G. Johnson, 1986, p. 250)

    18) The Assumption That the Mind Is a Formal System

   Artificial intelligence is based on the assumption that the mind can be described as some kind of formal system manipulating symbols that stand for things in the world. Thus it doesn't matter what the brain is made of, or what it uses for tokens in the great game of thinking. Using an equivalent set of tokens and rules, we can do thinking with a digital computer, just as we can play chess using cups, salt and pepper shakers, knives, forks, and spoons. Using the right software, one system (the mind) can be mapped into the other (the computer). (G. Johnson, 1986, p. 250)

    19) A Statement of the Primary and Secondary Purposes of Artificial Intelligence

   The primary goal of Artificial Intelligence is to make machines smarter.

   The secondary goals of Artificial Intelligence are to understand what intelligence is (the Nobel laureate purpose) and to make machines more useful (the entrepreneurial purpose). (Winston, 1987, p. 1)

    20) Mathematical Logic Provides the Basis for Theory in AI

   The theoretical ideas of older branches of engineering are captured in the language of mathematics. We contend that mathematical logic provides the basis for theory in AI. Although many computer scientists already count logic as fundamental to computer science in general, we put forward an even stronger form of the logic-is-important argument....

   AI deals mainly with the problem of representing and using declarative (as opposed to procedural) knowledge. Declarative knowledge is the kind that is expressed as sentences, and AI needs a language in which to state these sentences. Because the languages in which this knowledge usually is originally captured (natural languages such as English) are not suitable for computer representations, some other language with the appropriate properties must be used. It turns out, we think, that the appropriate properties include at least those that have been uppermost in the minds of logicians in their development of logical languages such as the predicate calculus. Thus, we think that any language for expressing knowledge in AI systems must be at least as expressive as the first-order predicate calculus. (Genesereth & Nilsson, 1987, p. viii)

    21) Perceptual Structures Can Be Represented as Lists of Elementary Propositions

   In artificial intelligence studies, perceptual structures are represented as assemblages of description lists, the elementary components of which are propositions asserting that certain relations hold among elements. (Chase & Simon, 1988, p. 490)

    22) Definitions of Artificial Intelligence

   Artificial intelligence (AI) is sometimes defined as the study of how to build and/or program computers to enable them to do the sorts of things that minds can do. Some of these things are commonly regarded as requiring intelligence: offering a medical diagnosis and/or prescription, giving legal or scientific advice, proving theorems in logic or mathematics. Others are not, because they can be done by all normal adults irrespective of educational background (and sometimes by non-human animals too), and typically involve no conscious control: seeing things in sunlight and shadows, finding a path through cluttered terrain, fitting pegs into holes, speaking one's own native tongue, and using one's common sense. Because it covers AI research dealing with both these classes of mental capacity, this definition is preferable to one describing AI as making computers do "things that would require intelligence if done by people." However, it presupposes that computers could do what minds can do, that they might really diagnose, advise, infer, and understand. One could avoid this problematic assumption (and also side-step questions about whether computers do things in the same way as we do) by defining AI instead as "the development of computers whose observable performance has features which in humans we would attribute to mental processes." This bland characterization would be acceptable to some AI workers, especially amongst those focusing on the production of technological tools for commercial purposes. But many others would favour a more controversial definition, seeing AI as the science of intelligence in general-or, more accurately, as the intellectual core of cognitive science. As such, its goal is to provide a systematic theory that can explain (and perhaps enable us to replicate) both the general categories of intentionality and the diverse psychological capacities grounded in them. (Boden, 1990b, pp. 1-2)

    23) The Computer Can Not Be a Model of the Mind

   Because the ability to store data somewhat corresponds to what we call memory in human beings, and because the ability to follow logical procedures somewhat corresponds to what we call reasoning in human beings, many members of the cult have concluded that what computers do somewhat corresponds to what we call thinking. It is no great difficulty to persuade the general public of that conclusion since computers process data very fast in small spaces well below the level of visibility; they do not look like other machines when they are at work. They seem to be running along as smoothly and silently as the brain does when it remembers and reasons and thinks. On the other hand, those who design and build computers know exactly how the machines are working down in the hidden depths of their semiconductors. Computers can be taken apart, scrutinized, and put back together. Their activities can be tracked, analyzed, measured, and thus clearly understood-which is far from possible with the brain. This gives rise to the tempting assumption on the part of the builders and designers that computers can tell us something about brains, indeed, that the computer can serve as a model of the mind, which then comes to be seen as some manner of information processing machine, and possibly not as good at the job as the machine. (Roszak, 1994, pp. xiv-xv)

    24) Computers Will Not Always Be Inferior to Human Brains

   The inner workings of the human mind are far more intricate than the most complicated systems of modern technology. Researchers in the field of artificial intelligence have been attempting to develop programs that will enable computers to display intelligent behavior. Although this field has been an active one for more than thirty-five years and has had many notable successes, AI researchers still do not know how to create a program that matches human intelligence. No existing program can recall facts, solve problems, reason, learn, and process language with human facility. This lack of success has occurred not because computers are inferior to human brains but rather because we do not yet know in sufficient detail how intelligence is organized in the brain. (Anderson, 1995, p. 2)

   1) Beyond Psychophysiology and Sociology and History of Science There Is Nothing for Epistemology to Do

   If we have psychophysiology to cover causal mechanisms, and the sociology and history of science to note the occasions on which observation sentences are invoked or dodged in constructing and dismantling theories, then epistemology has nothing to do. (Rorty, 1979, p. 225)

   2) Epistemology Is a Chapter in Psychology or Natural Science

   But I think that at this point it may be more useful to say rather that epistemology still goes on, though in a new setting and a clarified status. Epistemology, or something like it, simply falls into place as a chapter of psychology and hence of natural science. It studies a natural phenomenon, viz, a physical human subject. This human subject is accorded a certain experimentally controlled input-certain patterns of irradiation in assorted frequencies, for instance-and in the fullness of time the subject delivers as output a description of the three-dimensional external world and its history. The relation between the meager input and the torrential output is a relation that we are prompted to study for somewhat the same reasons that always prompted epistemology; namely, in order to see how evidence relates to theory, and in what ways one's theory of nature transcends any available evidence. (Quine, quoted in Royce & Rozeboom, 1972, p. 18)

   3) The Assumption That Cognitive Psychology Has Epistemological Import Can Be Challenged

   Only the assumption, that one day the various taxonomies put together by, for example, Chomsky, Piaget, Leґvi-Strauss, Marx, and Freud will all flow together and spell out one great Universal Language of Nature... would suggest that cognitive psychology had epistemological import. But that suggestion would still be as misguided as the suggestion that, since we may predict everything by knowing enough about matter in motion, a completed neurophysiology will help us demonstrate Galileo's superiority to his contemporaries. The gap between explaining ourselves and justifying ourselves is just as great whether a programming language or a hardware language is used in the explanations. (Rorty, 1979, p. 249)

   1) The Book of Nature Is Written in the Language of Mathematics

   Philosophy is written in that great book, the universe, which is always open, right before our eyes. But one cannot understand this book without first learning to understand the language and to know the characters in which it is written. It is written in the language of mathematics, and the characters are triangles, circles, and other figures. Without these, one cannot understand a single word of it, and just wanders in a dark labyrinth. (Galileo, 1990, p. 232)

   2) Arranging Speech so as to Reply Appropriately

   It never happens that it [a nonhuman animal] arranges its speech in various ways in order to reply appropriately to everything that may be said in its presence, as even the lowest type of man can do. (Descartes, 1970a, p. 116)

   3) No Other Animal Has the Language Capacity of the Human

   It is a very remarkable fact that there are none so depraved and stupid, without even excepting idiots, that they cannot arrange different words together, forming of them a statement by which they make known their thoughts; while, on the other hand, there is no other animal, however perfect and fortunately circumstanced it may be, which can do the same. (Descartes, 1967, p. 116)

   4) Human Beings Do Not Live Only in the World of Objects

   Human beings do not live in the object world alone, nor alone in the world of social activity as ordinarily understood, but are very much at the mercy of the particular language which has become the medium of expression for their society. It is quite an illusion to imagine that one adjusts to reality essentially without the use of language and that language is merely an incidental means of solving specific problems of communication or reflection. The fact of the matter is that the "real world" is to a large extent unconsciously built on the language habits of the group.... We see and hear and otherwise experience very largely as we do because the language habits of our community predispose certain choices of interpretation. (Sapir, 1921, p. 75)

   5) Language Powerfully Conditions All Our Thinking

   It powerfully conditions all our thinking about social problems and processes.... No two languages are ever sufficiently similar to be considered as representing the same social reality. The worlds in which different societies live are distinct worlds, not merely the same worlds with different labels attached. (Sapir, 1985, p. 162)

   6) A List of Language Games

   [A list of language games, not meant to be exhaustive:]

   Giving orders, and obeying them- Describing the appearance of an object, or giving its measurements- Constructing an object from a description (a drawing)Reporting an eventSpeculating about an eventForming and testing a hypothesisPresenting the results of an experiment in tables and diagramsMaking up a story; and reading itPlay actingSinging catchesGuessing riddlesMaking a joke; and telling it

   Solving a problem in practical arithmeticTranslating from one language into another

   LANGUAGE Asking, thanking, cursing, greeting, and praying-. (Wittgenstein, 1953, Pt. I, No. 23, pp. 11 e-12 e)

   7) Language Constrains Certain Modes of Interpretation

   We dissect nature along lines laid down by our native languages.... The world is presented in a kaleidoscopic flux of impressions which has to be organized by our minds-and this means largely by the linguistic systems in our minds.... No individual is free to describe nature with absolute impartiality but is constrained to certain modes of interpretation even while he thinks himself most free. (Whorf, 1956, pp. 153, 213-214)

   8) We Dissect Nature in Accordance with Our Native Languages

   We dissect nature along the lines laid down by our native languages.

   The categories and types that we isolate from the world of phenomena we do not find there because they stare every observer in the face; on the contrary, the world is presented in a kaleidoscopic flux of impressions which has to be organized by our minds-and this means largely by the linguistic systems in our minds.... We are thus introduced to a new principle of relativity, which holds that all observers are not led by the same physical evidence to the same picture of the universe, unless their linguistic backgrounds are similar or can in some way be calibrated. (Whorf, 1956, pp. 213-214)

   9) The Forms of a Person's Thoughts Are Controlled by Unperceived Patterns of His Own Language

   The forms of a person's thoughts are controlled by inexorable laws of pattern of which he is unconscious. These patterns are the unperceived intricate systematizations of his own language-shown readily enough by a candid comparison and contrast with other languages, especially those of a different linguistic family. (Whorf, 1956, p. 252)

    10) The Analysis of Certain Types of Utterances

   It has come to be commonly held that many utterances which look like statements are either not intended at all, or only intended in part, to record or impart straightforward information about the facts.... Many traditional philosophical perplexities have arisen through a mistake-the mistake of taking as straightforward statements of fact utterances which are either (in interesting non-grammatical ways) nonsensical or else intended as something quite different. (Austin, 1962, pp. 2-3)

    11) The Dictionary of a Language Is a System of Concepts

   In general, one might define a complex of semantic components connected by logical constants as a concept. The dictionary of a language is then a system of concepts in which a phonological form and certain syntactic and morphological characteristics are assigned to each concept. This system of concepts is structured by several types of relations. It is supplemented, furthermore, by redundancy or implicational rules..., representing general properties of the whole system of concepts.... At least a relevant part of these general rules is not bound to particular languages, but represents presumably universal structures of natural languages. They are not learned, but are rather a part of the human ability to acquire an arbitrary natural language. (Bierwisch, 1970, pp. 171-172)

    12) Talk about the Evolution of the Language Capacity is Beside the Point

   In studying the evolution of mind, we cannot guess to what extent there are physically possible alternatives to, say, transformational generative grammar, for an organism meeting certain other physical conditions characteristic of humans. Conceivably, there are none-or very few-in which case talk about evolution of the language capacity is beside the point. (Chomsky, 1972, p. 98)

    13) The Development of Language

   [It is] truth value rather than syntactic well-formedness that chiefly governs explicit verbal reinforcement by parents-which renders mildly paradoxical the fact that the usual product of such a training schedule is an adult whose speech is highly grammatical but not notably truthful. (R. O. Brown, 1973, p. 330)

    14) Sentential and Conceptual Levels in Language

   he conceptual base is responsible for formally representing the concepts underlying an utterance.... A given word in a language may or may not have one or more concepts underlying it.... On the sentential level, the utterances of a given language are encoded within a syntactic structure of that language. The basic construction of the sentential level is the sentence.

   The next highest level... is the conceptual level. We call the basic construction of this level the conceptualization. A conceptualization consists of concepts and certain relations among those concepts. We can consider that both levels exist at the same point in time and that for any unit on one level, some corresponding realizate exists on the other level. This realizate may be null or extremely complex.... Conceptualizations may relate to other conceptualizations by nesting or other specified relationships. (Schank, 1973, pp. 191-192)

    15) Linguistic Realities Have Not Yet Been Captured by Theoretical Models

   The mathematics of multi-dimensional interactive spaces and lattices, the projection of "computer behavior" on to possible models of cerebral functions, the theoretical and mechanical investigation of artificial intelligence, are producing a stream of sophisticated, often suggestive ideas.

   But it is, I believe, fair to say that nothing put forward until now in either theoretic design or mechanical mimicry comes even remotely in reach of the most rudimentary linguistic realities. (Steiner, 1975, p. 284)

    16) The Final Steps to Human Language

   The step from the simple tool to the master tool, a tool to make tools (what we would now call a machine tool), seems to me indeed to parallel the final step to human language, which I call reconstitution. It expresses in a practical and social context the same understanding of hierarchy, and shows the same analysis by function as a basis for synthesis. (Bronowski, 1977, pp. 127-128)

    17) The Inadequacy of Formal Linguistic Models for Ordinary Language Usage

    t is the language donn eґ in which we conduct our lives.... We have no other. And the danger is that formal linguistic models, in their loosely argued analogy with the axiomatic structure of the mathematical sciences, may block perception.... It is quite conceivable that, in language, continuous induction from simple, elemental units to more complex, realistic forms is not justified. The extent and formal "undecidability" of context-and every linguistic particle above the level of the phoneme is context-bound-may make it impossible, except in the most abstract, meta-linguistic sense, to pass from "pro-verbs," "kernals," or "deep deep structures" to actual speech. (Steiner, 1975, pp. 111-113)

    18) When a Language Is an Abstract Machine

   A higher-level formal language is an abstract machine. (Weizenbaum, 1976, p. 113)

    19) Metaphor and Metonymy Underpin the Formation of Linguistic Signs

   Jakobson sees metaphor and metonymy as the characteristic modes of binarily opposed polarities which between them underpin the two-fold process of selection and combination by which linguistic signs are formed.... Thus messages are constructed, as Saussure said, by a combination of a "horizontal" movement, which combines words together, and a "vertical" movement, which selects the particular words from the available inventory or "inner storehouse" of the language. The combinative (or syntagmatic) process manifests itself in contiguity (one word being placed next to another) and its mode is metonymic. The selective (or associative) process manifests itself in similarity (one word or concept being "like" another) and its mode is metaphoric. The "opposition" of metaphor and metonymy therefore may be said to represent in effect the essence of the total opposition between the synchronic mode of language (its immediate, coexistent, "vertical" relationships) and its diachronic mode (its sequential, successive, lineal progressive relationships). (Hawkes, 1977, pp. 77-78)

    20) Language and the Analysis of Nature

   It is striking that the layered structure that man has given to language constantly reappears in his analyses of nature. (Bronowski, 1977, p. 121)

    21) Correspondence Rules for Mapping Old Theory into Subsets of New Theory

   First, [an ideal intertheoretic reduction] provides us with a set of rules"correspondence rules" or "bridge laws," as the standard vernacular has it-which effect a mapping of the terms of the old theory (T o) onto a subset of the expressions of the new or reducing theory (T n). These rules guide the application of those selected expressions of T n in the following way: we are free to make singular applications of their correspondencerule doppelgangers in T o....

   Second, and equally important, a successful reduction ideally has the outcome that, under the term mapping effected by the correspondence rules, the central principles of T o (those of semantic and systematic importance) are mapped onto general sentences of T n that are theorems of Tn. (P. Churchland, 1979, p. 81)

    22) The Inclusion of Non- linguistic Factors in a Theory of Grammar

   If non-linguistic factors must be included in grammar: beliefs, attitudes, etc. [this would] amount to a rejection of the initial idealization of language as an object of study. A priori such a move cannot be ruled out, but it must be empirically motivated. If it proves to be correct, I would conclude that language is a chaos that is not worth studying.... Note that the question is not whether beliefs or attitudes, and so on, play a role in linguistic behavior and linguistic judgments... [but rather] whether distinct cognitive structures can be identified, which interact in the real use of language and linguistic judgments, the grammatical system being one of these. (Chomsky, 1979, pp. 140, 152-153)

    23) Language Is Inevitably Influenced by Specific Contexts of Human Interaction

   Language cannot be studied in isolation from the investigation of "rationality." It cannot afford to neglect our everyday assumptions concerning the total behavior of a reasonable person.... An integrational linguistics must recognize that human beings inhabit a communicational space which is not neatly compartmentalized into language and nonlanguage.... It renounces in advance the possibility of setting up systems of forms and meanings which will "account for" a central core of linguistic behavior irrespective of the situation and communicational purposes involved. (Harris, 1981, p. 165)

    24) The Genetic Blueprints of Language

   By innate [linguistic knowledge], Chomsky simply means "genetically programmed." He does not literally think that children are born with language in their heads ready to be spoken. He merely claims that a "blueprint is there, which is brought into use when the child reaches a certain point in her general development. With the help of this blueprint, she analyzes the language she hears around her more readily than she would if she were totally unprepared for the strange gabbling sounds which emerge from human mouths. (Aitchison, 1987, p. 31)

    25) Languages Are Machines

   Looking at ourselves from the computer viewpoint, we cannot avoid seeing that natural language is our most important "programming language." This means that a vast portion of our knowledge and activity is, for us, best communicated and understood in our natural language.... One could say that natural language was our first great original artifact and, since, as we increasingly realize, languages are machines, so natural language, with our brains to run it, was our primal invention of the universal computer. One could say this except for the sneaking suspicion that language isn't something we invented but something we became, not something we constructed but something in which we created, and recreated, ourselves. (Leiber, 1991, p. 8)

фин., межд. эк. (европейская) валютная змея (механизм образования валютных курсов, принятый в 1972 г. рядом европейских государств; при использовании этого механизма курсы валют стран-участниц могли отклоняться от зафиксированных обменных курсов не более чем на 2,25%; данный механизм, а также график, иллюстрирующий его действие, часто называют "змея в туннеле" или "змея внутри туннеля", имея в виду, что обменные курсы могут "ползать" в определенных пределах, заданных "стенками туннеля"; в 1979 г. заменена Европейской валютной системой)

* * *

* * *

сокр. DTI эк., брит. Министерство торговли и промышленности (проводит в жизнь политику государства в области торговли и промышленности, осуществляет общий надзор за функционированием рынков ценных бумаг; сформировано в 1970 г. в результате слияния Министерства торговли и Министерства технологии (Ministry of Technology); в 1974 г. было заменено тремя отдельными министерствами: Министерством торговли, Министерством промышленности и Министерством по вопросам цен и защиты интересов потребителей; в 1979 г. функции Министерства по вопросам цен и защиты интересов потребителей были переданы Министерству торговли, а в 1983 г. Министерство торговли было объединено с Министерство промышленности, в результате чего было вновь создано Министерство торговли и промышленности)

* * *

межд. эк., фин. сокр. от European Unit of Account

* * *

1) фин. сокр. от special drawing rights

2) гос. фин. сокр. от social discount rate

* * *

* * *

-----

Special Drawing Rights

фин., межд. эк. = currency snake

сокр. SDR, SDRs фин. специальные права заимствования, СДР (эмитируемое МВФ искусственное резервное и платежное средство, предоставляемое для регулирования сальдо платежных балансов, пополнения резервов, расчетов по кредитам МВФ; СДР были созданы МВФ в 1969 г. как дополнение к существующим резервным активам стран-членов; курс СДР определяется на основе долларовой стоимости корзины из четырех ведущих валют: доллара США, евро, иены и фунта стерлингов; до введения евро был привязан к корзине из пяти ведущих валют: доллара США, немецкой марки, французского франка, иены и фунта стерлингов; курс СДР публикуется ежедневно; вес валют в корзине пересматривается каждые пять лет; международный стандартный код — XDR)

* * *

* * *

•

The Act came into force [or became effective (or valid)] January 1, 1959.

•

At even higher fields a second limiting mechanism sets in (or comes into play), causing a complete saturation of velocity.

* * *

 The standards become effective on January 1, 1979.

 The requirement for the program appeared in the Winter 1972 Addenda and, therefore, become mandatory on July 1, 1973.

см. тж. Straße der Sieger