ужас

- C'est donc un assassinat! dit le comte M. effrayé. - À Dieu ne plaise! c'est tout simplement un duel à mort... (Stendhal, La Chartreuse de Parme.) — - Это же убийство! - сказал граф М. в испуге. - Боже избави, ничуть! Это просто поединок не на жизнь, а на смерть...!

Sans répliquer, elle tourna les talons et s'éloigna de ce pas lent et noble qu'adoptent les acteurs tragiques blessés à mort pour aller rendre l'âme dans les coulisses. (H. Troyat, Les ailes du diable.) — Не возразив ни слова, Марта медленно удалилась с видом трагической актрисы, которая, получив смертельное оскорбление, удаляется со сцены, чтобы отдать богу душу за кулисами.

Les Lorilleux s'étaient brouillés à mort avec Gervaise... Une boutique bleue à cette rien-du-tout, si ce n'était pas fait pour casser les bras des honnêtes gens! (É. Zola, L'Assommoir.) — Чета Лорийе поссорилась насмерть с Жервезой... Такой хорошенький голубой магазинчик для этой дряни! Ну как порядочным людям не прийти в отчаяние!

Quand il se laissait encore embaucher, las de traîner ses savates, le camarade le relançait au chantier, le blaguait à mort en le trouvant pendu au bout de sa corde à nœuds comme un jambon fumé; il lui criait de descendre prendre un canon. (É. Zola, L'Assommoir.) — Когда ему надоедало слоняться без дела и он нанимался куда-нибудь, Лантье разыскивал его на работе, издевался над ним что есть мочи, видя, как тот висит на веревке, будто копченый окорок, и кричал, чтобы он сошел вниз пропустить стаканчик.

Il n'était pas de ce pays. On l'avait embauché par hasard. Excellent travailleur deux jours, il se roulait à mort le troisième. (A. Gide, L'Immoraliste.) — Он был не местный. Его наняли на работу случайно. Два дня он превосходно работал, а на третий мертвецки напивался.

... un coulissier autrichien, accusé d'avoir provoqué une baisse sur la rente, avait été pris à partie aux cris de: "À mort les espions!". (R. Martin du Gard, Les Thibault.) —... какой-то биржевой заяц, австриец по национальности, был заподозрен в попытке вызвать падение курса бумаг. Толпа бросилась на него с криками: "Смерть шпионам!"

Le plus prudent était de se retirer, mais ce parti fit horreur à Julien. Si c'est un étranger, je me sauverai à toutes jambes, abandonnant mon échelle, mais si c'est elle, quelle réception m'attend. (Stendhal, Le Rouge et le Noir.) — Благоразумнее было бы уйти, но эта мысль привела Жюльена в ужас. Если это посторонний, то я спасусь бегством, бросив лестницу, а что если это она, как она меня встретит?

Stupéfait, l'Allemand vit les autres fantassins se dresser en hurlant. Il se retourna et s'enfuit à toutes jambes, le long du canal. (A. Lanoux, Le Commandant Watrin.) — Немец вытаращил глаза, когда перед ним выросли орущие солдаты. Он повернул назад и бросился бежать со всех ног вдоль канала.

La rue, elle me foutait la panique... j'en avais les grolles par tout le corps. (L.-F. Céline, Mort à crédit.) — Улица нагоняла на меня ужас... я начинал от страха дрожать всем телом.

... Il y avait dans le récit de Fontanet une expression d'horreur qui me pénétra. J'eus lieu de penser, dès le lendemain, que ce récit n'était pas imaginaire... (A. France, Le Livre de mon ami.) —... В рассказе Фонтане я почувствовал неподдельный ужас. Поэтому на другой день меня неотступно преследовала мысль о том, что все это не было плодом вымысла.

- Je ne crois pas qu'il y ait lieu de s'alarmer, dit José. (P. Gamarra, L'Assassin a le prix Goncourt.) — - Не думаю, что есть основания для беспокойства, - сказал Жозе.

Je suis accablé, j'écris mon discours; je le lis demain, puis le 1^er avril. J'attends Marianne ce soir; j'emménage, je meuble, j'organise, ce qui est une des sept bêtes de l'Apocalypse. (Lamartine, Correspondance 1830.) — Я изнемогаю от усталости, я готовлю речь, которую буду читать завтра, а затем 1-го апреля. Сегодня вечером я жду Марианну, я устраиваюсь на новой квартире, обставляю ее мебелью, я все организую, и это вселяет в меня такой же ужас, как один из семи апокалиптических зверей.

Lorsque la persuasion a échoué, lorsque l'amour a été impuissant, il faut s'armer de la force coercitive, brandir le glaive, terroriser, couper les têtes, sévir et frapper. (G. Clemenceau, Vers la réparation.) — Когда убеждения ни к чему не привели, а миролюбие оказалось бессильным, нужно вооружиться силой принуждения, обнажить меч, наводить ужас, рубить головы, карать и поражать.

En mon particulier, tu sens bien qu'il n'y a que le délire de la passion qui puisse me voiler l'horreur de ma situation présente... (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Наедине с самим собой чувствуешь, что только безумная страсть может скрывать от меня весь ужас моего теперешнего положения.

Je ris dans mon petit particulier, Madame. (Monfleury, (GL).) — В глубине души я рассмеялся, сударыня.

Le travail en vase clos auquel elle est astreinte, le répertoire dans lequel elle œuvre, la tiennent à l'écart des caprices de la mode dont le "Boulevard" et le "Tout-Paris" sont les esclaves. (Paris-Théâtre.) — Поскольку "Комеди Франсез" живет отгородившись от жизни и ограничивается определенным репертуаром, она не подвержена капризам моды, рабами которой являются театры Больших бульваров и театры для всех.

- Nous n'avions, en effet, jamais vu la mer [...] La famille estimait inutiles et même immorales les trempettes mondaines en eau salée, toute viande dehors. L'horreur du nu est tenace en Craonnais. La peur de l'eau également, tant qu'elle n'est pas bénite. L'éducation en vase clos [...] ne permettait aucune fréquentation dangereuse. (H. Bazin, Vipère au poing.) — Мы действительно никогда не видели моря. [...] В нашей семье светские купания в морской воде, да еще в обнаженном виде, считались бесполезными и безнравственными. Нагота вызывала ужас в жителях Крана, и это чувство прочно в них укоренилось, как, впрочем, и боязнь неосвященной воды. Воспитание под стеклянным колпаком [...] не допускало никаких опасных знакомств.

Lucien, tout yeux et tout oreilles, s'entendait appeler monsieur de Rubempré par Louise, par monsieur de Bargeton, par l'évêque [...] et monsieur Chardon par la majorité de ce redouté public. (H. de Balzac, Illusions perdues.) — Люсьен, весь обратившийся в зрение и слух, заметил, что Луиза, г-н де Баржетон, епископ называют его г-ном де Рюбампре, большинство же внушающей ему ужас публики - г-ном Шардоном.

Je ne vous dissimulerai point que je vous envoie au milieu des loups. Soyez tout yeux et tout oreilles. (Stendhal, Le Rouge et le Noir.) — Не скрою, что я посылаю вас в самое логово волков. Будьте же осмотрительны.

- Vous avez le don de plaisanter sur toutes choses, dit Consuelo, et j'admire l'enjouement avec lequel vous parlez de choses qui me font dresser les cheveux sur la tête. (G. Sand, Consuelo.) — - Вы обладаете даром шутить надо всем, - сказала Консуэло, - и меня поражает то, что вы можете так легко говорить о вещах, из-за которых у меня волосы встают дыбом.

- Je n'ai pas aperçu son visage bien entendu, clamait la mère Legrem. L'homme était baissé! Il creusait dans la terre et fouillait les ordures. Mais j'ai vu ses mains qui fouillaient et c'étaient des mains avec des gants verts. - Vous me faites dresser les cheveux sur la tête, disait Mme Terpoint. (A. Dhôtel, Le ciel du faubourg.) — - Конечно, я не разглядела его лица, - кричала матушка Легрен. - Он стоял нагнувшись. Он разрывал землю и копался в отбросах. Но я видела его руки, и руки его были в зеленых перчатках. - О, вы нагоняете на меня страх, - сказала госпожа Терпуэн.

- Qu'est-ce que tu fous? dit d'Artagnan en venant à sa recontre, tu m'as foutu une trouille du diable! (P. Laffitte, Le Commandant Marceau.) — - Ты что тут делаешь? - спросил д'Артаньян, возникнув перед Беро. - Ты меня перепугал насмерть.

- Y a pas, il est mort! constata Calembredaine. - Pourtant, on l'a même pas touché, dit le nain. S'pas, Crête-de-coq, qu'on l'a pas touché? On lui faisait seulement des grimaces pour lui flanquer la trouille! - T'as trop bien réussi. Il en est mort... Il est mort de trouille. (A. et S. Golon, Angélique, Marquise des Anges. Le Chemin de Versailles.) — - Ничего не поделаешь, капут ему, - констатировал Каламбреден. - А между тем никто его даже и пальцем не тронул, - заметил карлик. - Не правда ли, Петушиный гребешок? Мы только гримасы корчили, чтобы его попугать! - Ты слишком уж перестарался. Он и умер-то от этого... Он умер от страха.

... Ma présence effraie aussi les gens! Je mets l'alarme au camp! (La Fontaine, Le Lièvre et les Grenouilles.) —... Меня боятся даже люди, на всех я ужас навожу!

Moi, il n'y a qu'une chose que je ne lui pardonne pas, c'est d'avoir poussé à ce mariage, vous savez? ce Joseph, avec ma protégée, mademoiselle de Fontenaille... - Comment! c'est fait? interrompit madame de Boves. - Quelle horreur! - Oui, ma chère, et uniquement pour mettre le talon sur nous. Je le connais, il a voulu dire que nos filles du monde ne sont bonnes qu'à épouser ses garçons de magasin. (É. Zola, Au Bonheur des dames.) — Только одну вещь я не могу ему простить, это то, что он способствовал браку, вы знаете? этого Жозефа с моей протеже мадемуазель де Фонтенай... - Как? Это свершилось? - перебила мадам де Бов. - Какой ужас! - Да, моя дорогая, и единственно с целью унизить нас. Я его знаю, он хотел показать, что наши светские девушки годятся только на то, чтобы выйти замуж за продавцов его магазина.

- Qui est-ce qui me demande? - Je ne sais plus. Mais c'est urgent. Très urgent. Paraît... paraît que c'est une question de vie ou de mort! Une peur blanche tomba sur Jean-Marc. Il pensa à son père, à Françoise, à Daniel, à Madou, à tous ceux qu'il aimait... (H. Troyat, Les Eygletière.) — - Кто меня спрашивает? - Я не знаю. Но это очень срочно. Очень срочно. Похоже... похоже дело идет о жизни и смерти. Жан-Марк побелел от страха. Он подумал об отце, Франсуазе, Даниэле, Маду, о всех тех, кого он любил...

Un cri d'horreur! Voltaire apprend que les Jésuites veulent le réconcilier avec Desfontaines. Jamais! Il veut partir pour Paris, ramener la haine, porter le fer rouge partout où Desfontaines a des amis. (J. Orieux, Voltaire ou la royauté de l'esprit.) — О, ужас! Вольтер узнает, что иезуиты хотят помирить его с Дефонтеном. Никогда! Он хочет поехать в Париж, раздуть пламя ненависти, ославить Дефонтена повсюду, где есть его друзья.

- Le silence, répondis-je, savez-vous que nul mieux que moi n'en connaît l'horreur et les bienfaits? Voilà des semaines que je vis avec complicité avec lui [...]. Solitude et silence sont d'amères présences. (G. Bourgeaud, Le voyage à l'étranger.) — - Молчание, - отвечал я Мадлен, - а знаете ли вы, что никто не испытывал его ужас и дары, как я? Вот уже много недель, как оно - мой неотлучный спутник... Нет горшего страдания, чем одиночество и молчание.