повесть+ж

- Извините, что я перед вами в натуре. - Иван Никифорович лежал безо всего, даже без рубашки. (Н. Гоголь, Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем) — 'Forgive me for appearing before you in the raw.' Ivan Nikiforovich was lying there stark naked, even without his shirt.

Я выпил в той же кофейне чашку кофе - денег у меня было в обрез - и голодный, но лёгкий и возбуждённый пошёл на вокзал. (К. Паустовский, Повесть о жизни) — I drank a cup of coffee in the same coffee house - I had just enough money for that - and walked back to the station, hungry but light-hearted and excited.

Наверное, раньше, когда папиросы не были в обрез, она курила гораздо больше. (К. Симонов, Софья Леонидовна) — No doubt she had been a much heavier smoker when cigarettes had not been in short supply.

Будто думала, думала, решала, решала, а тут всё решила, все точки над "и" поставила и пошла на всех парах в открытую. С какой-то даже отчаянностью и весёлостью! (Г. Николаева, Повесть о директоре МТС и главном агрономе) — She had spent a lot of time thinking and deciding, but once she made up her mind she dotted all her i's and started off at full speed with all her cards face up and even with a sort of reckless gaiety.

- Отчего это вы проявляете осведомлённость, Заварзин? Какого дьявола вам понадобилось сообщить о том, что вы знаете мои привычки? Хотите показать, что играете в открытую? А? (В. Липатов, И это всё о нём) — 'Why do you show yourself so knowledgeable, Zavarzin? Why the devil you have to announce that you know my habits? D'you want to show that you've put all your cards on the table? Eh?'

Зачем крутиться вокруг этой темы? Он хочет натолкнуть её на что-то, опасаясь говорить в открытую? Но зачем? (В. Черняк, Час пробил) — Why was he harping on this subject? Was he driving at something, afraid to come right out and say it? But why?

Невесток она содержала в страхе божием. Недаром в русской песенке свекровь поёт: "Какой ты мне сын. Какой семьянин! Не бьёшь ты жены, не бьёшь молодой..." (И. Тургенев, Записки охотника) — She kept her daughters-in-law went in fear of her. Very significantly, the mother-in-law sings in the Russian ballad: 'What a son art thou to me! What a head of a household! Thou dost not beat thy wife; thou dost not beat thy young wife...'

Когда сестра вышла, Стручков подмигнул ей вслед. - Симпатяга. Строга? Небось, держит вас в страхе божьем? (Б. Полевой, Повесть о настоящем человеке) — 'Nice girl that! Strict! I suppose she puts the fear of God into you, eh?'

- Нет, довольно плавать! Сколько раз моя жизнь висела на волоске! Ни за что больше не пойду в море! (А. Новиков-Прибой, Подводники) — 'No, enough of the sea for me! How many times my life hung by a thread! Nothing in the world will make me go to sea again!'

Когда она это сказала, мы все окаменели от неожиданности. Я думаю: "Что же ты, отчаянная голова, делаешь?" Ведь знает она, что и так висит в МТС на ниточке! (Г. Николаева, Повесть о директоре МТС и главном агрономе) — We were dumbfounded with surprise at her words. 'What are you doing, you crazy fool?' I thought. She knew quite well that she was hanging on to her job at the MTS a thread.'

Иван Иванович не мог более владеть собою: губы его дрожали... (Н. Гоголь, Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем) — Ivan Ivanovich could no longer keep control of himself: his lips trembled...

Дядя Юзя пошёл добровольцем к бурам. Этот поступок - героический и бескорыстный - сильно возвысил его в глазах родственников. (К. Паустовский, Повесть о жизни) — Uncle Yuzya had joined the Boers as a volunteer. This action - disinterested and courageous - lifted him appreciably in the eyes of his relatives.

- Ну-и что ж, - сказал Терентий. - Как говорится, вольному воля. Только я думаю, что вы это решаете неправильно. (В. Катаев, Хуторок в степи) — 'All right,' Terenty said, 'have it your own way. But I think you're making a mistake.'

Она посмотрела и, видно, поняла мои мысли. - Спасибо, - говорит, - я пешком пойду. - Вольному воля. (Г. Николаева, Повесть о директоре МТС и главном агрономе) — She looked at me and I think she read my mind. 'Thank you,' she said, 'I'll walk.' 'As you please.'

- Вы тоже уйдёте? - Нет, нет! - проговорил мастер... - Я дослушаю вас, товарищ Прохоров... Вольному воля, спасённому - рай!.. (В. Липатов, И это всё о нём) — 'Are you also leaving?' 'No! no!' the foreman replied... 'No, I'll hear you out, Comrade Prokhorov. To each his own!'

- Это Машин племянник... - Вот это я понимаю - герой! (Ф. Гладков, Повесть о детстве) — 'This is Masha's nephew...' 'That's a nephew for you! A real hero!'

- Милостивый государь! Не вам учить меня законам благородства по отношению к женщине. Я всосал эти качества с молоком матери... (К. Паустовский, Повесть о жизни) — 'My dear sir! It's not your business to teach me good manners toward women. I absorbed them with my mother's milk.'

[Тётушка] стала приставать к живописцу, чтобы он поисповедался; а тому всё трын-трава! (Н. Лесков, Маленькая ошибка) — And she took to pestering the painter to go to confessional, but the other just didn't care a straw!

- Для Нади всё трын-трава! - говорила с лёгким осуждением мама. (К. Паустовский, Повесть о жизни) — 'Nadya doesn't care a fig for anything!' Mama used to say with a slight reproach in her voice.

Постоянно думалось при взгляде на мосластое, неуклюжее тело, что никогда не иссякнет в нём неутомимая ходовая сила, не просохнет вечно хмельная и забубённая его душа, которой всё трын-трава. (В. Личутин, Крылатая Серафима) — Looking at the gnarled, awkward body you thought the inexhaustible running power would never dry up, nor would his forever reckless and tipsy soul that didn't give a tinker's cuss.

- Скажите, пожалуйста, Иван Никифорович, я всё насчёт ружья: что вы будете с ним делать? ведь оно вам не нужно. - Как не нужно? а случится стрелять? - Господь с вами, Иван Никифорович, когда же вы будете стрелять? Разве по втором пришествии. (Н. Гоголь, Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем) — 'Please tell me, Ivan Nikiforovich, I am still harping on the gun: what are you going to do with it? It's no use to you, you know?' 'No use to me, but what if I go shooting?' 'Lord bless you, Ivan Nikiforovich, whenever will you go shooting? At the Second Coming perhaps?'

Вся мнимая проблема литературных псевдонимов высосана из пальца в поисках дешёвой сенсационности. (К. Симонов, Ещё об одной заметке) — The whole spurious question of literary pseudonyms... has been fabricated in an attempt at cheap sensationalism.

- Нельзя высосать повесть из пальца. Прежде чем сесть за стол, надо изучить человеческие характеры. (А. Алексин, Очень страшная история) — 'You can't spin a novel out of thin air. Before you pick up a pen, you have to study people's characters.'

И начал мужик на бобах разводить, как бы ему своих генералов порадовать... (М. Салтыков-Щедрин, Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил) — Then the muzhik cudgelled his brains for words with which to thank his officials...

- Шиянов теперь в лепёшку разбивается, чтобы доказать, что его бить собирались... Перед завтраком они с Униловским гадали на кофейной гуще, кто мог замахнуться. Выходит, что Вайлис. (Л. Соболев, Капитальный ремонт) — 'Shiyanov will try his damnedest now to prove they were going to hit him... Just before lunch he and Unilovsky were making wild guesses who could have raised his hand against him. The tea leaves told them it was Vailis.'

Встал мужичина: видит, что генералы строгие. Хотел было дать от них стречка, но они так и закоченели, вцепившись в него. (М. Салтыков-Щедрин, Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил) — The muzhik rose to his feet and saw that this was no joking matter. These were very stern officials. At first he wanted to show them his heels, but they pounced on him and held on like grim death.

- Вот жулики - разведку поставили, а? Точно настоящие воины. А только как увидел, что тут прибыли не в жмурки играть, - эх, и стрекача задал назад! (А. Новиков-Прибой, В бухте "Отрада") — 'They've got scouts, the blighters - would you believe it! Just like a regular army. But the moment he saw we hadn't come here to play hide-and-seek, he beat it quick.'

- У страха глаза велики!.. Попадали от страха, а старший по команде вместо того, чтобы собрать людей, половину бросил, а сам дал стрекача по шоссе. (К. Симонов, Живые и мёртвые) — 'Fear has big eyes!... They fell down in fright, and instead of getting his men together, the senior in command abandoned half of them and did a bunk down the road.'

Я поднимался по скрипучей лестнице старого замоскворецкого дома и на каждом пролёте переводил дух, решая про себя задачу: не задать ли стрекача? Первый раз в жизни шёл я к настоящей, живой артистке! Страшно-то как! (В. Астафьев, Старое кино) — I was climbing the creaking stairs of an old Moscow house and on every flight I paused to draw breath, trying to make up my mind: should I turn tail? For the first time in my life I was going to visit a real live actress. It was rather alarming!

Она достала из своего ручного мешочка маленькую записную книжку в удивительном переплёте: на старом, стёршемся и посеревшем от времени синем бархате вился тускло-золотой филигранный узор редкой сложности, тонкости и красоты, - очевидно, любовное дело рук искусного и терпеливого художника. (А. Куприн, Гранатовый браслет) — She took from her handbag a small notebook in an unusual binding: on a background of old blue velvet, worn and grey with time, there wound a dull-golden filigree pattern of exquisite intricacy and beauty, apparently the diligent handiwork of a skilful and assiduous artist.

Принёс Аркадий эту газету, швырнул на стол Настасье: - Полюбуйтесь. Ваших рук дело! (Г. Николаева, Повесть о директоре МТС и главном агрономе) — Arkady slammed the newspaper down on the table before Nastasya: 'Take a good look! It's your handiwork!'

- Ты понимаешь, Евгений... Я до чёртиков люблю Дон, весь этот старый, веками складывавшийся уклад казачьей жизни... (М. Шолохов, Тихий Дон) — 'You know, Yevgeny.... I'm devilishly fond of the Don, of all that old, age-old style of Cossack life...'

Все, конечно, до чёртиков устали, но, судя по сияющим глазам, у каждого ликует и поёт душа. (Д. Мельников, Железный прораб) — All of them, of course, were done in, but their shining eyes proved their spirits were running high.

Вскоре после этого случая выписался Константин Кукушкин. Он выписался без всяких переживаний, заявив на прощанье, что медицина надоела ему до чёртиков. (Б. Полевой, Повесть о настоящем человеке) — Shortly after this incident Konstantin Kukushkin was discharged from the hospital. He showed no emotion on leaving, and when bidding his wardmates farewell he merely remarked that he was fed up with hospital life.

- Должно, дурья голова капитан у них был или нализался перед крушением до чёртиков. (Б. Лавренёв, Сорок первый) — 'The captain must've been a blockhead, or else he got soaked to the gills on the eve of the wreck.'

- Энергии, как видно, у вас вполне достаточно! - продолжает Сергей Сергеевич. - Больше чем достаточно, если вы одна четырёх здоровых, спокойных мужчин довели до белого каления! (Г. Николаева, Повесть о директоре МТС и главном агрономе) — 'You seem to have quite a bit of energy,' Sergey Sergeyevich went on. 'More than enough if you've been able to make four healthy and calm men furious!'

Долго ли, коротко ли, однако генералы соскучились. Чаще и чаще стали они припоминать об оставленных ими в Петербурге кухарках и втихомолку даже поплакивали. (М. Салтыков-Щедрин, Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил) — The long and the short of it was that after a while the officials got homesick. Ever and again they would think of the cooks they had left in St. Petersburg and even cry a little on the quiet.

И пошла у них работа! Таскают мешки. Высыпают зерно на брезенты. Крутят сортировки... Дым коромыслом! (Г. Николаева, Повесть о директоре МТС и главном агрономе) — Everyone pitched in. They carried the sacks and poured the grain out on to the tarpaulin. The sorters whirled. There was a regular uproar!

В бараке что ни день - дым коромыслом. Плясали, а то до полночи играли в карты. (В. Белов, Год великого перелома) — Every day the barrack was pandemonium itself: they danced, and then played cards until midnight.

Что тут началось! Дым столбом. Все орали. Перебивали друг друга. (А. Лиханов, Мой генерал) — The rumpus that set off! The sparks began to fly. Everyone was yelling. Interrupting one another.