об+этом+постоянно+говорят

← Глава 2. Шкала грубости

→ Глава 4. Почему ругаться полезно

Все знают, что ругаться нехорошо. Особенно публично. Тем более - матом!

Но почему нельзя? Что уж такого страшного может быть в словах и угрозах, которые (все это знают!) к реальным действиям обычно ни малейшего отношения не имеют?

Тем не менее для большинства мат неприемлем, а его употребление шокирует. Корни этих запретов и страхов глубинны. Сидят они в нашем подсознании, и строгого, логичного объяснения им нет (как раз тот случай, когда выразить чувства словами нельзя). В определенной степени это аналог инстинкта самосохранения, детских и животных бессознательных боязней. Они не беспочвенны, закреплены генетически и в итоге способствуют выживанию.

Всегда, во всех обществах действовала система жестких ограничений и табу, в том числе и в отношении слов.

Многочисленные табу первобытных людей, кажущиеся нам дикими, по своей природе и истокам ничем не отличаются от системы наших нынешних ограничений. Да, на ранних стадиях развития общества запретов было гораздо больше. Да, каралось их нарушение гораздо жестче.

В целом же система запретов обусловлена биопсихологически, и с развитием общества она лишь трансформируется, но не исчезает. Страшные, недопустимые слова были всегда и везде. Так, в Таиланде за упоминание вслух имен умерших родственников могли и казнить. В Греции и Риме нельзя было произносить имена некоторых богов, как и у древних евреев - имени единого Бога. А уж запрет на произнесение названий интимных мест организма и связанных с ними действий существовал и существует практически повсеместно.

Таким способом человек сознательно и бессознательно оберегает то, что для него свято, а в ряде случаев неосознанно стремится отрицать некоторые биологические аспекты своей природы. На разных стадиях развития (вспомним фрейдовские оральную, анальную и генитальную) главным, сокровенным, определяющим восприятие мира для индивида является и освоение горшка, и познание полового партнера, и, простите за такой ряд, общение с Господом. И все это частично попадает в область интимного и запретного.

Восприятие обсценных (То есть ненормативных, нецензурных.) слов происходит отчасти на уровне логики, отчасти - на подсознательном уровне. Эти слова оказывают галлюциногенное воздействие, завораживают, вспыхивают в мозгу, немедленно вызывая определенный образ. Психологи, изучающие роль табуированной лексики, всерьез говорят о ее "магическом воздействии" на человека. Причем магия пропорциональна степени запретности слов.

Для нас сейчас важно, что запрет на произнесение ряда сакральных слов имеет биологические и психологические истоки. Он достался нам в наследство от детской беспомощности, диких предков и первобытных табу - это их отголоски, это оттуда. Так что боязнь мата - в определенной степени болезнь роста или атавизм! Но атавизм хороший, полезный и симпатичный, как, к примеру, волосы на голове.

Существенно, что как бы система ограничений ни менялась и чем бы ни была обусловлена, она всегда в определенном виде сохраняется. Она нужна, необходима человечеству для правильного функционирования и развития. Это один из законов нашего существования. И его нарушение, переход к "беспределу", снятие всех ограничений в любой сфере отношений всегда ведет к деградации общества в целом. Эксперименты такие история ставила неоднократно.

Это, кстати, всеобщая закономерность, относящаяся и к технике, и к экологии, и ко всему остальному. "Грехом", расплата за который когда-то последует, являются и превышение допустимой скорости, и нарушение норм техники безопасности, и резкое вмешательство в дела природы (помните, как в Китае перебили всех воробьев или в Австралию завезли кроликов?) Последствия известны. Есть в истории и примеры, когда полная либерализация в области половых отношений приводила к деградации целых народов - мы, к сожалению, это и сейчас наблюдаем в Африке.

Итак, ограничения необходимы и полезны. Каждое общество их имеет и соблюдает. Американское - вовсе не исключение. Скорее наоборот, порядки и правила соблюдаются там строже, чем в большинстве других стран. Расхожее представление о том, что Америка - страна вседозволенности, сильно преувеличено. Что касается употребления неформальной лексики - в целом там пока все пристойнее, чем у нас. На работе матом не ругаются. В авангарде у них есть все, и выпендриваться, употребляя неформальную лексику, включая изощренную, при желании можно. Но мы берем массовостью и прямотой.

Вот, кратко, что мы хотели сказать о природе грубой брани и ее животных первобытных корнях. В целом постоянно употреблять грязные слова склонны слои населения, имеющие низкий социальный статус. Для общества это не ориентир, вернее ориентир, обозначающий ту грань, переступать которую не стоит. Не будем таким людям уподобляться, хоть и "вышли мы все из народа".

Впрочем, абсолютный отказ от ругательств так же плох, как и их постоянное использование. Но об этом - в следующей главе.

Об одном и том же можно сказать нейтрально, а можно сильно, жестко, оскорбительно. Для последнего в любом языке есть известные всем живущим в нем "опасные" слова. Произносить их при всех, за исключением, в ряде случаев, членов своей узкой социальной группы, считается вульгарным и неприличным. Такие слова обычно касаются, во-первых - всего воспринимающегося омерзительным подсознательно, на уровне чувств: противно-грязного, скользко-липкого, плохо пахнущего ит.д. Во-вторых - это все, имеющее отношение к сексуальным и выделительным функциям: прямые названия "срамных" мест человека и соответствующих процессов. Наконец, в-третьих - здесь все, что связано с потусторонним миром. Так у многих народов грешно (а значит, неприлично и запрещено) взывать вслух к богам, не говоря уж об апелляциях и отсылках к разного рода чертям (например - собачьим).

Английский язык такими в разной степени "опасными" словами очень богат.

Многочисленные грубые, оскорбительные и унизительные термины люди используют, чтобы выразить отрицательное отношение к чему-то, а также для того, чтобы самоутвердиться, показать превосходство над собеседником. Такие слова окрашивают все как бы в грязные тона, принижая не только то, о чем, но и того, с кем говорят.

Самые "опасные" слова и их производные являются и самыми грубыми ругательствами - матом (по-английски - vulgar words, swear words, curse, obscenities). Мат - это не непосредственно сленг, хотя именно в низших слоях общества, где нелитературных жаргонных словечек масса, он обычно употребляется через слово. Зато мат никогда не используется в вежливом разговоре. Лишь в специальных ситуациях, например во взрослой мужской компании пьющих работяг, он может быть в ходу и в качестве сленга.

- Вовочка, ну хоть какие-то хорошие слова ты знаешь? Что, например, твой папа говорит, когда радуется гостю?

- Ё* твою мать! Кто к нам пришел!

В формальных ситуациях вульгарные слова абсолютно исключены. В классе (потому про Вовочку и смешно), офисе и любых официальных местах использовать их совершенно немыслимо. То есть, технически-то возможно, но это неминуемо повлечет за собой неприятные для автора-исполнителя последствия. Мат недопустим в разговорах с начальством, старшими, учителями, детьми, малознакомыми ит.д.

В Америке употребление нецензурщины в неадекватной социальной ситуации способно мгновенно и навсегда испортить репутацию человека. Это как ширинку не застегнуть или прийти на фортепьянный концерт в резиновых сапогах и телогрейке. Будешь выглядеть неотесанным представителем низов или человеком без моральных принципов, пофигистом, которому наплевать на все, в том числе на то, что о нем подумают. После подобных подвигов найдется мало желающих с тобой водиться. Неформальная лексика в разговоре подразумевает некую близость, которая совершенно излишня, скажем, в служебных отношениях, особенно между лицами разными по рангу.

К табуированной лексике относится с одной стороны - самое страшное и опасное, а с другой - самое грязное, низменное и плохое. И общество инстинктивно старается не подходить к краю, за которым все это начинается. А для начала - просто запрещает говорить о том, что находится за гранью допустимого, будто бы ничего такого и нет.

Еще интересный момент. Самое сильное воздействие на человека оказывает не открытая демонстрация запретного, а намек на то, что вот оно, тут, рядом. Завеса, прикрывающая недозволенное, должна колыхаться, показывать на миг, что выше есть еще более запретное и интересное (вообще-то - ниже, но здесь сработала ассоциация с длиной юбки).

В целом же запретное и грубое неисчерпаемы (см. начало главы). Наивно думать, что неуклонное движение вперед по пути лингвистического прогресса когда-то сотрет грани между лексикой официальной и неформальной. Для живого языка это невозможно. Да, границы будут смещаться, но полная победа сил света над силами зла недостижима, ибо их состязание и есть жизнь. Мат, и русский, и английский, не исчезнет, но и не станет языком официальных коммюнике. У всякого беспредела есть свой предел. Абсолютная свобода, в том числе в словоупотреблении, такая же светлая утопия, как, скажем, коммунизм. В языке всегда будут слова разной степени обнаженности, в том числе и выходящей за рамки приличий (последние способны раздвигаться, но им не дано пропасть).

О том, что такое мат, почему ругаться и вредно, и полезно, и весело, а также о психологических корнях всего этого мы расскажем в соответствующих главах. А эту главу закончим классическим примером вульгарной речи.

1. Итальянский оргигинал цитаты: Vi baccio mille volte. La mia anima baccia la vostra, mio cazzo, mio cuore sono innamorati di voi. Baccio el vostro gentil culo e tutta la vostra persona.

2. Точный перевод на английский: I kiss you a thousand times. My soul kisses yours, my cock, my heart are in love with you. I kiss your nice ass and all your person.

3. Смягченный (традиционный) перевод: I kiss you a thousand times. My soul kisses yours, my penis, my heart are in love with you. I kiss your nice rear end and all your person.

Перевод цитаты выполнил А. Аранго, крупный аргентинский психоаналитик.

Он подчеркивал, что дословный перевод силен, ярок, возмутителен - к чему в оригинале автор и стремился. При смягчении, помещении текста "в рамки приличий", смысл не меняется, но сила воздействия уходит, острота теряется.

Цитата принадлежит перу Вольтера, а вовсе не поручика Ржевского (Любовные письма Вольтера, декабрь 1745 года (Lettres d'amour de Voltaire а sa niece, Paris, 1957)). Ругательство - это всегда усиление, акцент. Оно действует как окрик, но если кричать постоянно - никакого эффекта не будет. Сильное средство эффективно, пока им не злоупотребляешь. Вольтер это учитывал и использовал приведенные слова только там, где нужно. Чего мы и вам, уважаемый читатель, желаем.

1) Глаголами состояния называются глаголы, которые описывают состояние души, тела или сознания, а также постоянные отношения.

2) Глаголы состояния обычно не употребляются в формах времен группы Continuous. Вместо времени Present continuous употребляется время Present simple, вместо Present perfect continuous - Present perfect и т.д. Нельзя сказать, например, * I've been knowing him for only two days. Вместо этого говорят I've known him for only two days - Я знаком с ним всего два дня.

3) Некоторые английские глаголы в одних значениях являются глаголами состояния и не употребляются с временами группы Continuous, а в других значениях не являются глаголами состояния и могут употребляться в формах времен группы Continuous.

а) Глаголы consider и think употребляются в Continuous в значении "находиться в процессе мыслительной деятельности", но не в значении "считать".

б) Глагол taste употребляется в Continuous в значении "пробовать", но не в значении "иметь вкус".

в) Глагол smell употребляется в Continuous в значении "нюхать", но не в значении "пахнуть".

г) Глагол see употребляется в Continuous в значении "встречаться", но не в значениях "воспринимать зрением", "понимать".

д) Глагол feel употребляется в Continuous в значениях {"воспринимать на ощупь" и "чувствовать себя, чувствовать эмоции", но не в значениях "вызывать ощущение" и "считать".

е) Глагол appear употребляется в Continuous в значении "появляться", но не в значении "казаться".

ж) Глагол have употребляется в Continuous в значении деятельности (например, have a shower, have a good time, have lunch), но не в значении "обладать".

з) Глагол look употребляется в Continuous в значении "смотреть", но не в значении "выглядеть".

и) Глагол weigh употребляется в Continuous в значении "взвешивать", но не в значении "весить".

4) Некоторые глаголы состояния (например, be - быть want - хотеть, like - нравиться, love - любить, remember - помнить, expect - ожидать, hear - слышать) все же могут иногда употребляться в формах времен группы Continuous:

•

- Present simple and Present continuous

- Present continuous

- Present perfect continuous

- Past continuous

- Past perfect continuous

- Future continuous

- Future perfect continuous

1. рубить, нарубить (мелко); крошить, накрошить; мельчить, измельчить, размельчить что-л.

Сравни с:

руаш, тыгыдемдаш

2. толочь, истолочь; превращать (превратить) в порошок или густую массу

Сравни с:

шураш

3. бить, стучать, постукивать по чему-л.

4. толочься; беспрестанно двигаться вверх и вниз, держась роем (о насекомых)

5. перен. грызть, изгрызать, изгрызть; грызя, портить (испортить)

Сравни с:

пураш

6. перен. громить, разбивать, разрушать, уничтожать кого-что-л.

Сравни с:

пытараш, шалаташ

7. перен. твердить; постоянно говорить, повторять одно и то же

8. перен. рассказывать (сказки, долгие истории и т. д.)

9. перен. теребить; донимать; надоедать просьбами, требованиями, напоминаниями

Сравни с:

йыгыжтараш

– тӱен пытараш

I Г. йӹ́лмы

1. анат. язык; мышечный орган в полости рта, являющийся органом вкуса, речи. Йылме дене нулаш лизать языком; йылме мучаш кончик языка; йылмым ончыкташ показать язык.

□ Шке пӱй шке йылмым ок пурл. Калык мут. Свои зубы не укусят свой язык. Йылмылан да пӱйлан пыде-подо чучеш. М. Шкетан. Чувствую что-то твёрдое на языке и в зубах.

2. перен. язык, язычок; в колоколе: металлический стержень, производящий звон ударами о стенки. Оҥгыр йылме язык колокола.

□ (Венцов) вечевой оҥгыр воктеке ошкыл лекте. Пытартышлан оҥгыр йылмым кум гана шупшыл-шупшыл колта. В. Юксерн. Венцов вышел к вечевому колоколу. Под конец дёрнул три раза за язык колокола.

3. перен. язык, язычок; о чём-л., имеющем удлинённую, вытянутую форму. Шагат йылме маятник часов; виса йылме стрелка весов; тул йылме язык пламени.

□ Пӧрт-влак шолдыртатен йӱлат, йошкар тул йылме кавашке кынелеш. Н. Лекайн. С треском горят дома, огненные языки пламени поднимаются в небо. Ӱжара тул йылмыж дене кава помышым нула. О. Ипай. Заря своим огненным языком лижет небосвод.

◊ Йылме возаш сглазить. «А тый кид йымач ит ойло: йылмет возеш», – ӱдыр вийналт шогале. В. Юксерн. «А ты из-под руки не говори, сглазишь», – распрямилась девушка. Ср. шинча возаш. Йылме йомын язык отнялся; кто-л. замолчал от испуга, страха и т. п. Пуйто нунын йылмышт йомын Эргышт толмо куанеш. М. Якимов. От радости, что приехал сын, будто у них язык отнялся. Йылме когар острослов, остряк. «Ах, йылме когар, эше оҥараш тоштеш», – ыш чыте Кузьма кугыза. П. Корнилов. «Ах, остряк, ещё смеет дразнить», – не выдержал Кузьма. Йылмым кучаш держать, попридержать язык за зубами, не говорить лишнего; молчать, когда это надо. Ынде мый йылмым кучаш тунемынам, сомсора ом ойло. Н. Лекайн. Я теперь научился держать язык за зубами, зря не болтаю. Йылме лудымо, йылмыште лу уке язык без костей (о чрезмерной болтливости). Йылме лудымо, мут мучашдыме. Калык-мут. Язык без костей, разговор без конца. Шойышт, шойышт, йылмыште лу уке – шойышташ лиеш. М. Шкетан. Ври, ври, язык без костей – врать можно. Йылме лывырга язык развязывается, развязался; кто-л. становится излишне болтливым. Ик чарка гыч подылмек, чыланат кочкаш пижыч. Эркын-эркын йылмыштат лывыргыш. М. Казаков. После того, как выпили по рюмке, все принялись за еду. Потихоньку язык у них развязался. Йылме мучаш дене ойлаш сюсюкать. Изиж годым Павлуш йылме мучаш дене ойлен. В. Сапаев. В детстве Павел сюсюкал. Йылме мучашыште (пӧрдаш)

1. на языке (вертится). Кужун шонаш ок верешт, кӱлеш мут йылме мучашыштак, памаш вӱдла лектын шога. О. Тыныш. Долго не приходится думать, нужные слова на кончике языка, выступают как из родника. 2) вертеться на языке; никак не вспоминается в момент разговора нужное слово. Фамилийже кузе гала, йылме мучашыште пӧрдеш, но нигузе шарнен ом керт. Как же его фамилия, на языке вертится, а не вспомню. Йылмет(ым) нелат язык проглотишь; употребляется при обозначении чего-л. съестного, очень вкусного. Перемеч тугай тамле лиеш – йылметым нелат. А. Мурзашев. Ватрушки получаются такими вкусными – язык проглотишь. Йылмым нелаш язык проглотить; перестать говорить, замолчать. Сапан, тый сыренат мо? Але йылметым нелынат? И. Иванов. Сапан, ты обиделся? Или язык проглотил? Йылмым пидаш связывать, связать язык; молчать. Тидын нерген иктыланат ит ойло. Тыят, Йыван эргым, йылметым пид. А. Юзыкайн. Об этом никому не говори. И ты, Йыван, никому не говори. Йылме пазар болтун; человек, любящий много и легкомысленно говорить. Анан Овроси лӱман акаже уло. Тудо – йылме пазар. Кечыгут Чобыксола мучко манеш-манешым шаркален коштеш. Б. Данилов. У Анны есть сестра по имени Овроси. Она – болтунья. По целым дням по Чобыксоле распространяет разные сплетни. Йылме почылтеш язык развязывается; кто-л. становится излишне болтливым. Эркын-эркын йорло-влакын йылмышт почылтеш: кӧн-кӧн кинде улмым каласкалаш тӱҥалыт. М. Шкетан. Мало-помалу у бедных языки развязываются: начинают говорить, у кого имеется хлеб. Йылмым пурлаш прикусить язык; замолчать, воздержаться от разговора. Йылмым пурлын илаш тототлымо деч лу пачаш йӧсырак. Н. Арбан. Жить, прикусив язык, в десять раз труднее, чем пустословить. Луд да йылметым чотрак пурл, иктыланат ит ойло. Н. Лекайн. Читай да язык покрепче прикуси, никому не говори. Йылмым пӱчкаш язык отрезать; молчать. Но, но, утыжым ойлет, шеклане, йылметым пӱчкам. Я. Ялкайн. Но, но, лишнего говоришь, поберегись, язык твой отрежу. Йылме рончылтеш язык развязывается; заговорить свободно, непринуждённо. Ӱдырамаш-влакын йылмышт рончылто, ужмо-колмыштым каласкалаш тӱҥальыч. В. Иванов. У женщин развязался язык, начали рассказывать об увиденном. Йылмым тӱгаташ языком трепать, чесать язык, лясы точить; заниматься пустой болтовней, пустословить. «Тек йылмыштым тӱгатышт, пий опта – мардеж наҥгая», – манын Соловьёва. «Ончыко». «Пусть лясы точат, собака лает – ветер уносит», – сказала Соловьёва. Иылмым шалаш колташ распускать, распустить язык; позво-лять, позволить себе говорить много лишнего. Вескана йылметым шалаш ит колто. А. Березин. В следующий раз не распускай свой язык. Йылме рудалтеш язык развязывается; кто-л. становится излишне болтливым. Музыка нерген ойлымо годым тудо (землемер) мутым ыш му гын, шке пашашкыже мут савырнымек, тудын йылмыже рудалте. С. Чавайн. Пока шла беседа о музыке, землемер не находил ни слова, а когда речь зашла о его работе, у него развязался язык. Йылмым рудаш развязать язык; давать, дать возможность разговориться. Но мый ынде шке мутланаш тӱҥалам. Йылметым рудем. А. Волков. Теперь я сам буду разговаривать. Развяжу тебе язык. Йылмым рӱдаш языком болтать, трепать; лясы точить. Кугыжам те нимом ыштен ода керт. Тудын генералже, шотлен пытарыдыме салтак-влакше улыт. Арам гына йылмыдам рӱдеда. К. Исаков. С царём вы ничего не сможете сделать. У него генералы, бесчисленное количество солдат. Зря лясы точите. Йылмылан тале языкастый, бойкий на язык. «Кеч-мом манза, шымакш – уто роскот веле, вуйымат ок ырыкте, шӱргымат ок чеверте», – йылмылан тале Сепан вате первыяк кынел шогале да вуйжо гыч шымакшым нале. В. Са-паев. «Хоть что говорите, шымакш – лишние расходы, и голову не греет, и лицо не румянит», – поднялась языкастая Степаниха и первой сняла шымакш. Йылме ок савырне язык не поворачивается; у кого-л. нет решимости сказать, спросить о чём-л. Мый йоча-влакым вурсен ом мошто, йылме ок савырне. П. Корнилов. Я не могу ругать детей, язык не поворачивается. Кузе йылме савырна как язык поворачивается. «Ну, Ирина, тыгай шучко мутшым ойлаш кузе йылмет савырна?» – ӧрӧ Саляхов. А. Мурзашев. «Ну, Ирина, как у тебя язык поворачивается говорнть такие ужасные слова?» – удивился Саляхов. Йылмым суралаш запереть язык; молчать. Еҥйылмым от сурале, кайык огыл вет шомак. А. Бик. Не запрёшь чужой язык, ведь слово – не птица. Йылме ок тарване язык не поворачивается. Ынде тудын (эргын) нерген каласкалымемжат ок шу, йылме ок тарване. В. Дмитриев. Теперь о сыне не хочется и рассказывать, язык не поворачивается. Йылмылан керташ остёр, острый, бойкий на язык; находчив в речи, остроумен. Шкеже (Епрем) чытыра, кидше дене Япык кугызам тӱкедылеш: «Ойло-ойло, тый --- йылмылан кертат», – манеш йыштак. Н. Лекайн. Епрем дрожит, толкает рукой деда Япыка: «Говори, говори, ты остёр на язык». Йылметлан кукшо кошарге типун (тебе) на язык; недоброе пожелание тому, кто говорит не то, что следует. «Мемнан агуныш шылтымынамат ужыныт?» – «Иылметлан кукшо кошарге! Ойлыштат!» В. Сапаев. «Может, видели, как мы прятали хлеб в овине?» – «Типун тебе на язык! Болтаешь!» Йылмеш толаш вертеться на языке; о чём-л. знакомом, но забытом в данный момент. Йылмешем ок тол, ала-мо пийла койшо зверьым конденыт. Какого-то зверя, похожего на собаку, привезли, на языке вертится, а не вспомню. Йылме тӱкнылеш (тӱкна) язык заплетается; кто-л. не может внятно, ясно сказать что-л. «Тый, тый...», – Сергейын йылмыже тӱкнылеш, ала-мом шыдын каласынеже да келшыше шомакым кычал ок му, очыни. В. Юксерн. «Ты, ты...», – заплетается язык у Сергея, хочет сказать что-то сердито, но не находит нужного слова. Йылмылан пыташ диал. быть излишне разговорчивым, болтливым. Тый йылмылан пытыше улат шол. Ты ведь излишне разговорчив. Йылмылан кӱсеныш ок пуро за словами в карман не лезет; знает что сказать, ответить, находчив в речи. Мыйын йолташ йылмылан кӱсеныш ок пуро, кӱлеш мутым тунамак муэш. Мой товарищ в карман за словом не лезет, тотчас же находит нужное слово. Йӹлмы пӱкшемалтеш Г. язык заплетается. Сморкалов тамам попынежы, дӓйӹлмыжы пӱкшемалтеш. Н. Игнатьев. Сморкалов хотел что-то ска-зать, но язык у него заплетается. Йӹлмы сӓрна Г. язык без костей; говорить много и лишнего. Савикын гӹнь йӹлмыжы лачокшымок сӓрна. Н. Игнатьев. На самом деле язык у Савика был без костей, мог говорить много и лишнего. Йӹлмы ӓнгырым (рекам) пӱа Г. страшно болтливый (о человеке). Рекам пӱа тӹдын йӹлмы – аккел годымат. И. Горный. Язык у доярки страшно болтлив, нужно-ненужно будет говорить. Йӹлмеш сыван лӓкташ Г. будто чирей вскочил на языке. Вуйта йӹлмешыжы сыван лӓктын, нимат попен ак керд. Этот человек совсем не может говорить, будто у него на языке чирей вскочил. Йӹлмы тӧр гӹц тӧрыш кеа Г. язык распускать; говорить много и лишнего. Клавди когорак вӹлвал сӹнзаражшым со йӹрыктен каштеш, тӹрвывлӓжы со йӓлым мыскылымыла кайыт, йӹлмыжат тӧр гыц тӧрыш кеа, важылмаш нимат уке. К. Беляев. У Клавдии постоянно смеющиеся, большие глаза навыкате, губы, кажется, всё время насмехаются над людьми, распускает язык, и никакого стыда. Йылме чыгылтеш язык чешется; неудержимо хочется что-л. сказать, заговорить. – Йылмыда чыгылтеш, ужат? – пелештыш Бушуев. А. Асаев. – У вас, видимо, язык чешется? – сказал Бушуев. Йӹлмы шӱтлалташ Г. язык развязывается; кто-л. становится излишне болтливым. Йӹлмывлӓ шӱтлалтыт, лицавлӓ аярангыт. Н. Ильяков. Языки развязались, лица посветлели. Йӹлмым ӹрзаш Г. трепать, чесать языком; болтать попусту. Маняр гӓна келесымы, кынам ак кел, йӹлмыдам ида ӹрзы. Н. Ильяков. Сколько раз говорили, когда не нужно, не треплите языком. Попалтымашеш йӹлмы кӹрын ак вац Г. от разговора язык не отвалится. Мам шкӹметым когоэш ужат, попалтымашешыжы вет йӹлмет кӹрын ак вац. Чего себя так высоко ставишь, если поговоришь, разве твой язык отвалится. Ташмарлымы йӹлмы Г. неотёсанный, не развитый язык. Ташмарлымы йӹлмывлӓ, марла попаш тымень шоделыт, рушла попаш – ясырак тыменяш. Н. Игнатьев. Э-э, неотесанные языки, по-марийски говорить не научились, а по-русски говорить – видать, научиться трудновато. Шӹре йӹлмы Г. говорить скороговоркой, быстро. (Баян) кынамжы нӹжгаракын, ласкоракын тӹды шӹре йӹлмыжы доно попалтен миа. В. Сузы. Баян иногда понежней, поласковей поговаривает своим частым языком. Йылмым шумаш язык поточить; трепать языком; лясы точить; заниматься пустой болтовней. Тек ойлышт, тек йылмыштым шумышт, а ме, пӱрен гын, ончыкыжымат окса деч посна шинчаш огына тӱҥал. А. Юзыкайн. Пусть говорят, пусть лясы точат, а мы, если суждено, и в будущем не будем сидеть без денег.

II Г. йӹ́лмы

1. лингв. язык; система словесного выражения мыслей, обладающая определенным звуковым и грамматическим строем и служащая средством общения в человеческом обществе. Марий йылме марийский язык; руш йылме русский язык; йот йылмым палаш знать иностранный язык.

□ Кождемыр шарна, кузе аваже тушан, иктаж ныл-вич ияш икшывылан, шке шочмо йылмыж дене ойган ныжылге мурым мурен. К. Васин. Кождемыр помнит, как мать пела ему, четырёх-пятилетнему ребёнку, на своём родном языке грустные задушевные песни. Анна Фёдоровна марий йылмым эркын тунеме, а ме рушла эше огына мошто ыле гынат, ваш-ваш пеш умыленна. Д. Орай. Анна Фёдоровна постепенно научилась марийскому языку, а мы, хотя и не знали русского языка, хорошо понимали друг друга.

2. язык; совокупность средств выражения в словесном творчестве, основанных на общенародной звуковой, словарной и грамматической системе, стиль. Газет йылме газетный язык; кутырымо йылме разговорный язык; писательын йылмыжым шымлаш исследовать язык писателя.

□ Но сатирический произведенийын йылмыже пӱсӧ лийман. «Ончыко». Но язык сатирических произведений должен быть острым. Мый книга йылме дене веле моштем. Коклан радиоприёмник дене Йошкар-Олам колыштам. Ю. Артамонов. Я умею только на книжном языке. Изредка слушаю передачи из Йошкар-Олы по радиоприёмнику.

3. язык; речь; способность говорить. Йылмыж дене вӱд ӱмбач куржеш на словах по воде бежит; йылме йоммаш потеря речи.

□ Орванче Кугубай йылмылан пӱсӧ, муренат кертеш, туштымат тӱжем дене шинча, йомакымат колта, воштылта, шортара, шыдештара, паремда. Я- Ялкайн. Орванче Кугубай остёр на язык, умеет и петь, знает и загадки тысячами, рассказывает сказки, доводит до слёз, расстроит, успокоит.

4. перен. язык; пленный, от которого можно получить нужные сведения. Йылмым кондаш привести языка; йылмым кучаш захватить языка.

□ Кумшо кече «йылмым» конден она керт. М. Рыбаков. Третий день не можем привести «языка». «Фронт наступленийлан ямдылалтеш, мыланна «йылме» кӱлеш», – мане полковник. К. Березин. «Фронт готовится к наступлению, нам нужен «язык», – сказал полковник.

5. в поз. опр. языковой, относящийся к языку. Йылме система языковая система; йылме кыл языковое родство.

□ Ынде кӱчыкын йылме поянлык нерген. Вигак ойлаш перна: самырык-влакын йылмышт але нужнарак, лывырге огыл. М. Казаков. Теперь коротко о языковом богатстве. Следует сразу отметить: язык молодых ещё бедный, не выразительный. Литературный произведенийым тергыме годым ме эн ончычак йылме йодышыш эҥертена. «Ончыко». При анализе литературного произведения мы коснёмся, прежде всего, языкового вопроса.

◊ Ыштыраш йылме суконный язык; невыразительная, сухая речь. Кусарыше-влакымат вурсаш шуко сомыл уло: ыштыраш йылме дене кусарат. М. Шкетан. Есть много причин покритиковать и переводчиков: переводят суконным языком.

-ем

1. рубить, нарубить (мелко); крошить, накрошить; мельчить, измельчить, размельчить что-л. Ковыштам тӱ яш рубить капусту; тамакым тӱ яш рубить (измельчить) табак; тыгыдемден тӱ яш рубить, измельчив.

□ Мераҥшылым шолтышым. Пелыжым чуҥгалан тӱ йышым. В. Исенеков. Я сварил зайчатину. Половину мелко нарубил для битков. Тиде мекшым тӱ ят, тӱ йымеке, решоткан сортировко гай машинаш мушкыт. А. Айзенворт. Эти древесные гнилушки крошат, накрошив, промывают в машине, напоминающей сортировку с решеткой. Ср. руаш, тыгыдемдаш.

2. толочь, истолочь; превращать (превратить) в порошок или густую массу. Шуареш тӱ яш истолочь в ступке.

□ (Ведерка) ӱшым налешат, тӱ я, пушкыдемдыме пареҥгым немыр гайым ышта. Ю. Артамонов. Ведерка берет толкушку, толчет, размягченную картошку делает наподобие пюре. (Кыне) нӧ шмӧ нӧ нчыкым тыге ыштат: шолтымо пареҥгым нӧ шмӧ йӧ ре тӱ ят, чумыркам ыштат. МЭЭ. Кашицу-гущу из семян конопли делают так: вареную картошку толкут с семенами конопли, делают шарики. Ср. шураш.

3. бить, стучать, постукивать по чему-л. Мушкындо дене тӱ яш стучать кулаком; пырдыжым тӱ яш стучать по стене.

□ Шинчам почын ончалаш ок лий, шӱ раш лум пырче шӱ ргым тӱ я. М.-Азмекей. Невозможно открыть глаза и посмотреть, снежные крупинки бьют по лицу. Тудо (тӧ ра) кынел шогале, йолжо дене казала тӱ я. Н. Лекайн. Господин встал, стучит ногами, словно коза.

4. толочься; беспрестанно двигаться вверх и вниз, держась роем (о насекомых). Шошым шыҥа тӱ я – вире шочеш. Пале. Весной комары толкутся – просо уродится.

5. перен. грызть, изгрызать, изгрызть; грызя, портить (испортить). (Каваныште) коля еш шудым йышт тӱ ен. Регеж-Горохов. В стогу семейство мышей потихоньку изгрызло сено. Ср. пураш.

6. перен. громить, разбивать, разрушать, уничтожать кого-что-л. Совет войска-влак тудын (тушманын) илыше вийже ден техникыжым тӱ ят. Е. Янгильдин. Советские войска громят живую силу и технику врага. Ср. пытараш, шалаташ.

7. перен. твердить; постоянно говорить, повторять одно и то же. Иктымак тӱ яш твердить одно и то же; уэш-пачаш тӱ яш вновь и вновь повторять.

□ Тӱ ем нунылан, тений садыгак она сеҥе! А. Волков. Твержу им, что в этом году все равно не победим! “Куку, куку”, – кукужо мом тӱ я шке? Г. Сабанцев. “Куку, куку”, – что же твердит кукушка?

8. перен. рассказывать (сказки, долгие истории и т. д.). Кеҥежым йомакым тӱ ет гын, телым пӱ этым руэт. Калыкмут. Будешь летом сказки рассказывать – зимой положишь зубы на полку. Мемнам, писательым, вурсеныт, Легендым, маныт, тӱ еда. Ю. Галютин. Нас, писателей, ругали, легенды, говорят, рассказываете.

9. перен. теребить; донимать; надоедать просьбами, требованиями, напоминаниями. Унала каяш тарванышым, ватем ик кече ончычак мыйым тӱ яш тӱҥале. К. Смирнов. Я собрался отправиться в гости, моя жена еще за день начала теребить меня. Ср. йыгыжтараш.

// Тӱ ен пытараш

1. изрубить, искрошить. Чуҥгылам --- йӧ ршеш тӱ ен пытарышым. С. Чавайн. Я вконец искрошил брюкву. 2) перен. изгрызть; грызя, испортить, уничтожить. Клатыште чыла оксам коля тӱ ен пытарен, йӧ ршеш арвам ыштен. П. Эсеней. В клети мыши все деньги изгрызли, совсем в мякину превратили. 3) перен. исчерпать (тему разговора), перебрать все (в разговоре). Ик жап кумытынат шып шогышна, пуйто мом ойлышашым шукертак шӱ дӧ пачаш тӱ ен пытаренна. Й. Ялмарий. Некоторое время мы все трое простояли молча, словно уже сто раз перебрали все, о чем нам следует говорить.

  Налет

   1939 – Франция (105 мни)

     Произв. Productions Maurice Lehmann

     Реж. МОРИС ЛЕМАНН при техническом содействии (sic) Клода Отана-Лара

     Сцен. Мишель Дюран по одноименной пьесе Эдуара Бурде

     Опер. Арман Тирар, Луи Нэ

     Муз. Казимир Оберфельд

     В ролях Мишель Симон, Арлетти, Фернандель, Марсель Валле, Элен Робер, Жак Варен, Андрекс.

   Наивный продавец из ювелирной лавки ненадолго становится жертвой, а затем – другом и невольным сообщником проститутки и мелкого мошенника, после чего возвращается к жизни честного человека.

   Последний из 3 фильмов, снятых Морисом Леманном при техническом содействии Клода Отана-Лара. Экранизация довольно слаба на драматургическом уровне: мало действия, вялый ритм. Но актерских работ центрального трио (где 2 участника говорят на арго – языке, совершенно незнакомом 3-му) достаточно, чтобы придать фильму динамичность и изобретательность, которых не хватало в сценарии. Благодаря актерам фильм всегда пользовался успехом. Только метафорическое сравнение с музыкой может выразить удовольствие, которое мы получаем, глядя на них и слушая их голоса. Они играют свои роли (к счастью, в фильме очень много сцен, где они присутствуют на экране втроем), как играют на музыкальном инструменте, виртуозно и точно, постоянно слушая при этом музыку своих партнеров. Их набор средств: естественность в карикатуре, спонтанность в условностях. Это единственный фильм, где Мишель Симон и Фернандель появляются вместе. На площадке они не ладили между собой, но на экране их игра идеально гармонична. Естественно, Мишель Симон выходит на 1-й план, но это неизбежно, учитывая величину таланта этого феноменального актера.

  Мой отец был прав

   1936 – Франция (87 мин)

     Произв. Cinéas (Серж Сандберг)

     Реж. САША ГИТРИ

     Сцен. Саша Гитри по собственной пьесе

     Опер. Жорж Бенуа

     Муз. Адольф Боршар

     В ролях Саша Гитри (Шарль Белланже), Жаклин Делюбак (Лулу), Серж Грав, затем Поль Бернар (Морис Белланже), Гастон Дюбоск (Адольф Белланже), Марсель Левек (доктор Мурье), Робер Селлер (Эмиль Пердюке), Полин Картон (Мари Ганьон).

   АКТ I. Архитектору Шарлю Белланже мешает его сын: он всего лишь хочет посмотреть, как папа работает; судя по всему, мальчику не хватает ласки. Затем появляется отец Шарля Адольф; он думает, что невестка хочет ему что-то сказать. Адольф – резвый 72-летний старик (но он говорит всем, что ему 76, чтобы его считали еще более крепким). Он охотно делится с сыном своей жизненной философией, полной дружелюбного цинизма и свободной от иллюзий: ее краеугольный камень – эгоизм. Он не хочет попадать в ловушки серьезного отношения к жизни, идти на поводу у призрачной морали, ни на грош не верит ни в любовь, ни в дружбу. Он возводит ложь в ранг искусства и врет с наслаждением; он ничуть не опечален положением вдовца, потому что его жена была ужасно скучным человеком. Он учит, что ни в одном браке не может быть подлинного равновесия, потому что женщины созданы для замужней жизни, а мужчины – для холостой. Каждый вечер он одевается и отправляется ужинать в клуб – одинокий, независимый и счастливый. Он убежден, что когда-нибудь сын разделит его воззрения, и уверен, что нужно всегда безгранично доверять жизни.

   Шарль остается один, и тут ему звонит жена. Она на вокзале и хочет навсегда попрощаться, поскольку нашла идеальную любовь. Шарль объявляет сыну, что не направит его в пансион, как предполагалось, а сам займется его образованием.

   АКТ II. 20 лет спустя. Морису теперь 30, а Шарль готовится отметить 50-летний юбилей. По этому случаю он объявляет сыну, что передал ему все свои знания и теперь хочет жить для себя, изменить обстановку и привычки и даже вновь вспомнить о моде. У Мориса есть любовница, на которой он категорически отказывается жениться, чтобы не пережить то же, что пережил его отец. Шарлю звонит жена (с которой он до сих пор официально не разведен). Она опять на вокзале, но теперь едет назад. Она очень хочет его увидеть. Шарль неохотно разрешает ей прийти.

   Но прежде на пороге появляется юная незнакомка; это очаровательная Лулу, любовница Мориса, которого она любит всем сердцем. Поскольку Морис отказывается жить с ней под одной крышей, пользуясь одной и той же отговоркой: что он не может оставить отца в одиночестве, – ей и пришла в голову мысль, которую она излагает Шарлю скромно и нагло. Она предлагает ему свою лучшую подругу (с фотокарточкой). С такой сиделкой Шарль сможет предоставить своего сына в распоряжение Лулу. Шарль проворно кладет фотокарточку подружки в карман и дает Лулу, покорившей его своим напором, деньги, которых хватит на совместную поездку с Морисом в Венецию на несколько дней. На выходе она сталкивается с супругой Шарля.

   Шарль встречает жену; и тут же их разговор начинается с того же, на чем оборвался 20 лет назад. Злонамеренность жены Шарля может сравниться только с ее потрясающим легкомыслием. Шарль опять обрывает разговор и просит жену вернуться через 10 лет, а напоследок – из вежливости и еще потому, что она напросилась, – делает ей комплимент, который приводит ее в восторг: да, она еще способна соблазнить мужчину.

   АКТ III. Проходит несколько дней. Шарль полностью изменил жизнь. Как и отец когда-то, теперь он каждый день ужинает в «Круге». Он скупает старинную мебель, картины. Слуги беспокоятся за него и делятся своими опасениями с Морисом, когда тот возвращается из Венеции: не сошел ли его отец с ума? Чтобы их успокоить, Морис приглашает в дом друга семьи – врача. Тот незаметно наблюдает за поведением Шарля. Диагноз ясен ему уже через несколько минут: Шарль заразился «пустячностью». Эта болезнь совершенно не опасна, но в его случае вполне может стать неизлечимой.

   Морис знакомит отца с Лулу, притворяясь, будто сам познакомился с ней недавно. Ему важно мнение отца о ней. Шарль советует влюбленным пожениться. Морис понимает, что Лулу уже была знакома с его отцом и скрывала это от него. Болезненно реагируя на всякую ложь, он готов порвать с ней. Шарль отговаривает его, припомнив все случаи, когда приходилось врать самому Морису, теперь так громко кричащему от возмущения. Он пытается передать ему плоды мудрости, унаследованной от отца. И все 3 персонажа, рука об руку, радостно удаляются.

   ►  5-й полнометражный фильм, поставленный Гитри, и 3-й за один лишь 1936 г., в этом году, после Нового завета, Le Nouveau Testament и Романа шулера, Le Roman d'un tricheur, он снимет еще и Давайте помечтаем, Faisons un rêve. Одна из величайших пьес французского театра XX в. бесподобно экранизирована автором, который к тому же исполняет главную роль – такое чудо будет удивлять грядущие поколения даже больше, чем сегодняшних зрителей. Только горстка эрудитов, раскапывающих кино, как археолог – древние развалины, припомнит, что критики, историки и часть публики скупились на похвалы Гитри целых 20 лет после выхода на экраны его 1-го фильма. В колоссальном – как по количеству, так и по качеству – творчестве Гитри Мой отец был прав, несомненно, центральное произведение, самое блистательное и надежное. Его конструкция и драматургия отмечены гениальным мастерством и простотой, они словно в хрупкой стеклянной клетке замыкают в себе всю философию и мудрость автора. Крепкий классический сюжет не мешает зрителю постоянно чувствовать, будто он присутствует при рождении целой серии афоризмов, которые искренность персонажей и актеров немедленно наделяет блеском и правдивостью и в то же время – частицей вечности. Веселый пессимизм Гитри, унаследованный им от великой традиции французского искусства, не доверяет людям, морали и обществу, которым достается один лишь сарказм, – и безгранично доверяет жизни, о чем поочередно говорят Адольф и Шарль.

   При всей своей легкости картина очень богата, и происходит это благодаря контрастам, тональностям, добавляющим друг друга. Пессимизм и веселье. Жесткость и эмоциональность. Нотка лиризма и даже восторженности, хоть и не подчеркнутая специально, неоднократно звучит в словах некоторых героев. Дело в том, что эти персонажи, поносящие друг друга нам на потеху, идущие к правде через наслаждение ложью, прославляющие эгоизм, одиночество и независимость, хорошо понимают, что ужасно нуждаются друг в друге. И автор – в 1-ю очередь: без своего окружения, отца, женщин, зрителей, он был бы воплощением отчаяния. Эта связь между персонажами выходит иногда на 1-й план картины и уравновешивает ее сухость и цинизм.

   Гитри сделал фильм молниеносно, за неделю, ничего не изменив в пьесе: именно в таком виде она неоднократно шла на сцене театра «Мадлен» (май-июнь 1936 г.). Декорации были перевезены в студию в Эпине сразу же по окончании театрального сезона. Между актами Гитри добавил несколько «перебивок» (напр., прогулки персонажей по парку) – не затем, чтобы придать картине дополнительное движение или новое место действия, а затем, чтобы вдохнуть в нее больше воздуха и дать отдохнуть зрителю. Его вера в себя и точное и глубокое интуитивное понимание возможностей кинематографа подсказывают ему не вносить никаких изменений в структуру пьесы, чтобы она великолепно смотрелась на экране.

   Надо отметить большие различия в распределении ролей в 1-й постановке пьесы (1919), в повторной постановке и в киноверсии. «Мой отец был прав» – 2-я пьеса после «Дебюро», скрепляющая примирение Гитри со своим отцом (долгое время они были в ссоре). Естественно, Люсьен Гитри не мог довольствоваться лишь одной совместной сценой с сыном в 1-м акте (даже при том, что это самая важная сцена в пьесе). Поэтому во II и III актах Люсьен примеряет на себя роль Саши (Шарля), который играет теперь мальчика из I акта (Мориса), повзрослевшего на 20 лет. Этот старый кинематографический трюк – доверить одну роль 2 разным актерам (причем этот прием использован здесь дважды) – парадоксальным образом исчезает в фильме и при повторной постановке пьесы. Роли 4-х Белланже (считая мальчика) в фильме исполняют не 3, а 4 актера, и каждый играет одного персонажа. Простота, реализм и сила пьесы (которая помогает пьесе выдержать – с высочайшей виртуозностью – 2 повторные постановки), по нашему мнению, от этого только выигрывают. Великолепный Гастон Дюбоск получает на экране роль дедушки, затем исчезает. Таким образом, 2 разных актера передают светоч мудрости сыну, тогда как в 1-й постановке Люсьен Гитри делал это дважды в образе 2 разных персонажей: решение более искусственное и демонстративное.

   Невозможно сравнивать И. Прантан и Ж. Делюбак, если не довелось увидеть в пьесе обеих. Но мы вряд ли рискуем ошибиться, если скажем, что Делюбак омолодила роль своей живой, легкой, современной и неизменно лукавой игрой. Наконец, еще одним нововведением фильма по сравнению с повторной постановкой пьесы становится появление очаровательного и забавного Левека в роли врача и Робера Селлера, завсегдатая кинематографической труппы Гитри, в роли слуги. (В первоначальной рукописи пьесы действует еще один дополнительный персонаж, нечестный и неопытный антиквар, появляющийся в очень забавной сцене в начале З-го акта. Этот персонаж был удален из пьесы и не попал в фильм.)

  Возвращение дона Камилло

   1958 – Франция – Италия (100 мин)

     Произв. Françinex, Film Sonor, Ariane (Пьер Кокко) (Париж), Rizzoli-Amato (Милан)

     Реж. ЖЮЛЬЕН ДЮВИВЬЕ

     Сцен. Жюльен Дювивье, Рене Баржавель, Джузеппе Амато, Джованни Гуарески по одноименному роману Джованни Гуарески

     Опер. Анкизе Брицци

     Муз. Алессандро Чиконьини

     В ролях Фернандель (дон Камилло), Джино Черви (Пеппоне), Александр Рино (Неро), Эдуар Дельмон (Спилетти), Томи Бурдель (Каньола), Леда Глориа (жена Пеппоне), Паоло Стоппа (Маркетти), Шарль Висьер (епископ), Клод Шапелан (Беппо).

   Рассказ начинается в тот самый момент, на котором заканчивается Мирок дона Камилло, Le Petit monde de Don Camillo. Священник прибывает на место ссылки: в труднодоступную горную деревню, холодную, населенную одними стариками, которые и носу не показывают в церковь, напуганные грозной репутацией дона Камилло. В довершение всех бед Иисус, с которым дон Камилло привык вести частые и фамильярные беседы, упорно хранит молчание. Поэтому священник решает вернуться в свою деревню, чтобы забрать оттуда большого деревянного Христа: его присутствия, хотя бы материального, священнику очень не хватает в новой церкви. Он отправляется к Пеппоне и использует его вместо носильщика.

   В деревне после отъезда дона Камилло дела идут худо. Землевладелец Каньола не разрешает построить в его владениях плотину, которая защитила бы земли в низине, где живут самые бедные обитатели, от наводнений, но отняла бы у него несколько арпанов виноградников. Пеппоне скрывается у дона Камилло и просит обеспечить ему алиби: он думает, что убил Каньолу в драке. Затем настает черед самого Каньолы просить убежища у кюре, поскольку он вообразил, будто убил человека Пеппоне. Дон Камилло урезонивает обоих – правда, после того, как они как следует отдубасят друг друга. Каньола обещает разрешить строительство плотины. Но, вернувшись в долину, тут же забывает о своем обещании.

   Пеппоне считает, что в отсутствие дона Камилло в деревне не дано свершиться ни одному долговечному начинанию, а потому мэр просит епископа вернуть кюре обратно. Епископ соглашается – ради общественного блага. Пеппоне называет односельчанам неправильное время прибытия дона Камилло: таким образом, никто не встречает его на вокзале. Тем временем Пеппоне на радость зрителям устраивает боксерский матч. По неосторожности он решает преподать урок боксеру, несправедливо объявленному победителем в поединке. Пеппоне приходится туго, и незлопамятный дон Камилло поднимается на ринг, чтобы отомстить за мэра. Затем дон Камилло пытается напомнить Каньоле о его обещании, но безуспешно.

   Пеппоне просит дона Камилло образумить его сына, который постоянно сбегает из лицея. Дон Камилло берет мальчика под защиту и объясняет его отцу, что лучше добром сделать из него хорошего крестьянина (именно им хочет стать мальчик), чем силой – плохого педагога. Так мальчик вновь попадает в сельскую школу. Вскоре размолвки между взрослыми проникают в маленький мир детей. После драки сын Пеппоне лежит и не может подняться. Кюре и мэр молятся за его здоровье, и мальчик встает на ноги.

   В округе начинается наводнение: не правы оказались и сторонники плотины, поскольку она не выдерживает напора, и Каньола, поскольку вода затопила его виноградники. Дон Камилло остается в своей церкви, даже когда начинается исход жителей из деревни. Пеппоне приходит в ярость, узнав об этом: он возмущен, что «реакционные круги» могут приписать себе спасение деревни. Тем не менее он спасает жизнь кюре, чуть было не утонувшего. Когда солнце вновь выходит из-за туч, колокола Дома Народа и церкви впервые звонят одновременно. До этого момента соперники всегда старались опередить один другого, чтобы доказать свое превосходство.

   ►  Два 1-х Дона Камилло составляют цельный ансамбль, их можно считать одной картиной. Это прекраснейшее порождение франко-итальянского сотрудничества, которое в 50-60-е гг. было плодотворно и во многих случаях успешно. Приехав на юг, Дювивье остается ловким и чутким мастером, но заметно смягчает тональность повествования, подстраиваясь под персонажей Гуарески. В «заказных работах» (по выражению самого Дювивье) интуиция и честность предписывают режиссеру отложить в сторону врожденный пессимизм и попытаться выявить подлинную суть произведений Гуарески. Настоящая цель фильма – показать, что дружба и здравомыслие сильнее, чем политические конфликты и идеологические распри. Глубинное взаимопонимание 2 соперников (и даже зачастую полное единение во взглядах), их взаимное уважение, несмотря на постоянное надуманное соперничество, позволяют им уладить большинство проблем. Они придают повествованию утопический и утешительный характер, который, несомненно, и стал основой необычайного успеха картины.

   Восхитительная игра Фернанделя гениально соединяет в себе зрелость и красочность, спокойствие и хитрость. Джино Черви соглашается оттенять главного героя со сдержанностью и смирением, которые много говорят о его таланте (сам Джованни Гуарески сгорал от желания получить эту роль, но не смог этого добиться). Во 2-м фильме особенно удалось введение новых второстепенных персонажей: они обогащают канву весьма умело выстроенного повествования. (Хотя действие строится из множества мелких эпизодов, оно не рассыпается на разрозненные куски.) Очень колоритна фигура доктора Спилетти (мастерски сыгранного Дельмоном): он хочет принять последнее причастие только от хорошо знакомого кюре, поэтому поднимается к нему на гору и в этой прогулке исцеляется от всех болезней. Будучи врагом материализма, он за 1000 лир покупает душу у подручного Пеппоне (Александр Рино). Вскоре бывшему владельцу начинает так сильно не хватать души, что он выкупает ее обратно.

   N.B. Фернандель еще трижды исполнит роль дона Камилло: в фильмах Большая драка дона Камилло, La grande bagarre de Don Camillo, Кармине Галлоне, 1955; Дон Камилло ― монсеньор, Don Camillo Monseigneur, Галлоне, 1961; Дон Камилло в России, Don Camillo en Russie, Коменчини, 1965. В 1970 г. болезнь вынуждает его окончательно прервать съемки фильма Дон Камилло и недовольные, Don Camillo et les contestataires, Кристиан-Жак. Проект был начат с нуля в 1971 г. под руководством Марио Камерини, главные роли исполнили Гастоне Москин (дон Камилло) и Лайонел Стэндер (Пеппоне).

  Земля дрожит

   1948 – Италия (157 мин)

     Произв. Universalia (Сальво д'Анджело)

     Реж. ЛУКИНО ВИСКОНТИ

     Сцен. Лукино Висконти по роману Джованни Верги «Семья Малаволья» (I Malavoglia)

     Опер. Г.Р. Альдо

     Муз. Лукино Висконти, Вилли Ферреро

     В ролях рыбаки из деревни Ачи Трецца (Сицилия).

   Ачи Трецца, восточное побережье Сицилии. Несмотря на тяжелый труд, бессонные ночи и удачный улов, семья Валестро едва сводит концы с концами. Страх, что нечем будет кормить детей, давит на них постоянно. По мнению молодого Антонио, ставшего главой семьи после гибели отца, виноваты в этом оптовые торговцы рыбой, скупающие товар по слишком низким ценам. На молу, где взвешивают товар, Антонио дерется с торговцем, после чего попадает в тюрьму. Выйдя на свободу, он хочет убедить товарищей, что нельзя позволять себя эксплуатировать, а надо объединиться. И старики, и молодые встречают его слова скептически. Семья Валестро закладывает дом, чтобы обрести независимость. Удача поначалу им улыбается. Они находят большой косяк анчоусов, но чтобы сохранить этот почти сказочный улов, необходимо накупить огромные запасы соли. Позднее Антонио и его братья выходят в море, несмотря на грозу. Их лодка терпит бедствие, и их подбирает проплывающий мимо рыбак. «Платишь за свои ошибки», – говорят Антонио товарищи. Ему приходится вновь искать работу, но работы для него нет. Он вынужден продать тонны анчоусов за бесценок. Младший брат предпочитает уехать. Больного дедушку отвозят в Катанию. Сестры ссорятся между собой, поскольку одна отдалась бригадиру. Семью выселяют из дома; собрав вещи, все они уходят в ночь. Чуть позже, слоняясь по пляжу, Антонио видит свою лодку. Одна девочка говорит, что помогла бы ему, если бы могла. Наконец, под градом насмешек, он вместе с младшими братьями (все одеты в обноски) приходит искать работу у оптовых торговцев. Он выходит в море, как и прежде, батрача на других.

   ►  2-й фильм Висконти. Картина сложная и полная противоречий. По методу съемок она следует неореализму в самой чистой его форме. Снимая настоящих рыбаков, в их реальном окружении, вместе с ними работая над диалогами, Висконти придает фильму безупречную документальную и человеческую правдивость и вместе с тем – ярко выраженную элегантность, связанную с отсутствием фальши и искусственных приемов. По своему содержанию Земля дрожит – фильм очень ангажированный и даже воинственный. Оптовики, дважды названные эксплуататорами (устами рыбаков и в закадровом комментарии), обвиняются напрямую, а вместе с ними – почти феодальная система, которая их поддерживает. На уровне стиля все только усложняется. Висконти как художник всем своим существом остается привязан к каллиграфизму времен Муссолини. (Так будет продолжаться в течение всей его карьеры.) Итальянский каллиграфизм, родившийся как тайный бунт против окружающей обстановки в фашистском государстве, отличался крайним, отчаянным формализмом и рисовал мир исключительно в мрачных тонах и безысходных сюжетах. Природный пессимизм Висконти приводит к тому, что мир рыбаков описан точно так же: это закрытый, застывший, окаменевший мир, не изменившийся с начала времен. В нем есть определенный потенциал к переменам (его символом становится пробуждение сознательности в Антонио и его поражение), но он крайне мал и может дать плоды только в неопределенном будущем. Этот аспект еще более усилен пластикой и ритмом фильма. Земля дрожит представляет собой двойной парадокс: на уровне идей и намерений это более ангажированная, более радикальная картина, чем большинство неореалистических фильмов; на уровне формы – гораздо более безысходная. Единственное движение, оживляющее фильм, – медленное загнивание, угасание жизненных сил и распад семьи Валестро.

   Есть и еще одно обстоятельство, отличающее фильм от большинства неореалистических картин. Те несколько лет, когда это направление торжествовало в кинематографе, главные его творцы (Росселлини, Де Сика, Де Сантис и т. д.) пользовались успехом у публики и установили с ней легкие, непринужденные и благоприятные для творчества взаимоотношения. Висконти же, напротив, ждали одни неприятности. Земля дрожит вышла в Италии и во Франции ограниченным прокатом, и то лишь будучи изрядно покалечена на монтажном столе. В сложностях прокатной судьбы отражаются внутренние противоречия фильма, который, что совершенно очевидно, не ищет популярности и не желает этого делать. Воздержимся от строгой критики этих внутренних противоречий, поскольку на эстетическом уровне именно они и обеспечивают фильму жизнь. Когда впоследствии они ослабнут, творчество Висконти утратит вдохновение и погрузится в пучины академизма.

   N.B. Подзаголовок фильма Морской эпизод (Episodio del mare) – единственное, что напоминает о первоначальном замысле: фильм задумывался как 1-я часть трилогии, которая затем должна была коснуться жизни шахтеров и крестьян. Провал фильма помешал довести проект до конца.

   БИБЛИОГРАФИЯ: раскадровка (526 планов) опубликована в «двуязычном» варианте (на сицилийском диалекте и в ит. переводе) в журнале «Bianco e nero» (в номере, датированном февралем-мартом 1951 г.). В этой публикации, помимо других свидетельств, приводятся выдержки из дневника, который вел на съемках Франческо Рози (указанный в титрах как Франко Рози), ассистент Висконти. Другая версия раскадровки была опубликована издательством «Cappelli» (Bologna, 1977), но без ит. перевода. Предисловие Франческо Рози. (Отметим, что существует более короткая версия фильма, дублированная на ит.) Сценарий фильма опубликован на рус. языке в сборнике, посвященном нескольким итальянским фильмам: «Сценарии итальянского кино», Искусство, Москва, 1958.

  Третий человек

   1949 – Великобритания (105 мин)

     Произв. London Film Productions (Александр Корда)

     Реж. КЭРОЛ РИД

     Сцен. Грэм Грин и Кэрол Рид

     Опер. Роберт Краскер

     Муз. Энтон Карас

     В ролях Джозеф Коттен (Холли Мартинз), Алида Валли (Анна Шмидт), Орсон Уэллс (Гарри Лайм), Тревор Хауард (майор Кэллоуэй), Бернард Ли (сержант Пэйн), Эрнст Дойч (барон Курц), Эрих Понто (д-р Винкель), Пауль Хёрбигер (портье), Уилфрид Хайд-Уайт (Крэббин), Зигфрид Бройер (Попеску).

   → Холли Мартинз, американский писатель, работающий в жанре вестерна, приезжает в послевоенную Вену, поделенную на 4 зоны влияния, и надеется разыскать Гарри Лайма – друга детства, обещавшего ему работу. Он успевает аккурат к похоронам друга: Гарри попал под машину, причем за рулем сидел его личный водитель. Обстоятельства происшествия кажутся Мартинзу подозрительными. Одни свидетели говорят, что Гарри умер на месте; другие – что какое-то время находился в коме. 3 человека унесли его тело после несчастного случая: барон Курц, работающий скрипачом в таверне, румын по фамилии Попеску и некто 3-й, которого Мартинз никак не может найти. Мартинз знакомится с любовницей Гарри Лайма актрисой Анной Шмидт – и влюбляется в нее. Британская полиция конфискует у Анны поддельный австрийский паспорт, добытый Гарри. Анна – чешка по национальности, но не хочет возвращаться в родную страну.

   Майор Кэллоуэй из британской полиции напрасно пытается отговорить Мартинза от самостоятельного расследования, которое может быть опасно. Словно в подтверждение консьерж, свидетель несчастного случая, хотевший сообщить Мартинзу некие важные сведения, погибает от рук «друзей» Гарри. Мартинз выступает на конференции, и там ему угрожает румын; после выступления Мартинз убегает от погони по разрушенному городу. Кэллоуэй говорит Мартинзу, что его дорогой друг Гарри Лайм был мошенником и убийцей и возглавлял сеть по контрабанде пенициллина, украденного из военного госпиталя санитаром Харбином (не он ли тот самый «3-й человек»?). При перепродаже контрабандисты разбавляли пенициллин водой, и порченое лекарство сгубило немало больных, в особенности детей. Мартинз огорчен этими сведениями. Однажды ночью он замечает на улице Гарри Лайма, но тот сразу же исчезает словно призрак. Мартинз говорит об этом Кэллоуэю.

   Гроб с телом Лайма выкапывают из могилы: вместо Гарри в нем лежит Харбин – очевидно, убитый сообщниками по банде. Мартинз назначает Лайму встречу у колеса обозрения. При разговоре в кабинке колеса Гарри демонстрирует такой цинизм, что вызывает у Мартинза отвращение. Последний принимает решение «сдать» Лайма полиции в обмен на новый паспорт для Анны, но Анна разрывает документ, узнав, откуда он. Гарри, обнаруженный полицией, уходит под землю, в канализацию. Он убивает полицейского, но и сам смертельно ранен. Он умоляет Мартинза прикончить его, и Мартинз ради дружбы оказывает ему эту последнюю услугу.

   После похорон Гарри Лайма – на сей раз настоящих – Мартинз поджидает Анну. Она проходит мимо, не удостаивая его взглядом.

   ►  Один из самых громких коммерческих успехов в кинематографе 1-х послевоенных лет. Этот фильм, не являясь ни шедевром, ни образцом авторского кинематографа, оказал воистину гипнотизирующее воздействие на публику. Можно попытаться объяснить это ярко выраженной разнородностью фильма. Значительная часть его успеха заслуженно приписывается оригинальности музыкального сопровождения и выбора инструмента (цитра Энтона Караса). Свою роль также сыграли легендарное участие Орсона Уэллса (он поначалу отказался от столь небольшой роли, но затем увлекся ею и даже придумал несколько реплик для своего персонажа), весьма злободневная тема фильма (разрушение иллюзий на фоне безжалостной и печальной атмосферы послевоенных лет), объективная сила хорошо выстроенного повествования и не такой уж плохой режиссуры (ловкий перенос структуры и содержательной части нуара в европейский контекст). Все эти элементы объединены и усилены самой обстановкой: образом разрушенной Вены, где вечно царит ночь, – города-космополита, символизирующего все триумфы и падения Европы 1-й половины XX в.

   Фильм разнороден также и по источникам вдохновения: среди них – ирония и завуалированная жестокость английских фильмов Хичкока (см. сцену публичного выступления); визуальная вычурность фильмов Уэллса; тема всепоглощающей коррупции и мифологический образ бандита, магнетизирующего собственных людей невероятно яркой харизмой, – эти темы красной нитью проходят сквозь всю историю нуара. К этим источникам вдохновения добавляются черты, характерные для творчества Грэма Грина, чей мир населяют наивные простаки, миниатюрные «Макиавелли», жертвы ложных обвинений и подлинные виновные, провести грань между которыми порой весьма непросто. В этой европейской по духу картине создается специфически английская интонация: с одной стороны, фильм постоянно уходит от прямого изображения сцен физического насилия; с другой стороны, он полон романтической меланхолии невозможной любви, столь близкой многим британским кинематографистам.

   БИБЛИОГРАФИЯ: Graham Greene, The Third Man, Robert Laffont, 1951. Издание также включает повесть, послужившую источником для фильма 1948 г. Поверженный идол, The Fallen Idol – 1-го и очень успешного сотрудничества писателя с Кэролом Ридом. «Третий человек», по размерам близкий к небольшому роману, был написан для кино как 1-й вариант сценария. В предисловии Грин пишет: «По моему мнению, практически невозможно написать сценарий фильма, предварительно не написав роман… Акт творчества несовершенен, если он принимает лишь форму сценария. Необходимо чувствовать, что в твоем распоряжении больше материала, чем ты в состоянии использовать. Так и вышло, что „Третий человек“, который никогда бы не появился на свет по моей воле, должен был сначала принять форму повести, а затем уже претерпеть бесчисленные изменения на пути от одного состояния к другому. На всех этапах мы с Кэролом Ридом работали в очень тесном сотрудничестве, каждый день решая новую поставленную нами задачу, проигрывая друг другу одну сцену за другой. На наши встречи никогда не допускались посторонние: слишком драгоценна атмосфера оживленных споров и пикировок, возникающая между мужчинами». Он признает, что Кэрол Рид был абсолютно прав, отказавшись от хэппи-энда. В другом тексте (предисловии к «Собору наслаждений» [The Pleasure Dome, Seeker and Warburg, London, 1972], сборнику статей о кино, опубликованных между 1935 и 1940 г.) он уточняет, что Дэйвид О. Селзник, сопродюсер фильма, отстаивал хэппи-энд и считал, что фильм с таким ужасным названием ждет непременный провал. (Нам также известно, что в роли Гарри Лайма Селзник видел Ноэла Кауарда, но выбор Кэрола Рида выпал на Уэллса; Риду также принадлежит заслуга привлечения в проект Элтона Караса, с которым он познакомился в венском ресторанчике.) Сценарий и диалоги фильма опубликованы лондонским издательством «Lorrimer» в серии «Классические и современные киносценарии» (Classic and Modern Film Scripts, № 13), а также тем же издательством – в сборнике «Британский кинематограф» (British Cinema) вместе с Краткой встречей, Brief Encounter, Добрыми сердцами и коронами, Kind Hearts and Coronets и Субботним вечером, воскресным утром, Saturday Night and Sunday Morning, Карел Райс, 1960. Наконец, раскадровка (1257 планов) опубликована на фр. языке в журнале «L'Avant-Scène», № 379 (1989). Диалоги даны на двух языках.