роланд

I want to know if she changes. In particular I want to know if she’s planning alleyo. / Jake looked at him, round-eyed. “To run away? Run away where?” — Если у нее в голове возникнут какие-то перемены, я хочу об этом знать. Особенно хочу знать, не планирует ли она убежать. / У Джейка округлились глаза. / – Убежать? Куда убежать? (ТБ 5)

“What if we tell her and the other one gets the upper hand? What if Mia goes alleyo, Roland, and drags Susannah along with her?” — А если мы все ей расскажем и другая возьмет верх? Если Миа убежит, Роланд, и утащит с собой Сюзанну? (ТБ 5)

Above them, on the wall, was a picture of Arthur, the Great King of Eld astride his white stallion, and a sign which read (in a curious mixture of High and Low Speech): ARGYOU NOT ABOUT THE HAND YOU ARE DELT IN CARDS OR LIFE. — Над ними на стене висела картина, изображающая Артура, великого короля Эльда, верхом на белом жеребце. Подпись (странная смесь низкого наречия и Высокого Слога) гласила: В ИГРЕ КАРТАМИ ЖИЗНИ ОБХОДИСЬ ТЕМИ, ЧТО У ТЕБЯ НА РУКАХ. (ТБ 4)

Steven Deschain of Gilead, a gunslinger (which was to say a knight, squire, peacemaker, and Baron… the last title having almost no meaning in the modern day, despite all John Farson’s ranting) of the twenty-ninth generation descended from Arthur of Eld, on the side line of descent (the long-descended gel of one of Arthur’s many gillies, in other words). — Стивен Дискейн из Гилеада, стрелок (иначе говоря, рыцарь, сквайр, миротворец и барон – последний титул не имел никакого веса в нынешнее время, пусть Джон Фарсон и утверждал обратное), потомок в двадцать восьмом колене Артура из Эльда, по боковой линии (другими словами, ведущий свой род от одной из многочисленных наложниц Артура). (ТБ 4)

… the music had been fuller, the company of older and nobler lines which grew closer and closer together as they stretched back toward Arthur Eld, he of the white horse and unifying sword. — … музыка громче, а гуляли они под недремлющим оком короля Артура из Эльда, изображенного на белом коне с объединяющим мечом. (ТБ 4)

In the hallway just off from the reception room, that had been, by the tapestry showing Arthur Eld carrying his sword out of the pyramid in which it had been entombed. — В коридорчике рядом с залом приемов, под гобеленом, на котором король Артур доставал из пирамиды захороненный в ней меч. (ТБ 4)

Rich men, famous men, and well-blooded men had taken gilly-girls since the beginning of time; Arthur Eld had had better than forty himself, according to the tales. — Богачи, знаменитости, аристократы заводили наложниц с незапамятных времен. У самого Артура из Эльда их было не меньше сорока, если верить легендам. (ТБ 4)

Another link in the chain stretching back into the dimness where Arthur Eld had led his gunslingers into battle with the great sword Excalibur raised above his head and the crown of All-World on his brow. — Еще одно звено в цепи, протянувшейся в далекое прошлое, где Артур из Эльда вел на битву своих стрелков, с великим Эскалибуром в руке и короной Всех Миров на челе. (ТБ 4)

When I was a boy in the Barony of Gilead, there were seven Fair-Days each year… — Когда я был маленьким, в феоде Гилеад каждый год проводились семь больших ярмарок… (ТБ 4)

Two nights after arriving in the Barony of Mejis, Roland, Cuthbert, and Alain rode their mounts beneath an adobe arch with the words COME IN PEACE inscribed above it. — Спустя две ночи после прибытия в феод Меджис Роланд, Катберт и Ален проехали на своих лошадях под аркой из саманного кирпича, с надписью “ВХОДИТЕ С МИРОМ”. (ТБ 4)

“ANOTHER BENEFIT OF TRAVELLING BARONY CLASS,” Blaine went on in his smug voice. — ЕЩЕ ОДНА ЛЬГОТА ПУТЕШЕСТВУЮЩИМ В САЛОНЕ ДЛЯ БАРОНОВ, – все так же самодовольно продолжил Блейн. (ТБ 4)

Eddie sat stiffly with his arm around Susannah, looking up at the ceiling of the Barony Coach. — Эдди обнял Сюзанну за плечи, поднял голову, разглядывая потолок салона для баронов. (ТБ 4)

As Roland entered the hollow at the center of the grove, a dark shape stepped out from behind the tree where it had been keeping. Halfway across the clearing, it resolved itself into a tall, narrow-hipped boy who was barefooted below his jeans and bare-chested above them. In one hand he held an enormous antique revolver—a kind which was sometimes called a beer-barrel because of the cylinder’s size. — Когда Роланд выехал на поляну посреди рощи, темная тень отделилась от дерева. А выйдя на середину поляны, превратилась в высокого узкобедрого юношу, босоногого, с голой грудью, одетого лишь в джинсы. В одной руке он держал огромный старинный револьвер, такие еще называли “пивная бочка” из-за размеров барабана. (ТБ 4)

Roland smiled and nodded. “Perhaps not ordinary trees, or even ironwoods, but these were blossies, a wonderful light wood, yet strong. The best wood for boats that ever was. A piece cut thin nearly floats in the air. They grew over a thousand acres of land, tens of thousands of blosswood trees in neat rows, all overseen by the barony forester. And the rule, never even bent, let alone broken, was this: take two, plant three.” — Роланд улыбнулся и кивнул. – Речь идет не об обычных деревьях, и даже не о железном дереве, а о бальзовом, с удивительно легкой, но прочной древесиной. Лучшего дерева для постройки лодок не найти. Тоненькая пластинка едва ли не легче воздуха. Их выращивали на тысяче акров земли, десятки тысяч бальзовых деревьев стояли стройными рядами, росли под присмотром главного лесника феода. И на ферме действовало правило, которое никогда не нарушалось: срубил два дерева – посади три. (ТБ 5)

Eddie grasped Oy’s forepaws. Roland gently grasped the bumbler’s rear paws. Oy looked nervous at this—as if he perhaps expected to be swung briskly into the air and given the old heave-ho—but he didn’t struggle. — Джейк взялся за передние лапы Ыша, Роланд – за задние. По глазам Ыша чувствовалось, что он нервничает, может, ушастик решил, что его сейчас поднимут в воздух и швырнут в ворота, но он и не думал сопротивляться. – Один, два, три. (ТБ 4)

In standard American English, the word with the most gradations of meaning is probably run. The Random House unabridged dictionary offers one hundred and seventy-eight options, beginning with “to go quickly by moving the legs more rapidly than at a walk” and ending with “melted or liquefied.” In the Crescent-Callas of the borderlands between Mid-World and Thunderclap, the blue ribbon for most meanings would have gone to commala. — В стандартном американском английском слово с наибольшим количеством значений, должно быть, run. Полный словарь английского языка издательства “Рандом хауз” предлагает сто семьдесят восемь значений этого слова, начиная с “двигаться стремительно, переставляя ноги более быстро, чем при ходьбе” и заканчивая “таять или переходить в жидкое состояние”. На Дуге, в Пограничье между Срединным миром и Тандерклепом, синяя лента слова – рекордсмена по значениям перешла к каммале. (ТБ 5)

If the word were listed in the Random House unabridged, the first definition (assuming they were assigned, as is common, in order of widest usage), would have been “a variety of rice grown at the furthermost eastern edge of All-World.” — Если бы каммала попала в вышеуказанный словарь издательства “Рэндом хауз”, первым значением (при условии, что значения ранжировали, как принято, по частоте использования) стало бы “сорт риса, растущий на восточной оконечности Срединного мира”. (ТБ 5)

The third would have been “sexual orgasm,” as in Did’ee come commala? (The hoped-for reply being Aye, say thankya, commala big-big.) — Третьим, скорее всего, “сексуальный оргазм”, в контексте: “Ты получила каммалу? – с тем, чтобы услышать в ответ: “Да, да, я говорю, спасибо тебе, большую каммалу”. (ТБ 5)

The sexual connotations of the word are clear, but why should the rocky arroyos north of town be known as the commala draws? — Сексуальные значения этого слова понятны, но почему гористая территория с сухими руслами рек к северу от города известна, как? (ТБ 5)

For that matter, why is a fork sometimes a commala, but never a spoon or a knife? — Или почему вилку иногда называют каммалой, а ложку или нож – никогда? (ТБ 5)

Commala is the commencement of some big and joyful meal, like a family feast (not the meal itself, do ya, but the moment of beginning to eat). — Каммала – это начало большого и веселого семейного пира (не сам пир, а именно его начало). (ТБ 5)

“Fuck-commala!” she cried, then clapped her hands to her mouth and looked at Callahan, who was sitting on the back steps. That fellow only smiled and waved cheerfully, affecting deafness. — Фак-каммала! – воскликнула она, тут же зажала рот руками, посмотрела на Каллагэна, который сидел на ступеньках крыльца. Тот лишь улыбнулся и помахал ей рукой, словно ничего и не слышал. (DT 5)

When a boy, wounded in body or spirit, called that question out to Cort, that ancient, scarred battle-engine whose job it was to teach the sons of gunslingers the beginning of what they had to know, Cort would answer: Why is a crooked letter and can’t be made straight… never mind why, just get up, pus-head! Get up! The day’s young! — Когда мальчик, уязвлённый душой и телом, задавал этот вопрос Корту, то эта древняя, покрытая шрамами боевая машина, чьей работой было учить детей воинов самым главным вещам, Корт отвечал: «Зачем – кривое слово, и его не выправишь… не спрашивай зачем, просто поднимайся, тупица! Поднимайся! День только начинается!» (ТБ 1)

“There’s dash-dinh, which means some sort of religious leader. You’re thinking about that this morning, I think, because of… is it because of the old Manni guy? Is he a dash-dinh?” / Roland nodded. “Very much so. And his name, Jake?” The gunslinger concentrated on it. “Can you see his name in my mind?” — Еще даш-дин, так называют религиозного лидера. Это выражение мелькнуло у тебя в голове утром, думаю, в связи с этим стариком-Мэнни. Он – дэш-дин? / Роланд кивнул. (ТБ 5)

And there had been the falcon, of course. The falcon was named David, after the legend of the boy with the sling. David, he was quite sure, knew nothing but the need for murder, rending, and terror. Like the gunslinger himself. David was no dilettante; he played the center of the court. — И конечно же, сокол. Сокола звали Давид, как юношу с пращей из старинной легенды. Он был совершенно уверен, что Давид не знает ничего, кроме необходимости убивать, преследовать, вселять страх. Как и сам Стрелок. Давид не был дилетантом; он играл центрового. (ТБ 1)

“What is your weapon?” This was the teacher’s advantage, his chance to adjust his plan of battle to the sling or the spear or the net. / “My weapon is David, teacher.” / Cort halted only briefly. / “So then have you at me, boy?” / “I do.” / “Be swift, then.” — Каково твоё оружие? / Это было преимущество учителя, его шанс подготовиться к бою с пращой, или копьём, или сетью. / – Моё оружие – Давид, учитель. / Корт стоял всего лишь секунду. / – Ты готов начать? / – Да. / – Тогда поторопись. (ТБ 1)

It wasn’t the sort of question you asked, but he guessed the answer would have been many. Roland sometimes used the word delah, always spoken with a light toss of the hand toward the horizon. – Many. — Таких вопросов задавать не принято, но он полагал, что многим. Роланд иной раз произносил слово «дэла», обычно сопровождая его взмахом руки в сторону горизонта. … Много. (DT 5)

King seemed to try counting, then shook his head. “Delah,” he said. Many. — Кинг вроде бы попытался сосчитать, потом замотал головой. – «Дэла», – сказал он. Много. (DT 6, sz. 11, 11)

“It’s not blasphemy to treat it so because it’s no longer just paper,” Roland said. “It has become a tool, and tools must be protected. D’ye ken?” — Мой поступок – не богохульство, потому что теперь это не бумага, – пояснил Роланд. – Это инструмент, а инструменты следует беречь. Понимаете? (ТБ 5)

“Mostly, yes,” Eisenhart said. “Not always. And he’s not always around, ye ken.” — По большей части, – ответил Эйзенхарт. – Но не всегда. И потом, частенько его нет под рукой, ты понимаешь. (ТБ 5)