xxiii

There, get downstairs, little bag of bones. (Ch. Dickens, ‘Oliver Twist’, ch. IV) — Эй, спускайся вниз, заморыш.

He was nothing but skin and bone. His clothes hung upon him like rags on a scarecrow. (W. S. Maugham, ‘The Moon and Sixpence’, ch. XXVI) — От Стрикленда остались только кожа да кости, одежда болталась на нем как на вешалке.

‘Go on, Blunt Pick, you old bag of bones,’ Sally laughed. ‘You don't imagine any girl would look at you, do you?’ (K. S. Prichard, ‘Winged Seeds’, ch. XXIII) — - А ну тебя, Тупая Кирка, - засмеялась Салли. - Неужто ты воображаешь, скелет несчастный, что найдется девушка, которая захочет на тебя взглянуть?

But turning the turtle is not making a quick passage except to the other world. (Fr. Marryat, ‘Percival Keene’, ch. XXIII) — Но перевернуться дном вверх - не самый быстрый способ передвижения. Разве только если спешишь на тот свет.

‘Lord Herny, I am not at all surprised that the world says that you are extremely wicked.’ ‘But what world says that?’ asked Lord Henry... ‘It can only be the next world. This world and I are on excellent terms.’ (O. Wilde, ‘The Picture of Dorian Gray’, ch. XV) — - Лорд Генри, меня ничуть не удивляет, что свет считает вас в высшей степени безнравственным человеком. - Неужели? - спросил лорд Генри... - Вероятно, вы имеете в виду тот свет? С этим светом я в прекрасных отношениях.

For years she had told him how beautiful he was and now he could not live without flattery. It was the only chink in his armour. (W. S. Maugham, ‘Theatre’, ch. IX) — Джулия часто говорила Майклу, как он красив, и теперь он уже больше не мог жить без лестных отзывов о своей внешности. Это было его единственной слабостью.

The Plutocracy, by virtue of its possession of the government raised their taxes. It was the weak joint in their armour. Neither buying nor selling, they had no money and in the end their land was sold to pay the taxes. (J. London, ‘The Iron Heel’, ch. XXIII) — Плутократия, в руках которой была административная власть, повысила налоги. Это было ахиллесовой пятой фермеров. Не покупая и не продавая ничего, они, конечно, не имели денег, и в конце концов их фермы были проданы с молотка за недоимки.

...there was a gleam in his eye - a chink in his armour which betrayed on inward apprehension. (A. J. Cronin, ‘The Green Years’, book I, ch. 17) —...только глаза горели - единственная щель в броне, сквозь которую видно было, как он волнуется.

...he had had two while some fellows... had not been able to secure a single drink. Jimmy and Joe acknowledged that he was undoubtedly a fast worker. (J. B. Priestley, ‘The Good Companions’, book II, ch. V) —...на остановке он ухитрился выпить дважды, тогда как другим... не удалось приложиться к бутылке и один раз. Джимми и Джо должны были признать, что он, как видно, парень не промах.

‘I'm going to get married.’ ‘Admit you're a fast worker.’ (I. Murdoch, ‘A Severed Head’, ch. XXIII) — - Я собираюсь жениться. - Наш пострел везде поспел.

She views the world with the jaundiced eyes of a woman who subconsciously realizes she has missed something, which means in point of fact that she has missed everything. (N. Coward, ‘Easy Virtue’, act I) — Миссис Уиттейкер ко всему подходит с предубежденностью женщины, сознающей, что она кое-что потеряла в жизни, а это, в сущности, означает, что она потеряла все.

He went doggedly across the fields with his terrier, and looked at everything with a jaundiced eye. (D. H. Lawrence, ‘The Rainbow’, ch. I) — Он упорно шагал по полям со своей собакой и окидывал все попадавшееся на пути желчным взглядом.

...the Duke and Canning were no longer seeing eye to eye, or at any rate were seeing each other with jaundiced eyes. (R. Aldington, ‘The Duke’, ch. XXIII) —...герцог Веллингтон и Кэннинг уже больше не сходились во взглядах. Сходство между ними заключалось лишь во взаимном предубеждении.

Dear Son: In your last letter you asked me to tell you something about my ancestry. That's a pretty tall order, Big Fellow. (E. Dennis, ‘Letters from Prison’) — Дорогой мальчик! В своем последнем письме ты просишь рассказать тебе что-нибудь о наших предках. Это, друг мой, довольно трудная задача.

‘Me, I know everything. Remember that.’ Geoffrey Raymond lifted his eyebrows. ‘Everything?’ He whistled. ‘Whew! That's a tall order.’ (A. Christie, ‘The Murder of Roger Ackroyd’, ch. XXIII) — - Мне-то все известно. Имейте это в виду. Джеффри Реймонд поднял брови - Все? - Он присвистнул. - Ну, это уж чересчур!

She went away in an opposite direction, turning her head and saying to the unconscious Jim, ‘There is a fine rod in pickle for you, my gentleman, if you carry out that pretty scheme.’ (Th. Hardy, ‘The Romantic Adventures of a Milkmaid’, ch. XV) — Она пошла в противоположную сторону, потом повернулась и сказала ничего не подозревавшему Джиму: - Если вы попытаетесь осуществить этот прелестный план, сударь, то вас ждет суровое наказание.

Immediately after the outbreak of war, Bismark produced a rod that he had been keeping in pickle for France, in the shape of the draft of a suggested treaty of 1866, written out in the handwriting of Benedetti, then french Ambassador at Berlin. (G. M. Trevelyan, ‘British History in the Nineteenth Century, 1782-1901’, ch. XXIII) — Вскоре после начала войны Бисмарк приготовил для Франции "розги в соленом растворе" в виде проекта договора 1866 года, написанного рукой Бенедетти, тогдашнего французского посла в Берлине.

You, whited sepulchre! The door clicked before he could answer the odd insult... (J. Galsworthy, ‘Caravan’, ‘Virtue’) — "Эх ты, гроб повапленный!" Дверь захлопнулась раньше, чем он смог ответить на это странное оскорбление...

Could the public be induced to vote for him with all the churches fulminating against private immorality, hypocrites, and whited sepulchres? (Th. Dreiser, ‘The Titan’, ch. XLIV) — Кому будет охота голосовать за него, когда во всех церквах только и слышишь, как громят прелюбодеяние, лицемерие и фарисейство?

...we... can never forget the petty annoyances, the humiliating treatment, the rank injustices, the frustrations, the avoidable human suffering, and the evil atmosphere of this whited sepulchre of a place. (E. Flynn, ‘The Alderson Story’, ch. XXV) —...мы... никогда не забудем всех тех мелочных придирок, бесконечных унижений и грубых несправедливостей, которые нам пришлось испытать; мы всегда будем помнить, как людей там доводили до отчаяния, как их заставляли выносить ничем не оправданные страдания, задыхаться в гнусной атмосфере этого кладбища человеческих душ.

What most failed to realize was that Lincoln International, like a surprising number of other major airports, was close to becoming a whited sepulchre. Mel Bakersfield pondered the phrase whited sepulchre while riding in darkness down runway one seven, left. It was an apt definition, he thought. The airport's deficiencies were serious and basic, yet, since they were mostly out of public view, only insiders were aware of them. (A. Hailey, ‘Airport’, part I, ch. 8) — Большинство людей не подозревало, что международный аэропорт Линкольн, так же как и большое число других крупных аэропортов, вот-вот обратится в своего рода гроб повапленный. Мел Бейкерсфилд обдумывал это выражение в то время, как в темноте ехал по левой взлетно-посадочной полосе. Он считал подобное определение удачным. У аэропорта были очень крупные недостатки. Но о них знали только сотрудники аэропорта, так как в большинстве случаев посторонние не могли их заметить.

We plan and plan, but who by taking thought can add a cubit to his stature? Who can overcome or even assist the Providence that shapes our ends..? (Th. Dreiser, ‘The Titan’, ch. XXIII) — Мы строим и строим планы, но, сколько ни думай, разве можно прибавить хоть полдюйма к своему росту? Кто в состоянии противоборствовать или, наоборот, содействовать провидению, которое выковывает наши судьбы..?

Aside from this panic I have never been in a better position in my life. (Th. Dreiser, ‘The Financier’, ch. XXIII) — Если бы не эта паника, я мог бы сказать, что мои дела никогда еще не были так хороши.

...I saw Peggy with the infantine procession at her tail marching with great dignity to the stall of a neighbouring lollipop woman. (W. Thackeray, ‘Vanity Fair’, ch. XXIII) —...я видел, как Пегги с толпой ребятишек, бежавших за ней следом, с большим достоинством шла к лотку ближайшей торговки сладостями.

‘The man's a crook...’ ‘I'm not the Treasury Department. They're the ones on his tail.’ (G. Vidal, ‘Washington, D. C.’, part V, ch. II) — - Этот Нилсон мошенник... - Я не министерство финансов. Вот кого ему надо бояться.

I mustn't be cracking jokes, though, for I've got a part of twelve lengths here, which I must be up in tomorrow night... I'm a confounded quick study, that's one comfort. (Ch. Dickens, ‘Nicholas Nickleby’, ch. XXIII) — А впрочем, мне шутить некогда, у меня тут роль на двенадцати страницах, в которой я должен выступить завтра вечером, а я еще не успел заглянуть в нее... Я чертовски быстро заучиваю - это единственное утешение.

At last he was pronounced upon the mend and then convalescent. (M. Twain, ‘Tom Sawyer’, ch. XXIII) — Наконец стало известно, что ему лучше и что он начал поправляться.

I know the wool trade isn't flourishing just now - though they tell me it's definitely on the mend. (J. B. Priestley, ‘They Walk in the City’, ch. IV) — я знаю, торговля шерстью идет сейчас неважно, хотя, говорят, намечается некоторое улучшение.

...the fortunes of the party of which I have the honor to be chairman are on the mend. (A. Halley, ‘In High Places’, ch. 18) —...дела партии, председателем которой я имею честь быть, начинают постепенно улучшаться.