susan

Cordelia had been quite the sugarplum over the last month or so, but now that she had what she wanted (and now that Susan had come too far and promised too much to have a change of heart), she’d reverted to the sour, supercilious, often suspicious woman Susan had grown up with; the one who’d been driven into almost weekly bouts of rage by her phlegmatic, life-goes-as-’twill brother. In a way, it was a relief. It had been nerve-wracking to have Aunt Cord playing Cybilla Good-Sprite day after day. — Последний месяц или около того Корделия во всем потакала племяннице, но теперь, добившись желаемого (Сюзан зашла слишком далеко и пообещала слишком многое, чтобы дать задний ход), вновь превратилась в склочную, злобную, подозрительную женщину, какой Сюзан знала ее всю жизнь. Ту самую, что едва ли не каждую неделю выводила из себя своего флегматичного, добродушного брата. Пожалуй, обратная перемена только радовала Сюзан. Тетя Корд, изо дня в день изображающая Сибиллу-Добродетельницу, сводила ее с ума. (ТБ 4)

It seemed to the gunslinger that, if he closed his eyes he would be able to hear the croaking of the first spring peepers, smell the green and almost-summer smell of the court lawns after their first cutting (and hear, perhaps, the indolent click of croquet balls as the ladies of the East Wing, attired only in their shifts as dusk glimmered toward dark, played at Points), could almost see Aileen as she came through the break in the hedges… — Стрелку казалось, что если он закроет глаза, он услышит первых весенних птиц, запах зелени и почти летний запах свежеподстриженного газона и щелчки крокетных мячей, которые гоняют женщины Восточного Крыла, в лёгких платьях… Он почти увидел Эйлин, проходящую через просвет в живой изгороди… (ТБ 1)

Faces came to him unbidden at the climax of their coupling: Sylvia Pittston, Alice, the woman from Tull, Susan, Aileen, a hundred others. — На пике совокупления его обступили видения. Сильвия Питтстон, Элис из Тулла, Сюзан, Эйлин и сотни других. (ТБ 1)

The gunslinger smoked and thought of how it had been—the nights in the huge central hall, hundreds of richly clad figures moving through the slow, steady waltz steps or the faster, light ripples of the pol-kam, Aileen Ritter on his arm, the one his parents had chosen for him, he supposed, her eyes brighter than the most precious gems, the light of the crystal-enclosed spark-lights shining in the newly done hair of the courtesans and their half-cynical amours. — Стрелок курил и вспоминал, как это было: балы в огромной центральной зале, сотни роскошно отдетых фигур скользят то в неторопливом и торжественном вальсе, то в более быстром темпе польки. Под руку с ним стоит Эйлин Риттер, девушка, которую выбрали для него родители. Её глаза сияют ярче драгоценных камней, свет искровых светильников в хрустале играет на вновь уложенных волосах придворных и высвечивает их полуциничные интрижки. (ТБ 1, r.)

It was the sight of Miguel, the old mozo, that started Susan down its greased slope. He was in the middle of Seafront’s courtyard, clutching his broom of twigs against his chest and looking at the riders who passed to and fro with an expression of perplexed misery. His sombrero was twisted around on his back, and Susan observed with something like horror that Miguel—usually brushed and clean and neat as a pin—was wearing his serape inside out. — А первым камешком, что положил начало лавине, накрывшей Сюзан, стал старый слуга Мигуэль. Он стоял посреди мощеного двора Дома-на-Набережной, прижимая метлу к груди, и взглядом, полным тоски и изумления, провожал и встречал всадников, пролетавших мимо. Сомбреро сбилось ему на спину, и потрясенная Сюзан увидела, что обычно нарядный и аккуратный Мигуэль надел пончо наизнанку. (ТБ 4)

But was it likely that Slightman’s sombrero should remind Roland so strongly of the one worn by Miguel, the old mozo at Seafront in Mejis, all those years before? Or was that only his imagination? — Он не знал, как ответить на этот вопрос, но могло. Потому что сомбреро Слайтмана ничем не отличалось от сомбреро Мигуэля, старого из Дома-на-Набережной в Меджисе? (ТБ 5)

“You said your father managed the Mayor’s horses until his death,” Will Dearborn said. “Was his name Patrick Delgado? It was, wasn’t it?” / She looked down at him, badly startled and brought back to reality in an instant. “How do ye know that?” / “His name was in our lessons of calling. We’re to count cattle, sheep, pigs, oxen… and horses. Of all your livestock, horses are the most important. Patrick Delgado was the man we were to see in that regard. I’m sorry to hear he’s come to the clearing at the end of the path, Susan. Will you accept my condolence?” — Ты упомянула, что твой отец до самой смерти работал главным конюхом. Его звали Патрик Дельгадо? Ведь так? / Она пристально посмотрела на него, вопрос разом вернул ее к настоящему. / – Откуда ты знаешь? / – Его имя прозвучало на инструктаже. Нам поручено сосчитать коров, овец, свиней, быков… и лошадей. Из всей живности наиболее важны лошади. И все вопросы, касающиеся лошадей, нам порекомендовали задавать именно ему. Мне очень жаль, что он ушел в пустошь, пройдя тропу до конца, Сюзан. Ты примешь мои соболезнования? (ТБ 4)

“He doesn’t seem to know who sent him,” Susan carried on. If only she could get him out of here! “He’s, well, I suppose you’d say he’s—” / “He’s a fool, yes, I know that.” Aunt Cord cast Susan a brief, irritated look, then bent her attention on Sheemie. Talking with her gloved hands upon her knees, shouting directly into his face, she asked: “WHO… SENT… THESE… FLOWERS… YOUNG… MAN?” / The wings of her face-veil, which had been pushed aside, now fell back into place. Sheemie took another step backward. He looked frightened. / “WAS IT… PERHAPS… SOMEONE FROM… SEAFRONT?… FROM… MAYOR… THORIN?… TELL…ME… AND… I’LL… GIVE… YOU… A PENNY.” / <…> / But Sheemie only shook his head. “Don’t ‘member. I got a empty head, sai, so I do. Stanley says I a bugwit.” — Он вроде бы не знает, кто его послал, – продолжила Сюзан. Если бы только она могла избавиться от него! – Он, ну, полагаю, ты скажешь… / – Он – дурак: да, я это знаю. – тетя Корд раздраженно глянула на Сюзан, вновь повернулась к Шими. Глядя ему в лицо, прокричала: – КТО…ПРИСЛАЛ… ЭТИ… ЦВЕТЫ… МОЛОДОЙ… ЧЕЛОВЕК? / Края марли, которые она недавно раздвинула, вновь сошлись перед ее лицом. Шими отступил еще на шаг. В его глазах застыл страх. / – МОЖЕТ… БУКЕТ… ОТ… КОГО-ТО… ИЗ… ДОМА… НА… НАБЕРЕЖНОЙ?.. ОТ… МЭРА… ТОРИНА?.. СКАЖИ… МНЕ… И… Я… ДАМ… ТЕБЕ… ПЕННИ! / <…> / Но Шими только покачал головой. – Не помню. У меня вместо мозгов опилки, сэй. Стенли говорит, что я недоумок. (ТБ 4)