from+(the+face+of)

Rhea’s hut, its stone walls and the cracked guijarros of its roof slimed with moss, huddled on the last hill of the Cöos. Beyond it was a magnificent view northwest—the Bad Grass, the desert, Hanging Rock, Eyebolt Canyon… — Хижина Риа, с каменными стенами и поросшей мхом крышей, притулилась у вершины последнего холма Кооса. С нее открывался прекрасный вид на северо-западную равнину: Плохую Траву, пустыню, Скалу Висельников, каньон Молнии… (ТБ 4)

They met in the willow grove, in several of the abandoned boathouses which stood crumbling at the northern hook of the bay, in a herder’s hut far out in the desolation of the Cöos, in an abandoned squatter’s shack hidden in the Bad Grass. — Они встречались в ивовой роще, в пустующих сараях на северной оконечности бухты, в хижине овцевода на отдальнных окраинах запустелого Кооса, в заброшенной лачуге сквоттера в Плохой Траве. (ТБ 4)

A perfect disc of silver—the Kissing Moon, as it was called in Full Earth—hung above the ragged hill five miles east of Hambry and ten miles south of Eyebolt Canyon. Below the hill the late summer heat still held, suffocating even two hours after sundown, but atop the Cöos, it was as if Reap had already come, with its strong breezes and frost-pinched air. For the woman who lived here with no company but a snake and one old mutie cat, it was to be a long night. — Идеальный серебряный диск, Целующаяся Луна, как ее звали на Полную Землю, висела над изъеденным ветром, лишенным растительности холмом, что высился в пяти милях к востоку от Хэмбри и в десяти милях к югу от каньона Молнии. Под холмом еще стояла жара позднего лета, удушливая даже через два часа после захода солнца, но на вершине Кооса уже миновала пора жатвы, и резкий ветер бросал в лицо порывы холодного воздуха. Женщине, которая жила на холме в компании старого кота-мутанта и змеи, предстояла долгая ночь. (ТБ 4)

On the hill of the Cöos, Rhea drew back from the glass, spitting curses in a voice so low and harsh that she sounded like her own snake. — На холме Коос Риа отпрянула от хрустального шара, изрыгая проклятия низким и скрипучим голосом, шипя словно змея. (ТБ 4)

It was the Cöos, the old witch-woman, and although her face was pocked with sores and her eyes sunk so deep in their sockets they could barely be seen, she gave off a peculiar sense of vitality. — То была ведьма с Кооса, и хотя лицо ее покрывали язвы, а глаза запали так глубоко, что едва виднелись в глазницах, она буквально лучилась энергией, губы ее ярко алели, словно она только что наелась зимней вишни. (ТБ 4)

He could never buttonhole the ordinary voter, and say to him: ‘Look here, you know, there's no earthly hope of any real improvement for another ten years; in the meantime we must face the music, and pay more for everything... so that twenty years hence we may be safe from possible starvation, and self-supporting within the Empire.’ (J. Galsworthy, ‘The Silver Spoon’, part I, ch. XII) — Не может он пойти к рядовому избирателю и сказать ему: "Послушайте, нечего надеяться на то, что в течение следующих десяти лет условия жизни значительно улучшатся; мы... должны пока потерпеть, за все переплачивать, для того чтобы через двадцать лет Англия могла сама себя прокормить и не жить под угрозой голодной смерти".

Mrs. Dot: "Well, the fact is, Freddie... Poor Nellie Sellenger is desperately in love with you." Freddie: "I don't see why you should want me to go away on that account... Nothing will induce me to desert a post of danger. I'm going to face the music." (W. S. Maugham, ‘Mrs. Dot’, act II) — Миссис Дот: "Нет никакого сомнения, Фредди... что бедняжка Нелли Селленджер безумно влюблена в вас." Фредди: "Не понимаю, почему вы хотите, чтобы я из-за этого ушел. Ничто не заставит меня отступить с опасных позиций. я выдержу испытание не дрогнув."

‘I gather,’ said Michael, with a spurt of cheerfulness, ‘That it was only in the desert both times that Jule heard the story.’ ‘What's in the desert to-day is in the bazaars to-morrow. It's no use, I shall have to face the music.’ (J. Galsworthy, ‘Flowering Wilderness’, ch. X) — - По словам того же Юола, об этом пока говорят только в пустыне, - сказал Майкл, пытаясь приободрить Дезерта. - Сегодня в пустыне, завтра - на базарах. Пропащее дело. Придется испить чашу до дна.

‘You're wrong,’ she said. ‘I'm sure you're wrong. It'd be far better to go back and face the music.’ (A. Christie, ‘So Many Steps to Death’, ch. 21) — - Вы поступаете неправильно, - сказала Хилари. - я уверена, что неправильно. Для вас было бы гораздо лучше вернуться на родину и держать ответ перед законом.

In two months they were engaged. Beryl refused to go home for her holi days, she said she wouldn't leave Frank, so Al was left to face the music alone. (D. Hewett, ‘Bobbin Up’, ch. 6) — через два месяца Фрэк и Берил обручились. Берил отказалась ехать в отпуск домой, чтобы не разлучаться с Фрэком. Элис пришлось одной выдержать бурю.

Then he left, standing on the porch for a moment to verify he still had the Bar K to himself. Of course he did. Yet for a blink or two, there at the end, he’d felt uneasy—almost as though he’d been scented. By some sort of In-World telepathy, mayhap. / There is such; you know it. The touch, it’s called. — Потом вышел из бункера, постоял на крыльце, дабы убедиться, что на ранчо “Полоса К”, кроме него, по-прежнему никого нет. Разумеется, не было. Однако на мгновение-другое ему стало как-то не по себе, он словно почувствовал, что его засекли. Может, с помощью какого-то неведомого ему шестого чувства. / Оно существует, ты это знаешь. Дар, так оно называется. (ТБ 4)

“Dan-dinh—where did you hear that, Jake?” / “Never did. Picked it up from your mind, I think.” Jake added hastily: “I don’t go snooping in there, or anything like that, but sometimes stuff just comes. Most of it isn’t very important, I don’t think, but sometimes there are phrases.” / <…> / “Yes.” That he hadn’t been concentrating on, and he would have felt better had Jake not known of it. But the boy was strong in the touch, and Roland believed him when he said he hadn’t been snooping. At least not on purpose. — Дан-дин… где ты это слышал, Джейк? / – Нигде. Думаю, почерпнул из твоей головы, – тут Джейк торопливо добавил. – Специально я туда не залезал, будь уверен, но иногда что-то мне перепадает. Обычно всякая ерунда, но бывает, и какие-то фразы. / <…> / – Да, – вот на этом он не сосредотачивался, даже предпочел бы, чтобы Джейк об этом не узнал. Но в прикосновениях мальчику, похоже, уже не было равных, и Роланд верил его словам о том, что он не залезает в чужих головах. Во всяком случае, специально. (ТБ 5)

“Not Andy,” Roland repeated. It was just a feeling, but his feelings were his version of the touch. “There’s time to think about it, Pere… and we’ll think, too.” — Не Энди, – повторил Роланд. Он ориентировался на свою интуицию, а интуиция, как известно, сродни прикосновениям. – Еще есть время подумать об этом, отец… и мы тоже подумаем. (ТБ 5)

Now she went to the foot of her bed, knelt, and passed one hand over the earth floor there. Lines appeared in the sour dirt as she did. They formed a square. She pushed her fingers into one of these lines; it gave before her touch. She lifted the hidden panel (hidden in such a way that no one without the touch would ever be able to uncover it), revealing a compartment perhaps a foot square and two feet deep. — Теперь она подошла к изножью кровати, встала на колени и сделала пасс рукой над земляным полом. Под её ладонью в затхлой земле проявились линии, определившиеся в квадрат. Она сунула пальцы вдоль одной из линий, которая разошлась от такого контакта. Приподняла скрытую там дощечку (скрытую таким образом, что никто не смог бы её открыть, не обладая даром прикосновения), под которой оказалось небольшое углубление размером около фута по каждой стороне и двух футов в глубину. (ТБ 4)

“I hate that noise,” Alain said. He sounded morose and sleepy. In fact, he had been troubled by odd dreams and premonitions all night—things which, of the three of them, only he was prey to. Because of the touch, perhaps—with him it had always been strong. — Ненавижу я этот шум, – пробормотал Ален. Но в действительности его тревожили странные сны, которые донимали его всю ночь. Из всех троих снились они только ему. Из-за дара, возможно, только его природа наградила шестым чувством. (ТБ 4)

Aye,” she said, “pie for the bumbler, too, as I’m sure he’s Arthur Eld in disguise and will reward me with jewels and gold and the healing touch.” — Ага, ушастик-путаник тоже получит пирог. Я уверена, что на самом деле он – Артур Эльдский, который, вернув себе человеческий облик, вознаградит меня драгоценными камнями, золотом и даром врачевания. (ТБ 5)

Cuthbert patted Roland’s face with no result. Alain pushed him aside, knelt, and took the gunslinger’s hands. He had never used the touch this way, but had been told it was possible—that one could reach another’s mind, in at least some cases. / Roland! Roland, wake up! Please! We need you! / At first there was nothing. Then Roland stirred, muttered, and pulled his hands out of Alain’s. — Катберт похлопал Роланда по щеке. Безрезультатно. Ален оттолкнул его, опустился на колени, взял руки стрелка в свои. Он никогда не использовал свой дар для того, чтобы помочь человеку прийти в себя, но ему говорили, что такое возможно: в некоторых случаях дар позволяет проникнуть в разум другого. / Роланд! Роланд, проснись! Пожалуйста! Ты нам нужен! / Поначалу ответная реакция напрочь отсутствовала. Потом Роланд шевельнулся, что-то пробормотал, выдернул руки из пальцев Алена. (ТБ 4)

Her rival was face to face with that king of terrors before whom all earthly love, hate, hope and ambition must fall down and cease from troubling. (EI) — Ее соперницу призвал к себе губитель жизни, царь ужасов, перед которым падают ниц и смолкают навсегда все земные страсти: любовь, ненависть, надежда, честолюбие.

He knew he would get nowhere with Tom if he offered no resistance, but he controlled his resistance so that Tom had no reason to lose face. (J. O'Hara, ‘From the Terrace’) — Альфред знал, что он ничего не добьется от Тома, если будет во всем с им соглашаться, но возражать ему тоже надо с умом, чтобы как-нибудь случайно не выставить его невеждой.

He was a Catholic in league with God. He had blundered with the Buddhists, but he could not admit it without losing face. (M. West, ‘The Ambassador’, ch. II) — Он католик и в союзе с Богом. Понимает, что допустил промашку с буддистами, но для него признаться в этом - значит уронить свое достоинство.

Nobody as much as opens his face from the time we go in. (DAS) — Стоит нам появиться, как никто не смеет и рта раскрыть.

If you open your face to this lady again tonight, I'll separate you from your breath. (Suppl) — Если ты еще раз посмеешь заговорить с этой дамой сегодня вечером, я из тебя душу вытрясу.