faire+dans

- Qu'est-ce que tu as donc fait à Baculard? - Moi? Rien. Je ne lui ai jamais parlé. - Voilà donc le hic! Baculard aime assez qu'on lui rende hommage. Tu ne l'as pas fait; tu l'as blessé dans son amour-propre. (J. Claretie, Brichanteau comédien.) — - Что ты сделал Бакюляру? - Я? ничего. Я с ним даже не говорил. - Так вот в чем все дело! Бакюляр любит, чтобы ему оказывали почтение. Ты этого не сделал и уязвил его самолюбие.

De même Henri ne laissait-il jamais passer l'occasion de rendre hommage à ceux dont le dévouement avait fait la force des Halluin: il s'attendrissait volontiers à évoquer le père Marcadet "un de ces voyageurs blanchis sous le harnois", disait-il. (A. Wurmser, Un Hom-me vient au monde.) — Равным образом, Анри никогда не упускал случая воздать должное тем, чья преданность создала могущество семьи Аллюэн. Он с умилением вспоминал папашу Маркаде, одного из тех торговых агентов, которые "поседели на службе", как он выражался.

Leur jeu est aussi d'empêcher la population de se rasseoir et de vaquer à ses travaux; ils enlèvent le bétail, font irruption sur les marchés, mettent les foires en déroute. (A. Vandal, L'Avènement de Bona-parte.) — Шуаны стараются также мешать населению прийти в себя, заняться своими делами. Они угоняют скот, врываются на рынки, громят ярмарки.

En une minute, la peur avait fait irruption, s'était propagée partout, s'était établie souveraine. Elle avait parcouru le camp, l'avait bouleversé de fond en comble. (P. Daix, La Dernière forteresse.) — В какую-то минуту страх проник в концлагерь, распространился повсюду, захлестнул всех. Он заполз в самые отдаленные углы и перевернул все вверх дном.

Je dis toujours: vous ne connaissez pas mon petit Yves; il fait la mauvaise tête, mais de tous mes enfants, il est le plus près de Dieu... (F. Mauriac, Le Mystère Frontenac.) — Я и говорю: вы не знаете моего Ива. Он только прикидывается гордецом, а из моих детей он ближе всех к Богу...

L'inconnu lui rit au nez, le traita d'imbécile et le menaça de le rouler dans les cloches à melons, s'il faisait la mauvaise tête. (G. Sand, Pierre qui roule.) — Незнакомец рассмеялся ему в лицо, назвал болваном и пригрозил отдубасить, если он будет упираться.

Après son départ, dans le silence de la nuit, alors que votre mari dormait déjà, vous avez fait le bilan de la soirée. (A. Maurois, Lettres à l'inconnue.) — После его ухода, поздно ночью, в тишине, когда ваш муж уже спал, вы подвели итог истекшего вечера.

On l'enverrait dans la Nièvre, au pays des femmes qui font métier du lait de leurs petits. (J. Claretie, Le Million.) — Его пошлют в Ньевр, тот край, где женщины торгуют своим молоком, отбирая его от собственных детей.

Le prince, de la faveur duquel nous faisons métier et marchandise, n'a mis qu'une condition à son consentement, c'est que la future duchesse fût née noble. (Stendhal, La Chartreuse de Parme.) — Князь, чьей благосклонностью мы пользуемся на каждом шагу, дал свое согласие лишь при одном условии: будущая герцогиня должна быть благородного происхождения.

- Par-dessus le pullulement des insectes parasites, voici les grands rongeurs: les fournisseurs qui ont fait rafle de millions à pourvoir nos soldats de fusils hors d'usage, les spéculateurs qui ont su réaliser à temps lors des grandes crises d'agiotage, les vainqueurs dans la bataille des assignats. (A. Vandal, L'Avènement de Bonaparte.) — Уже не говоря о кишмя кишевших насекомых, самыми страшными паразитами на теле наших армий были поставщики, награбившие миллионы на снабжении наших солдат негодными ружьями, и спекулянты, сумевшие сбыть вовремя свои ассигнации до их резкого падения и нагревшие руки на ажиотаже.

Il avait une si sobre élégance d'an dernier, encore dans l'uniforme du "cadre noir" saumurois, et une morgue si aristocratique que, rien qu'en incrustant son monocle et en tapotant de sa fine cravache ses bottes luisantes, il faisait rentrer sous terre les créanciers les plus récalcitrants! (P. Margueritte, Les Sources vives.) — В своем прошлогоднем мундире сомюрских "черных отрядов" он был так строго элегантен и так аристократически надменен, что стоило ему вставить в глаз монокль и похлопать хлыстиком по начищенным до блеска сапогам, как самые непримиримые кредиторы становились тише воды, ниже травы.