dieu

Il eût été difficile de reconnaître dans ce modeste et prudent gentilhomme le libertin déterminé des cabarets de Paris... qui faisait profession de ne croire ni à Dieu, ni à diable... (H. de Régnier, La Pécheresse.) — Трудно было узнать в этом скромном и осторожном дворянине распутника и завсегдатая парижских кабаре..., демонстративно заявлявшего о своем неверии ни в бога ни в черта...

Tiens! quand on ne croit ni à Dieu ni à diable, on devrait se faire prêtre! On a au moins des hosties à manger! Toi, imbécile, tu es l'hostie qu'on mange. (J. Vallès, L'Insurgé.) — Кстати, когда человек не верит ни в бога, ни в черта, он должен стать священником. По крайней мере у него будет что есть - облатки. А пока ты сам - облатка, которую едят.

Mon grand-père, pendant le repas, trouve moyen de faire preuve d'une amabilité surprenante. Sa figure de vieux renard s'adoucit prodigieusement, l'éclat cruel de ses yeux se voile de bonté. On lui donnerait le bon Dieu sans confession. (G. Darien, Bas les cœurs!) — Моему деду удавалось за обеденным столом проявлять изумительную приветливость. Его лицо старой лисы чудесно преображалось, в жестоком блеске глаз сияла доброта. Казалось, это человек, еще при жизни достойный попасть в рай.

Monsieur N'Da Amédée venait toujours avec deux gardes du corps car il était peu sûr et il fallait le protéger. Ces gardes du corps, on leur aurait vite donné le bon Dieu sans confession, tellement ils avaient des sales têtes et faisaient peur. (É. Ajar, La vie devant soi.) — Месье Н'Да Амедей всегда появлялся с двумя телохранителями: без охраны он чувствовал себя неуверенно. А у этих охранников были такие зверские рожи и они наводили такой страх, что кюре отпустил бы им поскорее все грехи без исповеди.

Elle se jeta sur le lit et se mit à pleurer. - Oh! pas de larmes! dit-il. Mais pour l'amour de Dieu, pas de larmes. (R. Merle, Week-end à Zuydcoote.) — Жанна бросилась на кровать и залилась слезами. - О, не надо плакать, - сказал он. - Ради бога, только не надо плакать.

- Ah! madame, pour l'amour du ciel, contenez votre joie! dit madame de Kleist; prenez garde qu'on ne vous entende! (G. Sand, La Comtesse de Rudolstadt.) — - Ах, мадам, ради всего святого умерьте свою радость! - сказала госпожа де Клейст, - берегитесь, как бы вас не услышали.

C'est l'alerte d'extrême gravité... sept coups de sirène [...] t'as pas entendu?... Enfin des histoires. Je m'en fous, faut que je me précipite! Y a pas de bon Dieu d'alerte qui tienne! (L.-F. Céline, Maudits Soupirs.) — Эта сирена - не шутка... Семь сигналов подряд... ты слышал?.. Наконец начинаются дела. Но мне наплевать, мне надо убежать. Никакая сирена мне не помешает.

Je me suis enrhumé horriblement les premiers jours de mon arrivée. Au reste, comme à brebis tondue Dieu mesure le vent, je n'ai plus eu mes douleurs dès que je me suis mis à tousser. (P. Mérimée, Lettres à une inconnue.) — В первые же дни по приезде я сильно простудился. А в остальном, поскольку бог по силе крест налагает, то у меня прошли все мои болезни, как только я начал кашлять.

- C'est donc un assassinat! dit le comte M. effrayé. - À Dieu ne plaise! c'est tout simplement un duel à mort... (Stendhal, La Chartreuse de Parme.) — - Это же убийство! - сказал граф М. в испуге. - Боже избави, ничуть! Это просто поединок не на жизнь, а на смерть...

Le marquis (en costume de tennis). Nous avons joué l'honneur. Papillon. C'est trop fort! Pendant trois quarts d'heure je me démène comme un enragé, je me baisse toutes les dix secondes, j'envoie des balles au tonnerre de Dieux, je gagne!.. Oui, oui... nous gagnons et c'est pour l'honneur! Ici, l'honneur, belle marquise, ne vaut pas un pet de lapin... (L. Bénière, Papillon, dit Lyonnais le Juste.) — Маркиз ( в теннисном костюме): Мы играли не на деньги, а чести ради. Папийон: Ну это уж слишком! Вот уже три четверти часа, как я лезу из кожи вон, разрываюсь на части, посылаю мячи до небес, выигрываю!.. Да, да... мы выигрываем, и все чести ради! А честь, прекрасная маркиза, не стоит выеденного яйца...

Je suis à Toul, tu comprends? Toul! Une ville moisie, au tonnerre de Dieux. (G. Duhamel, Le Jardin des bêtes sauvages.) — Я в Туле, понимаешь? Туль! Захудалый город у черта на куличках.

... je ne m'étonne pas des gens qui cherchent à expliquer l'incompréhensible, mais de ceux qui croient avoir trouvé l'explication, de ceux qui ont le bon Dieu dans leur poche. Eh bien oui! tout dogmatisme m'exaspère. (G. Flaubert, Correspondance.) —... я удивляюсь не тем людям, которые пытаются объяснить непонятное, а тем, которые воображают, что нашли объяснение и что они на короткой ноге с богом. Догматизм любой масти для меня невыносим.

Les Grégoire chargeaient Cécile de leurs aumônes. Cela rentrait dans leur idée d'une belle éducation. Il fallait être charitable, ils disaient eux-mêmes que leur maison était la maison du bon Dieu. (É. Zola, Germinal.) — Грегуары возложили на свою дочь обязанность помогать бедным. Это входило в их понятия о хорошем воспитании. Надо быть милосердным, говорили они, считая, что их дом - божий дом.

Le proverbe, - ce que femme veut, Dieu le veut, - n'est pas plus vrai que tout autre proverbe, ce qui veut dire qu'il ne l'est guère. (Th. Gautier, Mademoiselle de Maupin.) — Пословица "Что хочет женщина, то хочет Бог" верна так же, как и любая пословица, то есть совсем не верна.