chefs-d'œuvre

Mme Turcaret. Approchez, Angélique, et cessez de bayer aux corneilles, quand votre mère vous fait l'honneur de descendre jusqu'à votre infirmerie... M. Turcaret. Infirmité, madame Turcaret... (J. Mazerat, Les comédies de paravent. La fille de Turcaret.) — Г-жа Тюркаре. Подойдите ко мне, Анжелика, и перестаньте считать ворон, когда ваша мать делает вам честь, снисходя к вашему недоумению... Г-н Тюркаре. Недомоганию, госпожа Тюркаре, недомоганию.

Aux étalages figurent ces chefs-d'œuvre, qui pourtant sont de mes amis Yves-Jean et Nicolas. Le jeune homme qui attend sa maîtresse, le bibliophile qui flaire les bouquins et ne les lit pas, l'oisif qui bâille aux livres comme d'autres aux corneilles, les feuillettent sans respect... (A. Wurmser, Interdiction de séjour.) — На книжных лотках выставлены шедевры, авторами которых являются мои друзья Ив-Жан и Николя, как это ни странно. Молодой человек, поджидающий свою возлюбленную, библиофил, выискивающий редкие книги и никогда их не читающий, фланер, который считает ворон, зевая над книгами, - все они перелистывают их без всякого почтения.

Elie Magus, une fois en possession des quatre chefs-d'œuvre, emmena la Cibot chez lui, sous prétexte de faire leurs comptes. Mais il chanta misère, il trouva des défauts aux toiles, il fallait rentoiler, et il offrit à la Cibot trente mille francs pour sa commission. (H. de Balzac, Le Cousin Pons.) — Элиас Магус, получив четыре шедевра, увел тетку Сибо к себе домой под тем предлогом, что ему надо с ней сосчитаться. Дома он начал прибедняться: клялся, что картины попорчены, что их надо реставрировать и предложил ей тридцать тысяч франков за комиссию.

Des corbeaux passèrent en croassant dans le ciel pâle et froid, cherchant fortune et pleurant misère. (J. Carrière, L'épervier de Maheux.) — По бледному, холодному небу метались вороны, ища добычу и жалуясь на судьбу.

Ce qui représente un capital d'environ un milliard d'anciens francs. Parmi les débiteurs récalcitrants, il y avait l'ami de toujours, le magnifique duc de Richelieu - fort cupide - et auprès de qui il criait misère. (J. Orieux, Voltaire ou la royauté de l'esprit.) — Состояние Вольтера тогда составляло капитал около миллиарда нынешних старых франков. Среди его неисправных должников был блистательный герцог Ришелье, которому поэт постоянно жаловался, что ему не на что жить.

Ma mère souffrait beaucoup, car elle était si scrupuleuse, si aimable qu'il lui était également douloureux de faire attendre. Elle coupait la poire en deux, et, après avoir un peu traîné le pas, pour la bonne règle elle quittait, avec regret, ces chefs-d'œuvre qu'elle ne verrait jamais, et le rejoignait en soupirant. (M. Bataille, Les sacrilèges.) — Моя мать от этого очень страдала, так как ей хотелось бы посмотреть все спокойно; но она была очень щепетильна и обязательна, и ей было неприятно заставлять себя ждать. И тогда она шла на компромисс: сначала она, как принято, осматривала все не торопясь, а потом, с сожалением, бежала мимо шедевров, которые ей уже не суждено было более увидеть, и, со вздохом, догоняла моего отца.

Les historiens officieux, qui ont laissé jusqu'ici dans l'ombre les faits et les documents de nature à peindre sous leur vrai jour Danton et ses amis... ont cru que la réputation de Danton importait à la République. Ils ont jeté sur lui le manteau de Noé. (A. Mathiez, Autour de Danton.) — Официозные историки, которые до сих пор предпочитали не вытаскивать на свет божий факты и документы, представлявшие в истинном свете Дантона и его друзей... полагали, что безупречность репутации Дантона имела особое значение для престижа Республики, и всячески замалчивали его грехи.

Il est impossible de laisser de pareils chefs-d'œuvre dans l'ombre. (A. Daudet, Jack.) — Нельзя же держать в безвестности такие шедевры.

À propos de l'héritage culturel, il refusait "l'impérialisme des chefs-d'œuvre du passé" [...] mais demandait qu'on évite le crochet inutile du soulèvement terroriste contre ces œuvres. Il voulait "jeter la salière, mais garder le sel". (France nouvelle.) — Говоря о культурном наследии прошлого, Жан Вилар отвергал "засилье шедевров былого", [...] но предостерегал против бесполезных террористических нападок на эти творения. Он хотел "выбросить солонку, но сохранить соль".

"La rue est à tout le monde", reprenais-je en donnant à ces mots un sens différent et en admirant qu'en effet dans la rue populeuse souvent mouillée de pluie, et qui devenait précieuse comme est parfois la rue dans les vieilles cités de l'Italie, la duchesse de Guermantes mêlat à la vie publique des moments de sa vie secrète, se montrant ainsi à chacun, mystérieuse, coudoyée de tous, avec la splendide gratuité des grands chefs-d'œuvre. (M. Proust, À la recherche du temps perdu.) — "Улица для всех", - повторял я, придавая этим словам особый смысл и любуясь тем, что на людной этой улице, часто поливаемой дождем и хорошевшей, как хорошеют иногда улицы в старых итальянских городах, герцогиня Германтская действительно присоединяла к жизни толпы мгновения своей сокровенной жизни, показывая себя каждому, таинственная, задеваемая встречными, - с чудесным бескорыстием великих произведений искусства.

Ce système, pratiqué pendant quarante ans, à Rome comme à Paris, avait porté ses fruits... Pons cachait à tous les regards une collection de chefs-d'œuvre en tout genre dont le catalogue atteignait au fabuleux numéro 1907. (H. de Balzac, Le Cousin Pons.) — Эта система, осуществлявшаяся на протяжении сорока лет, принесла свои плоды... Понс собрал тайком от всех коллекцию шедевров, число которых по каталогу достигало фантастической цифры 1907.

Gaston savait bien que ses menaces portaient fruits. La bonne, pour avoir la paix, lui payait des billes, une toupie. (L. Aragon, Les Beaux quartiers.) — Гастон прекрасно знал, что его угрозы не пропадут даром. Чтобы он оставил ее в покое, няня откупалась подарками - шариками, волчком.

Ma mère souffrait beaucoup, car elle était si scrupuleuse, si aimable qu'il lui était également douloureux de faire attendre. Elle coupait la poire en deux, et, après avoir un peu traîné le pas, pour la bonne règle elle quittait, avec regret, ces chefs-d'œuvre qu'elle ne verrait jamais, et le rejoignait en soupirant. (M. Bataille, Les sacrilèges.) — Моя мать от этого очень страдала, так как ей хотелось бы посмотреть все спокойно; но она была очень щепетильна и обязательна, и ей было неприятно заставлять себя ждать. И тогда она шла на компромисс: сначала она, как принято, осматривала все не торопясь, а потом, с сожалением, бежала мимо шедевров, которые ей уже не суждено было более увидеть, и, со вздохом, догоняла моего отца.