что+обозначает+слово...++

n граница; on the border — на границе Русскому существительному граница соответствуют в английском языке border, boundary, frontier. Border и frontier могут обозначать границу территорий стран. Boundary обозначает границу меньших территорий — деревень, ферм, штатов: the boundary between our farms (between these villages, between these towns). Существительное boundary предполагает определенность географических пределов, признаваемую соседствующими сторонами, которая достаточна, чтобы быть зафиксированной картографически:

The boundary between our farms followed the line of the river — Граница между нашими фермами шла вдоль реки.

Слово frontier, в отличие от border и boundary, имеет более специализированное значение — оно предполагает укрепленную и охраняемую разделительную полосу с действующим паспортным режимом и таможенной службой. Объект frontier может быть укреплен только с одной стороны и не предполагает укреплений с другой, поэтому сочетание типа France's Italian (Italy's French или Russia's Polish) frontier предпочтительнее, чем the frontier between France and Italy. Border нередко может обозначать то же, что и существительное boundary. Однако border, в отличие от двух других слов, обозначает не только разделительную линию, но и прилегающие территории по обе стороны этой линии. Поэтому оно входит в такие сочетания, как

border towns (zone) — пограничные города (-ая зона);

to live not far from the border — жить недалеко от границы;

a strongly guarded border — хорошо охраняемая граница;

border incedents — пограничные инциденты.

•• * Картинка, изображающая животных, дерущихся за пищу, используется журналистами как метафора для описания поведения своих коллег, набрасывающихся на «подставившегося» (кстати, на это яркое русское словечко я не нахожу лучших вариантов, чем довольно сухие английские opened himself up to attack или made himself vulnerable; более разговорное went out on a limb, боюсь, не совсем то: Hornby, как и Oxford American Dictionary, определяет это выражение как put oneself in a vulnerable position, e.g. because separated from supporters) политика – или его жену, как это произошло с женой английского премьера Шери Блэр. Заголовок в Time:
•• Cherie Blair becomes the focus of tabloid feeding frenzy that overwhelms Tony’s spinners.
•• Судя по содержанию статьи, дама пострадала невинно:
•• After the froth left by the media feeding frenzy cleared away, she seemed more victim than villain.
•• В переводе вполне подойдет кампания нападок или истерическая кампания, если только у переводчика не возникнет желания развернуть образ – тогда подойдут глаголы типа наброситься или терзать:
•• Желтая пресса набросилась на Шери Блэр. Пресс-служба премьера сбилась с ног.
•• Совсем другое дело – food fight. Как и первое выражение, его уже нельзя считать просто окказиональной метафорой – это фразеологизмы, вошедшие в язык и заслуживающие включения в словари. Пример из New York Times, пишущей о противоречиях в администрации Буша по вопросу о послевоенном управлении Ираком:
•• The issue reflects the administration’s ideological fault lines, and in recent months Mr. Bush’s national security adviser, Condoleezza Rice, has stepped in, as one senior aide said, “to make sure there was not a public food fight on this one.”
•• Здесь food fight ближе всего к распространенному у нас в политических и дипломатических кругах словечку раздрай. Часто этому выражению присущ оттенок неприглядной картины или позорного зрелища:
•• The conference on racism last year <...> degenerated into a food fight over whether to equate Zionism with racism. (New York Times)
•• В опубликованном переводе смысл фразы понят правильно: ...настоящее сражение по вопросу о том, следует ли приравнивать сионизм к расовой дискриминации. И все же перевод оставляет желать лучшего. Надо было бы передать экспрессию (а заодно и авторскую позицию) сильнее, скажем:
•• Конференция, на которой всерьез обсуждалась формулировка, приравнивающая сионизм к расизму, являла собой постыдное зрелище.
•• И наконец, совсем из другой оперы – food court. Это своего рода «площадка общепита» (прошу не считать это переводом) в больших торговых центрах: зона, в которой расположено несколько кафе типа «Макдоналдс», «Сбарро» и т.д. (называемых в Америке restaurants) с общим для всех пространством, на котором расположены столики. Но то, чему один язык или одно языковое сообщество считают нужным давать специфическое именование, совсем не обязательно должно иметь такое именование в других языках. В Париже точно такая же зона в торговом центре Louvre Caroussel называется просто Restaurants. Зато в Москве я увидел такую рекламу:
•• Ресторанный дворик
•• Ленинградский пр-т, д. 76,
•• 3 этаж
•• Здесь интересно еще и то, как под влиянием не столько языка, сколько западной (в данном случае американской, что нередко синонимично) культуры меняется смысл слова ресторан: раньше оно означало только дорогостоящий общепит («Прага», «Арагви» и т.п.). Теперь, как и у них (Macdonald’s restaurants), у нас в это понятие начинают включать и скромный «Ростик’c». Закрепится ли это в языке, сказать трудно. Пока что – путаница. Так, слово кафе часто обозначает заведения совсем не дешевые, и носители русского языка вряд ли могут объяснить, что они называют рестораном, а что кафе.

•• * Картинка, изображающая животных, дерущихся за пищу, используется журналистами как метафора для описания поведения своих коллег, набрасывающихся на «подставившегося» (кстати, на это яркое русское словечко я не нахожу лучших вариантов, чем довольно сухие английские opened himself up to attack или made himself vulnerable; более разговорное went out on a limb, боюсь, не совсем то: Hornby, как и Oxford American Dictionary, определяет это выражение как put oneself in a vulnerable position, e.g. because separated from supporters) политика – или его жену, как это произошло с женой английского премьера Шери Блэр. Заголовок в Time:
•• Cherie Blair becomes the focus of tabloid feeding frenzy that overwhelms Tony’s spinners.
•• Судя по содержанию статьи, дама пострадала невинно:
•• After the froth left by the media feeding frenzy cleared away, she seemed more victim than villain.
•• В переводе вполне подойдет кампания нападок или истерическая кампания, если только у переводчика не возникнет желания развернуть образ – тогда подойдут глаголы типа наброситься или терзать:
•• Желтая пресса набросилась на Шери Блэр. Пресс-служба премьера сбилась с ног.
•• Совсем другое дело – food fight. Как и первое выражение, его уже нельзя считать просто окказиональной метафорой – это фразеологизмы, вошедшие в язык и заслуживающие включения в словари. Пример из New York Times, пишущей о противоречиях в администрации Буша по вопросу о послевоенном управлении Ираком:
•• The issue reflects the administration’s ideological fault lines, and in recent months Mr. Bush’s national security adviser, Condoleezza Rice, has stepped in, as one senior aide said, “to make sure there was not a public food fight on this one.”
•• Здесь food fight ближе всего к распространенному у нас в политических и дипломатических кругах словечку раздрай. Часто этому выражению присущ оттенок неприглядной картины или позорного зрелища:
•• The conference on racism last year <...> degenerated into a food fight over whether to equate Zionism with racism. (New York Times)
•• В опубликованном переводе смысл фразы понят правильно: ...настоящее сражение по вопросу о том, следует ли приравнивать сионизм к расовой дискриминации. И все же перевод оставляет желать лучшего. Надо было бы передать экспрессию (а заодно и авторскую позицию) сильнее, скажем:
•• Конференция, на которой всерьез обсуждалась формулировка, приравнивающая сионизм к расизму, являла собой постыдное зрелище.
•• И наконец, совсем из другой оперы – food court. Это своего рода «площадка общепита» (прошу не считать это переводом) в больших торговых центрах: зона, в которой расположено несколько кафе типа «Макдоналдс», «Сбарро» и т.д. (называемых в Америке restaurants) с общим для всех пространством, на котором расположены столики. Но то, чему один язык или одно языковое сообщество считают нужным давать специфическое именование, совсем не обязательно должно иметь такое именование в других языках. В Париже точно такая же зона в торговом центре Louvre Caroussel называется просто Restaurants. Зато в Москве я увидел такую рекламу:
•• Ресторанный дворик
•• Ленинградский пр-т, д. 76,
•• 3 этаж
•• Здесь интересно еще и то, как под влиянием не столько языка, сколько западной (в данном случае американской, что нередко синонимично) культуры меняется смысл слова ресторан: раньше оно означало только дорогостоящий общепит («Прага», «Арагви» и т.п.). Теперь, как и у них (Macdonald’s restaurants), у нас в это понятие начинают включать и скромный «Ростик’c». Закрепится ли это в языке, сказать трудно. Пока что – путаница. Так, слово кафе часто обозначает заведения совсем не дешевые, и носители русского языка вряд ли могут объяснить, что они называют рестораном, а что кафе.

•• * Картинка, изображающая животных, дерущихся за пищу, используется журналистами как метафора для описания поведения своих коллег, набрасывающихся на «подставившегося» (кстати, на это яркое русское словечко я не нахожу лучших вариантов, чем довольно сухие английские opened himself up to attack или made himself vulnerable; более разговорное went out on a limb, боюсь, не совсем то: Hornby, как и Oxford American Dictionary, определяет это выражение как put oneself in a vulnerable position, e.g. because separated from supporters) политика – или его жену, как это произошло с женой английского премьера Шери Блэр. Заголовок в Time:
•• Cherie Blair becomes the focus of tabloid feeding frenzy that overwhelms Tony’s spinners.
•• Судя по содержанию статьи, дама пострадала невинно:
•• After the froth left by the media feeding frenzy cleared away, she seemed more victim than villain.
•• В переводе вполне подойдет кампания нападок или истерическая кампания, если только у переводчика не возникнет желания развернуть образ – тогда подойдут глаголы типа наброситься или терзать:
•• Желтая пресса набросилась на Шери Блэр. Пресс-служба премьера сбилась с ног.
•• Совсем другое дело – food fight. Как и первое выражение, его уже нельзя считать просто окказиональной метафорой – это фразеологизмы, вошедшие в язык и заслуживающие включения в словари. Пример из New York Times, пишущей о противоречиях в администрации Буша по вопросу о послевоенном управлении Ираком:
•• The issue reflects the administration’s ideological fault lines, and in recent months Mr. Bush’s national security adviser, Condoleezza Rice, has stepped in, as one senior aide said, “to make sure there was not a public food fight on this one.”
•• Здесь food fight ближе всего к распространенному у нас в политических и дипломатических кругах словечку раздрай. Часто этому выражению присущ оттенок неприглядной картины или позорного зрелища:
•• The conference on racism last year <...> degenerated into a food fight over whether to equate Zionism with racism. (New York Times)
•• В опубликованном переводе смысл фразы понят правильно: ...настоящее сражение по вопросу о том, следует ли приравнивать сионизм к расовой дискриминации. И все же перевод оставляет желать лучшего. Надо было бы передать экспрессию (а заодно и авторскую позицию) сильнее, скажем:
•• Конференция, на которой всерьез обсуждалась формулировка, приравнивающая сионизм к расизму, являла собой постыдное зрелище.
•• И наконец, совсем из другой оперы – food court. Это своего рода «площадка общепита» (прошу не считать это переводом) в больших торговых центрах: зона, в которой расположено несколько кафе типа «Макдоналдс», «Сбарро» и т.д. (называемых в Америке restaurants) с общим для всех пространством, на котором расположены столики. Но то, чему один язык или одно языковое сообщество считают нужным давать специфическое именование, совсем не обязательно должно иметь такое именование в других языках. В Париже точно такая же зона в торговом центре Louvre Caroussel называется просто Restaurants. Зато в Москве я увидел такую рекламу:
•• Ресторанный дворик
•• Ленинградский пр-т, д. 76,
•• 3 этаж
•• Здесь интересно еще и то, как под влиянием не столько языка, сколько западной (в данном случае американской, что нередко синонимично) культуры меняется смысл слова ресторан: раньше оно означало только дорогостоящий общепит («Прага», «Арагви» и т.п.). Теперь, как и у них (Macdonald’s restaurants), у нас в это понятие начинают включать и скромный «Ростик’c». Закрепится ли это в языке, сказать трудно. Пока что – путаница. Так, слово кафе часто обозначает заведения совсем не дешевые, и носители русского языка вряд ли могут объяснить, что они называют рестораном, а что кафе.

окончание аккузатива (винительного падежа), в большинстве случаев переводимого русским винительным падежом и употребляемого: 1. для обозначения прямого дополнения при переходном глаголе; ami la patro/n любить отца; mi legas interesa/n libro/n я читаю интересную книгу; ni renkontas niaj/n amikoj/n мы встречаем наших друзей; li vidas mi/n, sed mi ne vidas li/n он видит меня, но я его не вижу; 2. в косвенном дополнении, выражающем направление: transformiĝi en oro/n превратиться в золото; la tuta respondeco estis metita sur li/n вся ответственность была возложена на него; 3. в ряде обстоятельственных оборотов, выражающих: а) направление: iri en sia/n ĉambro/n идти в свою комнату; veni en Moskvo/n прибыть в Москву; в том числе у наречий: reveni hejme/n вернуться домой; moviĝi antaŭe/n двигаться вперёд; veturi Moskve/n ехать в Москву; kie/n vi kuras? куда вы бежите?; для выражения направления после некоторых предлогов (en, sur, sub и др.) винительный падеж употребляется в зависимости от смысла: sub tablo под столом, но sub tablo/n под стол; trans rivero за рекой, но trans rivero/n за реку; после же предлогов al и ĝis винительный падеж никогда не употребляется, так как сами эти предлоги уже показывают направление; б) продолжительность: atendu momento/n подожди(те) момент; mi laboris la tuta/n tago/n я работал весь день; li legas jam du horoj/n он читает уже два часа; Petro estas jam tri tagoj/n en Moskvo Пётр уже три дня в Москве; в) момент во времени (при ответе на вопрос «когда?»): unu bela/n tago/n al ni venis nekonato в один прекрасный день к нам пришёл незнакомец; ni kunvenas ĉiu/n vendredo/n мы собираемся каждую пятницу; du tagoj/n post tio mi forveturis через два дня после этого я уехал; в этом случае винительный падеж обычно употребляется, если существительное входит в состав словосочетания; вместо же постановки в аккузатив одиночного существительного как правило употребляется наречие: tage mi forveturis днём я уехал; ni kunvenis vendrede мы собрались в пятницу; г) дату (при ответе на вопрос «когда?»): tio okazis marde, la kvara/n de junio это случилось во вторник, четвёртого июня; mi naskiĝis la unua/n de marto я родился первого марта; в частности, при записи даты в дневнике, письме и т. п.: Moskvo, (lundo/n) la sesa/n de januaro Москва, (понедельник) шестого января; обратите внимание на (не)употребление аккузатива в следующих двух фразах: hodiaŭ estas lundo la sesa/n de januaro сегодня понедельник шестого января (слово lundo является именной частью сказуемого, вследствие чего не может стоять в винительном падеже; сочетание la sesan de januaro является приложением); hodiaŭ estas la sesa de januaro сегодня шестое января (сочетание la sesa de januaro является именной частью сказуемого, вследствие чего не может стоять в винительном падеже); д) меру: la bileto kostas tri rubloj/n билет стоит три рубля; ni iris dek kilometroj/n мы шли десять километров; la pako pezas kvin kilogramoj/n пакет весит пять килограммов; la monto estas du mil metroj/n alta эта гора — в две тысячи метров, эта гора имеет две тысячи метров высоты; la rivero estas ducent kilometroj/n longa эта река — в двести километров длины, эта река имеет длину в двести километров, эта река имеет двести километров длины; valizo dek kvin kilogramoj/n peza чемодан в пятнадцать килограммов весом; li estas tridek jaroj/n aĝa ему тридцать лет (от роду); homo tridek jaroj/n aĝa человек тридцати лет (от роду); li staris kelkaj/n paŝoj/n malantaŭe он стоял в нескольких шагах позади; (если при обозначении нахождения на каком-л. расстоянии не указан способ отсчёта этого расстояния, то употребляется только предлог je с общим падежом: li staris je kelkaj paŝoj он стоял в нескольких шагах); е) положение части чего-л. (обычно о части тела): pendigita la kapo/n malsupren повешенный вниз головой; fali la vizaĝo/n al la tero упасть лицом к земле, упасть ничком; sidi la kapo/n klinita iom flanken сидеть с головой, наклонённой немного вбок; sidi la brakoj/n kunmetitaj сидеть со сложенными руками; (во фразах, аналогичных приведённым, вместо винительного падежа допускается употребление предлога kun с общим падежом: pendigita kun la kapo malsupren; fali kun la vizaĝo al la tero; sidi kun la brakoj kunmetitaj; однако если объект, о положении части которого идёт речь, в предложении обозначается прямым дополнением или если употребление предлога kun может привести к двусмысленности, в таких обстоятельственных оборотах употребляется только винительный падеж: pendigi iun la kapo/n malsupren повесить кого-л. вниз головой; pendigita de iu la kapo/n malsupren повешенный кем-л. вниз головой; прим. 1. если в винительном падеже стоит эсперантизированное (т.е. имеющее окончание -o) имя собственное, то оно подчиняется общим правилам и принимает окончание -n: veni en Moskvo/n прибыть в Москву; mi renkontis Aleksandro/n я встретил Александра; li konis Zamenhofo/n он знал Заменгофа. Если же имя собственное не эсперантизировано, то оно может присоединять к себе окончание винительного падежа непосредственно или через дефис (если имя собственное оканчивается на гласный): mi renkontis Anna/n, mi renkontis Anna-n я встретил анну, либо вообще не принимать этого окончания: mi renkontis Anna я встретил анну; li konis Zamenhof он знал Заменгофа; veni en Soĉi прибыть в Сочи. В последнем случае для большей ясности рекомендуется перед именем собственным употреблять вводящее его существительное, закономерно стоящее в винительном падеже: mi renkontis fraŭlino/n Anna, li konis doktoro/n Zamenhof, veni en la urbo/n Soĉi. Всё сказанное относится и к именам собственным, состоящим из неэсперантизированных имени и фамилии. Если имя собственное состоит из имеющего эсперантскую форму имени и фамилии, то, поскольку фамилия обычно не эсперантизируется, окончание винительного падежа принимает только имя: li konis Ludoviko/n Zamenhof он знал Людвига Заменгофа, хотя правилом это не является, особенно для всемирно известных и имеющих эсперантскую форму фамилий: li konis Isaako/n Neŭtono/n он знал Исаака Ньютона; прим. 2. некоторые глаголы, непереходные в русском языке, являются переходными в эсперанто и требуют прямого дополнения (т.е. стоящего в винительном падеже), а не косвенного, как в русс ком. Поэтому в эсперанто винительный падеж употребляется чаще и может переводиться на русский другими падежами: admiri muziko/n восхищаться музыкой; bezoni ripozo/n нуждаться в отдыхе; ĉasi lupoj/n охотиться на волков; flegi malsanulo/n ухаживать за больным; gvidi kolektivo/n руководить коллективом; ĝui freŝa/n aero/n наслаждаться свежим воздухом; moki iu/n насмехаться над кем-л.; posedi sperto/n обладать опытом; regi lando/n править страной; rifuzi peto/n отказать в просьбе; rifuzi invito/n отказаться от приглашения; riski sia/n vivo/n рисковать своей жизнью; sekvi siaj/n amikoj/n следовать за своими друзьями; sekvi konsilo/n следовать совету; interŝanĝi salutoj/n обменяться приветствиями; pafi leporo/n стрелять в зайца; pafi sago/n per pafarko стрелять стрелой из лука; trakti vendo/n договариваться о продаже; trakti afable la gasto/n любезно обойтись с гостем; прим. 3. некоторые эсперантские глаголы в одном своём значении являются переходными и требуют прямого дополнения (в винительном падеже с окончанием -n), а в другом значении — непереходными и требуют косвенного дополнения (в общем падеже с предлогом): kredi ĉiu/n vorto/n верить каждому слову; kredi je Dio верить в Бога; ludi rolo/n играть роль; ludi kun pupo играть с куклой; однако есть и группа переходных глаголов (по сути дела, смешанных), при которых без изменения их значения одно и то же дополнение может быть как прямым, так и косвенным: adiaŭi gasto/n прощаться с гостем (= adiaŭi al gasto); aplaŭdi aktoro/n аплодировать актёру (= aplaŭdi al aktoro); helpi amiko/n помочь другу (= helpi al amiko); respondi demando/n ответить на вопрос (= respondi al demando); simili la patro/n быть похожим на отца (= simili al la patro); atenci la reĝo/n покушаться на короля (= atenci kontraŭ la reĝo); peti helpo/n (по)просить о помощи (= peti pri helpo); прим. 4. поскольку глагол esti является непереходным, он никогда не может иметь дополнения в винительном падеже: la longo de la rivero estas ducent kilometroj длина реки — двести километров; mia aĝo estas tridek jaroj мой возраст — тридцать лет; la pezo de la pako estas kvin kilogramoj вес пакета — пять килограммов; во фразах типа la rivero estas ducent kilometroj/n longa, mi estas tridek jaroj/n aĝa, la pako estas kvin kilogramoj/n peza сочетания ducent kilometroj/n, tridek jaroj/n, kvin kilogramoj/n являются не прямым дополнением, а обстоятельством меры, и относятся не к глаголу esti, а к словам longa, aĝa, peza, и винительный падеж в них употреблён вместо предлога je: longa je ducent kilometroj, aĝa je tridek jaroj, peza je kvin kilogramoj ( т. е. тут имеет место употребление так называемого заместительного аккузатива — anstataŭa akuzativo); прим. 5. поскольку глагол havi является переходным, он всегда требует дополнения в винительном падеже: havi bona/n amiko/n иметь хорошего друга; прим. 6. с некоторыми непереходными глаголами иногда встречаются дополнения в винительном падеже; это может иметь место, когда глагол и это дополнение образованы от одного корня или тесно связаны по смыслу: ĉiu iru sia/n vojo/n пусть каждый идёт своей дорогой; tiel li vivis sia/n tuta/n vivo/n так он жил всю свою жизнь; ŝi ploris krokodilaj/n larmoj/n она плакала крокодиловыми слезами; фактически данные фразы являются сокращёнными вариантами фраз ĉiu iru laŭ sia vojo, tiel li vivis dum sia tuta vivo, ŝi ploris per krokodilaj larmoj, и сочетания с окончанием -n являются в них не прямыми дополнениями, а обстоятельствами, в которых предлог заменён винительным падежом (т.е. тут имеет иместо употребление так называемого заместительного аккузатива — anstataŭa akuzativo). Употреблением в обстоятельственных оборотах аккузатива вместо предлога по сути дела можно считать случаи, описанные в п. 3 б, в, г, д: labori dum la tuta tago = labori la tuta/n tago/n; atendi dum momento = atendi momento/n; kunveni en ĉiu vendredo = kunveni ĉiu/n vendredo/n; en unu bela tago reveni = unu bela/n tago/n reveni; forveturi je du tagoj post tio = forveturi du tagoj/n post tio; okazi en (или je) la kvara de junio = okazi la kvara/n de junio; stari je kelkaj paŝoj malantaŭe = stari kelkaj/n paŝoj/n malantaŭe; pezi je unu kilogramo = pezi unu kilogramo/n; pendi kun la kapo malsupren = pendi la kapo/n malsupren; aĝa je dek jaroj = dek jaroj/n aĝa. Также имеются случаи употребления аккузатива вместо предлога и в косвенных дополнениях: ĉeesti en kunveno = ĉeesti kunveno/n; ridi je (или pri, или pro) ies naiveco = ridi ies naiveco/n; это особенно характерно для приставочных глаголов направленного движения, в которых приставка совпадает с предлогом, управляющим дополнением: aliri al fenestro = aliri fenestro/n; trakuri tra strato = trakuri strato/n (с этими фразами нельзя путать фразу subfali sub neĝo, в которой слово neĝo не обозначает объект, к которому или относительно которого направлено движение). При глаголах направленного движения в обстоятельственных оборотах и косвенных дополнениях, выражающих направление к какому-л. объекту (или относительно какого-л. объекта) с помощью аккузатива, может опускаться предлог en: iri en sia/n ĉambro/n = iri sia/n ĉambro/n; veturi en Moskvo/n = veturi Moskvo/n, а также другие предлоги, совпадающие с приставкой глагола: suriri sur monto/n = suriri monto/n; surveturi sur iu/n = surveturi iu/n; transkuri trans strato/n = transkuri strato/n. Косвенное дополнение, в котором предлог заменён аккузативом или опущен при уже имеющемся аккузативе, по сути дела превращается в прямое, а глагол употребляется как переходный. (Именно поэтому такое преобразование дополнения нехарактерно при явно непереходных глаголах с суффиксом -iĝ-: alproksimiĝi al fenestro; при этих глаголах нехарактерно и опускание предлога в обстоятельственных оборотах направления: moviĝi en urbo/n; тж. смотри прим. к статье -iĝ-.) В результате всего этого различия между переходными и непереходными глаголами в эсперанто стираются. Необходимо помнить, что такое употребление аккузатива возможно, только если оно не ведёт к искажению смысла. Кроме того, поскольку винительный падеж направления всегда указывает на движение к объекту и никогда — на движение от него, заменять аккузативом указывающие на удаление от объекта предлоги de и el нельзя; прим. 7. в предложении нельзя допускать сочетания дополнений в винительном падеже, могущего привести к путанице. По этому правилу с одним дополнением возможны фразы pardoni la malamiko/n и pardoni al la malamiko, но с двумя дополнениями возможна только фраза pardoni al la malamiko lia/n kulpo/n; возможны фразы sciigi io/n al iu и sciigi iu/n pri io, но невозможна фраза sciigi io/n iu/n; иными словами, в подобных случаях недопустим так называемый двойной аккузатив (duobla akuzativo); прим. 8. винительный падеж никогда не употребляется после предлогов al, de, da, dum, el, je, kun, laŭ, per, por, pri, pro, sen; прим. 9. специальное окончание винительного падежа необходимо в эсперанто: а) для обеспечения свободного порядка слов в предложении: mi vidas li/n я вижу его; mi li/n vidas я его вижу; li/n vidas mi его вижу я; б) для избежания двусмысленности: li saltas en la akvo/n он прыгает в воду (фраза li saltas en la akvo означала бы он прыгает в воде); mi amas ŝi/n pli ol li/n я люблю её больше чем его (фраза mi amas ŝin pli ol li означала бы я люблю её больше чем он); mi riproĉis li/n kiel prezidanto/n я упрекал его как председателя (фраза mi riproĉis li/n kiel prezidanto означала бы я упрекал его как председатель).