народ+бессмертен

- Неужели для Военного совета нельзя лучших яблок достать? Безобразие! - Начальник штаба рассмеялся: - О вкусах не спорят, Пётр Ефимович. Это специальный заказ командующего, он любитель кислых яблок. (В. Гроссман, Народ бессмертен) — 'Can't you get any better apples than these for the Military Council?' he said crossly. The Chief of Staff laughed: 'Don't start arguing about tastes, Pyotr Yefimovich. That's the Commander's special order, he likes sour apples.'

- Что же вы не едите, Варвара Васильевна? - спрашивает он. - Обиделись, стало быть? Тэк-с... Не нравится правда. Ну, извините-с, такая у меня натура, не могу лицемерить... Всегда режу правду-матку. (А. Чехов, Отец семейства) — 'Why don't you eat, Varvara Vasilyeyna?' he asks. 'Offended, I suppose? I see... You don't like to be told the truth. You must forgive me, it's my nature; I can't be a hypocrite... I always blurt out the plain truth.'

- Вам кажется, что вы, фронтовик, режете правду-матку, а у вас психика долго отступавшего человека, у вас холуйская нотка в голосе. (В. Гроссман, Народ бессмертен) — 'It may seem to you, a front-liner, that you are getting right at the truth without mincing matters, but in fact your psychology is that of a person who has been retreating a long time, and there is a quavering note of servility in your voice!'

В заметке... Закаблук протирал с наждачком Алексея Григорьевича за его примиренческое отношение к шкурникам и бракоделам. Коля резал правду-матку в глаза. (В. Беляев, Старая крепость) — In his article... Zakabluk emery-papered the shop foreman for his lenient attitude towards slackers and bad workers. Zakabluk told the bald truth.

[Максим] хорохорится да пыжится, становясь всякому поперёк горла. (М. Горький, Жизнь Матвея Кожемякина) — Maxim struts about and preens himself in a way that turns everybody's stomach.

- Вашбродь, что я за проклятущий такой, что со мной никто и знаться не хочет? Разрешите хоть с прапорщиком быть... - Спроси об этом у него. Возьмёт - будешь, не возьмёт - значит, и ему поперёк горла стал. Так-то, брат Филя. (А. Степанов, Порт-Артур) — 'Am I such a rotter that nobody will have anything to do with me, Your Honour? At least let me be with the Lieutenant.' 'You had better talk to him about that. If he takes you, all right. If he doesn't, it means that he's fed up with you too. That's how the matter stands, brother Phil.'

Мерцалов поглядел на нахмурившиеся лица командиров и сказал: - вот видите, товарищи, как мы удачно стали немцу, что называется, поперёк горла. (В. Гроссман, Народ бессмертен) — Mertsalov glanced at the commanders' frowning faces and said quietly: 'You see what a position we're in for the Germans, comrades, like a bone stuck in their throat as it were.'

- Что же он тебе, Кирьян, в горле поперёк стал? - спросила Маня, из последних сил сдерживая ворочавшуюся, разрывающую её изнутри беду. (П. Проскурин, Судьба) — 'What's he done to you, Kirian, has he got up your nose?' Manya asked, trying hard to contain the terrible thing now moving, shifting, tearing at her from within...

Мышанский рассказывал о немецкой атаке в районе Львова. - Идут шеренгой плечо к плечу, не менее километра стеночка, представляете? И этак метрах в четырёхстах второй ряд такой же, а за вторым третий, идут в высокой пшенице, у каждого автомат, и вот таким макаром. (В. Гроссман, Народ бессмертен) — Myshansky told them about a German attack in the Lvov district: 'The ranks came on, a solid wall extending at least a kilometre - imagine it - and some four hundred metres back of that, another line like the first, marching through the tall wheat, just like that.'

- Странное дело, - сказал задумчиво Козлов, - я ведь Мышанского знаю давно, ещё по мирному времени. Был рабочим. И его всегда не любили за казённый оптимизм. Кричал "ура", и только. Всех врагов готов был шапками закидать. А потом пришли испытания - и скис сразу. (В. Гроссман, Народ бессмертен) — 'It's a funny business,' said Kozlov thoughtfully, 'I've known Myshansky a long time, knew him before the war. He was a worker. He was never liked on account of his official optimism. He'd shout Hurrah! and that would be the end of it. He was always yelling about how we'd just wipe the floor with all our enemies. And then came the test - and what a rotter he's turned out to be.'

- В апреле сорок первого нас отправили. Уже тогда многие понимали, к войне едем. Только думали, шапками закидаем... (В. Кондратьев, Лихоборы) — 'In April 'forty-one. A lot of us guessed then that it was war we were being sent to; but we thought it would just be a case of cooking their goose in no time.'