мальчик-стрелок

“Want something to eat?” / “Not yet,” the gunslinger said. There was still a sick ache in his head from the sunstroke, and the water sat uneasily in his stomach, as if it did not know where to go. “Who are you?” / “My name is John Chambers. You can call me Jake.” — Хотите поесть чего-нибудь? / – Не сейчас, – ответил Стрелок. Голова всё ещё болела от солнечного удара, и воде было неуютно в его желудке, как будто она не знала, куда ей теперь направиться. / – Кто ты? / – Меня зовут Джон Чамберз. Можете называть меня Джейк. (ТБ 1)

My father had taken control, had been acknowledged and singled out. Marten was the acknowledger; my father was the mover. And his wife my mother, went to him, the connection between them. Betrayer. — У моего отца была власть, его признали и отличили среди прочих. Отец выдвигал идеи, Мартен их оценивал и одобрял. А мать была связующим звеном. И она ушла к нему. Изменила. (ТБ 1)

“… but the two of them had some relationship, I think now. Maybe even half-brothers. Marten was a wizard… like Merlin.” — Но теперь мне кажется, что они родственники. Мартен был волшебником… как Мерлин. (ТБ 1)

The gunslinger nodded. “Yar!” He paused. “When I was your age, I lived in a walled city, did I tell you that?” / The boy shook his head sleepily. / “Sure. And there was an evil man—” / “The priest?” / “Well, sometimes I wonder about that, tell you true,” the gunslinger said. “If they were two, I think now they must have been brothers. Maybe even twins. But did I ever see ‘em together? No, I never did. This bad man… this Marten… he was a wizard. Like Merlin. Do they ken Merlin where you come from?” — Стрелок кивнул. / – А то. – Он помолчал. – Когда мне было столько же лет, как тебе, я жил в городе, окруженном стеной. Я тебе не рассказывал? / Мальчик сонно покачал головой. / – Ну, так вот. Там был один человек. Очень плохой человек… / – Тот священник? / – Ну, если честно, мне иногда тоже так кажется, – отозвался стрелок. – Если бы их было двое, они могли бы быть братьями. Или, вообще, близнецами. Но я ни разу не видел их вместе. Ни разу. Так вот, этот плохой человек… этот Мартен… он был чародеем… как Мерлин. Там, откуда ты, знают про Мерлина? (ТБ 1, r.)

Yet the gunslinger was still astounded when Jake curled his fist, placed it against the left side of his chest, and said: “Roland, before Eddie and Susannah join up with us, may I speak to you dan-dinh?” – May I open my heart to your command. But the subtext was more complicated than that, and ancient—pre-dating Arthur Eld by centuries, or so Vannay had claimed. It meant to turn some insoluble emotional problem, usually having to do with a love affair, over to one’s dinh. When one did this, he or she agreed to do exactly as the dinh suggested, immediately and without question. But surely Jake Chambers didn’t have love problems—not unless he’d fallen for the gorgeous Francine Tavery, that was—and how had he known such a phrase in the first place? — Однако, стрелок изумился, когда Джейк сжал правую руку в кулак, приложил к левой стороны груди и сказал: "Роланд, до того, как Эдди и Сюзанна присоединятся к нам, могу я поговорить с тобой дан-дин? – Могу я открыть сердце твоему приказу. Но подтекст был более сложным, более древним, выражение это пришло из столетий, предшествующих Артуру Эльдскому, так, во всяком случае, говорил Ванней. Обычно речь шла о неразрешимой эмоциональной проблеме, чаще всего, любовной, с которой обращались за помощью к старшему. Идя на такой шаг, он или она соглашались в точности последовать совету старшего, незамедлительно и без единого вопроса. Но, само собой, у Джейка Чеймберза не могло быть любовных проблем... если, конечно, он вдруг не влюбился в ослепительную Френсину Тавери... и откуда он узнал эту фразу? (ТБ 5)

Jake looked embarrassed. “I can’t remember many. Dan-dinh, that means I open my heart to you and agree to do what you say.” / It was more complicated than that, but the boy had caught the essence. Roland nodded. — Многие я запомнить не могу. Дан-дин означает открыть тебе свое сердце и согласиться сделать все, как ты скажешь. / Выражение это вбирало в себя значительно больше, но суть мальчик уловил. Роланд кивнул. (ТБ 5)

“So then have you at me, boy?” / “I do.” / “In whose name?” / “In the name of my father.” / “Say his name.” / “Steven Deschain, of the line of Eld.” / “Be swift, then.” / And Cort advanced into the corridor, switching his stick from one hand to the other. The boys sighed flatteringly, like birds, as their dan-dinh stepped to meet him. — Ты вызываешь меня на поединок, дитя? / – Так. / – От чьего имени ты говоришь? / – От имени своего отца? / – Назови имя его. / – Стивен Дискейн из рода Эльдов. / – Тогда, мы начали. / И Корт вышел в проход, перекидываю свою дубину из руки в руку. Вздох, похожий на трепет крыльев, донёсся из того места, откуда наблюдали мальчишки – их старший товарищ – их дан-дин – двинулся навстречу Корту. (ТБ 1, r.)

“It was a moment of enormous gravity, even we felt it in our high hiding place. My father had by then taken control of his ka-tet, you must ken—the Tet of the Gun—and was on the verge of becoming Dinh of Gilead, if not all In-World. The rest knew it. Marten knew it better than any… except, perhaps, for Gabrielle Verriss that was.” / The boy spoke at last, and with seeming reluctance. “She was your mother?” / “Aye. Gabrielle-of-the-Waters, daughter of Alan, wife of Steven, mother of Roland.” The gunslinger spread his hands apart in a mocking little gesture that seemed to say Here I am, and what of it? Then he dropped them into his lap again. — То был момент огромной важности, это не могло укрыться даже от нас, мальчишек подглядывающих за происходящим с высокого балкона. К тому времени отец занял место во главе своего ка-тета: Тет Револьвера он назывался. Он вот-вот должен был стать Дином Гилеада, если не всего Внутреннего Мира. Все остальные это знали. Мартен и подавно, вот разве… может, Габриэлла Веррисс не знала. / Мальчик заговорил, но как будто с большой неохотой. – Она была вашей матерью? / – Да. Габриэлла из феода Вод, дочь Алана, жена Стивена, мать Роланда. – Стрелок развёл руки словно в полном притворства жесте, говорящем: Ну вот он я, и что с того? Затем он снова уронил их себе на колени. (ТБ 1, r.)

The High Speech. For a moment his mind refused to track it. It had been years—God!—centuries, millenniums; there was no more High Speech, he was the last, the last gunslinger. — Высокая Речь. На мгновенье его сознание отказалось воспринимать её. Прошли годы – Боже! – века, тысячелетия: больше не было Высокого Стиля, он был последним, последним Стрелком. (ТБ 1)

But Marten had misunderstood, underestimated. They had been speaking in the low tongue, a parody of informality. But now the boy flashed into High Speech… — Но Мартен недопонял и недооценил его. Они говорили до сих пор на низком языке, изображая дружескую беседу. Но теперь мальчик перешёл к Высокой Речи… (ТБ 1)

“Hail, gunslinger! Well met!” She spoke the High Speech herself, and, like Eddie and Susannah, Jake understood the words perfectly, although he guessed they would have been gibberish to him in his own world. “Welcome to River Crossing!” — Привет тебе, стрелок! Что за приятная встреча! – Она тоже изъяснялась Высоким Слогом, и Джейк, как и Эдди с Сюзанной, отлично все понял, хотя догадывался, что в родном мире эти слова показались бы ему бессмысленным набором звуков. – Добро пожаловать в Речную Переправу! (ТБ 3)

“Yes,” Eddie said. “You, now. I’ll bet your middle name begins with”—he seemed to calculate—“with the letter D.” Only he pronounced it Deh, in the fashion of the Great Letters in the High Speech. — Да. Если говорить о тебе, я готов поспорить, что твое второе имя начинается… – он сделал вид, будто что-то рассчитывает, – …с буквы Д, – только произнес он его, как “дех”, на манер букв из Высокого Слога. (ТБ 5)