клянусь!

общ. клянусь!

  Пепе ле Моко

   1937 – Франция (93 мин)

     Произв. Paris Film Production (Робер и Реймон Аким)

     Реж. ЖЮЛЬЕН ДЮВИВЬЕ

     Сцен. Жюльен Дювивье, Детектив Ашельбе (= Анри Ля Барт), Жак Констан, Анри Жансон по роману Детектива Ашельбе

     Опер. Жюль Крюжер, Марк Фоссар

     Муз. Венсан Скотто, Мохамед Игербушен

     В ролях Жан Габен, Мирей Бален, Лин Норо, Люка Гриду, Фернан Шарпен, Сатюрнен Фабр, Жильбер Жиль, Робер Легри, Гастон Модо, Фреэль, Далио.

   Укрывшись в бурлящем лабиринте алжирского квартала Касба, знаменитый бандит Пепе ле Моко неуязвим для полиции. Он влюбляется в парижанку, пленившую его не только красотой и обаянием, но и разговорами о столице, по которой он сильно тоскует. Ей говорят, что он убит, и она уезжает из города. Он пытается догнать ее в порту, но попадает в засаду, расставленную полицией, и кончает с собой.

   Внутри французского кино это – самый что ни на есть легендарный фильм, но при этом не более чем легендарный; это не произведение из плоти и крови, но череда стереотипов, приводимая в движение безупречной механикой (в чем фильм немного схож с Неприкаянными, The Misfits, 1961, в контексте американского кинематографа). В интервью 1968 г. Габен осудил эту картину с излишней суровостью, которую, тем не менее, можно понять: «Когда я вновь смотрю Пепе ле Моко или Роту, La Bandera, я чувствую себя полным идиотом. Это было невозможно, этот фальшивый романтизм…» (эта цитата приводится Клодом Готёром в журнале «Positif», № 119, 1970). На наш взгляд, Знамя по уровню значительно превосходит Пепе, но и Пепе не лишен достоинств. Великолепны второстепенные роли, украшенные ослепительными диалогами Жансона; особенно хороши Люка Гриду в роли инспектора Шлимана («Выглядеть до такой степени лживо – я тебе клянусь, это действительно смело», – говорит ему Пепе) и бессмертный Шарпен («Я – осведомитель, а не лицемер»). Фильм был дважды переснят в США: в 1938 г. Джоном Кромуэллом под названием Алжир, Algiers, с Шарлем Буайе в главной роли (совершенно блеклая картина) и в 1948 г. Джоном Берри под названием Касба, Casbah (мюзикл, обескураживающий своим ничтожеством).

   N.В. Помимо альбома фоторепродукций, изданного в 1945 г. издательством «Domus» (Милан) под названием «Бандит из Касбы» (Il bandito della Casbah), раскадровка (448 планов) Пепе ле Моко выпущена в журнале «L'Avant-Scène», № 269 (1981).

  Тристана

   1970 – Франция – Италия – Испания (105 мин)

     Произв.  Epoca Film, Talia Film (Мадрид), Selenia Cinematografica (Рим), Films Corona (Париж)

     Реж. ЛУИС БУНЮЭЛЬ

     Сцен. Луис Бунюэль и Хулио Алехандро по одноименной повести Бенито Переса Гальдоса

     Опер. Хосе Ф. Агуайо (Eastmancolor)

     В ролях Катрин Денёв (Тристана), Фернандо Рей (дон Лопе), Франко Неро (Горацио), Лола Гаос (Сатурна), Антонио Казас (дон Косме), Хесус Фернандес (Сатурно), Виченте Солер (дон Амбросио).

   Толедо, 1929 г. После смерти матери Тристану забирает к себе опекун, 60-летний аристократ дон Лопе, едва сводящий концы с концами благодаря ренте. Он принципиально отказывается работать и открыто заявляет о своем вольнодумстве. Поместив Тристану в своего рода мягкое заточение, дон Лоне соблазняет воспитанницу и затем, согласно обстоятельствам и собственным прихотям, разыгрывает перед ней то отца, то любовника. Проходит 2 года. Любовь дона Лопе утомляет Тристану. Он кажется ей старым и смешным. Познакомившись с проезжим художником, Тристана начинает часто с ним встречаться и в конце концов уезжает с ним из Толедо. Дон Лопе не в силах препятствовать ее отъезду.

   Получив наследство от покойной сестры, он теперь живет в относительной роскоши. После 2 лет отсутствия Тристана возвращается в Толедо тяжело больной. Художник Горацио говорит дону Лопе, что она отказывалась выйти за него замуж, что они были достаточно счастливы, но теперь Тристана хочет умереть в доме опекуна. «Если она вернется ко мне, ― шепчет гувернантке потерявший голову от счастья дон Лопе, – то, клянусь тебе, никогда больше не уйдет».

   Тристана мучается от опухоли на ноге и должна перенести ампутацию. Операция проходит успешно. Горацио уезжает на месяц и не возвращается. Тристане все труднее выносить жизнь с доном Лопе; ему же она кажется еще более желанной, чем прежде. Священник советует ему сочетаться браком по религиозному обряду. Дон Лопе с возрастом забывает о былых убеждениях и соглашается на брачную церемонию. Он делает щедрые пожертвования полиции, и теперь в полиции ему благодарны. Принимает у себя священников. Однажды ночью, почувствовав себя очень плохо, он просит Тристану срочно вызвать врача. Та делает вид, будто звонит врачу по телефону, а затем открывает настежь окно в комнате больного, впуская в нее ледяной зимний воздух.

   ►  Этот строгий рассказ, завораживающий своими спокойствием, медлительностью и точностью, доказывает, что «бихевиоризм» скрывает в себе еще немало ресурсов для режиссера масштаба Бунюэля. Отсутствие прямого авторского вмешательства в данном случае составляет ценность фильма. Бунюэль рисует персонажей спокойно и невозмутимо, маленькими штришками, которые раскрывают многое, но в то же время сохраняют интимные тайны души. 2 человека скованы одной судьбой, которая сильнее их воли; они вместе живут, вместе изменяются и терзают друг друга. Овладев Тристаной и привязав ее к себе, дон Лопе думал, что получил то, что хотел, а на самом деле впустил в свой дом смерть. Тристана из покорной жертвы превратилась в палача: это результат внутреннего разложения, порожденного озлобленностью, только обостренной годами. Всю жизнь дон Лопе исповедовал те убеждения, которые наиболее легко обеспечивали ему душевный и интеллектуальный комфорт. Когда со временем они перестали его устраивать, он изменил их. Но неизменным остался его тихий и жестокий эгоизм. Время постепенно проявило чудовищ за внешностью любезного и всеми уважаемого вольнодумца и невинной сиротки. Эти люди стали наказанием друг для друга. Здесь кинематограф показывает себя равным самым великим романам, если не превосходит их; романам, где психология и понятие рока позволяют рассказчику проследить за тем, как меняются характеры персонажей с течением времени. Бунюэль остается вдвойне верен себе. Он разбрасывает необычные образы (см. кадры, связанные с ампутацией и с протезом Тристаны) по всему действию, сохраняя видимость объективности, классицизма и уравновешенности. Всего одна сцена сновидения. Никаких взаимопроникновений между реальностью и воображаемым миром. Но все это не мешает режиссеру дразнить любопытство зрителя при помощи вымышленного действия, прозрачного, приглушенного, но в то же время совершенно герметичного. Бунюэль продолжает задавать публике загадки. Он дает жизнь персонажам: теперь дело каждого зрителя сказать, кто они такие.

   БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги в журнале «L'Avant-Scène», № 110 (1971).