как+пришел+ты+(

to make an inventory of all property — провести опись всего имущества

inventory account — счет запасов

to build up inventories — создавать товарно-материальные запасы

inventory of materials — запас материалов

inventory of goods for resale — запас товаров для перепродажи

in inventory — в запасе, в наличии

to reduce (an) inventory (by having a sale) — уменьшить число наименований (проведя распродажу)

Where item(s) ordered are not in inventory, we will e-mail you and communicate the estimated lead time. — Если заказанного товара/заказанных товаров нет в наличии, сообщим вам о предполагаемом сроке реализации заказа по электронной почте.

inventory of securities — резерв ценных бумаг

Orders for stocks that can't be matched are sent to market makers for execution, or we will execute the orders using our own inventory of securities. — Приказы на акции, которые не могут быть выполнены, отправляются на исполнение маркет-мейкерам, либо мы сами выполняем эти приказы, используя наш собственный резерв ценных бумаг.

annual inventory — сплошная инвентаризация в конце отчетного года

days of inventories — период инвентаризации

to make [take\] an inventory (of) — производить учет (чего-л.)

closed for inventory — закрыто на переучет

Take an inventory of everything you own. — Проведите инвентаризацию всего своего имущества.

Your first task is to inventory all assets that you and your spouse acquired during the marriage. — Ваша первоочередная задача — составить перечень всех активов, которые вы и ваш(а) супруг(а) приобрели за время брака.

Why go there? — К чему (с какой стати) туда идти?;

All he had to do was open the door;

too high (for smb) to reach — слишком высоко, чтобы кто-либо мог достать;

easy enough to remember — достаточно легко, чтобы запомнить.

She hasn't been home since her marriage. — Она не была на родине с тех пор, как вышла замуж.

They seem to have changed since then. — Кажется, что с того времени они изменились

Nothing has happened since I came here. — С тех пор, как я пришел сюда, ничего не случилось.

She has held two jobs since she graduated. — Она сменила две работы с тех пор, как окончила учебу.

Since we have no money, we can't buy it. — Мы не можем этого купить, так как у нас нет денег.

Since he is still absent, we should call the police. — Поскольку его все еще нет, нам следует вызвать полицию.

andare sulle furie (или su tutte le furie; тж. montare in furia или su tutte le furie)

закон убывающей предельной полезности
Утверждает, что при потреблении блага общая полезность увеличивается, а предельная полезность по мере удовлетворения потребителя (насыщения потребности) сокращается с каждой дополнительной единицей блага. Закономерности перехода от социализма к капитализму, от плана к рынку (laws of transition from plan to market economy) - выявленный историческим опытом факт: во всех без исключения странах бывшего СССР и Восточной Европы, совершивщих в конце ХХ – начале ХХI века переход от социализма к капитализму, от централизованной системы планирования и управления экономикой к рыночной системе, или – кратко – от плана к рынку, наблюдалась сходная траектория развития.[1] Спад, стабилизация, подъем – вот то, что можно математически описать U–образной кривой и назвать универсальной логикой реформ [2]. В России до сих пор остается актуальной полемика о том, что произошло в «лихие девяностые» — по выражению одних, и «время надежд» — по мнению других. Первые говорят о тяжелейшем экономическом спаде 1990-х, когда все действительно катилось под гору: объемы производства сокращались, инфляция чудом остановилась на пороге разрушительной гиперинфляции, у всех на памяти финансовые пирамиды, разгул преступности, «назначение» близких к власти людей миллионерами, задержки с выдачей заработной платы и пенсий, кричащая бедность оставшихся без работы… Все это было. Но все это было и в остальных, без малого тридцати постсоциалистических странах! Вот в чем корень вопроса. Что же: везде к власти пришли бездарные руководители, да еще враги собственных народов? Но так, наверное, не бывает … Вторые сосредоточивают внимание на тех качественных переменах, которые происходили в России в 90-е годы. Они говорят о принятии судьбоносных решений, преобразивших страну, о накоплении элементов рыночной экономики, создании нового законодательства, новых организационных структур, о накоплении опыта предпринимательства, самостоятельности в действиях людей, о зачатках самоуправления. Не сразу (сказывается известное свойство инерционности экономических систем), но все же новые рыночные механизмы начинали действовать… Когда же, в начале 1999 года после известного кризиса, начался быстрый подъем экономики, и в конце этого же года пришел к власти В.В.Путин, ситуация изменилась. Подъем продолжался почти десять лет, и первое десятилетие ХХ1 века стали называть Путинским десятилетием. Таких темпов роста экономики и повышения жизненного уровня населения, по-видимому, не знала история России. (Заметим, правда, что в некоторых странах послекризисный подъем оказался даже еще круче – до 9-10% в год, а, например, Казахстан выполнил задачу удвоения ВВП за 10 лет, которую не удалось решить России, при всех ее успехах, хотя президентом такая задача была поставлена.). Для многих вывод из всего сказанного напрашивался простой: прежний, ельцинский, режим был плох, а путинский – хорош, успешен. Или еще проще и определеннее: президент Ельцин губил Россию, а президент Путин ее спас. Казалось бы, было найдено вполне убедительное объяснение того, что произошло со страной за последние два десятилетия. Все определяется личностью руководителя страны, его достоинствами и недостатками. Был плохой руководитель – в стране был спад; с хорошим руководителем начался подъем. Но, оказывается, не все так просто. Повторим. В 1990-е гг. почти три десятка стран отбросили оковы социализма и начали переход к рыночной экономической системе. Эти страны очень разные: по своей величине – от России до Эстонии; по уровню экономического развития – от ГДР до Монголии; по продолжительности существования в них социалистического строя, по степени былого подчинения Советской империи – от стран Балтии, сключенных в СССР до Албании, противника СССР; по жесткости внутренних режимов – от диктатуры в Туркмении до демократии в Чехии. Наконец, сам переход в разных странах осуществлялся по-разному: в одних – методом «шоковой терапии»; в других – постепенным, эволюционным путем; где-то он был сопряжен с кровавым переворотом (Румыния) или даже с войнами (Югославия, Закавказье), а где-то – с бархатной революцией. По-разному осуществлялся и важнейший процесс перехода к капитализму – приватизация государственной собственности. Применялся по меньшей мере десяток базовых моделей приватизации – ваучерной, денежной, массовой, аукционной, инсайдерской и так далее. Наконец, эти ранее социалистически ориентированные страны населяют народы, чрезвычайно непохожие друг на друга по историческому прошлому, традициям, культуре, национальному характеру, а также, как сказал бы Лев Гумилев, по пассионарности. К тому же нельзя не отметить разнообразие биографий, характеров и политических убеждений лидеров, возглавлявших эти государства на тех или иных этапах постсоциалистического перехода. Среди них оказались и бывшие партийные вожди (их большинство), и руководитель оборонного предприятия, и академический ученый, и даже писатель. И при таком разнообразии условий и обстоятельств, во всех без исключения государствах, о которых идет речь, траектория постсоциалистического перехода оказалась сходной! Различия – в глубине и продолжительности спада, в крутизне начавшегося подъема, сроках восстановления предреформенного уровня общественного производства. Тут, конечно, сказывались и объективные условия, и человеческий фактор. Можно по-разному анализировать эти различия. Есть экономисты, которые пытались противопоставить бывшие республики СССР и страны ЦВЕ – Центральной и Восточной Европы. В первых реформы в целом явно отставали от хода реформ во вторых. Значит, говорили эти экономисты, дело в зрелости социализма, в разной степени его «укорененности» в обществе. Но среди бывших советских республик – Эстония, где реформы прошли исключительно быстро и успешно, а среди стран ЦВЕ, например, Румыния, отстававшая в темпах преобразований даже от Украины, не говоря уже о России. Другие аналитики, обратив внимание на то, что путинское десятилетие совпало с крутым повышением мировых цен на нефть и газ, объясняли экономический рост России именно этим благоприятным обстоятельством. Но, оказывается, не меньшим экономическим ростом в эти годы отличился и ряд стран-импортеров нефти как в ЦВЕ, так и на постсоветском пространстве. Продолжительность спада производства и периода высокой инфляции – самая важная характеристика тех трудностей, которые испытывались населением постсоциалистических стран в процессе перехода к рынку и успешности этого перехода. Она оказалась очень разной. Наименьшая – в тех странах, которые провели «шоковую терапию», то есть либерализовали цены и ужесточили бюджетную политику, в ряде случаев решительно ввели новую национальную валюту, новые нормы валютного обмена. Такими были первопроходец «шоковой терапии» Польша, а также Эстония, Литва, Латвия, Словакия, Словения, Хорватия. Все они после спада начали подъем экономики уже в 1995-96 годах и восстановили дореформенный уровень ВВП уже к началу века. Напротив, наибольшие трудности испытали народы тех стран, власти которых предпочли постепенные, «щадящие» реформы, откладывали начало реформ (Украина, Румыния, Болгария и др.). Что касается России, то она вначале (при правительстве Ельцина-Гайдара) попыталась осуществить «шоковую терапию», но очень скоро отказалась от этого. Если быть точным, то «отменил» шоковую терапию VI Съезд народных депутатов, состоявшийся в первых числах апреля 1992 г., то есть через три месяца после начала реформ. Может быть, по этой причине России, например, до сих пор не удалось выйти из периода высокой инфляции, снизить ее до приемлемого уровня в 2–3% в год. (Частный пример: это обстоятельство ощущает на себе каждый, кто хотел бы воспользоваться ипотекой для покупки квартиры: проценты запретительно высоки.). Дореформенный уровень ВВП Россия восстановила лишь в 2006 – 2007 году. (К началу мирового кризиса, который вновь отбросил ее экономику вспять). Из этих сопоставлений можно сделать вывод, прямо противоположный приведенному выше: главное в таких исторических процессах – не выбор или смена действующих лиц. Их таланты, волевые качества, заслуги имеют значение, но дополнительное. Развитие экономики страны определяется экономическими законами, которые столь же не подвластны людям, как законы природы. В данном случае речь идет о законах экономики переходного периода. Разумеется, надо учесть, что описанная в этой статье закономерность (как и вообще любая реальная закономерность) прокладывает себе дорогу через колебания, отклонения, откаты назад и рывки вперед, проявляя себя, в целом, лишь как тенденция. Но она – очевидна. См.также: Градуализм, Транзитология, Трансформационная инфляция, Трансформационные структурные сдвиги, Трансформационные ценовые сдвиги в экономике, Трансформационные эффект., Финансовая стабилизация, «Шоковая терапия» [1] Китай и Въетнам не в счет: они начинали постсоциалистический переход в принципиально иных условиях: эти страны в то время еще не прошли этап индустриализации и располагали колоссальным резервуаром рабочей силы, позволявшим строить новую для них, капи талистическую экономику не вместо социалистической, а рядом с ней. [2] См. Лопатников Л.И. Универсальная логика реформ. «Известия» от 10 января 2006 г.
[ http://slovar-lopatnikov.ru/]

Тематики

• экономика

EN

• law of diminishing marginal utility

финансовая стабилизация
Основа и главное средство экономической стабилизации, в которой нуждается любая страна, вошедшая по тем или иным причинам в полосу экономических потрясений: падения производства, роста безработицы, инфляции. Финансовая стабилизация это прежде всего укрощение инфляции, для чего применяются такие меры, как достижение сбалансированности государственного бюджета, а также введение в стране устойчивой свободно конвертируемой валюты и  др. (забегая вперед, стоит отметить, что именно первое оказалось камнем преткновения на пути российских реформ). Почему так важна финансовая стабилизация?  Потому, во-первых, что сохранение высокой  инфляции делает невыгодными инвестиции в производство, а это наглухо перекрывает  перспективу возобновления экономического роста. Это легко понять. При инфляции хотя бы в 8% в месяц, то есть более 120% в год (а как мы знаем, такая ситуация продолжалась в России примерно восемь лет подряд, это сейчас мы слышим разговоры о тех же восьми процентах, но не в месяц, а за год!)  банки вынуждены устанавливать такие проценты за свои кредиты, которые иначе как “грабительскими” не назовешь. Но иначе им нет смысла заниматься своим бизнесом. И предприятия такие кредиты брать не могут. А значит, не могут развивать производство, строить, осваивать новые технологии. Опыт многих стран показывает, что только тогда, когда инфляция доводится хотя бы до 20 — 30% в год — только  при этом условии! — возобновляется экономический рост, начинается повышение жизненного уровня народа. Так произошло во всех тех бывших социалистических странах, которые в отличие от России провели реформы более решительно, добились финансовой стабилизации и очень скоро вышли на первые места в Европе по темпам экономического роста. Но и этого недостаточно. Нормальное развитие наблюдается лишь в тех странах, где темп инфляции устойчиво, десятилетиями, поддерживается на уровне 1–3 %% и не выше. Потому, во-вторых, что инфляция непосредственно снижает жизненный уровень населения, обрушивая на него так называемый инфляционный налог (или «сеньораж», этот термин пришел к нам из глубины веков). Однако, как показано в соответствующей статье,  опасность  состоит в том, что на определенном этапе ускоренная инфляция начинает «съедать» и доходы от него. Требуется еще и еще увеличивать количество денег, и это ведет к гиперинфляции — не менее разрушительному явлению в экономике, чем катастрофические землетрясения -  в природе. В теоретической транзитологии принято различать две  стратегии финансовой стабилизации: ортодоксальную и гетеродоксную. По-видимому, характеристика « ортодоксальности» здесь относится к соблюдению рекомендаций Вашингтонского консенсуса и  теории монетаризма. Считается, что ортодоксальная стратегия финансовой стабилизации строго им следует. То есть, она предусматривает такие меры против инфляции, как уменьшение государственных расходов и дефицита госбюджета, отказ от эмиссионных методов  его покрытия; приватизация. Опираясь на рекомендации немонетаристских теорий, гетеродоксная программа делает упор на параллельное действие факторов инфляции спроса и инфляции издержек (см. статью  Инфляция) и  предусматривает активное регулирующее воздействие государства на цены, заработные платы и  другие элементы рынка, уделяет большое внимание так называемой «промышленной политике» (т.е. поддержанию отдельно  избранных отраслей и производств), снижению налоговой нагрузки на предприятия. Опыт показывает, что ортодоксальную программу в полном объеме никому провести не удавалось, лучшие результаты достигались при применении, наряду с ортодоксальной стратегией, некоторых положений гетеродоксной стратегии.
[ http://slovar-lopatnikov.ru/]

Тематики

• экономика

EN

• financial stabilization

закон убывающей предельной полезности
Утверждает, что при потреблении блага общая полезность увеличивается, а предельная полезность по мере удовлетворения потребителя (насыщения потребности) сокращается с каждой дополнительной единицей блага. Закономерности перехода от социализма к капитализму, от плана к рынку (laws of transition from plan to market economy) - выявленный историческим опытом факт: во всех без исключения странах бывшего СССР и Восточной Европы, совершивщих в конце ХХ – начале ХХI века переход от социализма к капитализму, от централизованной системы планирования и управления экономикой к рыночной системе, или – кратко – от плана к рынку, наблюдалась сходная траектория развития.[1] Спад, стабилизация, подъем – вот то, что можно математически описать U–образной кривой и назвать универсальной логикой реформ [2]. В России до сих пор остается актуальной полемика о том, что произошло в «лихие девяностые» — по выражению одних, и «время надежд» — по мнению других. Первые говорят о тяжелейшем экономическом спаде 1990-х, когда все действительно катилось под гору: объемы производства сокращались, инфляция чудом остановилась на пороге разрушительной гиперинфляции, у всех на памяти финансовые пирамиды, разгул преступности, «назначение» близких к власти людей миллионерами, задержки с выдачей заработной платы и пенсий, кричащая бедность оставшихся без работы… Все это было. Но все это было и в остальных, без малого тридцати постсоциалистических странах! Вот в чем корень вопроса. Что же: везде к власти пришли бездарные руководители, да еще враги собственных народов? Но так, наверное, не бывает … Вторые сосредоточивают внимание на тех качественных переменах, которые происходили в России в 90-е годы. Они говорят о принятии судьбоносных решений, преобразивших страну, о накоплении элементов рыночной экономики, создании нового законодательства, новых организационных структур, о накоплении опыта предпринимательства, самостоятельности в действиях людей, о зачатках самоуправления. Не сразу (сказывается известное свойство инерционности экономических систем), но все же новые рыночные механизмы начинали действовать… Когда же, в начале 1999 года после известного кризиса, начался быстрый подъем экономики, и в конце этого же года пришел к власти В.В.Путин, ситуация изменилась. Подъем продолжался почти десять лет, и первое десятилетие ХХ1 века стали называть Путинским десятилетием. Таких темпов роста экономики и повышения жизненного уровня населения, по-видимому, не знала история России. (Заметим, правда, что в некоторых странах послекризисный подъем оказался даже еще круче – до 9-10% в год, а, например, Казахстан выполнил задачу удвоения ВВП за 10 лет, которую не удалось решить России, при всех ее успехах, хотя президентом такая задача была поставлена.). Для многих вывод из всего сказанного напрашивался простой: прежний, ельцинский, режим был плох, а путинский – хорош, успешен. Или еще проще и определеннее: президент Ельцин губил Россию, а президент Путин ее спас. Казалось бы, было найдено вполне убедительное объяснение того, что произошло со страной за последние два десятилетия. Все определяется личностью руководителя страны, его достоинствами и недостатками. Был плохой руководитель – в стране был спад; с хорошим руководителем начался подъем. Но, оказывается, не все так просто. Повторим. В 1990-е гг. почти три десятка стран отбросили оковы социализма и начали переход к рыночной экономической системе. Эти страны очень разные: по своей величине – от России до Эстонии; по уровню экономического развития – от ГДР до Монголии; по продолжительности существования в них социалистического строя, по степени былого подчинения Советской империи – от стран Балтии, сключенных в СССР до Албании, противника СССР; по жесткости внутренних режимов – от диктатуры в Туркмении до демократии в Чехии. Наконец, сам переход в разных странах осуществлялся по-разному: в одних – методом «шоковой терапии»; в других – постепенным, эволюционным путем; где-то он был сопряжен с кровавым переворотом (Румыния) или даже с войнами (Югославия, Закавказье), а где-то – с бархатной революцией. По-разному осуществлялся и важнейший процесс перехода к капитализму – приватизация государственной собственности. Применялся по меньшей мере десяток базовых моделей приватизации – ваучерной, денежной, массовой, аукционной, инсайдерской и так далее. Наконец, эти ранее социалистически ориентированные страны населяют народы, чрезвычайно непохожие друг на друга по историческому прошлому, традициям, культуре, национальному характеру, а также, как сказал бы Лев Гумилев, по пассионарности. К тому же нельзя не отметить разнообразие биографий, характеров и политических убеждений лидеров, возглавлявших эти государства на тех или иных этапах постсоциалистического перехода. Среди них оказались и бывшие партийные вожди (их большинство), и руководитель оборонного предприятия, и академический ученый, и даже писатель. И при таком разнообразии условий и обстоятельств, во всех без исключения государствах, о которых идет речь, траектория постсоциалистического перехода оказалась сходной! Различия – в глубине и продолжительности спада, в крутизне начавшегося подъема, сроках восстановления предреформенного уровня общественного производства. Тут, конечно, сказывались и объективные условия, и человеческий фактор. Можно по-разному анализировать эти различия. Есть экономисты, которые пытались противопоставить бывшие республики СССР и страны ЦВЕ – Центральной и Восточной Европы. В первых реформы в целом явно отставали от хода реформ во вторых. Значит, говорили эти экономисты, дело в зрелости социализма, в разной степени его «укорененности» в обществе. Но среди бывших советских республик – Эстония, где реформы прошли исключительно быстро и успешно, а среди стран ЦВЕ, например, Румыния, отстававшая в темпах преобразований даже от Украины, не говоря уже о России. Другие аналитики, обратив внимание на то, что путинское десятилетие совпало с крутым повышением мировых цен на нефть и газ, объясняли экономический рост России именно этим благоприятным обстоятельством. Но, оказывается, не меньшим экономическим ростом в эти годы отличился и ряд стран-импортеров нефти как в ЦВЕ, так и на постсоветском пространстве. Продолжительность спада производства и периода высокой инфляции – самая важная характеристика тех трудностей, которые испытывались населением постсоциалистических стран в процессе перехода к рынку и успешности этого перехода. Она оказалась очень разной. Наименьшая – в тех странах, которые провели «шоковую терапию», то есть либерализовали цены и ужесточили бюджетную политику, в ряде случаев решительно ввели новую национальную валюту, новые нормы валютного обмена. Такими были первопроходец «шоковой терапии» Польша, а также Эстония, Литва, Латвия, Словакия, Словения, Хорватия. Все они после спада начали подъем экономики уже в 1995-96 годах и восстановили дореформенный уровень ВВП уже к началу века. Напротив, наибольшие трудности испытали народы тех стран, власти которых предпочли постепенные, «щадящие» реформы, откладывали начало реформ (Украина, Румыния, Болгария и др.). Что касается России, то она вначале (при правительстве Ельцина-Гайдара) попыталась осуществить «шоковую терапию», но очень скоро отказалась от этого. Если быть точным, то «отменил» шоковую терапию VI Съезд народных депутатов, состоявшийся в первых числах апреля 1992 г., то есть через три месяца после начала реформ. Может быть, по этой причине России, например, до сих пор не удалось выйти из периода высокой инфляции, снизить ее до приемлемого уровня в 2–3% в год. (Частный пример: это обстоятельство ощущает на себе каждый, кто хотел бы воспользоваться ипотекой для покупки квартиры: проценты запретительно высоки.). Дореформенный уровень ВВП Россия восстановила лишь в 2006 – 2007 году. (К началу мирового кризиса, который вновь отбросил ее экономику вспять). Из этих сопоставлений можно сделать вывод, прямо противоположный приведенному выше: главное в таких исторических процессах – не выбор или смена действующих лиц. Их таланты, волевые качества, заслуги имеют значение, но дополнительное. Развитие экономики страны определяется экономическими законами, которые столь же не подвластны людям, как законы природы. В данном случае речь идет о законах экономики переходного периода. Разумеется, надо учесть, что описанная в этой статье закономерность (как и вообще любая реальная закономерность) прокладывает себе дорогу через колебания, отклонения, откаты назад и рывки вперед, проявляя себя, в целом, лишь как тенденция. Но она – очевидна. См.также: Градуализм, Транзитология, Трансформационная инфляция, Трансформационные структурные сдвиги, Трансформационные ценовые сдвиги в экономике, Трансформационные эффект., Финансовая стабилизация, «Шоковая терапия» [1] Китай и Въетнам не в счет: они начинали постсоциалистический переход в принципиально иных условиях: эти страны в то время еще не прошли этап индустриализации и располагали колоссальным резервуаром рабочей силы, позволявшим строить новую для них, капи талистическую экономику не вместо социалистической, а рядом с ней. [2] См. Лопатников Л.И. Универсальная логика реформ. «Известия» от 10 января 2006 г.
[ http://slovar-lopatnikov.ru/]

Тематики

• экономика

EN

• law of diminishing marginal utility

финансовая стабилизация
Основа и главное средство экономической стабилизации, в которой нуждается любая страна, вошедшая по тем или иным причинам в полосу экономических потрясений: падения производства, роста безработицы, инфляции. Финансовая стабилизация это прежде всего укрощение инфляции, для чего применяются такие меры, как достижение сбалансированности государственного бюджета, а также введение в стране устойчивой свободно конвертируемой валюты и  др. (забегая вперед, стоит отметить, что именно первое оказалось камнем преткновения на пути российских реформ). Почему так важна финансовая стабилизация?  Потому, во-первых, что сохранение высокой  инфляции делает невыгодными инвестиции в производство, а это наглухо перекрывает  перспективу возобновления экономического роста. Это легко понять. При инфляции хотя бы в 8% в месяц, то есть более 120% в год (а как мы знаем, такая ситуация продолжалась в России примерно восемь лет подряд, это сейчас мы слышим разговоры о тех же восьми процентах, но не в месяц, а за год!)  банки вынуждены устанавливать такие проценты за свои кредиты, которые иначе как “грабительскими” не назовешь. Но иначе им нет смысла заниматься своим бизнесом. И предприятия такие кредиты брать не могут. А значит, не могут развивать производство, строить, осваивать новые технологии. Опыт многих стран показывает, что только тогда, когда инфляция доводится хотя бы до 20 — 30% в год — только  при этом условии! — возобновляется экономический рост, начинается повышение жизненного уровня народа. Так произошло во всех тех бывших социалистических странах, которые в отличие от России провели реформы более решительно, добились финансовой стабилизации и очень скоро вышли на первые места в Европе по темпам экономического роста. Но и этого недостаточно. Нормальное развитие наблюдается лишь в тех странах, где темп инфляции устойчиво, десятилетиями, поддерживается на уровне 1–3 %% и не выше. Потому, во-вторых, что инфляция непосредственно снижает жизненный уровень населения, обрушивая на него так называемый инфляционный налог (или «сеньораж», этот термин пришел к нам из глубины веков). Однако, как показано в соответствующей статье,  опасность  состоит в том, что на определенном этапе ускоренная инфляция начинает «съедать» и доходы от него. Требуется еще и еще увеличивать количество денег, и это ведет к гиперинфляции — не менее разрушительному явлению в экономике, чем катастрофические землетрясения -  в природе. В теоретической транзитологии принято различать две  стратегии финансовой стабилизации: ортодоксальную и гетеродоксную. По-видимому, характеристика « ортодоксальности» здесь относится к соблюдению рекомендаций Вашингтонского консенсуса и  теории монетаризма. Считается, что ортодоксальная стратегия финансовой стабилизации строго им следует. То есть, она предусматривает такие меры против инфляции, как уменьшение государственных расходов и дефицита госбюджета, отказ от эмиссионных методов  его покрытия; приватизация. Опираясь на рекомендации немонетаристских теорий, гетеродоксная программа делает упор на параллельное действие факторов инфляции спроса и инфляции издержек (см. статью  Инфляция) и  предусматривает активное регулирующее воздействие государства на цены, заработные платы и  другие элементы рынка, уделяет большое внимание так называемой «промышленной политике» (т.е. поддержанию отдельно  избранных отраслей и производств), снижению налоговой нагрузки на предприятия. Опыт показывает, что ортодоксальную программу в полном объеме никому провести не удавалось, лучшие результаты достигались при применении, наряду с ортодоксальной стратегией, некоторых положений гетеродоксной стратегии.
[ http://slovar-lopatnikov.ru/]

Тематики

• экономика

EN

• financial stabilization