как+говорят

participation - участие, соучастие, причастность; принимать участие в самых различных смыслах, как например, то что обладает огнем, но не является им, называется огнем благодаря причастию. По Фоме (In lib. Boet de Hebd.c.2): "Участвовать означает принимать участие, так, когда кто-то получает то, что свойственно другому, то обычно говорят сопричастен ему, например, человек причастен природе животных, потому что человек не имеет животного разума по существу; так и Сократ разделяет человеческую природу; также одновременно и субъект причастен случайности, и материя причастна форме, потому что субстанциальная или случайная форма, которая является общей по отношению к их причине, является определяющей для тог или иного субъекта; подобно этому говорят, что следствие причастном своей причине, даже тогда, когда оно не очень адекватно силе своей причины; так нам следовало бы говорить, что воздух причастен свету солнца, хотя нам совершенно ясно, что солнце не содержит воздуха". По Аристотелю (Top.1Y, c, 1, 121a 12): " Определение причастности таково: принимать понятие того, что допускает причастность себе". По Ансельму, не истинно то, что не причастно к истине; Эриугена замечает, что поскольку человек создан по образу Бога, значит то, что утверждается в Боге, по существу может утверждаться и в человеке благодаря причастности. Сравн. DIVISIO.

supposition, premiss - предположение, предпосылка; то, что подлежит интеллектуально; являющееся интеллектуальной предпосылкой; так, по Бонавентуре, существует четырехчленная предпосылка знания: соотношение, соединение, суждение, содержание. Предпосылка - это узурпация словом вещи, что например становится очевидным при подсчете денег, так понятия используются вместо вещей, которые они обозначают. Предпосылка чего-то, следовательно, должна что-то обозначать и утверждать (сравн. SUPPONERE), следовательно существует: материальная предпосылка (когда осуществляется ссылка на понятие, а не на вещь), например, когда говорят: "Человек - это слово"; и формальная предпосылка (как подразумевается обозначаемая вещь), например, когда говорят "Человек одарен разумом".

атом, неделимое, индивид, отдельное, единичное, частное, отличимое от других. Индивидуальное и единичное является фактически одним и тем же, но все же иногда их смыслы различаются: про вещь говорят, что она единична, когда выполняется процедура определения через вид и род,  которые являются общими понятиями; про вещь говорят, что она индивидуальна тогда, когда внимание обращено на ее неделимость. С другой стороны, если означенная материя является критерием отделения особенного от индивидуального, а разнообразие форм обусловливает различие видов так же, как разнообразие индивидуальной материи обусловливает различие индивидуального, то особенное - это не только форма, но форма, взятая вместе с индивидуальной материей. Предварительное определение личности у Боэция: «неделимая субстанция разумной природы» (Боэций. Против Евтихия и Нестория // Боэций. Утешение философией. С. 175). Ср. SINGULARIS, SPECIES INFIMA.

simply, absolutely - просто, неразложимо, абсолютно; указывает на то, что вещь такова, как она названа, и ничто из ее определения не опущено. По Фоме, "просто" может употребляться в двух смыслах (Sum. Theol. III, q. 50, a. 5 concl.): "В одном смысле - это то же самое, что и абсолютное; о нераздельном также говорят как о безотносительном к чему-то другому". Как говорил Аристотель (Top. II, c. 11, 115b 34-35): "...Другими словами, это таково, потому что оно таково вообще". В обоих смыслах оно противопоставляется выражению "в некотором отношении". Бог существует абсолютно; творения божьи существуют в некотором отношении. Сравн. ABSOLUTE.

Át pulchrúm (e)st digitó monstrár(i) et dícier: híc est. "Ведь прекрасно, когда на тебя указывают пальцем и говорят: вот он".

ср. Гораций, "Оды", IV, 3, 21-24 (обращение к Музе):

Tótum múneris hóc tuí (e)st,

Quód monstrór digitó práetereúntium

Rómanáe fidicén lyrae:

Quód spir(o) ét placeó, sí placeó, tuúmst.

"Тема книги выражена в известном изречении: "Книги имеют свою судьбу" - "Habent sua fata libelli" - что обычно переводится: "Книги имеют свою судьбу смотря по тому, как их принимает читатель". Немногие слышали имя римского грамматика Теренциана Мавра - он жил в III в. [ Ошибка цитирующего автора - I - II в. - авт. ] нашей эры, мало кто читал его сочинение "О буквах, слогах и размерах", труды его забыты, но изречение, брошенное им, продолжает жить, и благодаря этому не кануло в забвение и имя того, кому принадлежит это изречение, словно подтверждая и истинность и парадоксальность его слов". Сергей Львов, Эхо в веках.

Jám caelúm terrámque meó sine númine, Vénti

Míscer(e) ét tantás audétis tóllere móles?

Quós ego!

Без моего изволенья вы землю мешать с небесами,

Ветры, решились и вод воздымать такие громады?

Я вас!

добро, благо, счастье, согласие (согласованность) с природными склонностями. Благо подразделяется на благо человека и Высшее благо. По Августину, «есть только одно простое и потому единственно неизменяемое благо - это Бог. Этим Благом сотворены все блага, но не простые, а потому и изменяемые» (Августин. О Граде Божием. Т. 2. С. 189). «Благо, по Боэцию, есть то, чего все желают» (Боэций. Утешение философией. С. 245). «Богатство, могущество, уважение, слава, наслаждение» суть «внешние проявления истинного блага» (там же. С. 237), которое определяется как «то, что по природе едино и просто» (там же. С. 236). «Благо есть Бог... именно в Нем заключено совершенное благо» (там же. С. 239). Благо как тождество блаженства. Боэций пишет, что «природа ни одной вещи не может превосходить свое начало, вследствие чего начало всего сущего по своей природе является высшим благом... Но высшее благо  является блаженством... Тогда... необходимо сделать вывод, что Бог есть блаженство... и высшее благо. Отсюда с необходимостью вытекает, что само высшее блаженство есть не что иное, как высшая божественность» (там же. С. 240). «Сущность самого блага и блаженства одна и та же» (там же. С. 242). По Петру Абеляру, «из этой Троицы: Могущества, Мудрости, Благости (benignitas) состоит вся полнота блага, и ни один из Ликов не может обходиться без двух других... Тот, в ком совмещаются эти три свойства, т. е. кто может выполнить то, что хочет, кто, будучи добрым, желает сделать это потому, что он благ, и кто не выходит по глупости за пределы разума, тот - это ясно - истинно благ и во всем совершенен... Благость Его имеет отношение к любви, так что мы более всего любим то, что считаем и самым добрым» (Петр Абеляр. Теология «Высшего блага» // Петр Абеляр. Теологические трактаты. С. 134). Благо связано с третью Ипостасью Троицы: «Имя Св. Духа выражает чувство благоволения и любви, потому что дух, т. е. дыхание, исходящее из наших уст, лучше всего выражает сердечные чувства, когда мы откровенно томимся любовью или стонем от нужды в труде печали» (там же. С. 138). Благость, по Петру Абеляру, или Св. Дух, «скорее происходит от Отца и Сына, чем рождается Ими. В самом деле, Благо, на которое указывает это имя, не есть ни какое-либо могущество, ни мудрость, но аффект или эффект любви. Любовь же... может существовать только между двумя. Ведь не говорят, что кто-то любит самого себя, но чтобы любовь могла существовать, необходимо с нежностью относиться к другому. Итак, происходить - значит для Бога распространять неким образом себя на создания свои через аффект любви, наделяя их дарами своей благодати» (там же. С. 240). Фома Аквинский различает благо относительное (полагаемое в соответствии с желаниями) и благо абсолютное (полагаемое в соответствии с природой). То, что является благим само по себе, может быть благим по отношению к одному и дьявольским по отношению к другому. Бог есть абсолютное благо и вечность. См. BEATITUDO.

принцип; начало; то, из чего возникает вещь и чему она обязана своим происхождением. Фома говорит, противопоставляя причину и принцип, что «принцип является более общим, чем причина, так же как причина является более общей, чем элемент; о первом термине или о первой части вещи говорят как о принципах, но не как о причинах. Считается, что слово „причина" означает многообразие субстанции и зависимость одной вещи от другой, чего не предполагает слово „принцип". Поэтому во всех видах причины всегда обнаруживается дистанция между самой причиной и тем, причиной чего она является, в соответствии с некоторой завершенностью и силой; но мы используем слово „принцип" по отношению также к тем вещам, которые имеют не такого рода различия, но только определенную последовательность, например, когда говорим: точка есть начало линии, или когда говорим, что первая часть линии является началом всей линии» (Thomas Aquinas. Sum. Theol. I, q. 33, a. 1, ad. 1). Cp. CAUSA, ELEMENTUM.

вещь; чувственно-ощущаемая вещь; поименованное нечто; воплощенное слово. По Августину, то, что важнее, чем знак вещи, и чье познание важнее знака вещи, «ибо все, что только существует ради другого, необходимо ниже, чем то, для чего оно существует» (Августин. Об учителе // Творения. Т. С. 293-294). То же, для чего существует знак, есть вещь, которая постигается внутренним словом, внутренней истиной, или Христом. Истинная вещь, таким образом, есть «внутренняя» вещь, знание о которой врождено в нас изначально, прежде разума, и от этого знания «сам разум берет свое начало» (Августин. О количестве души // Там же. С. 236). То, что существует само по себе и не употребляется для обозначения чего-либо, например, дерево, камень, животное. В пределе есть «некая высшая вещь», которая никогда ни для чего не служит обозначением. Эта вещь - Бог. Такой вещью можно только наслаждаться ради нее самой. Существуя сама по себе, будучи нетварной, вечной и бесконечной, она может быть обнаружена лишь с помощью ее созданий, то есть через чувственный мир.  Эта совершенная вещь может быть описана троично: через единство (Бог Отец), равенство (Бог Сын) и согласие единства и равенства (Бог Дух Святой). Любая сотворенная вещь может называться вещью в переносном смысле. Она может служить также и знаком для других вещей (дым может служить знаком огня). Знак, по Августину, - то, что служит некоей меткой для обозначения определенной вещи. Но поскольку знак существует, он в некотором роде тоже вещь («всякий знак есть некая вещь»), поскольку не существует только ничто. Можно сказать, что, если истинная вещь - это Бог, то все остальные сотворенные вещи есть знаки, обладающие значением (Августин. Христианская наука или основания св. герменевтики и церковного красноречия. Киев, 1835. С. 15-20). Ансельм Кентерберийский писал, что «ведь мы обычно называем «вещью» все, о чем мы говорим, что оно в каком-то смысле есть нечто» (Ансельм Кентерберийский. Сочинения. М., 1995. С. 315); по Фоме Аквинскому, «существуют две точки, которые следует полагать в вещах, а именно, ее сущность и причину, а также ее бытие; имя вещи берется из сущности. Поскольку сущность может иметь бытие двояко - в единичности, которая находится за пределами разума, и в ее понимании интеллектом... следовательно, имя вещи относится одновременно и к тому, что существует в уме, так вещь образуется на основании знания, и к тому, что существует за пределами ума, поскольку о вещи говорится как о познанной и существующей в природе» (Thomas Aquinas. In lib. I Sent. d. 25, q. 1, a. 4 sol). Другое его высказывание: «Имя вещи употребляется в двух смыслах: так, вещью называется то, что имеет известное бытие в природе, это называется «то, что есть», поскольку она есть, имеет свое бытие. Так как вещь познается через ее сущность, то ее имя становится известным всем, кто оказывается вовлеченным в процесс познания и мышления, поскольку вещь (res) проистекает от знания (reor), и в этом смысле говорят о вещи как о разумной (res rationis)» (Idem. In lib. II Sent. d. 37, q. 1, a. 1 sol.). cm. SIGNUM.