(marcel)

...the boy was shrewd enough to realize that he must never under any circumstances come between Marcel and his mother, and had better not even know if there was any difference between them. (U.Sinclair, ‘World's End’, ch. 7) —...Ланни и сам понимал, что ему никогда, ни при каких обстоятельствах не следует вмешиваться в споры между Марселем и матерью и лучше даже и виду не подавать, что он знает об этих спорах.

‘I thought I was going to spend the rest of my life grieving for Marcel... You remember the summer that Lanny was in Hellerau before the war. One of the boys he met there was a German named Kurt Meissner...’ ‘I believe I do,’ replied Emily, and added: ‘You've been robbing the cradle?’ ‘No - you must say I've been robbing the grave.’ (U. Sinclair, ‘Between Two Worlds’, ch. 2) — - Я думала, что проведу остаток жизни, тоскуя по Марселю... Ты помнишь то лето до войны, когда Ланни был в Хеллрау? Он там познакомился с немецким юношей, Куртом Мейсснером... - Кажется, помню, - ответила Эмилия и добавила: - Похоже, что ты обкрадываешь колыбель? - Нет, вернее сказать, я обкрадываю могилу.

‘Kurt is twenty-two, and I'm only just thirty-seven - that's the honest truth, dear, I don't have to fib about it...’ ‘Are you two going to marry?’ ‘Oh, that would be ridiculous, Lanny! What would people say? I'd be robbing the cradle!’ (U. Sinclair, ‘World's End’, ch. 34) — - Курту двадцать два, а мне всего только тридцать семь - это сущая правда, Ланни, честное слово! Мне незачем уменьшать свой возраст... - Вы намерены пожениться? - Ну что ты, Ланни, это было бы смешно. Что скажут люди? Будут говорить, что я совращаю малолетних!

The social whirl was now in full career. There were two or three smart dances every night; also people had taken to dancing at teas and at supper parties after the theatre. (U. Sinclair, ‘World's End’, ch. 8) — Лондонский светский сезон был в разгаре. Каждый вечер приходилось выбирать между двумя, а то и тремя большими балами; кроме того, вошло в моду танцевать на файф-о-клоках и поздних ужинах после театра.

But Lanny thought of Marcel down there at the Cap painting diligently; he must be lonely, and wondering when his Beauty would get through with the social whirl and return to the life of art and love. (U. Sinclair, ‘World's End’, ch. 8) — А Ланни все время вспоминал Марселя и представлял себе, как он живет в Антибе и прилежно работает; скучает, должно быть, и думает, когда же наконец его Бьюти, захваченная вихрем светских развлечений, вернется к искусству и любви.

It was so late that he had to walk home, but it did not seem a long way, for he was intoxicated with delight; he seemed to walk on air. (W. S. Maugham, ‘Of Human Bondage’, ch. 90) — Час был поздний, и ему пришлось идти домой пешком, но дорога не показалась ему длинной: он был на седьмом небе от счастья, ноги несли его сами.

In the course of the next morning came Marcel; young, erect and happy, walking upon air. (U. Sinclair, ‘Worlds End’, ch. 12) — На другой день утром пришел Марсель, молодой, подтянутый и весь словно окрыленный.