(герман)

- Что ж, вполне разумно, - зевнув, сказала Ашхен. - Волга, действительно, впадает в Каспийское море, с такого рода открытиями никто никогда не спорит. (Ю. Герман, Дорогой мой человек) — 'Oh well, it's sensible enough,' Ashkhen said, yawning. 'The Volga does really flow into the Caspian Sea, it's one of those indisputable discoveries.'

- Тебе дрожжи нужны, а я и есть такие именно дрожжи. Ты только доверься мне, пойми, какую силищу тебе бог дал в жёны, и мы с тобой горы своротим... (Ю. Герман, Дорогой мой человек) — 'Pep is what you need, and I am just that for you. Just trust me, try to understand that heaven has sent you a wife of miraculous strength, and then together we'll move mountains...'

Утро было тихое, тёплое, серое. Иногда казалось, что вот-вот пойдёт дождь. (И. Тургенев, Вешние воды) — It was a still, warm, grey morning. Every now and then it seemed as if it was just going to rain...

Однако куда всё-таки делся несессер? Вот-вот должно прийти заказанное такси. (Б. Полевой, Анюта) — Yes, but where was the dressing-case? The taxi would arrive at any moment now.

Светало. Точнее сказать, вот-вот должен был забрезжить рассвет. (В. Тельпугов, Дыхание костра) — It was getting lighter. It would be more precise to say that dawn was on the verge of breaking.

Герман. Читаете? Но ведь она... специальная. Дуся. Вот-вот... Про камушки. Очень интересная. (А. Арбузов, Таня) — Herman: You're reading it? But it's for specialists. Dusya: Exactly. It's about stones. Very interesting.

- А может, всё-таки... - произнёс он неуверенно. Никита Богатов перебил его кашляющим смешком: - Вот-вот, а может, всё-таки я талант. (В. Тендряков, Весенние перевёртыши) — 'But perhaps, even so...' he began without much confidence. Nikita Bogatov interrupted him with a coughing laugh. 'That's it, that's it! But perhaps, even so, I have talent...'

- Отдаёшь себя всего целиком оргработе, и все шишки на тебя валятся. Никаких нервов не хватает. (Ю. Герман, Я отвечаю за всё) — 'When you're in administration, you give everything you've got and all you get for thanks is the kicks. It's more than one's nerves can stand.'

- Интересно, как там накушаетесь. Видел давеча ихнею Паньку на базаре: дали, говорит, всего ничего денег, а обед на цельную роту велено сготовить. (Ю. Герман, Дело, которому ты служишь) — 'I wonder what they'll feed you there. I saw their cook at the market this morning, she says they gave her next to no money and told her to get dinner for a regiment.'

Устименко прочитал опровержение дважды: было тут всем сестрам по серьгам. Но более всего досталось бедолаге товарищу Губину Б. Э. (Ю. Герман, Я отвечаю за всё) — Ustimenko read the article twice: everyone involved was given a whipping but Boris Gubin more than the others.

- Народ, конечно, у нас разный, - стараясь попасть в тон Горбанюк, не торопясь начала Катюша. - Совсем даже разный. Всякой твари по паре... (Ю. Герман, Я отвечаю за всё) — 'Well, they're all different kinds, of course,' Katya said tentatively, waiting for Gorbaniuk to give her a cue. 'All different kinds. It's a Noah's Arc of a kind...'

Эти слёзы и слова выворачивали всю душу Грохольского. (А. Чехов, Живой товар) — These words and tears were harrowing Grokholsky's soul.

Варвара молчала. Уж это она умела - молчать и слушать, молчать и понимать, молчать и сочувствовать. Ей все всегда всё рассказывали, и не было человека, который пожалел бы о том, что вывернул душу перед Варварой Степановой. (Ю. Герман, Я отвечаю за всё) — Varvara remained silent. She was good at keeping silent and listening, keeping silent and understanding, keeping silent and sympathising. People always told her everything, and no one had ever regretted confiding in her.

- Да что ты орёшь-то! - хохотала на него Настасья Филипповна, - я ещё у себя хозяйка; захочу, ещё тебя в толчки выгоню. (Ф. Достоевский, Идиот) — 'What are you yelling about?' cried Nastasia Philippovna laughing. 'I'm still my own mistress. I'll have you thrown out if I feel like it!'

- Ещё одна такая история, и вам придётся выгнать вашего помощника в толчки... - серьёзно, громко и раздельно сказал Богословский. - Смотреть противно - здоровый мужчина, а трус. (Ю. Герман, Дело, которому ты служишь) — 'If it happens again you will have to kick him out,' Bogoslovsky said deliberately and loudly. 'It's disgusting to see a healthy man turn coward.'

- Правильно!.. У него котелок варит! - воскликнул Бакланов, восхищённый и немножко обиженный слишком смелым полётом метелицыной самостоятельной мысли. (А. Фадеев, Разгром) — 'He's right... He's got a head on his shoulders!' Baklanov exclaimed, admiring, but somewhat envious of Metelitsa's independence of mind and the bold flight of his imagination.

- Пришёл я на флот, верно, тёмным мужиком... Дослужился до инструктора-минёра... Голова варила. (Ю. Герман, Дело, которому ты служишь) — 'Yes, I was an ignorant bumpkin when I first joined the navy... Well, I worked my way up to be a torpedo-man... I knew what was what though.'

- Нет, это не пройдёт. У меня не Варькино здоровье, я других кровей. - Да уж это известно, - вставая из-за стола, сказала Аглая, - вы у нас голубых кровей. (Ю. Герман, Дело, которому ты служишь) — 'No thanks. I haven't Varya's health, I'm made of different clay.' 'Don't we know it,' Aunt Aglaya said, leaving the table. 'You're blue-blooded of course.'

Ждала она отпуска, когда уезжали они с Родионом на Чёрное море - "погреть кости", как говорил он. (Ю. Герман, Дорогой мой человек) — She looked forward to holidays with Rodion on the Black Sea where they went to 'roast their bones' as Rodion called it.

На рассвете отец улетел. Провожать себя он запретил. - Дальние проводы - лишние слёзы, - сказал он весело, допил чай, ткнул сына в плечо, как при встрече, обнял сестру и вышел. (Ю. Герман, Дело, которому ты служишь) — At dawn, Volodya's father left. He forbade them to see him off. 'Long farewells mean more tears,' he said cheerfully. He finished his tea, gave his son a punch in the shoulder the way he had done at greeting, hugged his sister, and walked out.

Отец был весел и шумлив, как всегда. Прощаясь, он сказал: - Долгие проводы - лишние слёзы. Не на войну ведь едешь, а на курорт. (А. Ржешевский, Пора любви) — Father was cheerful and as usual, full of jokes. A long goodbye only means extra tears. You're not going to war, you're going to the seaside to get well.

- Может быть, ты хочешь получить по роже? - осведомился Володя. - Мальчишка! - строго сказал Евгений. - Вечно драться! - Есть случаи, когда спорить бессмысленно, - ответил Володя. - Дать раза - и всё! (Ю. Герман, Дело, которому ты служишь) — 'Would you like to have your face pushed in?' Volodya asked. 'That's puerile!' Yevgeny said sternly. 'There are cases when it's senseless to argue,' Volodya replied. 'A good punch - and the whole thing is settled.'

- А ты не суйся! - погодя сказал Устименко. - Двое дерутся - третий не мешайся... (Ю. Герман, Дело, которому ты служишь) — 'Next time don't butt in,' Volodya said after a while. 'Two can fight, but three's a riot...'

- Ну ладно, пожелаю здоровьечка! - сказал кучер Снимщиков. - Делу, как говорится, время, а потехе час. (Ю. Герман, Дело, которому ты служишь) — 'All right, I'll be wishing you the best,' said Snimshchikov. 'Fun is fun, as they say, but there's the job waiting.'

- Вагаршак! - негромко крикнула Люба. - Держись в рамочках! - Но разве Саинян умел держаться в рамочках, когда речь шла о деле? Разве он понимал, что такое "рамочки", когда сидит перед ним эдакая жирная размазня, вдруг сделавшаяся ему врагом? (Ю. Герман, Я отвечаю за всё) — 'Vagarshak,' Lyuba called out warningly. 'Mind your manners.' But was Vagarshak capable of 'minding his manners' when the matter concerned his work? Could the warning mean anything to him when he was confronted by a fat slug who had suddenly turned enemy?

Положив свою тяжёлую ладонь на Володино запястье, он посчитал пульс, вздохнул и рассказал Устименке, что выходила его Вересова - дневала и ночевала тут. (Ю. Герман, Дорогой мой человек) — Placing his big, heavy palm on Volodya's wrist, he took his pulse, sighed and then told him that it was Vera Veresova who had nursed him back to health, spending her days and nights at his bedside.

Володька днюет и ночует у Савиных и неотступно находится при Инне... (Н. Воронов, Макушка лета) — Volodka was spending all his time at the Savins' place and doggedly accompanying Inna...

[Цветков], не дожидаясь ответа, изложил свой взгляд на женщин, на "Евиных дочек", как он выразился. (Ю. Герман, Дорогой мой человек) — Without waiting for an answer Tsvetkov began to expound his views on women. 'Eve's daughters' he called them.

Борис громко захохотал, очень громко и ненатурально. - А дружба? - закричал он. - А школьные годы? А молодость? Или дружба дружбой, а табачок врозь? (Ю. Герман, Я отвечаю за всё) — Boris gave a loud and obviously artificial burst of laughter. 'What about our friendship?' he yelled. 'Our old schooldays? Our youth? I suppose friends are all right when they don't interfere with your career, is that it?'