вспоминает

вспоминает

упоминает

вспоминает

припоминает

вспоминает

упоминает

вспоминает

припоминает

  Письмо к трем женам

   1949 - США (103 мин)

     Произв. Fox (Сол Сигел)

     Реж. ДЖОЗЕФ Л. МАНКИВИЦ

     Сцен. Джозеф Л. Манкивиц, Вера Каспари по повести Джона Клемпнера «Одно из наших сердец» (One of Our Hearts) и его же роману «Письмо к пяти женам» (Letter to Five Wives)

     Опер. Артур Миллер

     Муз. Алфред Ньюмен

     В ролях Джинн Крейн (Дебора Бишоп), Линда Дарнелл (Лора Мей Холлингзуэй), Энн Созерн (Рита Фиппс), Кёрк Даглас (Джордж Фиппс), Пол Даглас (Портер Холлингзуэй), Барбара Лоуренс (Бэйб Финни), Джеффри Линн (Брэд Бишоп), Телма Риттер (Сэди Даген), Селеста Холм (голос Эдди Росс).

   ± Типичный и банальный американский городок в 20 км от Нью-Йорка. За секунду до того, как сесть на корабль и посвятить целый день заботам о группе сирот, отправляющихся на прогулку по реке Гудзон, 3 подруги получают письмо от своей общей знакомой Эдди Росс, которая сообщает, что сбежала с мужем одной из них. Письмо не уточняет, с которым именно. На корабле каждая женщина с тревогой думает о том, не ее ли бросили, и вспоминает некий важный эпизод из своей семейной жизни. Дебора Бишоп вспоминает свой первый выход на люди с друзьями своего супруга Брэда, бывшего офицера. Только приехав в город, она боялась всего на свете: не так причесаться, не так одеться, опозорить мужа. В тот вечер, допустив немало промахов и неуклюжих оплошностей, она узнала, что ее муж некогда хотел жениться на Эдди Росс, чьей красотой и вкусом восхищаются все мужчины в городе.

   Рита Фиппс, журналистка на радио, вспоминает другой вечер. Тогда она пригласила в гости свою начальницу миссис Мэнли в тайной надежде, что та возьмет на работу ее мужа Джорджа, прозябающего на жалкую зарплату школьного учителя. Однако Джордж неосторожно принялся критиковать вредное и отупляющее воздействие некоторых радиопередач и в особенности - рекламы. Его выпады шокировали миссис Мэнли и поставили крест на планах его жены. По правде говоря, Джордж отнюдь не собирался бросать работу: он был ею доволен, считал ее полезной для общества и не хотел менять на более доходное, но презираемое новое поприще. Вдобавок, в тот вечер миссис Мэнли очень некстати разбила дорогую пластинку, которую подарила Джорджу Эдди Росс - в отличие от жены Джорджа, не забывшая про его день рождения.

   3-я подруга, Лора Мей Холлингзуэй, вспоминает первые свидания с Портером Холлингзуэем, владельцем сети крупных магазинов. Она была скромной продавщицей в его магазине и жила с матерью в квартире у самой железной дороги: стены квартиры тряслись от проходящих поездов. Тогда-то она и соблазнила Портера своим обаянием и красотой. Держа кавалера на коротком поводке, она сумела постепенно подвести его под венец. Он тоже восхищался «классом» Эдди Росс и даже хранил ее портрет в своем роскошном доме.

   Подруги расходятся по домам. Рита с облегчением обнаруживает Джорджа дома. Лора Мей с большим удивлением узнает, что Портер не ушел от нее, как она полагала. За ужином, где должны собраться все женатые пары, Дебора, получившая от мужа записку, что он не придет ночевать, сообщает друзьям, что Брэд ее бросил. Портер выводит ее из заблуждения; это он уехал с Эдди, но позже передумал и вернулся. Его признание дает Лоре Мей железный аргумент на случай бракоразводного процесса. Но развод отнюдь не входит в ее планы. Она любит мужа, и только лишь его огромное состояние служило причиной постоянного взаимного недоверия между супругами.

   ► Образцовая комедия нравов. Весьма умелая конструкция создает саспенс в том жанре, где он, как правило, отсутствует. Саспенс не просто хорошо выстроен драматургически; он проникает в самое сердце переживаний героинь, страдающих от постоянной психологической незащищенности и беспокойства за прочность семей. Главные цели этой социальной сатиры, где остроумие Манкивица впервые предстает во всем своем блеске и во всей своей горечи, таковы: снобизм, бескультурье, довлеющая роль денег во всех механизмах общественной и даже супружеской жизни. Пользуясь большей, чем когда-либо, свободой при работе над сценарием, Манкивиц не удержался от многословия, и оно - единственный устаревший элемент в этой великолепной и по-прежнему актуальной картине (до сих пор случается, что на том или ином американском телеканале из нее вырезают тираду Кёрка Дагласа против рекламы).

   Как и во многих голливудских фильмах, мысль автора отражается и передается в голосах, лицах, телах и красоте актрис. Чтобы понять, что хочет сказать автор, достаточно вглядеться в юношеское, почти мелодраматическое обаяние Джинн Крейн; в напряженную элегантность Энн Созерн, женщины эмансипированной, но в реальности очень зависящей от мужа: в опустошительную обольстительность прекрасной Линды Дарнелл, мадонны и шлюхи в одном лице. Чрезвычайно изящно использован закадровый комментарий - единственный осязаемый знак присутствия похитительницы мужей, которая думает, что держит в руках нити сюжета, но в финале остается с носом. Бокал из-под шампанского, разбивающийся в последних кадрах под реплику рассказчицы: «Прощайте, все», - гениальный финальный штрих.

   N.В. Изначально сценарий предусматривал 5 героинь (см. название романа Клемпнера, написавшего также и повесть, послужившую основой фильму), из которых Сол Сигел и Вера Каспари удалили одну. Затем Зэнак с согласия Манкивица, вычеркнул из сценария еще одну героиню - мать, одержимую амбициозными планами на своего сына, роль которой предназначалась Энн Бэкстер. В изобилующей документальными свидетельствами биографии Манкивица (Kenneth L. Geist, Pictures Will Talk, New York, Charles Scribner's Sons, 1978) автор приводит следующий анекдот: чтобы вызвать неподдельное отвращение на лице Линды Дарнелл, когда та бросает взгляд на портрет Эдди Росс, Манкивиц распорядился, чтобы в рамку вставили фотографию Преминджера в костюме нацистского офицера (роли которых он так часто исполнял). Линда Дарнелл действительно была очень недовольна сотрудничеством с Преминджером, у которого незадолго перед этим снялась в двух фильмах, Падший ангел, Fallen Angel и Навеки Эмбер, Forever Amber, и хитрость сработала как нельзя лучше. Сам Манкивиц категорически отрицает подлинность этого анекдота и утверждает, что все это - выдумки пресс-атташе.

   N.В. Ремейк поставлен для телевидения Лэрри Эликанном (США, 1985). Одну из ролей играет Энн Созерн.

  Гражданин Кейн

   1941 - США (119 мин)

     Произв. RKO, Mercury Theatre Production (Орсон Уэллс)

     Реж. ОРСОН УЭЛЛС

     Сцен. Герман Дж. Манкивиц. Орсон Уэллс

     Oпер. Грегг Тоуленд

     Муз. Бернард Херрманн

     Худ. Ван Пест Полглейз, Перри Фергюсон, Даррелл Силвера

     В ролях Орсон Уэллс (Чарлз Фостер Кейн), Джозеф Коттен (Джедедайя Лиланд), Дороти Камингор (Сьюзен Александер Кейн), Эверетт Слоун (мистер Бернстайн), Джордж Кулурис (Уолтер Паркс Фетчер), Рей Коллинз (Джеймс У. Геттис), Рут Уоррик (Эмили Нортон Кейн), Эрскин Сэнфорд (Герберт Картер), Уильям Алленд (Джерри Томпсон), Агнес Мурхед (миссис Кейн), Ричард Беэр (Хиллмен), Пол Стюарт (Реймонд).

   На ограде поместья «Занаду» висит табличка с надписью «Вход воспрещен». В замке умирает одинокий мужчина. Он выпускает из рук стеклянный шар, внутри которого снег падает на маленький домик, и произносит одно лишь слово: «Rosebud» («бутон розы»). Его тело обнаруживает медсестра. Выпуск кинохроники вкратце пересказывает жизнь и карьеру этого человека - Чарлза Фостера Кейна. Поселившись в роскошном поместье «Занаду» (постройка которого, впрочем, так и не была завершена), Кейн загромождал его своей коллекцией, прежде всего - скульптурами, которые зачастую даже не извлекались из ящиков. Ему принадлежали 37 газет, радиостанция, здания, корабли и т. д. В 1868 г. его мать, хозяйка гостиницы, получила в счет погашения долга бумаги на владение заброшенного золотого прииска в Колорадо. Оказалось, что прииск находился на сказочной жиле - 3-й в мире по величине. Кейн начинает политическую карьеру: его причисляют то к фашистам, то к коммунистам, сам же он называет себя простым американцем. С 1895 по 1941 г. он занимает все возможные политические посты, вызывая в народе то любовь, то ненависть поочередно. Со своей 1-й женой, племянницей президента США, он разводится в 1916-м; через 2 года она погибает вместе с их сыном в авиакатастрофе. Кейн женится на оперной певице Сьюзен Александер, для которой строит «Оперу» в Чикаго. Этот брак также заканчивается разводом. В 1916 г. Кейн бьется за пост губернатора штата Нью-Йорк, но терпит поражение на выборах. Скандал, связанный с его частной жизнью (его застают с певицей - той самой, на которой он впоследствии женится), лишает его шансов на успех. После кризиса 1929 г. его империя несет серьезные убытки. Выступая по радио, он утверждает, что никакой войне не бывать. Он превращается в старика, которого никто не принимает всерьез, и в 70 лет умирает.

   Хроника заканчивается; после просмотра директор новостного агентства дает журналисту по фамилии Томпсон задание выяснить смысл последних слов Кейна: «бутон розы». Первым делом Томпсон направляется в кабаре Сьюзен Александер в Атлантик-Сити. Та не трезва и отказывается его принять. После этого Томпсон получает разрешение ознакомиться с рукописными мемуарами Фетчера, бывшего опекуна Кейна.

   1-й ФЛЭШБЕК: В 1871 г. вопреки воле отца мать Кейна поручает ребенка заботам Фетчера, которому также переходит его состояние. Маленький Чарлз толкает Фетчера и бьет его санками. Он отчаянно противится расставанию с родителями. В 25 лет, исключенный из нескольких колледжей, он становится 6-м в списке богатейших людей планеты. Среди всех его владений лишь одно интересует Кейна: газетенка «Инкуайрер». Кейн лично берется управлять ею по новым методам. «Инкуайрер» не пропускает ни одного скандала, включая тот, в который замешана железнодорожная компания, одним из главных акционеров которой является Кейн. В 1929 г. он уступает права на все свои газеты. «Если бы я не был богат, - говорит он, - я мог бы стать великим человеком».

   НАШЕ ВРЕМЯ: Томпсон находит Бернстайна, ближайшего помощника Кейна.

   2-й ФЛЭШБЕК. Бернстайн вспоминает, как Кейн взял управление «Инкуайрером» в свои руки. Кейн располагается в редакции и проводит там 24 часа в сутки. Он сочиняет и публикует декларацию принципов, в которой клянется всегда отстаивать права человека и говорить только правду. Вскоре тираж «Инкуайрера» обгоняет тираж главного конкурента - газеты «Кроникл», некогда в 20 раз больший. За 6 лет Кейн переманивает к себе весь редакторский штат «Кроникл». Успех газеты отмечается широким банкетом с танцовщицами мюзик-холла. Кейн покупает в Европе самый крупный бриллиант на планете. Он женится на Эмили Нортон, племяннице президента США.

   НАШЕ ВРЕМЯ. Бернстайн выдвигает гипотезу, что «бутон розы» - это вещь, потерянная когда-то Кейном. Он советует Томпсону расспросить Лиланда, однокашника Кейна, который некогда был его лучшим другом. Томпсон направляется в больницу «Хантингтон», где доживает свои дни стареющий Лиланд. Тот рассказывает ему о Кейне: «Он всегда поступал жестоко… В нем было определенное благородство… Он никогда не откровенничал о себе… Он придерживался самых разных мнений».

   3-й ФЛЭШБЕК. Лиланд рассказывает о супружеской жизни Кейна с его 1-й женой. Виделись супруги только за завтраком. Эмили упрекала мужа в том, что он все время проводит в редакции газеты и публикует нападки на ее дядю-президента.

   НАШЕ ВРЕМЯ. Комментарий Лиланда: «Кейн искал любви, но сам не мог ничего дать взамен».

   4-й ФЛЭШБЕК. Лиланд вспоминает, как однажды ночью Кейн знакомится на улице с девушкой - Сьюзен Александер. У Сьюзен болят зубы: она приглашает Кейна к себе домой. Она работает в музыкальном магазине и мечтает стать певицей. Во время предвыборной кампании Кейн втаптывает в грязь своего оппонента Геттиса. Тот пытается заставить Кейна снять свою кандидатуру, грозя обнародовать его связь со Сьюзен: Кейн отказывается. Геттис публикует обличительную статью. Кейна бросает жена, он проигрывает выборы. Лиланд, ведущий авторскую колонку в «Иикуайрере», упрекает Кейна, что тот из милости дает рабочим права, за которые те могут побороться сами. Он обвиняет Кейна в невнимании ко всем, кроме себя самого. На долгие годы друзья прекращают общаться: Лиланд просит перевода в Чикаго. Кейн женится на Сьюзен и строит для нее «Чикагскую Оперу». Она дебютирует в «Саламбо». Подводя итог премьере в рецензии, Лиланд называет Сьюзен невежественной дилетанткой. Напившись до беспамятства, он засыпает над печатной машинкой. Кейн дописывает статью за Лиланда и увольняет его с чеком на 25 000 долларов.

   НАШЕ ВРЕМЯ. Комментарий Лиланда: «Он захотел доказать, что остается честным человеком». Томпсон снова приходит к Сьюзен: на этот раз ему удается разговорить ее.

   5-й ФЛЭШБЕК. Сьюзен вспоминает унизительные уроки пения, к которым принуждал ее Кейн. Это он против ее воли хотел сделать из Сьюзен оперную диву. После провала чикагской премьеры она бесится от злости, читая статью Лиланда. Тот же впоследствии отправляет Кейну рукопись его декларации принципов. Кейн заставляет жену продолжать выступления в Америке и поддерживает ее хвалебными рецензиями в своих газетах. Сьюзен пытается покончить с собой; после этого Кейн отказывается от попыток сделать из нее певицу. Они поселяются в уединении в только что отстроенном, огромном и мрачном поместье «Занаду». Сьюзен снова и снова собирает гигантский паззл. Невероятный по пышности пикник на берегу моря лишь добавляет мрачности обстановке. Супруги ссорятся. Сьюзен пакует чемоданы.

   НАШЕ ВРЕМЯ. Слова «бутон розы» ничего не говорят Сьюзен. Она советует Томпсону обратиться к Реймонду, мажордому «Занаду», 11 лет проведшему на службе у Кейна. Реймонд соглашается говорить за вознаграждение в 1000 долларов.

   6-й ФЛЭШБЕК. После ухода Сьюзен, Кейн громит мебель в ее комнате, а затем, держа в руке хрустальный шар, шепчет слова «бутон розы».

   НАШЕ ВРЕМЯ. Больше мажордому нечего сказать о «бутоне розы». Фотографы во всех возможных ракурсах делают снимки поместья и огромных коллекций Кейна. Горы рухляди отправляются в огонь: мелькают в пламени и санки маленького Чарлза, на которых видна надпись, не замеченная никем, кроме их владельца: «Rosebud». На ограде «Занаду» по-прежнему висит табличка с надписью «Вход воспрещен».

   ► Сразу после выхода на экраны и в 1-е послевоенные годы фильм произвел настолько сильное впечатление, что немедленно занял место в списках величайших фильмов за всю историю кинематографа, составляемых историками, критиками и простыми киноманами (это место он занимает и по сей день). В недавно вышедшей в свет книге Джона Кобала «Сто лучших фильмов» (John Kobal. The Top 100 Movies, London. Pavilion Books, 1989), куда включены 80 списков фильмов со всего мира, Гражданин Кейн занимает 1-ю позицию. Немалая - и, без сомнения, важнейшая - доля его оригинальности присутствовала уже на бумаге задолго до 1-го съемочного дня. Она связана с сюжетной конструкцией фильма, содержащей в себе как минимум 3 новаторских элемента. Прежде всего, фильм открывается кратким экскурсом или оглавлением в виде кинохроники, где пересказываются основные вехи жизни и карьеры Кейна. Таким образом, в самом начале намечаются главные этапы, по которым в дальнейшем будет развиваться сюжет. Это абсолютно оригинальный прием: нам не известны другие фильмы, которые бы предварялись подобным вступлением. 2-й новаторский элемент: систематическое и неоднократное использование флэшбеков, придающее Гражданину Кейну структуру фильма-расследования. Флэшбеки связаны с 5 различными рассказчиками, с которыми общается ведущий расследование журналист. Один рассказчик - опекун Кейна Фетчер - поначалу вступает в действие лишь заочно, как автор читаемых журналистом мемуаров; однако в других частях фильма мы наблюдаем его во плоти. Неожиданный поворот, подстегивающий любопытство зрителя: 1-й же человек, к которому обращается за помощью журналист (Сьюзен Александер), отказывается с ним разговаривать: ее рассказ окажется лишь 5-м из 6 флэшбеков. Хотя фильм Уэллса является далеко не 1-м случаем применения флэшбеков (истории кино известны такие яркие примеры, как фильм Уильяма Хауарда Власть и слава, The Power and the Glory, 1933 по сценарию Престона Стёрджеса, структурой и содержанием напоминающий Гражданина Кейна, и фильм Марселя Карне День начинается, Le Jour se lève), он становится важнейшим этапом в истории этого приема. 3-й новаторский элемент: при том что большинство сцен и эпизодов в различных флэшбеках дополняют друг друга в описании происходящих событий (что совершенно нормально), некоторые дублируют одно и то же событие, показывая его с разных точек зрения. Например, премьера «Саламбо» показана дважды: в пересказе Лиланда (4-й флэшбек) и в пересказе Сьюзен (5-й флэшбек). Повтор одного события в прошлом с разных точек зрения в данном случае, несомненно, используется в кинематографе впервые, хотя с тех пор вошло в обиход: упомянем лишь самые прославленные примеры - Расёмон, Rashomon, целиком основанный на этом приеме, и Босоногая графиня, The Barefoot Contessa.

   Однако новаторская конструкция Гражданина Кейна все же не безупречна ни с точки зрения цельности, ни с точки зрения равновесия между частями. Показывая своего героя исключительно через свидетельства, письменные воспоминания и кадры кинохроники, Уэллс сам отрекается от этого приема и превращается в рассказчика-демиурга, впрямую раскрывая зрителю в последнем эпизоде значение слов «бутон розы». С другой стороны, описание Кейна как неудавшегося Пигмалиона (в отношениях co 2-й женой) принимает такое большое значение, что существенно принижает описание других сторон его жизни. Как бы то ни было, конструкция фильма произвела сильное впечатление на зрителей и критиков. Можно предположить, что впечатление было усилено тем фактом, что главный герой, чей портрет служит основой фильму, вовсе не соответствует его (фильма) структурной премудрости: ему просто-напросто не хватает содержания. В этом смысле фильм значительно уступает своей репутации. В истории кинематографа Кейн - самый яркий пример того, что называют «испанской харчевней» (***) (в худшем смысле слова). Он - мыльный пузырь, пустая оболочка, получающая наполнение лишь благодаря 2 внешним факторам. 1-й фактор - его прототип (Уильям Рэндолф Хёрст), магнат прессы и известный манипулятор общественным мнением, фигура которого придает Кейну определенное социологическое значение: даже при том, что Хёрст - не единственный прототип (также в этой связи упоминаются Бэзил Захарофф, Хауард Хьюз и др.), в его биографии достаточно совпадений с биографией Кейна, чтобы рассматривать Кейна как экранное воплощение Хёрста. 2-й фактор - схожесть персонажа с самим Уэллсом: мегаломания, постоянная тяга к самоутверждению и т. д.

   С точки зрения драматургии, самым крупным достижением Уэллса можно назвать то, что ему удалось вызвать у публики сочувствие к этому баловню судьбы - то сочувствие, которое обычно она испытывает к неудачникам. (Отметим, что и сам фильм, подобно Кейну, несмотря на успех у публики, потерпел финансовый крах и стал прибыльным лишь после серии повторных прокатов.) Некоторые, подобно Сартру в знаменитой статье в журнале «L'Ecran francais» (1 августа 1945 г.), критиковали фильм за излишнюю интеллектуализацию и эстетство, однако их реакцию надо рассматривать в связи с парадоксальной блеклостью центрального персонажа. В самом деле, Кейн как персонаж почти полностью лишен художественного и психологического наполнения. Вся его сила - в мифе вокруг него, что превращает его в колосса на глиняных ногах. Позднее Уэллс воплотит на экране гораздо более глубоких персонажей: например, Аркадина в Мистере Аркадине, Mr. Arkadin и полицейского Куинлана в Печати зла, Touch of Evil.

   С визуальной точки зрения, Гражданин Кейн использует набор приемов (короткий фокус, съемки с верхней и нижней точек, присутствие в кадре потолка, предметы на границе кадра и т. д.), придуманные до Уэллса, но превращенные им в элементы уникального барочно-риторического стиля. Здесь уместно задать 2 вопроса. Действительно ли Гражданин Кейн - революционный фильм? Действительно ли это фильм модернистский? Стереотипы, распространенные у большинства историков кино, навязывают нам утвердительный ответ: но пойти у них на поводу означало бы судить второпях. Слишком заметно в стилистике Уэллса наследие прошлого: влияние экспрессионизма ощущается в декорациях, освещении и схематизме некоторых второстепенных персонажей, что еще более подчеркивает посредственная игра актрис (хотя исполнители мужских ролей превосходны); влияние русского кино - в аналитическом и произвольном дроблении сюжетной конструкции (никогда прежде не применявшемся так широко). В этом отношении, возвращаясь к русским первоисточникам, Гражданин Кейн кажется полной противоположностью модернизму, ведь модернистский кинематограф (Ланг, Мидзогути, Преминджер), напротив, тяготеет к синтезу и монолитности, пытаясь сделать максимально незаметными присутствие и роль монтажа, и стремится к неосуществимому идеалу; фильму из 1 длинного плана. Таким образом, Уэллс произвел революцию лишь в отношении некоторых голливудских устоев. Остается вопрос глубины кадра и ее применения в длинных планах: эта стилистическая фигура служит одной из основ модернистского кино и применяется Уэллсом. Однако он использует глубину кадра настолько демонстративно, что она слишком бросается в глаза, не обладая при этом большим смысловым наполнением, нежели ряд обычных планов. Что касается знаменитого кадра, в котором Кейн застает Сьюзен за попыткой суицида (с пузырьком и стаканом на 1-м плане) и который считается идеальным примером длинного плана с глубиной кадра, он далек от реалистичного, глобального, синтетического, всеобъемлющего использования кинематографического пространства, поскольку достигнут, как это известно сегодня, при помощи хитрой технической уловки. Сначала кадр был снят с наведением фокуса на освещенный передний план, а задний план был погружен в темноту и невидим. Затем пленку отмотали назад и сняли тот же кадр заново, затемнив передний план и наведя фокус на задний. В этом случае Уэллс предстает таким же несравненным манипулятором и фокусником, как и Кейн: и главными жертвами манипуляций становятся его почитатели, и в 1-ю очередь - Андре Базен. Назвав режиссерскую манеру в этом кадре «естественной», Базен делает более общий вывод о «реализме» подобного монтажа. «Реализм в какой-то степени онтологический, - пишет он, - вновь наделяющий декорации и предметы плотностью бытия, весом присутствия: реализм драматический, отказывающийся отделять актера от декораций, передний план от заднего; реализм психологический, ставящий зрителя в подлинные условия восприятия, которое никогда не бывает определено заранее», (см. Andre Bazin, Orson Welles, Editions du Cerf, 1972, Ramsay 1988). Во всех 3 областях, упомянутых Базеном, этот так называемый «реализм» является лишь продуктом манипуляций Уэллса, пытающегося втиснуть реальность в кадр, неестественность, обездвиженность и неловкость которого бросаются в глаза, даже если не знать историю его создания. Заблуждением становятся любые разговоры о реализме (тем более - онтологическом) применительно к Уэллсу, который так радикально отходит от него по своей барочной природе, по своему призванию иллюзиониста и мастера технических фокусов, по страсти к переодеванию, гриму и парикам. Кстати, парики в Гражданине Кейн, вызывают особо отталкивающее впечатление, хотя они и необходимы, раз уж 25-летний Уэллс играет человека в возрасте от 26 до 70 лет. Сартр писал: «Все в этом фильме проанализировано, препарировано, представлено в продуманном порядке: иллюзия беспорядка служит лишь подчинением порядка событий порядку причин: все безжизненно. Технические новшества фильма изобретены не для того, чтобы оживить его. Встречаются примеры великолепной операторской работы… Но слишком часто возникает впечатление, что изображение ставится превыше всего: нас заваливают перегруженными, неестественными и вымученными кадрами. То же бывает и в романах, когда на первый план выдвигается стиль, а персонажи настолько блеклы, что забываются через мгновение». (Этот текст включен в великолепный труд Оливье Барро [Olivier Barrot, L'Ecran francais, 1943–1953, histoire d'un journal et d'une epoque. Les Editeurs Francais Reunis, 1979]).

   Последний вопрос: действительно ли Гражданин Кейн оказал решающее влияние на эволюцию кинорежиссуры? Многие историки и на этот вопрос отвечают утвердительно, иногда впадая при этом в крайности на грани бреда. С эстетической точки зрения влияние этого фильма можно ограничить жанровыми рамками нуара - благодаря конструкции фильма-расследования и теме ностальгии по детству как по утраченному раю, которую символизирует пароль «бутон розы». Не случайно Роберт Оттосон в предисловии к «Справочнику по американскому нуару, 1940–1950» (Robert Ottoson, Reference Guide to the American Film Noir 1940–1950, Scarecrow Press, 1981) называет появление Гражданина Кейна среди 8 главных факторов, предопределивших рождение жанра (после немецкого экспрессионизма; французского поэтического реализма; «крутых» детективных романов; возвращения послевоенного кинематографа в студийные экстерьеры ради экономии средств; атмосферы отчаяния, порожденной войной и сложностями в приспособлении ветеранов войны к мирной жизни; возросшего интереса к Фрейду и психоанализу; и, наконец, итальянского неореализма). Поскольку Уэллс, по своей сути, являлся барочным режиссером, его влияние было весьма ограниченным: стиль барокко всегда занимал мизерные позиции в голливудском и мировом кино. Помимо непосредственного влияния на некоторых скромных мастеров, вращавшихся в его орбите (Ричард Уилсон, Пол Уэндкос), Уэллс в некоторой мере наложил отпечаток па творчество нового поколения американских режиссеров 50-х гг.: Олдрича (в особенности - на его фильм Целуй меня до смерти, Kiss Me Deadly), Николаса Рея и Фуллера. Но несомненно решающее влияние Гражданин Кейн оказал на взгляд публики, киноманов и начинающих кинематографистов на сам кинематограф и на место режиссера в творчестве. Отказываясь от роли «серого кардинала», будучи, напротив, человеком крайне амбициозным, постоянно ищущим повод доказать другим свою гениальность, Уэллс стал в глазах многих наглядным символом авторского режиссера.

   Могло ли это случиться, не займи он в пространстве собственного фильма место исполнителя главной роли? 25-летний молодой человек, успевший попробовать себя на поприще художника, журналиста, актера, театрального режиссера и радиоведущего, для своего 1-го фильма добился от компании «RKO» огромного бюджета и полной свободы, включая контроль над финальной стадией монтажа (высшая привилегия). Таким образом, Гражданин Keйн стал сенсацией еще до начала съемок. Дело довершил выдающийся талант Уэллса в области саморекламы, так восхищавший режиссеров французской новой волны. Дошло до того, что за прошедшие 30 лет почти напрочь забыт выдающийся вклад соавтора сценария - блистательного Германа Дж. Манкивица, который настолько заслонял своего младшего брата Джозефа Л. Манкивица, что Джозеф однажды сказал: «Я знаю, что будет написано на моей могиле: Здесь покоится Герм… то есть Джо Манкивиц». Авторство большей части содержания и структуры фильма (в том числе - бессмертного «бутона розы») целиком принадлежит Герману Дж. Манкивицу, написавшему в одиночку две 1-е версии сценария. (Также не стоит недооценивать вклад оператора-постановщика Грегга Тоуленда и композитора Бернарда Херрманна, хотя работа последнего здесь выглядит лишь бледным наброском к той музыке, что он будет писать впоследствии для Манкивица или Хичкока). В заключение можно сделать вывод, что Гражданин Кейн оказался более важен для истории кинокритики, чем для самого искусства кино. Гражданин Кейн научил многих зрителей внимательнее смотреть кино и иначе оценивать значение режиссера в коллективном труде по созданию фильма. Естественно, этому зрители могли научиться и без него. Однако вопреки утверждениям некоторых о том, что своим фильмом Уэллс кардинально изменил статус режиссера в Голливуде, большинство величайших голливудских мастеров (Ланг, Уолш, Турнёр, Сёрк и др.) - за исключением разве что Хичкока, Форда и некоторых других - после Уэллса (как и до него) предпочитали оставаться в тени. В большинстве случаев такое положение дел их устраивало. Разве им нужен был Уэллс, чтобы проявить себя?

   БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги в журнале «L'Avant-Scene», № 11 (1962). «Книга Гражданина Кейна» (The Citizen Kane Book, Boston, Little, Brown, 1971) содержит режиссерский сценарий и тщательную раскадровку фильма. Полин Кейл в своей знаменитой статье («Raising Каnе») приписывает авторство большей части сценария Герману Манкивицу. Ее позиция, несомненно, не лишена преувеличений, однако достойна того, чтобы вызвать дискуссию по этому поводу: Также см, Robert L. Carringer. The Making of Citizen Kane, London. John Murray. 1985 - детальное исследование создания фильма с различных точек зрения. Подлинные документы (в т. ч. фотосъемка сцены в публичном доме, позднее замененной на банкет в редакции «Инкуайрера» с участием танцовщиц из мюзик-холла). О создании сценария см. Richard Meryman, The Wit, World and Life of Herman Mankiewicz, New York, William Morrow, 1978. Автор этой биографии утверждает, что обнаружил прообраз санок Кейна: велосипед, в детстве принадлежавший Манкивицу. «Его у него украли, но, поскольку он плохо себя вел, в наказание новый так и не купили. Велосипед стал для Германа символом обиды, причиненной ему отцом-пруссаком, и нехватки любви, которую он ощущал все свое детство». Опираясь на слова многих свидетелей, в том числе - ассистента Уэллса, автор также утверждает, что Уэллс использовал все доступные средства, чтобы заставить Манкивица снять с титров свою фамилию как автора сценария.

   ***

   --- «Испанская харчевня» (l'auberge espagnole) - во фр. языке устойчивое выражение, обозначающее место, где можно есть лишь ту еду что приносишь с собой. И данном контексте оно означает понятие, которое каждый интерпретатор наполняет тем смыслом, каким пожелает.

  Никто не уйдет

   1944 – США (85 мин)

     Произв. COL (Сэмюэл Бишофф)

     Реж. АНДРЕ ДЕ ТОТ

     Сцен. Лестер Коул по сюжету Альфреда Нойманна и Йозефа Тана

     Опер. Ли Гармс

     Муз. Эрнст Тох

     В ролях Александр Нокс (Вильгельм Гримм), Марша Хант (Мария Пацерковски), Генри Трэверз (отец Варецки), Эрик Ролф (Карл Гримм), Ричард Крэйн (Вилли Гримм), Дороти Моррис (Янина), Ричард Хейл (раввин Левин), Рей Тил (Оремаки).

   Титр указывает, что действие фильма (снятого в 1943 г.) разворачивается в будущем, на одном из процессов над фашистскими палачами; процессы эти неминуемо начнутся после поражения Германии, и от них «никто не уйдет». Перед судом, заседающем в Варшаве, должен держать ответ Вильгельм Гримм, высокопоставленный офицер рейха, занимавший пост в Польше. Против него дают показания 3 свидетеля: католический священник, брат подсудимого Карл Гримм и школьная учительница Мария.

   Священник вспоминает весну 1919 г. Вильгельм Гримм, учитель-немец, возвращается в польскую деревню, где преподавал до войны. Удрученный поражением, хромой после ранения, он полон злобных и мстительных мыслей. Его невеста учительница Мария не узнает его и разрывает помолвку. Позднее его обвиняют в изнасиловании девочки-подростка, покончившей жизнь самоубийством. Когда его берут под арест, друг погибшей девушки бросает в него камень и выбивает ему глаз. Против него нет ни одной улики. Он покидает деревню с небольшой суммой, которую ему дали священник и раввин. Священник дает понять Гримму, что он стоит на распутье.

   Карл Гримм, брат обвиняемого, вспоминает 1923 г. и кризис в Германии. Карл живет в Мюнхене с женой и 2 детьми. Он впускает к себе Вильгельма, от которого несколько лет не было вестей. Позднее, отсидев полгода в тюрьме за участие в демонстрации сторонников Гитлера, он становится влиятельным членом нацистской партии (1929 г.). Карл решает вывезти семью в Вену. Вильгельм отправляет его в концлагерь.

   Суд вызывает для дачи показаний учительницу, и та вспоминает Польшу, оккупированную в 1938 г. Ее муж умер. У нее осталась дочь Янина. Вильгельму поручено командование регионом, и он вызывает к себе бургомистра и священника. Каждый месяц деревня должна предоставлять Германии необходимое количество продовольствия. Вильгельм окружен группой сторонников, среди них – его племянник Вилли, к которому Вильгельм относится как к родному сыну. Вилли отказался от отца. Он влюбляется в Янину. Всех евреев сажают в грузовики. Раввин подговаривает единоверцев на бунт. Их расстреливают из пулеметов. Гримм своими руками убивает раввина. Янину отправляют в офицерский клуб на потеху завсегдатаям и убивают. Вилли приходит в церковь на ее похороны; Вильгельм страшно разочарован в племяннике и убивает его. На суде Гримм не признает себя виновным и кричит: «Мы все равно поднимемся снова!» Председатель суда просит зрителей вынести приговор.

   ►  Необыкновенный, хоть и неизвестный фильм Андре Де Тота. Это его 2-й американский фильм и самый ранний из сохранившихся до наших дней. И это уже работа большого режиссера, достойная занять место среди важнейших голливудских картин, обличающих фашизм. Сценарий Лестера Коула, одного из «голливудской десятки» (10 сценаристов и режиссеров, первыми попавшие в «черный список»), лишен даже следов романтизма и удивительно точен в изложении исторических фактов, погружаясь в прошлое до Версальского договора и самых отдаленных и глубоких источников нацизма. Через анализ жизни одного персонажа сильно, убедительно и без всякой надуманности раскрываются этапы развития и губительные последствия этой идеологии. Режиссура отличается той же зрелостью, что и сценарий. Очень тщательно проработанные движения камеры, художественное чувство (сцена в высокой траве, когда девочка-подросток признается во всем учительнице), поразительная игра Александра Нокса. Фильм не только предвещает Нюрнбергский процесс, но даже по сути заранее его критикует, советует не быть слишком милосердными к преступникам, действовавшим вполне сознательно, хотя у них был выбор.

  Банда ангелов

   1957 - США (125 мин)

     Произв. Warner

     Реж. РАУЛЬ УОЛШ

     Сцен. Джон Туист, Айвен Гофф, Бен Робертс по одноименному роману Роберта Пенна Уоррена

     Опер. Люсьен Бэллэрд (Warnercolor)

     Муз. Макс Стайнер

     В ролях Кларк Гейбл (Хэмиш Бонд), Ивонн Де Карло (Аманта Старр), Сидни Пуатье (Рау-Ру), Ефрем Цимбалист-мл. (Итэн Сиэрз), Патрик Ноулз (Шарль де Мариньи), Рекс Ризон (Сет Партон), Торин Тэтчер (капитан Кэнэван), Андреа Кинг (мисс Айделл), Рей Тил (мистер Кэллоуэй), Расселл Эванз (Джимми), Кэрол Дрейк (Мишель), Норин Коркоран (Аманта в детстве).

   Кентукки, 1850-е гг. Малышку Аманту Старр растит отец, вдовствующий плантатор, всегда хорошо относившийся к своим чернокожим рабам. Затем Аманта отправляется в город учиться в женском пансионе и влюбляется в пастора Сета Партона, страстного противника рабства. Она остается в пансионе до самой смерти отца. На его похоронах она с удивлением узнает, что он оставил после себя одни долги. Земли и здания он завещал своей любовнице мисс Айделл, директрисе пансиона Аманты. А рабы теперь принадлежат коммерсанту Кэллоуэю, которому предстоит заняться их продажей. Изумление Аманты не знает границ, когда ей прямо заявляют, что ее мать была черной рабыней, принадлежавшей отцу, и поэтому сама она будет продана в рабство вместе с другими неграми.

   Кэллоуэй везет ее в Новый Орлеан на корабле и намеревается разделить с ней каюту и ложе. Чтобы избежать этого унижения, Аманта пытается повеситься. Кэллоуэй спасает ее из петли, но других попыток добиться Аманты больше не делает. В Новом Орлеане Аманту покупает за 5000 долларов плантатор Хэмиш Бонд. В его доме она занимает отдельную комнату, с ней обращаются как с гостьей. Хэмиш говорит, что купил ее лишь затем, чтобы она не досталась менее достойному покупателю. Гувернантка дома Мишель влюблена в хозяина и дает Аманте денег на побег. Но по дороге в порт Аманта встречает Pay-Pу, молодого чернокожего интенданта Хэмиша, которого тот вырастил как собственного сына, и вынуждена повернуть обратно.

   Однажды вечером, в грозу, Хэмиш принимает у себя старого друга моряка Кэнэвана и вспоминает с ним прошлое. Той же ночью Хэмиш приходит в комнату Аманты, чтобы закрыть окно, и страстно целует ее. Они плывут к его любимой плантации «Волчья Коса». Хэмиш дарит Аманте свободу, но Аманта в последний момент решает остаться с Хэмишем. Он уезжает на другую плантацию - «Прекрасную Елену». Рау-Ру признается Аманте, как он ненавидит своего покровителя. Доброта, которую тот всегда к нему проявлял, по его мнению, только укрепила его рабство. Сосед Шарль де Марнньи настойчиво домогается Аманты. Мариньи и Рау-Ру дерутся; Рау-Ру вынужден бежать, потому что ударил белого. Вернувшись, Хэмиш вызывает Мариньи на дуэль, но тот, позорно струсив, отказывается принять вызов.

   Рау-Ру и другие негры организуются в банды и поддерживают действия северян, все более многочисленных. Намеренно нарушая запрет северян, Хэмиш вслед за соседями сжигает плантацию, чтобы она не досталась врагу. Аманта хочет, чтобы Хэмиш на ней женился. Он говорит, что это невозможно, и рассказывает о том, как в прошлом был работорговцем в Африке. Аманта поражена этой новостью и решает вернуться в Новый Орлеан. В день ее отъезда негры на плантации поют ей песню. Хэмиша разыскивают северяне за неподчинение приказам, и ему остается только залечь на дно.

   В Новом Орлеане Аманта дает уроки музыки, и в нее страстно влюбляется молодой лейтенант северян Итэн Сиэрз. Она также снова встречает пастора Партона, который считает, что она напрасно скрыла от Сиэрза, что она метиска. Охваченный страстью, Партон бросается на Аманту, Аманта вновь приезжает в дом Хэмиша, где теперь хозяйничает Рау-Ру. Хэмиш прячется на плантации «Прекрасная Елена». Рау-Ру является туда с револьвером в руке, чтобы арестовать Хэмиша. Тот вспоминает прошлое, напоминает Рау-Ру, что спас его от верной смерти в Африке, когда тот был еще ребенком, и уговаривает молодого человека отпустить его. Появляются солдаты. Рау-Ру вынужден надеть на Хэмиша наручники, но вместе с ними он дает ему и ключ. Хэмиш удачно пользуется этим подарком, сбегает от стражников и присоединяется к Аманте на корабле Кэнэвана, которым они поплывут к другим берегам.

   ► Чистый образец романтического фильма. События и перипетии сюжета многочисленны и суровы. Из этого изобилия рождается целый мир - южные штаты времен Гражданской войны, а суровость на фоне изобилия помогает персонажам приобрести индивидуальность. Как это часто бывает у Уолша, два главных героя вынуждены разорвать связи с миром, который считали своим, но к которому в действительности никогда не принадлежали безраздельно. Хэмиш Бонд - плантатор, встающий на сторону соседей-южан, - на самом деле всего лишь матрос-янки, когда-то запятнавший руки в торговле неграми. Даже имя свое он украл у капитана, которому некогда служил помощником. Метиска Аманта из-за негритянской крови, текущей в ее венах, не чувствует себя своей ни среди негров, ни среди белых. Это скрытое деклассированное положение героев сильно сближает их друг с другом, даже не давая им самим возможности осознать это: так рождается одна из самых насыщенных и тонких «историй любви» в американском кино. Любовь тут превращается в череду испытаний, которые персонажи сами навязывают себе или друг другу.

   Для Хэмиша Бонда, как и для многих героев послевоенных фильмов Уолша, многое значит память: немалая часть сознания этого персонажа заперта в тюрьме воспоминаний. Воспоминания мучительны, но Хэмиш не может и не хочет от них отрекаться. Уолт выражает это влияние памяти бесхитростно, без пафоса и даже без флэшбеков. Ему достаточно 2 тесных декораций, одного патио, одной комнаты (восхитительные сцены появления моряка и признания Хэмиша Аманте), чтобы воскресить воспоминания персонажей и заставить их вспыхнуть, подобно молнии. Как в изобразительном, так и в драматургическом плане мастерство и спокойная зрелость стиля Уолша постоянно проявляются в его манере отстранение показывать распадающийся мир, обдуваемый ветром истории, или же сдержанно и точно обозначать мучения, невидимые раны персонажей. Ему важно придать персонажам 2-е дыхание в тот миг, когда для них, казалось бы, все потеряно; не следует путать это желание с заурядным хэппи-эндом некоторых голливудских картин. Хотя Банда ангелов не принадлежит к числу вершин творчества Уолша, этот фильм, тем не менее, совершенно необходим для понимания внутреннего мира режиссера.

   N.В. Фильм часто сравнивали с Унесенными ветром, Gone with the Wind и погребли под этими сравнениями. Однако мысли и цели 2 фильмов не имеют между собой ничего общего - как, впрочем, и литературные первоисточники. В самом деле, между романом Маргарет Митчелл и книгой Роберта Пенна Уоррена - писателя, которого многие не стесняются сравнивать с Фолкнером, - слишком много различий.

  Кузина Анхелика

   1973 – Испания (105 мин)

     Произв. Elias Querejeta P.C.

     Реж. КАРЛОС САУРА

     Сцен. Рафаэль Аскона и Карлос Саура

     Опер. Луис Куадрадо (Eastmancolor)

     В ролях Хосе Луис Лопес Васкес (Луис), Лина Каналехас (Анхелика), Мария Клара Фернандес де Лоайса (Анхелика в детстве), Фернандо Дельгадо (Ансельмо), Лола Кардона (тетя Пилар в молодости), Энкарна Пасо (мать Луиса), Хосе Луис Эредиа (Фелипе Сагун), Жозефина Диас (тетя Пилар в старости), Педро Семпсон (отец Луиса).

   45-летний холостяк Луис приезжает из Барселоны в родную деревню, чтобы перенести прах матери, умершей 20 лет назад, в семейный склеп в Сеговии, – и погружается в воспоминания. Он останавливается у тетки Пилар, матери его кузины Анхелики. В гражданскую войну 1936―1938 гг., когда Луису было 10 лет, Анхелика была его товарищем по играм и, конечно, его 1-й любовью. Сегодня у Анхелики растет дочь, точь-в-точь похожая на саму Анхелику в детстве; сама же она замужем за торговцем недвижимостью, который (по крайней мере, так кажется Луису) поразительно похож на грозного отца Анхелики. Этот человек некогда враждовал с отцом Луиса, изгнанным из семьи за республиканские и антифранкистские воззрения. Взрослая Анхелика вспоминает стихотворение, которое Луис якобы посвятил ей: теперь Луис не стесняется признаться, что на самом деле его написал Мачадо. Луис засыпает в той же постели, где спал в детстве, когда родители, к его величайшему огорчению, оставили его у бабушки, и смотрит туда, где раньше стоял умывальник (ныне сосланный на чердак): перед этим умывальником мать раздевалась на глазах у полусонного мальчика. Здесь он увидел ужасный кошмар с «мертвой монашкой»: к нему шла женщина в монашеском одеянии, с висячим замком на рту и стигматами на руках; из ее груди выползал отвратительный червь. Родственница Луиса, ушедшая в монастырь, действительно носила на теле стигматы. На пикнике на месте их бывшего жилища муж Анхелики идет вздремнуть в салоне машины, а Луис, Анхелика и ее дочь перебрасываются серсо: в этот краткий беззаботный миг прошлое отступает, как будто его никогда не было. Луис вспоминает, как школьный священник заставлял его признаться в том, что он делал перед Анхеликой неприличные жесты. Луис показывает дочери Анхелики надпись на колонне: там выцарапаны рядом его имя и имя ее матери. На чердаке они с Анхеликой находят свои старые прописи. Взобравшись вместе с Анхеликой на крышу, Луис целует ее, и тут из прошлого звучит властный голос ее отца, зовущий дочь. Сегодняшняя Анхелика отнюдь не счастлива в браке. Луис, тоже не сумевший устроить личную жизнь, должен вернуться в Барселону. Вместе с дочерью Анхелики он садится на велосипед, одолженный у мальчишки. Эта поездка заставляет вспомнить другую, запретную, во время войны. Тогда их с Анхеликой привели домой франкистские солдаты. Отец Анхелики поставил Луиса на колени и выпорол его ремнем. Не об этом ли думает Анхелика после отъезда Луиса, задумчиво расчесывая волосы дочери?

   ► Самая большая творческая удача Карлоса Сауры, построенная на столкновении, взаимопроникновении образов из прошлого и настоящего, из Испании времен Франко и Испании сегодняшней (1973 г.). Начиная с 60-х гг. запутанное переплетение прошлого и настоящего стало избитым штампом для определенного типа кинематографа с претензией на интеллектуальность и литературность. Этот прием, порожденный модой на флэшбеки в конце 40-х гг. (в особенности в нуарах), в результате проник во все жанры классического кинематографа и даже в комедию (см. Двое на дороге, Two for the Road, Стэнли Донен, 1967). После того как французская новая волна, за которой последовали молодые кинематографисты всего мира, провозгласила отказ от традиционных методов перехода от одной сцены к другой (затемнение, наплыв и т. д.), всех режиссеров стала манить перспектива путешествовать во времени, не оставляя зрителю ориентиров, да и зритель обходился без них раз от раза все легче. Саура сделал еще один шаг к незаметности перехода из настоящего в прошлое и ввел взрослого актера во все сцены и эпизоды из детства, сумев обойтись без участия актера-мальчика. Впрочем, не он изобрел этот необычный вариант флэшбека, который встречался уже в Земляничной поляне, Smultronstället. Caypa не задерживается на юмористической, ироничной стороне этого приема, он нужен режиссеру главным образом затем, чтобы раскрыть( иногда довольно трогательно) внутреннюю сущность человека, которого время меняет только внешне. Саура понимает, что в фильме, где постоянно соседствуют прошлое и настоящее, большую ценность приобретает прошлое, а настоящее сводится к последовательности пустых и невыразительных сцен. Он пользуется этим, чтобы показать, как в Испании прошлое по-прежнему тесно связано с настоящим и давит на него своим весом. Без единой капли ностальгии он рисует психологический портрет испанца, отражая внутренний разлад в душе этого человека, а заодно, не делая различий, разлад внутри целой страны. Благодаря своей виртуозности и искренности автору удается извлечь из достаточно спорных стилистических приемов подлинную эмоцию и правду испанского менталитета. В лучших моментах фильму также удается выразить ряд универсальных истин, напр., исконную неспособность человека жить исключительно настоящим временем. Мы благодарны Сауре за то, что он очень сдержанно использует «воображаемые» планы (всего одним планом показывается смерть отца главного героя под пулями франкистов – хотя на самом деле отец пережил гражданскую войну) и сцены сновидений (обратите, однако, внимание на кошмар с монашенкой – дань творчеству Бунюэля, обязательную для Сауры, наследника Бунюэля). Во многом повлияла на успех фильма работа Хосе Луиса Васкеса, одного из лучших современных испанских актеров.

  Жажда

   1949 – Швеция (90 мин)

     Произв. Svensk Filmindustri

     Реж. ИНГМАР БЕРГМАН

     Сцен. Херберт Гревениус по рассказам Биргит Тенгрот

     Опер. Гуннар Фишер

     Муз. Эрик Нордгрен

     В ролях Биргер Мальмстен (Бертил), Ева Хеннинг (Рут), Биргит Тенгрот (Виола), Мими Нельсон (Вальборг), Бенгт Эклунд (Рауль), Габи Стенберг (жена Рауля), Хассе Экман (доктор Розенгрен).

   Базель, 1946 г. Бертил и Рут, шведские туристы-молодожены, едущие домой из Сицилии, просыпаются в гостиничном номере. Рут вспоминает своего прежнего любовника Рауля, с которым рассталась до свадьбы. Однажды, гуляя по острову, она узнала, что он женат и у него трое детей. Его жена неожиданно явилась к ней домой с инспекцией. Рауль, застигнутый врасплох, ничуть не смутился: «Здоровому мужчине, – сказал он, – необходимы 2 женщины. Больше – это уже разврат». Он бросил Рут, когда та была беременна. Она сделала аборт и с тех пор боится, что не сможет больше иметь детей. Она будит уснувшего мужа. Следуют мелкие ссоры из-за денег, прежних связей или вовсе без повода. Бертил, государственный служащий, собирающий старинные монеты, делает вывод: «Совершенный союз невозможен. Мужчин и женщин разделяет целый мир слез». Они садятся в поезд и едут в Стокгольм. Там они проживут 2 дня во время праздника св. Иоанна. По воле случая они сталкиваются нос к носу с Раулем и его женой: те сидят в поезде, остановившемся напротив их окон. Рут попрекает Бертила тем, что у него некогда была связь (ныне разорванная) с Виолой, вдовой и ее бывшей подругой.

   На другом конце Европы Виола, некогда переболевшая менингитом, а теперь страдающая от неврозов, приходит к психиатру-шарлатану. Тот хочет насильно добиться ее любви и грозит, что она окончательно сойдет с ума, если прервет курс лечения. В замешательстве она убегает из его кабинета. За окном поезда проносятся унылые и разрушенные пейзажи Германии, истерзанной бомбежками. На остановках люди наперебой ломятся к поезду, чтобы вымолить у пассажиров еды. Как и все женщины, Рут хочет, чтобы ее любили и восхищались ее красотой. Ее навязчиво преследует мысль о бесплодии. Она устраивает скандалы мужу, постоянно говорит – лишь бы не остаться в тишине. Бертил признается, что ему надоело играть роль медсестры при супруге-истеричке. Рут вспоминает, как училась танцам, как танцевала в мюзик-холле. Ей интересно, что стало с Вальборг, ее подругой, одержимой мыслями о свободе. На пустынной стокгольмской улице Виола встречает Вальборг и рассказывает ей о своих горестях, о том, что утратила всякую силу воли. Вальборг приглашает ее домой и, мало интересуясь ее откровениями, самым недвусмысленным образом к ней пристает. Виола в ужасе убегает и через некоторое время идет топиться. В поезде Бертиль признается жене, что во сне убил ее. Ему становится легче от того, что это был только сон. Супруги бросаются друг другу в объятия.

   ►  7-й фильм Бергмана и наивысшее его достижение на тот момент. Это также знаковый фильм для всего творчества Бергмана. (Удивительно, но это чуть ли не единственный случай, когда Бергман почти не прикасался к сценарию; он написан по рассказам актрисы Биргит Тенгрот, играющей в фильме роль Виолы.) Это замкнутое и насыщенное событиями, почти сартровское повествование рассказывает о том, что в семейной жизни гармония недостижима, поскольку недостатки мужчин и женщин наслаиваются друг на друга и только усугубляются в бесконечной войне полов. Не будем спешить называть это «адом», ведь ад одиночества (показанный в образах Виолы и Вальборг) сами герои с ужасом описывают как нечто гораздо более страшное. Повествование выстроено умело и оригинально; оно основано на случайных встречах, необычной драматургической связи между прошлым и настоящим, постоянном взаимопроникновении внутренних проблем персонажей и внешних проблем тех мест, через которые они проезжают. (Это взаимопроникновение роднит фильм с миром Росселлини.) Рядом с центральной сюжетной линией (пробуждение супругов в гостиничном номере и путешествие на поезде) разворачиваются думы и фантазии героини о прошлом. Эти фантазии, подпитанные разговорами между супругами, начинают жить собственной жизнью, сталкиваться, встречаться в настоящем, в реальной жизни тех людей, о которых недавно вспоминали Бертил и Рут. Сложность конструкции, порожденная обилием литературного материала, оправдывает разнородность стиля – вернее, стилей, – использованных Бергманом. Банальность и лиризм (тот вид лиризма, что может прорасти только из сора банальностей) характерны для главной сюжетной линии: постоянных стычек, но при этом – солидарности главных героев. Довольно сдержанный, однако действенный экспрессионизм прорывается в видах из окна поезда (руины послевоенной Германии во мраке ночи) и в кадрах с одичавшими, почти призрачными людьми, просящими милостыню под окнами вагонов. Параллельные эпизоды (воспоминания героини и встречи старых подруг) колеблются между ироничным и жестоким разочарованием (эпизод с Раулем) и крайне мрачным натурализмом в стиле Дювивье (эпизоды с Виолой и Вальборг). Весь фильм в целом обладает бодрой жизненной силой, плотностью, остротой (особенно в раскадровке), которые полностью исчезнут из фильмов Бергмана в конце 50-х и в 60-е гг.

Боб ( мужское имя); см. Robert

1) звенеть, звучать, раздаваться

2) звучать (выражать что-л.)

1) насвистывать

2) освистывать; шикать

3) мор. вызывать дудкой, свистать