затея

  На бис

   1951 - Великобритания (86 мин)

     Произв. Two Cities. Paramount (Энтони Дарнборо)

     1) Стрекоза и муравей:

     Реж. ХЕРОЛД ФРЕНЧ

     Сцен. Т.Э.Б. Кларк по рассказу Сомерсета Моэма

     Опер. Дезмонд Дикинсон

     В ролях Найджел Патрик (Том Рэмси), Роуленд Калвер (Джордж Рэмси), Элисон Леггатт (Фреда Рэмси), Чарлз Виктор (мистер Бейтмен), Питер Грейвз (Филип Кроншоу), Маргарет Вайнер (Гертруда Уилмот)

     2) Зимний круиз:

     Реж. ПЭТ ДЖЕКСОН

     Сцен. Артур Макрэй по рассказу Сомерсета Моэма

     Опер. Дезмонд Дикинсон

     В ролях Кей Уолш (мисс Рид), Ноэл Пёрселл (капитан), Роналд Скуайр (врач), Джон Лори (матрос), Жак Франсуа (Пьер)

     3) Жиголо и Жиголетта:

     Реж. ЭНТОНИ ПЕЛИССЬЕ

     Сцен. Эрик Эмблер по рассказу Сомерсета Моэма

     Опер. Дезмонд Дикинсон

     В ролях Глинис Джонз (Стелла Котман), Теренс Морган (Сид Котман), Дэйвид Хатчесон (Сэнди Уэскотт), Чарлз Голднер (Паро Эспиналь), Мэри Мерралл (Флора Пенецци).

   Сомерсет Моэм извиняется перед зрителями за то, что докучает им в 3-й раз, и представляет каждую новеллу, сидя в саду своего дома на Лазурном берегу.

   I - СТРЕКОЗА И МУРАВЕЙ (The Ant and the Grasshopper). Том Рэмси, убежденный лентяй и бездельник, демонстрирует чудеса изобретательности, выбивая деньги из брата, респектабельного и сурового предпринимателя. Том позорит брата, нанимаясь швейцаром в его клуб или мойщиком окон в его доме. Сообщник Тома убеждает его брата, что Том угнал машину, и несчастному приходится платить снова и снова. Том женится на богатой женщине и приобретает родовой дом их семьи, который брату пришлось выставить на продажу, чтобы выкупить долю его партнера в собственном бизнесе. Том наконец возвращает брату все долги, и тот удивляется столь неожиданной удаче.

   II - ЗИМНИЙ КРУИЗ (Winter Cruise). Старая дева мисс Рид, хозяйка чайной, отправляется в ежегодный круиз. Неисправимая болтунья, она испытывает терпение экипажа и пассажиров. После настоящего «военного совета» капитан приказывает молодому бармену приударить за старушкой и отвлечь ее внимание на себя. Молодой человек совсем этому не рад, но приказ есть приказ. На мисс Рид накатывает мечтательность, и больше за весь круиз она не произносит ни слова. Капитану и его окружению даже отчасти неловко. В конце круиза мисс Рид раздает всем подарки и благодарит капитана и его друзей за заботу. Она давно все поняла. Инициаторы «махинации» извиняются. Она перебивает их: «Меня это весьма позабавило. И потом, кто знает - может быть, ваша затея сработала!» Она покидает корабль, заговорщически переглядываясь с барменом.

   III - ЖИГОЛО И ЖИГОЛЕТТА (Gigolo and Gigolette). В кабаре Монте-Карло молодая женщина исполняет опасный номер, прыгая с 35-метровой высоты в крохотный бассейн, окруженный пламенем. Каждый раз этот номер для нее - настоящая пытка. Она жалуется мужу, но тот, жадный до наживы, уже подписал для нее новые контракты. Столкнувшись с настойчивостью и паническим страхом жены, он соглашается на то, что она перестанет прыгать. Чтобы компенсировать убытки, она отправляется в казино и ставит на кон все семейные сбережения. Она проигрывает все до пенса. В споре с мужем она признается в своей ошибке; он называет ее дурой. В отчаянии (поскольку она любит мужа больше всего на свете) она готовится в очередной раз выполнить номер. Подруга семейной пары, выступающая с номером «человек-ядро», говорит мужу, что он непременно должен остановить жену. Муж прибегает слишком поздно. Он успевает лишь крикнуть: «Нет ничего важнее нас!» Женщина прыгает и выполняет трюк безупречно.

   ► Общий комментарий см. в статье Квартет, Quartet. На бис: название говорит само за себя. Это уже повторение пройденного, и в 3-м фильме по рассказам Моэма вдохновение начинает покидать сценаристов и режиссеров. Стрекоза и муравей - ироничная вариация на тему удачи и достоинства. Зимний круиз возвращается к ситуации, рассмотренной в новелле Мистер Всезнайка из Трио, Trio и Жиголетта демонстрирует, как трудно Моэму описывать персонажей, выбивающихся из хорошо знакомого ему мира.

   БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги (а так же текст рассказов-первоисточников): «William Hienemann», London, 1951.

  Вечер шутов

   1953 - Швеция (92 мин)

     Произв. Sandrews Productions (Руне Вальдекранц)

     Реж. ИНГМАР БЕРГМАН

     Сцен. Ингмар Бергман

     Опер. Свен Нюквист, Йоран Стриндберг, Хильдинг Блад

     Муз. Карл-Биргер Бломдаль

     В ролях Аке Грёнберг (Альберт Йоханссон), Харриет Андерссон (Анне), Хассе Экман (Франс), Андерс Эк (Фрост), Гудрун Брост (Альма), Анника Третов (Агда Йоханссон), Гуннар Бьёрнстранд (Шуберг), Эрик Страндмарк (Йенс).

   Швеция, начало XX в. Караван маленького, довольно нищего цирка приближается к городу. Кучер одной повозки рассказывает хозяину цирка Альберту случай, произошедший несколько лет назад; коверному Фросту пришлось сопровождать свою жену Альму, которая выступала нагишом перед артиллеристами на маневрах. Эта утомительная и унизительная затея, своеобразная крестная мука, довела Фроста до истощения. Фрост и Альма и сейчас живут вместе, тесно связанные одной судьбой, и разлучит их, несомненно, только смерть. Возводится цирковой шатер. Во время недолгого пребывания в городе Альберт и его молодая любовница Анне переживут параллельно 2 приключения, и каждое завершится не самым лучшим образом. Альберт, чувствуя приближение старости, находит в городе свою законную жену, которую бросил 3 года назад с 2 детьми, и хочет вернуться к покою семейного очага и скромной торговли. Ему дают от ворот поворот. Анне соблазняет актер театра, куда циркачи пришли за костюмами для своего шествия (которое, впрочем, все равно будет прервано полицией). Анне отдается актеру за драгоценное украшение, которое тот обещает ей подарить. Но когда она приносит драгоценность ювелиру, та оказывается подделкой. Альберту не составляет особого труда разговорить Анне. «Ты устала так же, как и я», - говорит он ей. На цирковом представлении актер во весь голос высмеивает Анне, когда та выступает с номером наездницы-цыганки. Альберт бьется с актером на кулаках прямо на арене. Соперник моложе и сильнее, и Альберт позорно проигрывает схватку. Вернувшись в фургон, он пытается покончить с собой, но в итоге стреляет в медведя, с которым выступает на арене жена клоуна Альма. На рассвете цирк снимается с места и отправляется в путь.

   ► 13-й фильм Бергмана и 4-й, попавший во французский прокат. После Корабля в Индию, Skepp till India land, 1947, прокат во Франции - 1951, не замеченного никем, и Лета с Моникой, Sommaren med Monika, 1952, прокат во Франции - 1954, открытого лишь крохотной горсткой зрителей, словно откровением явились Улыбки летней ночи, Sommarnattens leende, 1955, прокат во Франции - 1956, а затем и Вечер шутов, снятый на 2 года раньше Улыбок( 1953, прокат во Франции - 1957), который подкрепил значение Бергмана в глазах французской критики и публики. Для Бергмана это очередной образ семейного ада на двоих (но прежние образы в то время были неизвестны), раскрытый в стиле тяжеловесного барокко, с назойливой театральностью и довольно замшелым экспрессионизмом, кульминация которого наступает в полукошмарном эпизоде мучений клоуна на пляже, подчеркнуто важном месте повествования. Если декорации заставляют на мгновение задуматься о внешнем и тематическом сходстве между Бергманом и Офюльсом, стилистически разница между двумя режиссерами огромна: тяжелая поступь шведа сильно отличается от волнующих пируэтов ссыльного венца. Фабула фильма построена на взаимоотношениях директора цирка Альберта и его молодой любовницы Анне (длинная семейная сцена в духе Стриндберга). К этой ведущей сюжетной линии присоединяются, иногда довольно искусственно, другие символические линии: мечты о безвозвратно утраченном покое стабильной семейной жизни в случае Альберта, увлеченность роскошью и блеском театральной жизни в случае Анне, обоих героев приводящие к неприятным переживаниям. Эти чувства только подчеркивают для них невозможность убежать от себя, то есть, прежде всего - из тюрьмы собственных отношений. Семейный ад оказывается клаустрофобным, монотонным, унизительным (унижение - главная тема фильма); он постепенно убивает все желания персонажей и лишает их жизненных сил. И все же в финале смирение перед старой (и единственной) любовью может быть истолковано как дорога к покою. По прихоти прокатной судьбы будучи противопоставлен относительной легкости и изящности Улыбок летней ночи, Вечер шутов открыл для французской публики новое направление в творчестве режиссера, обманчиво схожее с Офюльсом и более тесно связанное со Штернбергом. Двух этих фильмов, отличающихся почти бальзаковскими обилием и сочностью персонажей, хватило, чтобы закрепить за Бергманом славу режиссера с мощным творческим вдохновением. Даже если мысли, которые он выражал, зачастую были банальны, разносторонность его стиля, очень литературного и при этом очень точного, непременно производила впечатление. С другой стороны, надо мысленно перенестись в то время, когда выходили на экран его фильмы, чтобы понять, какое воздействие на зрителя оказал плотский, грубый и чувственный образ Харриет Андерссон. Будучи важнейшим экспонатом в обширной бергмановской коллекции женских образов, она воплощала тот тип женщин, которому не было места в кинематографе, особенно в том амбициозном, литературном и интеллектуальном кинематографе, к которому тяготел Бергман. Отметим красноречивое признание в любви, адресованное ей мимолетным любовником: «Ты пахнешь конюшней, скверными духами и потом; и я вылижу тебя, как собака».

   БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги: Ingrnar Bergman, ?uvres, Robert Laffont, 1962.

  Метрополис

   1927 – Германия (4189 м)

     Произв. UFA

     Реж. ФРИЦ ЛАНГ

     Сцен. Tea фон Харбоу

     Опер. Карл Фройнд, Гюнтер Риттау

     Спецэффекты Ойген Шюффтан

     Дек. Отто Хюнте, Эрих Кеттельхут, Карл Фолбрехт (скульптуры: Вальтер Шульце-Миттендорф)

     Кост. Анна Вилькомм

     В ролях Бригитта Хельм (Мария), Густав Фрёлих (Фредер Фредерсен), Альфред Абель (Джо Фредерсен), Рудольф Кляйн-Рогге (Ротванг), Фриц Расп (худой человек), Теодор Лоос (Йозафат), Эрвин Бисвангер (№ 11 811), Гейнрих Георге (Грот), Олаф Сторм (Ян), Ганс Лео Райх (Маринус).

   Резюме копии, восстановленной «Мюнхенской синематекой».

   I) УВЕРТЮРА (или Прелюдия). 2026 г. Метрополис – это мегаполис, живущий на 2 уровнях. В подземном городе, где много тоннелей и лифтов, армия рабочих, похожих на роботов, трудится над изготовлением машин. В это время в верхнем городе, купающемся в свете, привилегированная элита занимается спортом или бродит по чудесным «вечным садам», пребывая будто в раю. Фредер, сын хозяина Метрополиса, Джо Фредерсена, однажды видит девушку Марию, одетую в лохмотья: она показывает группе детей, что такое сады. Этот мимолетный образ так поражает его, что он бросается на поиски Марии. Спустившись в подземный город, он с удивлением открывает для себя целый незнакомый мир. 1 машина взрывается. Фредеру является видение: завод кажется ему чем-то вроде Молоха, пожирающего людей. В реальности после несчастного случая погибших уносят прочь.

   Фредер отправляется на машине к отцу и спрашивает у него, почему с рабочими обращаются так плохо. Фредерсена это мало заботит. Он больше обеспокоен планами восстания, найденными в карманах погибших. Фредерсен упрекает ближайшего помощника Йозафата, не осведомленного об этих планах, и увольняет его. Фредер следит за Йозафатом и не дает ему застрелиться. Вернувшись на подземный завод, Фредер надевает одежду техника механических часов и занимает его место. Этот человек только что упал от усталости. Фредер узнает на себе, что такое всего лишь день каторжного труда.

   Отец Фредера приходит к Ротвангу, полубезумному ученому, живущему вдали от обоих уровней Метрополиса в доме старинной постройки. Когда-то давно Ротванг любил мать Фредера Хель, умершую при родах. Хель ушла от Ротванга и вышла замуж за Фредерсена. Ротванг создал робота с внешностью Хель. По замыслу Фредерсена, если изготовить тысячи подобных роботов, они заменят собою рабочих. Ротванг в ответ на его расспросы говорит, что в карманах погибших найдены планы катакомб. Ротванг отводит туда хозяина Метрополиса. Там они незаметно присутствуют на тайном собрании рабочих. Мария обращается с речью к собравшимся и рассказывает им легенду о Вавилонской башне: тысячи рабочих строили эту башню, ничего не зная о замыслах тех, кто ее придумал. Мария говорит: «Сердце должно быть посредником между мозгом и руками».

   Среди рабочих стоит и Фредер. Мария видит в нем посредника, которого призывала всем сердцем. Она целует его, и они назначают друг другу свидание в церкви. Фредерсен просит Ротванга сделать робот похожим на Марию. Мария не сможет прийти на свидание, потому что Ротванг хватает и гипнотизирует ее.

   II) ИНТЕРМЕДИЯ. Фредер видит в церкви, как оживают статуи Семи Грехов и Смерти. Он говорит Смерти, чтобы та отошла от него подальше. Ротванг запер Марию у себя. Фредер отправляется искать ее. Услышав крики Марии, он проникает в дом Ротванга и вскоре сам оказывается под замком. Ротванг приступает к трансформации робота в существо, внешне точь-в-точь похожее на Марию. Освобожденный Ротвангом Фредер видит, как его отец обнимает робота (которого Фредер принимает за Марию). Это зрелище потрясает Фредера, вызывает головокружение и галлюцинации. Лихорадка приковывает его к кровати. В бреду он видит Смерть с косой в руках. В это время в кабаре «Ёсивара» Ротванг представляет гостям своего робота – фальшивую Марию.

   III) ФУРИОЗО. Она танцует для них соблазнительный танец. Все принимают ее за настоящую женщину. Мужчины дерутся за нее. Позднее в катакомбах она призывает рабочих к бунту и разрушению: «Смерть машинам!» Фредерсен хочет, чтобы рабочие восстали: тогда он сможет применить против них силу и окончательно их приструнить. На самом же деле робот подчиняется воле не Фредерсена, а Ротванга, который обманул хозяина Метрополиса, желая ему отомстить. Вскоре робот начинает подчиняться только собственной воле. Рабочие отказываются верить Фредеру, когда он говорит им, что перед ними не настоящая Мария. Между тем Йозафат раскрыл ему правду. Рабочие даже хотят линчевать Фредера. Человека, пытавшегося защитить его, убивают ножом.

   Старший мастер Грот предупреждает рабочих, что разрушение центральной машины приведет к затоплению подземного города. Это их не останавливает. Настоящая Мария, которой удалось вырваться из дома Ротванга, спасает детей. Фредер наконец-то находит ее. Вместе с ней и Гротом он спасает множество человеческих жизней. Фредерсен с горечью узнает, что его сын был в подземном городе. Грот настраивает толпу против фальшивой Марии. Люди приходят за ней в кабаре «Ёсивара» и сжигают ее на костре. Когда пламя охватывает «Марию», она приобретает черты металлического робота.

   Ротванг, совершенно обезумев, теперь путает в своем сознании Хель и Марию. Он гонится за Марией в церкви и после драки с Фредером уносит ее на крышу. В новой стычке с Фредером Ротванг падает и разбивается насмерть. Подавленный Фредерсен опускается на колени. Мария, живая и здоровая, обнимает Фредера. На улице рабочие встречаются лицом к лицу с Фредерсеном. Мария предлагает Фредеру встать между Гротом и своим отцом: «Будь между ними посредником», – говорит она ему. Грот и Фредерсен пожимают друг другу руки. Рождается новый общественный договор.

   ►  Метрополис – не только один из самых удивительных образцов немецкого экспрессионизма в кино (его бюджет был самым крупным за всю историю студии «СТА» – 5 млн марок), но и один из редчайших немых фильмов и по сей день представляющих некий интерес для людей, не интересующихся кинематографом пристально, и для широкой публики. Этот интерес связан с пессимистическим взглядом Ланга на архитектурное и социальное будущее человека. Этот взгляд выражается, прежде всего, пластическими средствами, и, к слову, именно пластическая, изобразительная сторона фильма производит незабываемое впечатление. Метрополис – редкий случай несовершенного фильма Ланга именно из-за того, что пластическая сторона преобладает в нем над драматургической. Драматургия фильма, за которую в большей степени следует винить сценаристку Tea фон Харбоу, с самого начала не выглядела убедительной, особенно в развязке. Посыл сюжета (рождение нового общественного договора между Капиталом и Трудом после драматических эпизодов, богатых событиями и конфликтами) и посыл изображения никогда не достигают совершенного симбиоза. И именно изображение несет в себе подлинную мысль Ланга. Эти образы, чаще всего порожденные каким-либо архитектурным концептом (Ланг говорил, что идея фильма пришла к нему при созерцании небоскребов Манхэттена), всегда сводятся к хореографии масс – при этом понятие «массы» в данном случае применимо не только к толпам и группам людей, но и к объемам и объектам.

   На уровне формы главный вывод, к которому приводит Метрополис, таков: в кинематографе каждый пластический элемент, достойный этого звания, неминуемо преображается в динамику. Поскольку в данном случае эта динамика по природе своей музыкальна, Метрополис – один из очень редких немых фильмов, которые теряют что-то жизненно важное, если показывать их без аккомпанемента. 1984 г. был отмечен своеобразным апофеозом Метрополиса: в этот год вышла новая версия фильма, после долгих поисков собранная композитором Джорджо Мородером, написавшим для фильма рок-саундтрек. Этому апофеозу поспособствовала и полемика, возникшая между защитниками этой версии и сторонниками другого варианта, восстановленного приблизительно в то же время «Мюнхенской синематекой» и ее хранителем Энно Паталасом. Это немного длинная и запутанная история, которую придется пересказать лишь в общих чертах.

   В январе 1927 г. в Берлине вышла на экраны оригинальная – и недолговечная – версия Метрополиса (4189 м). Американцы, сопродюсеры фильма по договору между немецкой фирмой «UFA» и американскими «Paramount» и «Metro-Goldwyn», строго раскритиковали фильм сразу с 3 точек зрения: драматургической, психологической и политической (в частности, в титрах они разглядели коммунистическую крамолу). Еще до январской премьеры они принялись за перемонтаж фильма. В августе того же 1927 года фильм вновь вышел на экраны в Германии, на этот раз – в версии длиной 3241 м. Американцы выпустили в свой прокат еще более короткую версию – приблизительно в 2800 м. Как это часто случалось в эпоху немого кино, копии, предназначенные для проката в разных странах, различались между собой. В результате до самого недавнего времени никто (кроме посетителей берлинских кинотеатров в первые месяцы 1927 г.) не мог быть уверен в том, что видел оригинальную версию Метрополиса. Поклонники Ланга долгие годы видели копии, в большей или меньшей степени изуродованные и, как правило, содержащие довольно заметные пробелы.

   Более полувека спустя композитор Джорджо Мородер, подыскивая какой-нибудь известный немой фильм для музыкальных экспериментов, остановил выбор на Метрополисе. Он погрузился в настоящую архивную работу, которой воздает должное сам Энно Паталас (в котором многие хотят видеть противника Мородера): «Операция „Мородер“, – говорит он, – принесла большую пользу архивной работе. Пользу прямую, поскольку без его денег Музей современного искусства в Нью-Йорке не смог бы перенести старый целлулоидный негатив – вполне вероятно, лучший из сохранившихся материалов по качеству изображения – на безопасную (= невоспламеняемую) пленку. Пользу косвенную, поскольку его затея привлекла всеобщее внимание к реконструкциям кинофильмов» (интервью, опубликованное в журнале «Positif», (см. БИБЛИОГРАФИЮ). Обе версии – и Мородера, и Паталаса – полезны каждая по-своему. Мородер открыл для широкой публики доступ к облегченной версии, укороченной на несколько планов или фрагментов планов, которая благодаря продолжительности (80 мин), ритму и музыке смотрится так же актуально и вызывает такое же восхищение, какое могли испытывать 1-е зрители фильма. (Упрекнуть Мородера можно в том, что некоторые сцены в его версии тонированы – лишнее нововведение, которое к тому же кажется по-детски наивным.) Версия Паталаса – попытка восстановления оригинального монтажа Метрополиса в том виде, в каком он предстает в 4 важнейших документальных свидетельствах о фильме (титры, найденные в органах цензуры; оригинальная партитура Готтфрида Хупперца, содержащая точные указания касательно титров и всего, что происходит на экране; режиссерский сценарий Ланга; фотоальбомы, подаренные Лангом «Французской синематеке»). Мородер пытается воссоздать эффект, произведенный фильмом на 1-х зрителей; Паталас – сам кинематографический материал, который произвел этот эффект. Обе версии пользуются материалом сохранившихся копий, добытых из самых разнообразных источников – не только из Германии и США, но и из России, Англии, Австралии и т. д. Более длинный хронометраж версии Паталаса (147 мин) достигается не столько за счет добавлений (число которых относительно мало), сколько за счет скорости движения пленки и наличия настоящих титров, преобразованных Мородером в субтитры (начинание, которое нельзя назвать необоснованным).

   Использование Мородером современной музыки подчеркивает в высшей степени динамичную и хореографическую природу фильма и притягивает к нему неожиданно широкую аудиторию. Приведем лишь один пример: сцены в кабаре «Ёсивара» кажутся испорченными (и даже, по мнению некоторых, превращаются в посмешище), если показывать их без музыкального сопровождения. Мородер частично возвращает им первоначальную силу воздействия и позволяет заново прочувствовать их гениальность. Несомненно, пройдет несколько десятилетий, и его музыка обветшает, и кому-то придется повторить его начинание в новом контексте. Именно музыка быстрее всего стареет в звуковой картине; именно она сильнее всего старит фильм. В немом фильме первоначальный музыкальный ряд является внешним элементом, чаще всего необязательным (что, впрочем, не относится к данному случаю). Музыка не требует к себе беспрекословного уважения, поскольку не является неотъемлемой частью фильма. Вследствие этого довольно смешно выглядят попытки поднять скандал вокруг ее переложения на современный лад.

   Главный вклад обеих версий в наше знакомство с фильмом связан с линией отношений между Фредерсеном и Ротвангом, полностью смазанной во всех версиях, сменивших оригинальную. Ученый любил когда-то женщину, ставшую женой Фредерсена и матерью Фредера. Эта женщина носит имя Хель. Новые титры, кадры из утраченной сцены (где двое мужчин обращены лицом к мавзолею Хель) открывают нам, что Ротванг создал женщину-робота, руководствуясь не только научными интересами, но и более неприкрытыми, чувственными и даже фанатичными. Теперь сюжет становится не таким механическим и банальным, как можно было подумать сначала; прежде всего, он гораздо более характерен для Ланга. Ротванг становится похож на индусского принца из Эшнапурского тигра, Der Tiger von Eschnapur, который хочет увековечить свою утраченную любовь в гробнице. В отношениях Ротванга с Фредерсеном содержится немалая доза агрессивности, коварства и отчаяния, желания расквитаться; драматургически это роднит его персонаж со всем творчеством Ланга. Благодаря этой связи Ланг, как и в других своих фильмах (напр., Ярость, Fury; Живёшь только раз, You Only Live Once), затрагивает социальную тематику через индивидуальную, частную трагедию. Единственными искусственными элементами интриги остаются покаяние Фредерсена, социально утопичная развязка и тот факт, что конфликт между Фредерсеном и Ротвангом, хоть и вновь обретает чувственный характер, остается слишком далеко в стороне от социального посыла.

   В довольно обстоятельном исследовании, посвященном Хель (персонажу, довлеющему над фильмом, ни разу в нем не появляясь), Георг Штурм (см. БИБЛИОГРАФИЮ) называет одно из возможных толкований этого имени, найденное в мифологии северных народов: Хель – богиня Смерти и подземного мира. Выходит, сам факт существования Хель располагает Метрополис под знаком Смерти – не Усталой Смерти, Der Müde Tod, а Смерти отсутствующей, хоть и неотвязной настолько, что ее отсутствие не мешает ей давить всей своей массой на живых. Таков один из аспектов, связывающих фильм с самыми чистыми источниками экспрессионизма (даже при том, что Ланг всегда отказывался причислять себя к этому направлению). Но если есть в его творчестве фильм, помимо Усталой Смерти, достойный зваться экспрессионистской картиной, то это именно Метрополис. Есть еще 4 аспекта, которые связывают фильм с этим направлением:

   1) отсутствие Природы. Если роботизированный подземный мир по определению лишен всяких элементов природы, то мир наземный представляет собою дорогостоящее подражание Природе, что ничуть не лучше. Отметим, не углубляясь в комментарии, что наземный мир в Метрополисе служит карикатурой на рай, своим элитизмом и искусственностью почти так же давящей на психику, как и подземный мир;

   2) тема двойника, невероятно зрелищно и многозначно выраженная в образе двух Марий. Эта тема связывает фильм с самыми характерными опосредованиями экспрессионизма;

   3) безумие, в тот или иной момент охватывающее почти всех персонажей. Являясь крайним (но распространенным повсеместно) выражением их чувственности и субъективности, оно убивает в зародыше возможность, что когда-нибудь все-таки сформируется разумный взгляд на окружающий мир;

   4) наконец, во всем фильме действует очевидный закон, согласно которому на отношения между большинством персонажей сильно влияют гипнотическое воздействие и колдовские чары: Ротванг околдован Хель, Мария околдована Ротвангом (см. гениальную сцену, где ученый преследует Марию в катакомбах), Фредер околдован Марией, толпа рабочих и гуляк из «Ёсивары» околдована фальшивой Марией и т. д. Этот аспект экспрессионизма (самый модернистский, поскольку он был сохранен и обновлен в лучших образцах голливудского кинематографа 40-х и 50-х гг.) предстает здесь перед нами с такой блистательной силой и в таком живом стиле, что они легко выметают прочь мусор, оставшийся в фильме от спорного сценария.

   БИБЛИОГРАФИЯ: роман Tea фон Харбоу «Метрополис» (писавшийся, как и в случае со Шпионами, Spione, и Женщиной на Луне, Die Frau im Mond, параллельно работе над сценарием) выпущен издательством «Auguste Sherl», Берлин, 1926. Он постоянно переиздавался и переводился на разные языки. Упомянем американское карманное издание: Асе Books, New York, 1963. Сценарий опубликован в серии «Классические киносценарии» (Classic Film Scripts, Lorrimer, London, 1973 и 1981) с предисловием (Paul M.Jensen, Metropolis: the Film and the Book) – это издание, естественно, не включает добавления, появившиеся в копиях Мородера и Паталаса. Роскошный альбом кадров из фильма и фотографий со съемочной площадки (отобранных из альбомов, предоставленных Лангом «Французской синематеке») издан в 1984 г. (Metropolis, images d'un tournage, Centre National de la Photographie La Cinémathèque Française). Эти фотографии сделаны Хорстом фон Харбоу, братом сценаристки. В издание также включены статьи Энно Паталаса и Бернарда Айзеншитца. Интервью, данное Энно Паталасом Лоренцо Коделли, включено в № 285 (1984) журнала «Positif». Рекомендуем также работу Георга Штурма «Для памятника Хель нет места. Мечта из камня» (Bulletin CICIM, München, октябрь 1984 г.). Наконец, в беседе, записанной Германом и Гретхен Вайнбергами и опубликованной в журнале «Cahiers du cinéma», № 169 (1965) и № 176 (1966), под названием «Венская ночь» (Herman Weinberg, Gretchen Weinberg, La nuit viennoise), Ланг говорит о Метрополисе и, в частности, о некоторых оптических эффектах, разработанных Шюффтаном.