рядом+друг+с+другом

  Седьмое небо

   1927 – США (12 мастей)

     Произв. Fox (Уильям Фокс)

     Реж. ФРЭНК БОРЗЭЙГИ

     Сцен. Бенджамин Глейзер по одноименной пьесе Остина Стронга (титры: Кэтрин Хилликер и Г.Г. Колдуэлл)

     Опер. Эрнест Палмер

     Дек. Гарри Оливер

     В ролях Дженет Гейнор (Диана), Чарлз Фаррелл (Шико Роба), Бен Бард (полковник Бриссак), Дэйвид Батлер (Гобен), Мари Москини (мадам Гобен), Альбер Гран (Папаша Буль), Глэдис Брокуэлл (Нана), Эмиль Шотар (отец Шевийон).

   Париж. Шико Роба, работник канализационной службы, знакомится с девушкой по имени Диана, которую побила сестра-алкоголичка Нана. Сестер бросили их единственные родственники, дядя и тетя: вернувшись из южных морей, они были поражены «аморальностью» своих племянниц. Нана все никак не успокоится и гонится за Дианой, намереваясь ее задушить, но Шико берет девушку под свою защиту и обращает Нану в бегство. Нана попадает под арест и выдает сестру полиции. Чтобы сохранить Диане свободу, Шико говорит полицейским, что она – его жена. Полицейский записывает их адрес, и теперь Диане приходится на какое-то время поселиться в мансарде у Шико. «Я работаю в канализации, – говорит он ей, – но живу рядом со звездами». – «Это рай!» – восклицает она. 2 части квартиры разъединены деревянным мостком. Наутро Диана готовит кофе Шико. Но он не хочет, чтобы она обосновалась тут надолго: он знает, что женщины находят путь к сердцу мужчины через желудок. Однако когда полицейский приходит проверить, действительно ли они живут вместе, Шико предлагает Диане остаться. Диана благодарит Бога за то, что он устроил ей встречу с Шико. Некоторое время спустя он делает ей предложение. «Но вы ни разу не говорили, что любите меня», – упрекает она его. «Я не могу, это слишком глупо», – отвечает Шико. В конце концов он шепчет: «Шико. Диана. Рай».

   Август 1914 г. Шико и его друг Гобен мобилизованы. Диана надевает белое платье, подаренное Шико. «Диана, я люблю вас», – говорит он ей. «Я не привыкла быть счастливой, – замечает она. – Странно: это так больно…» Обращаясь напрямую к Богу, в существовании которого он часто сомневается, Шико произносит ритуальную формулу бракосочетания и просит Бога сделать так, чтобы этот брак считался настоящим. Часы бьют 11. Прежде чем уйти, Шико уславливается с Дианой, что каждый день, в это самое время, они будут думать друг о друге, будут рядом друг с другом. Диана остается в одиночестве, и ее вновь находит грозная сестра. Только на этот раз Диана сама ее бьет и выставляет прочь. Шико прибывает в свою часть. Все транспортные средства реквизированы солдатами. Друг Шико, таксист по прозвищу Папаша Буль, участвует в долгом и опасном путешествии вереницы такси из департамента Марн. Но, к несчастью, по прибытии он обнаруживает, что его машина, прозванная им «Элоизой», погибла.

   Диана работает на заводе боеприпасов. Каждый день в 11 утра Шико разговаривает с женой, а та думает о нем. Идут годы. Свирепствует окопная война. Шико ранен. Товарищ выносит его с поля боя на своих плечах. Шико спрашивает его, который час: 11, время священного свидания. Шико слепнет. В Париже Диана находит его имя в списке погибших, но не хочет верить в его смерть. Гобен возвращается без руки. Он тоже утверждает, будто Шико погиб. И когда отец Шевийон передает Диане предсмертное послание Шико и его медаль, ей приходится в это поверить. Она говорит себе, что безрассудно было думать, будто он каждое утро был с ней. В день перемирия ее гнев вырывается на свободу. Но тут происходит чудо: Шико пробирается сквозь толпу и поднимается на мансарду. Ровно в 11 часов он предстает перед Дианой.

   ►  Самый знаменитый и наиболее типичный немой фильм Борзэйги. Здесь собраны и безупречно связаны между собой все элементы его стиля и внутреннего мира. Декорации и окружающая обстановка выстроены на резких контрастах (канализация и мансарда, интимность семейного очага и ужас окопов) и выходят за рамки своей первоначальной красочности; точно так же лиризм авторского взгляда Борзэйги выходит за рамки условностей популярной мелодрамы и располагает персонажей в почти мифической вечности их взаимной любви, которая оказывается сильнее всех преград и превратностей. Глубочайшая наивность этих простых людей относится не только к их чувствам, но и к их вере. То, что Диана относится к Богу с пылкой благодарностью, а Шико – с придирчивым скептицизмом, не имеет значения, поскольку вера и той и другого абсолютна и нерушима. Впрочем, персонажи Борзэйги всегда существуют в абсолюте; они похожи на детей и ничего не знают о принятых в обществе барьерах, условностях и лицемерии. Для Борзэйги они в прямом смысле слова дети божьи, и бесконечное уважение, которое он испытывает к ним, вскоре с необычайной силой передается и зрителю. Борзэйги сумел заинтересовать все категории публики, от сюрреалистов до простых любителей мелодрамы, и хронологически стал одним из 1-х кинорежиссеров, добившихся в своем творчестве универсальности – несомненно, с большим вдохновением и меньшим расчетом, нежели Гриффит. Чистейшая эмоция с легкой печатью мистицизма, которую источают его фильмы, лишена возраста и напоминает, к примеру, гораздо более модернистские картины. «То, чем мы восхищаемся сегодня у Николаса Рея, – пишет Анри Ажель (Henri Agel, Les grands cinéastes que je propose, Éditions du Cerf, 1967), – уже чувствуется у Борзэйги – эта нежная и надорванная трепещущая чувственность, этот дар украшать странной чистотой даже самые грязные судьбы. Борзэйги стал одним из 1-х великих художников экранной любви. В истории кино уникально то согласие, в котором он сумел слить теплую, светлую радость счастливой влюбленной пары и глухую тревогу, предупреждающую о непостоянстве этого счастья в жестоком мире».

   N.B. Чарлз Фаррелл хотел, чтобы роль Шико сыграл его друг Ричард Арлен. Однако, знакомя его с режиссером, Фаррелл привлек внимание Борзэйги к себе, и тот в итоге доверил роль именно ему. После этого фильма Чарлз Фаррелл и Дженет Гейнор стали главным романтическим дуэтом в американском кинематографе. С 1927-го по 1933 г. они снялись вместе в 12 фильмах Борзэйги (см. также Уличный ангел, Street Angel), Уолша, Генри Кинга, Уильяма Хауарда, Дэйвида Батлера и т. д. Помимо того, Чарлзу Фарреллу повезло сняться у Хоукса (Фазиль, Fazil) и Мурнау (Городская девушка, City Girl, 1930). Ремейк Седьмого неба снят Генри Кингом с участием Джеймса Стюарта и Симоны Симон (1937). Несмотря на свой огромный талант, Кинг оказался менее вдохновенным и более сухим, чем Борзэйги. Восхитительная сцена с такси из Марна не попала в эту версию (в которой Симона Симон работает не на оружейном заводе, а в госпитале медсестрой).

  Жил-был отец

   1942 - Япония (94 мин)

     Произв. Shochiku, Ofuna

     Реж. ЯСУДЗИРО ОДЗУ

     Сцен. Тадао Икэда, Такао Янаи, Ясудзиро Одзу

     Опер. IOxapу Ацута

     Муз. Кёити Сайки

     В ролях Тисю Рю (господин Хорукава), Судзи Сано (Рёхэй), Харухико Цуда (Рёхэй в детстве), Такэси Сакамото (господин Хирата), Мицуко Мито (Фумико), Масаёси Оцука (Сэйити), Сэйдзи Нисимура (священник).

   Учитель-вдовец в одиночку растит сына. Как-то раз он отправляется с детьми на лодочную прогулку, и ученики гибнут в волнах. Хотя учитель нисколько не виноват в этом несчастье, он винит себя в недостатке бдительности и предпочитает уйти из профессии, поскольку связанная с ней ответственность начинает его пугать. Он отправляет сына в пансион, чтобы самому получить возможность уехать на заработки в Токио. Отец и сын часто строят планы о том, чтобы снова зажить вместе, но этой надежде не суждено сбыться.

   Проходит 12 лет. Сын учится в университете. Он работает смотрителем в школе, видится с отцом и планирует переехать в Токио к нему. Но отец не советует ему бросать школу, перед которой сын несет ответственность. «Грех жить припеваючи в такое неспокойное время», - говорит отец. Чуть позже, сдав экзамен по воинской подготовке, сын проводит несколько дней с отцом. Отца и его давнего коллегу приглашает на ужин группа их бывших учеников. Вернувшись домой, отец рассказывает сыну, что планирует его женить. Потом ему становится плохо, он бьется в конвульсиях. Он тихо умирает в больнице. «Мне хорошо, - шепчет он сыну. - Очень хочется спать. Не грусти. Делай все, что можешь. Твой отец сделал за свою жизнь все, что могло быть сделано». В поезде из Токио сын говорит своей молодой жене, на которой женился по воле отца, что эта единственная неделя, которую он провел с отцом после расставания, была самым прекрасным временем в его жизни.

   ► В этом фильме, который Одзу снял во время войны, через 5 лет после своего 1-го звукового фильма (Единственный сын, Hitori musuko), окончательно складываются не только темы, но и форма, и интонации, которыми будут отмечены поздние шедевры режиссера 40-50-х гг. Главные темы здесь: разлука (которая парадоксальным образом только усиливает близость между членами семьи, как бы мала ни была эта семья), скоротечность времени, личный долг каждого человека. Темп действия стремится к равномерной медлительности, безмятежности, созерцательности. Планы персонажей, идущих рядом друг с другом спиной к камере или же стоящих неподвижно, все чаще служат легко распознаваемым визуальным лейтмотивом, отмеряющим ритм действия. Сюжет тяготеет к максимальной немногословности, «экономичности» и линейности. Отметим, что в грусти, придающей фильму столь характерную интонацию, нет ничего от покорности или пассивности. Грусть не губит, не разрушает, а лишь помогает персонажам осознать собственную жизнь и ее бренность. Для Одзу грусть - словно аромат человеческого удела. В фильме множество превосходных сцен - например, встреча учителей с бывшими учениками, ситуация, много раз проиллюстрированная Одзу. Ужин на несколько часов сближает 2 разных поколения, и целый семейный ритуал (речи, благодарности, воспоминания) вдруг рождается сам собой между его участниками, благодаря их взаимному уважению, но даже в большей степени благодаря тому, что все они одинаково сильно чувствуют, как скоротечно время. Актер Тисю Рю отныне будет появляться во всех фильмах Одзу. Тисю Рю прожил в мире этого режиссера 30 лет - самый долгий период сотрудничества актера с режиссером.

 

секционная мебель
Мебель, состоящая из нескольких мебельных секций, установленных одна на другую или рядом друг с другом.
[ ГОСТ 20400-80]

Тематики

• продукция мебельного производства

Обобщающие термины

• виды мебели по конструктивным признакам

EN

• unit furniture

DE

• And-und-Aufbaumöbel

FR

• meubles á éléments modules

  Полет стрелы

   1957 – США (86 мин)

     Произв. RKO, Globe Enterprises (Фуллер), прокат Universal

     Реж. СЭМРОЭЛ ФУЛЛЕР

     Сцен. Сэмюэл Фуллер

     Опер. Джозеф Бирок (Technicolor)

     Муз. Виктор Янг

     В ролях Род Стайгер (рядовой О'Мира), Ралф Микер (лейтенант Дрисколл), Сарита Монтиэл (Желтый Мокасин), Брайан Кит (капитан Кларк), Джей К. Флиппен (Бредущий Койот), Х.М. Уайнент (Бешеный Волк), Чарлз Бронсон (Синий Бизон), Нил Морроу (лейтенант Стокуэлл), Билли Миллер (Немой Язык, ребенок), Тим Маккой (генерал Аллен), Олив Кэри (миссис О'Мира), Фрэнк де Кова (Красное Облако), Фрэнк Уорнер (певец).

   Аппоматокс, штат Вирджиния, 9 апреля 1865 г. Пехотинец О'Мира делает последний выстрел в Гражданской войне и попадает в лейтенанта Дрисколла из армии северян. Затем он тащит его в госпиталь и там со стыдом и горечью наблюдает за капитуляцией генерала Ли перед генералом Грэнтом. В его сердце так много ненависти, что он больше не может спокойно находиться рядом с людьми из своей деревни и даже рядом с матерью: все, кажется, смирились с тем, что отныне будут жить в тени североамериканского флага. Он отправляется в индейские земли и пытается превратиться в сиу, чтобы забыть свою расу и свое поражение. По дороге он знакомится с Бредущим Койотом, стариком-разведчиком сиу из племени оглала, служившим в армии северян. Они становятся друзьями, и старик учит О'Миру самым простым основам языка и обычаев сиу. Вдвоем они попадают в плен к Бешеному Волку и его людям (Бешеный Волк не признает Красное Облако вождем объединенных племен народности сиу). О'Миру считают врагом, с него хотят живьем содрать кожу, а Бредущего Койота – повесить как отступника. В этот момент Бредущий Койот произносит ритуальные слова: «Мы быстрее летящей стрелы». Их тут же освобождают от казни и подвергают одному из самых жестоких индейских обычаев. Разувшись, они уходят вперед на расстояние полета стрелы и пытаются убежать от лучников, которые дают им мизерный шанс на спасение. В действительности никому до сих пор не удавалось выжить в беге наперегонки со стрелой. Бегущий Койот попросил участия в ритуале, чтобы избавить О'Миру от пытки и самому не потерять навсегда душу, умерев в петле. Он падает на бегу; О'Мире удается сохранить дистанцию. Его спасает индеанка Желтый Мокасин – прячет его и отводит в свою деревню. Она лечит его от лихорадки, и О'Мира становится, таким образом, первым человеком, кто обогнал летящую стрелу. Отныне ни один сиу не имеет права поднять на него руку.

   О'Мира просит дозволения вступить в племя и жениться на Желтом Мокасине (она привела в дом немого мальчика, о котором также будет заботиться О'Мира). Вождь Синий Бизон впечатлен его упорством и знаниями об индейском мире; он выполняет эту просьбу. Американская воинская часть, где служит и лейтенант Дрисколл, должна возвести форт неподалеку. Генерал Аллен договаривается с вождем Красное Облако о строительстве форта, который не должен занимать охотничьи территории племени. О'Мира становится представителем Красного Облака и должен следить за тем, чтобы военные и их командир капитан Кларк сдержали свои обещания. Но Бешеный Волк не признает этот уговор и убивает Кларка выстрелом из лука. Дрисколл, презирающий индейцев, переносит форт на другое место. Пока идет строительство, он оглушает О'Миру, пришедшего от имени сиу требовать от американцев, чтобы они немедленно покинули территорию. Индейцы разоряют форт, с Дрисколла заживо снимают кожу. О'Мира не может слушать, как он кричит от боли, и добивает его той же пулей, которой ранил его в последний день войны. (Люди из деревни торжественно вручили ему эту пулю как военный трофей.) Этот поступок доказывает, что он не сможет полностью превратиться в сиу. Он уходит с ранеными солдатами, женой и ребенком. Покидая землю, которая была к нему гостеприимна, он вспоминает слова капитана Кларка: «Капитуляция Ли стала не смертью Юга, а рождением Соединенных Штатов».

   ►  4 вестерна Фуллера – былинная сага о различиях между людьми, ненависти к себе и к другим, несбыточном желании поменять кожу. В Я застрелил Джесси Джеймса, I Shot Jesse James Боб Форд слишком сильно любит Джесси Джеймса и именно поэтому убивает его и на всю жизнь прослывает предателем. В Бароне Аризоны, The Baron of Arizona Джеймс Эддисон Ривис, чтобы утолить непомерное тщеславие и бешеный патриотизм, крадет и присваивает целый штат. В Сорока ружьях, Forty Guns, 1957, женщина, в глубине души недовольная своей женской природой и предчувствующая, что новый порядок неотвратимо сметет ее, встает во главе банды из 40 головорезов и сеет всюду смерть и разрушения. В Полете стрелы побежденный и опозоренный солдат, полный ненависти к своим стране и расе, хочет стать другим человеком, индейцем сиу. Полет стрелы, самый удачный фильм Фуллера, – также и самый фундаментально барочный из его фильмов. Раскадровка постоянно сталкивает планы, очень различные по продолжительности и масштабу (см. хрестоматийную сцену пролога до и после начальных титров). Повествование продвигается с умело выстроенной хаотичностью: вслед за разговорными сценами безо всякого перехода идут сцены боев и насилия. Максимальное барочное напряжение достигается тем, что рассказ идет от 1-го лица (как и во многих фильмах Фуллера), хотя, с другой стороны, эта мучительная, истерзанная субъективность помещена в самый достоверный, объективный и тщательно восстановленный исторический контекст. У Фуллера правда времени прорывается из описания персонажей, которым выпало больше всего страданий в эту эпоху. И покой – ведь в итоге Полет стрелы, приводит героев к некоему покою – рождается из бескомпромиссного исследования крайностей. По мнению Фуллера, только знакомство с крайностями может способствовать зарождению будущего гуманизма. Его герой должен был пройти до самого конца пути и упереться в тупик, чтобы у него открылись глаза на самого себя. На уровне формы все в Полете стрелы становится образцом гениального совершенства в чрезмерности: сценарий и режиссура, так прекрасно сочетающиеся друг с другом (Фуллер пишет как режиссер и снимает как писатель); цветной изобразительный ряд, созданный Джозефом Бироком, – то сверкающий и режущий, то умиротворенный и безмятежный; полубезумная и пронзительная, в стиле «Актерской студии», игра Рода Стайгера, превосходно отражающая невозможное желание персонажа стать другим человеком. С первых же кадров Полет стрелы настолько захлестывает своей экспрессивностью и искренностью, что, впервые столкнувшись с этим фильмом, сложно удержаться от мысли, что перед тобой – самый прекрасный фильм на свете.

   N.В. Фильм представляет собой редчайший случай: он произведен фирмой «RKO» (в самом конце ее существования), а выпущен в прокат фирмой «Universal». Сариту Монтиэл дублирует Эйджи Дикинсон. Фильм заканчивается титром: «Финал этой истории могли бы написать только вы».

  Битва на рельсах

   1946 - Франция (85 мин)

     Произв. Cooperative Generate du Cinema Francais

     Реж. PEHЕ КЛЕМАН

     Сцен. Рене Клеман, Колетт Одри

     Опер. Анри Алекан

     Муз. Ив Бодрие

     В ролях Жан Кларьё (железнодорожник), Жан Доран (другой железнодорожник), Тони Лоран (Камарг), Люсьен Дезано (Атос), Робер Лере (начальник вокзала), Леон Полеон (пленный железнодорожник), Жан Розена (сортировщик поездов).

   Картины борьбы Сопротивления на французских железных дорогах накануне высадки союзников в Нормандии. Регион Шалон-сюр-Саон. Под вагонами прячут послания для бойцов Сопротивления. Прячут людей, желающих перейти демаркационную линию, - в клетке для собак, в наполовину заполненном вагоне-цистерне. Железнодорожники, насколько могут, задерживают передвижение войск. Наклеивают на вагоны неверные ярлыки. Надрезают тормозные рукава. Проливают горючее на пути. Закладывают в вагоны намагниченные бомбы. Группу железнодорожников расстреливают у стены рядом с путями. Их убивают по одному. В момент казни машинисты дают свисток.

   Слушая радиотрансляцию из Лондона, один железнодорожник узнает о высадке союзников. Немцы приказывают подготовить к отправке в Нормандию конвой из 12 поездов под кодовым наименованием «Яблочное зернышко». Железнодорожник садится на мотоцикл и целую ночь мчится в соседний город Сент-Андре и там, сговорившись с начальником станции и разобрав рельсы на пути следования поезда, организует затор, выдав его за партизанскую акцию. Весь следующий день затор ликвидируют. Кто-то подпиливает звено в цепи подъемного крана. Вагон, едва поднявшись над землей, тяжело обрушивается обратно на пути. Когда наконец дорога освобождена, один поезд отправляется в путь, но вскоре останавливается: рельсы впереди разобраны. Партизаны атакуют поезд и вынуждают его дать задний ход. Железнодорожник безуспешно пытается подстроить крушение. Так конвои гоняют взад и вперед по всей железнодорожной сети.

   Конвой «Яблочное зернышко» состоит из бронепоезда и 12 составов, идущих друг за другом. Перед бронепоездом едет вагон с рельсами, на случай повреждения путей. Партизаны нападают на бронепоезд, вооруженный пулеметами. Завязывается жестокая битва. Из бронепоезда выезжает танк и прочесывает район. Машинист 1-го поезда получает предупреждение, что его состав будет подорван на 212-м км. Остальные поезда направляются к линии электропередач. Аварии, подстроенные железнодорожниками, мешают их движению. Конвой попадает под бомбежку. Немцы бегут на всем, что попадается под руку (на велосипедах, телегах и т. д.). Начальник станции Сент-Андре вывешивает трехцветный флаг в окне вокзала. На рельсы выходит первый «свободный» поезд.

   ► 1-й из 6 фильмов Рене Клемана, посвященных Второй мировой войне (см. Благонадежный папаша, Le Père tranquille; Проклятые, Les Maudits; Запретные игры, Jeux interdits; День и час, Le jour et l'heure, 1962; Горит ли Париж?, Paris brule-t-il? 1967). За исключением последнего, все эти фильмы составляют весьма интересный цикл, каждая часть которого только выигрывает от просмотра остальных. Битва на рельсах представляет собой практически уникальное начинание в истории французского кино. Клеман использует средства и методы неореализма, чтобы выстроить эпопею, прославляющую действия сил Сопротивления на французских железных дорогах. Он начинает писать сценарий в сентябре 1944 г. и приступает к съемкам в апреле 1945-го. Фильм задуман изначально как документальная картина в 2 частях для компании «Cooperative Generale du Cinema Francais». Как и в случае с фильмом Рим, открытый город, Roma città aperta( также задуманным изначально как документальный), неореалистический «метод» рождается спонтанно - на площадке, в попытках приспособить условия съемки к сиюминутным нуждам. На площадке стреляют боевыми патронами, поскольку нет средств на закупку холостых. 3 камеры одновременно снимают крушение настоящего поезда (очень зрелищная сцена). Роли в фильме исполняют малоизвестные актеры и настоящие железнодорожники. Вместо единого и искусно выстроенного сюжета - последовательность эпизодов, объединенных между собой только хронологической нитью Истории. Диалоги несут лишь информативную функцию и максимально сокращены.

   Мы назвали фильм прославляющей эпопеей: предоставим историкам определить, насколько это прославление соответствует реальности. Факт в том, что в фильме отсутствуют всякие попытки принижения персонажей. Все действующие лица - герои в полном смысле слова, готовые к самопожертвованию, материально и морально связанные общей целью. В формальном отношении эта солидарность естественным образом рождает эпическую интонацию. Интересно сравнить фильм с Иерихоном, Jéricho*. Калеф и Спак достигали определенной эпической интонации - не такой чистой, как в Битве на рельсах, - более традиционными формальными средствами (известные и колоритные актеры, весьма отточенные диалоги, собранное и очень драматизированное действие), по предлагали зрителю гораздо более сложное и тонкое видение реальной психологической атмосферы. Битва на рельсах, несмотря на мгновенный успех у зрителей и критиков, оказалась быстро забыта. Если рассматривать эту картину как боевик, она обладает не менее выдающимися достоинствами: насколько нам известно, это единственный французский фильм, который по своему размаху и техническому исполнению мог бы сравниться с масштабными американскими фильмами о войне - такими, как Цель-Бирма!, Objective Burma!* и Война в Северной Атлантике, Action in the North Atlantic.

/ Andalusische Nachte

 Кармен из Трианы / Андалузская ночь

   1938 - Испания - Германия (95 мин)

     Произв. Frolich Film, Hispano Film Production (Берлин)

     Реж. ФЛОРИАН РЕЙ

     Сцен. Флориан Рей, Падилья Рей, Перелло

     Опер. Раймар Кюнце

     Муз. Хосе Муньос Мольеда, Хуан Мостасо, Хансон Мильде

     В ролях Империо Аргентина (Кармен), Рафаэль Ривельес (бригадир Хосе Паварро), Мануэль Луна (Антонно Варгас Эредна), Педро Фернандес Куэнка (Хуан), Педро Баррето (Сальвадор).

   Севилья, 1835 г. По любезности бригадира дона Хосе цыганка Кармен получает разрешение навестить в тюрьме любовника, тореадора Антонио Варгаса Эредию. Кармен - профессиональная певица; она приглашает дона Хосе на свое выступление в кабаре. Ее раздражает женщина, которая постоянно крутится вокруг бригадира, и Кармен яростно ссорится с ней: женщины, сцепившись, катятся по сцене, и Кармен ранит соперницу в щеку осколком бутылки. Дон Хосе вынужден отвести ее в тюрьму. Она приводит его к себе домой под предлогом того, что ей надо переодеться, и той ночью дон Хосе не возвращается в казарму. Его лишают звания и приговаривают к 2 годам тюрьмы в Гибралтаре. Кармен и ее друзья-контрабандисты нападают в горах на конвой и освобождают узника. Теперь дону Хосе невольно приходится жить среди контрабандистов. Кармен его предупреждала: «Тот, кто меня полюбит, должен будет жить по-моему». Перед ночной операцией контрабандистов Кармен гадает себе на картах. Расклад предвещает беду. Предсказательница, похожая на ведьму, подтверждает ее опасения: «Тот, кого ты любишь, погибнет по твоей вине». Кармен безуспешно пытается предупредить дона Хосе, чтобы тот не участвовал в намеченном деле. И в самом деле, в эту ночь дон Хосе оказывается ранен. Кармен ухаживает за ним, пока он мучается от горячки и галлюцинаций: «А вдруг все это было только сном?» - спрашивает он у Кармен. Как только дон Хосе встает на ноги. Кармен возвращается к тореадору, который вышел на свободу и вновь связался с контрабандистами. Дон Хосе решает явиться с повинной. Кармен не дает любовникам сразиться друг с другом. На корриде Антонио, заглядевшись на Кармен, теряет бдительность. Бык пронзает его рогом и топчет копытами. Дон Хосе приходит в казарму и сообщает бывшим сослуживцам о контрабандистах. Последних окружают военные. В перестрелке дои Хосе погибает. Его реабилитируют посмертно. Кармен надевает двойной траур и оплакивает 2 любимых мужчин.

   ► После успеха Арагонского благородства (Nobleza baturra, 1934) и Брюнетки Клары (Morena Clara, 1936) - фильмов, интересных скорее как явление местного фольклора, - режиссер Флориан Рей и его жена Имgперио Аргентина, самая популярная кинозвезда в Испании 30-х гг., отправляются в Берлин, чтобы снять свою версию «Лолы Монтес». Поняв, что Гитлер и Геббельс хотят начинить этот фильм пропагандой, они переключаются на «Кармен» - более благодарный материал для развлекательной и аполитичной картины. Кармен из Трианы, снятая в холодных студийных декорациях и превосходящая по технической виртуозности предыдущие фильмы Флориана Рея, ценна прежде всего качеством музыки, а также вокальным и хореографическим даром Империо Аргентины. Образ главной героини - Кармен, - более близок новелле Мериме, чем либретто Мейака и Алеви, но достаточно удален от них обоих. Он ограничен рядом моральных условностей тех лет и манерой игры главной актрисы и певицы, но не оставляет зрителя равнодушным. Империо Аргентина наделяет свою Кармен гордостью, в которой нет ничего наносного, серьезностью и трагизмом. Ее Кармен становится почти безусловно злым и опасным персонажем; в ней больше красоты и властности, нежели подлинной чувственности. Родившись под несчастливой звездой, она приносит одно невезение тем, кого соблазняет и любит, и праздники, которые она оживляет своим присутствием, чаще всего заканчиваются трауром и тоской. Впрочем, сама эта роковая красавица, к своему несчастью, остается жива после гибели обоих любовников.

   N.В. Одновременно с испанской версией Гербертом Майшем была снята немецкая версия, в которой также играла и пела Империо Аргентина. Испанская версия вышла во Франции под названием Андалузские ночи (Nuits d'Andalousie).

  Жажда

   1949 – Швеция (90 мин)

     Произв. Svensk Filmindustri

     Реж. ИНГМАР БЕРГМАН

     Сцен. Херберт Гревениус по рассказам Биргит Тенгрот

     Опер. Гуннар Фишер

     Муз. Эрик Нордгрен

     В ролях Биргер Мальмстен (Бертил), Ева Хеннинг (Рут), Биргит Тенгрот (Виола), Мими Нельсон (Вальборг), Бенгт Эклунд (Рауль), Габи Стенберг (жена Рауля), Хассе Экман (доктор Розенгрен).

   Базель, 1946 г. Бертил и Рут, шведские туристы-молодожены, едущие домой из Сицилии, просыпаются в гостиничном номере. Рут вспоминает своего прежнего любовника Рауля, с которым рассталась до свадьбы. Однажды, гуляя по острову, она узнала, что он женат и у него трое детей. Его жена неожиданно явилась к ней домой с инспекцией. Рауль, застигнутый врасплох, ничуть не смутился: «Здоровому мужчине, – сказал он, – необходимы 2 женщины. Больше – это уже разврат». Он бросил Рут, когда та была беременна. Она сделала аборт и с тех пор боится, что не сможет больше иметь детей. Она будит уснувшего мужа. Следуют мелкие ссоры из-за денег, прежних связей или вовсе без повода. Бертил, государственный служащий, собирающий старинные монеты, делает вывод: «Совершенный союз невозможен. Мужчин и женщин разделяет целый мир слез». Они садятся в поезд и едут в Стокгольм. Там они проживут 2 дня во время праздника св. Иоанна. По воле случая они сталкиваются нос к носу с Раулем и его женой: те сидят в поезде, остановившемся напротив их окон. Рут попрекает Бертила тем, что у него некогда была связь (ныне разорванная) с Виолой, вдовой и ее бывшей подругой.

   На другом конце Европы Виола, некогда переболевшая менингитом, а теперь страдающая от неврозов, приходит к психиатру-шарлатану. Тот хочет насильно добиться ее любви и грозит, что она окончательно сойдет с ума, если прервет курс лечения. В замешательстве она убегает из его кабинета. За окном поезда проносятся унылые и разрушенные пейзажи Германии, истерзанной бомбежками. На остановках люди наперебой ломятся к поезду, чтобы вымолить у пассажиров еды. Как и все женщины, Рут хочет, чтобы ее любили и восхищались ее красотой. Ее навязчиво преследует мысль о бесплодии. Она устраивает скандалы мужу, постоянно говорит – лишь бы не остаться в тишине. Бертил признается, что ему надоело играть роль медсестры при супруге-истеричке. Рут вспоминает, как училась танцам, как танцевала в мюзик-холле. Ей интересно, что стало с Вальборг, ее подругой, одержимой мыслями о свободе. На пустынной стокгольмской улице Виола встречает Вальборг и рассказывает ей о своих горестях, о том, что утратила всякую силу воли. Вальборг приглашает ее домой и, мало интересуясь ее откровениями, самым недвусмысленным образом к ней пристает. Виола в ужасе убегает и через некоторое время идет топиться. В поезде Бертиль признается жене, что во сне убил ее. Ему становится легче от того, что это был только сон. Супруги бросаются друг другу в объятия.

   ►  7-й фильм Бергмана и наивысшее его достижение на тот момент. Это также знаковый фильм для всего творчества Бергмана. (Удивительно, но это чуть ли не единственный случай, когда Бергман почти не прикасался к сценарию; он написан по рассказам актрисы Биргит Тенгрот, играющей в фильме роль Виолы.) Это замкнутое и насыщенное событиями, почти сартровское повествование рассказывает о том, что в семейной жизни гармония недостижима, поскольку недостатки мужчин и женщин наслаиваются друг на друга и только усугубляются в бесконечной войне полов. Не будем спешить называть это «адом», ведь ад одиночества (показанный в образах Виолы и Вальборг) сами герои с ужасом описывают как нечто гораздо более страшное. Повествование выстроено умело и оригинально; оно основано на случайных встречах, необычной драматургической связи между прошлым и настоящим, постоянном взаимопроникновении внутренних проблем персонажей и внешних проблем тех мест, через которые они проезжают. (Это взаимопроникновение роднит фильм с миром Росселлини.) Рядом с центральной сюжетной линией (пробуждение супругов в гостиничном номере и путешествие на поезде) разворачиваются думы и фантазии героини о прошлом. Эти фантазии, подпитанные разговорами между супругами, начинают жить собственной жизнью, сталкиваться, встречаться в настоящем, в реальной жизни тех людей, о которых недавно вспоминали Бертил и Рут. Сложность конструкции, порожденная обилием литературного материала, оправдывает разнородность стиля – вернее, стилей, – использованных Бергманом. Банальность и лиризм (тот вид лиризма, что может прорасти только из сора банальностей) характерны для главной сюжетной линии: постоянных стычек, но при этом – солидарности главных героев. Довольно сдержанный, однако действенный экспрессионизм прорывается в видах из окна поезда (руины послевоенной Германии во мраке ночи) и в кадрах с одичавшими, почти призрачными людьми, просящими милостыню под окнами вагонов. Параллельные эпизоды (воспоминания героини и встречи старых подруг) колеблются между ироничным и жестоким разочарованием (эпизод с Раулем) и крайне мрачным натурализмом в стиле Дювивье (эпизоды с Виолой и Вальборг). Весь фильм в целом обладает бодрой жизненной силой, плотностью, остротой (особенно в раскадровке), которые полностью исчезнут из фильмов Бергмана в конце 50-х и в 60-е гг.

 Рим, открытый город

   1945 – Италия (97 мин)

     Произв. Excelsa Film, Карла Полити, Альдо Вентурини

     Реж. РОБЕРТО РОССЕЛЛИНИ

     Сцен. Серджо Амидеи, Федерико Феллини, Роберто Росселлини, Альберто Консильо

     Опер. Убальдо Арата

     Муз. Ренцо Росселлини

     В ролях Анна Маньяни (Пина), Марчелло Пальеро (Джорджо Манфреди, он же Луиджи Феррарис), Альдо Фабрици (дон Пьетро Пеллегрини), Гарри Файст (майор Фриц Бергман), Франческо Гранжаке (типограф Франческо), Джованна Галетти (Ингрид), Мария Мики (Марина Мари), Вито Анникьярико (Марчелло, сын Пипы), Карла Ровере (Лауретта), Акос Тольнай (австриец-дезертир), Йооп Ван Хюльзен (майор Хартман), Нандо Бруно (дьяк Агостино).

   Рим. Немцы проводят обыск в доме, где живет Джорджо Манфреди, один из лидеров Комитета национального освобождения. Он успевает сбежать по крышам и приходит в квартиру своего друга типографа Франческо, который на следующий день должен жениться на соседке по лестничной клетке вдове Пине, матери маленького Марчелло. Манфреди связывается с доном Пьетро Пеллегрини, священником и другом подпольщиков, и поручает ему забрать вместо него деньги для подпольной типографии и передать их некому железнодорожнику. Тем же вечером Манфреди встречает Франческо, вернувшегося домой. Дети устраивают взрыв на железнодорожной станции. Когда маленькие партизаны возвращаются домой после успешной операции, они боятся не попасть в руки к немцам, а получить нагоняй от родителей (и, конечно, получают). Среди этих детей – Марчелло, сын Пины. Пина расстроена, силы ее на исходе, она плачет, и Франческо приходится ее утешать. Он просит Пину не расстраиваться, потому что, говорит он, «наше дело правое».

   Любовница Манфреди Марина Мари, танцовщица из мюзик-холла, – наркоманка. Она покупает наркотики у Ингрид, авантюристки, работающей на майора Бергмана, офицера гестапо, занимающегося поисками Манфреди. Наутро, в день свадьбы Пины и Франческо, немцы окружают здание. Дон Пьетро прячет кустарные бомбы, изготовленные мальчишкой, под кроватью парализованного старика, которому он якобы дает последнее причастие. Перед этим ему пришлось оглушить упрямого старика сковородкой. Франческо схвачен; его сажают в грузовик с другими арестантами. Пина бежит к нему с криками, и немецкий солдат убивает ее. Подпольщики нападают на конвой и освобождают товарищей. Франческо и Манфреди ночуют у Марины. Манфреди обнаруживает, что она – наркоманка; между ними происходит яростная ссора. На следующий день на улице гестапо хватает Манфреди, дона Пьетро и немецкого дезертира, прятавшегося у священника. Арест совершен по наводке Марины, которая проговорилась об этом Ингрид. Всех троих сажают в тюрьму. Манфреди терпит долгие пытки и умирает, не сказав ни слова; дона Пьетро казнят на глазах у детей, о которых он заботился.

   ►  Рим, открытый город, 5-й полнометражный фильм Росселлини, снимался в одно время с Похитителями велосипедов, Ladri di biciclette Де Сики; 2 этих фильма заложили основы неореализма. «Основы» – это поиски, эксперименты, продвижение на ощупь, и 1-е шаги не лишены некоторых «огрехов» в соблюдении принципов, которые впоследствии будут определены как первостепенные для этого направления. (Со строго неореалистической точки зрения Пайза, Paisà станет гораздо более чистой картиной.) Росселлини захотел взглянуть на реальность под другим, более правдоподобным, документальным углом. Это предполагало радикальную критику всех предыдущих достижений кинематографа. Было ли это революционное стремление отправной точкой в создании фильма? Утверждать наверняка нельзя. В самой основе картины (насколько мы можем определить), по всей видимости, лежало желание Росселлини поймать актуальность момента по свежим следам. Пойти наперекор природе кинематографа, машины по превращению настоящего в прошлое. Это первоначальное желание повлекло за собой все остальное. Документалистской концепции Росселлини как нельзя лучше послужили на редкость мучительные условия труда (перебои со светом, нехватка пленки: в результате длина планов зависела от того, сколько пленки имеется в запасе, и т. д.). Снимать кино о последних днях войны в Италии и испытать их на своей шкуре – совершенно разные вещи, но тут эти переживания слились воедино, что придает фильму поразительную историческую достоверность. В глазах сегодняшнего зрителя этот дневник исследователя настоящего (или прошлого, столь недавнего и мучительного, что настоящее по-прежнему пропитано им) кажется одновременно творением и вдохновенного любителя, и высококлассного профессионала, который постоянно подвергает сомнению свой профессионализм, действует ему вопреки и в конце концов обогащает его определенной дозой любительского подхода, продиктованной обстоятельствами съемок.

   Красочная и разнообразная игра актеров – как знаменитостей, так и дебютантов – очень далека от строгой нейтральности, которой Росселлини добился в Пайзе, здесь она присутствует только у Пальеро, профессионального актера, выдаваемого за непрофессионала. Чрезвычайно умелая конструкция повествования, фигуры 3 мучеников в центре сюжета, постепенное увеличение длительности сцен по мере того, как сюжет приближается к трагическому финалу, – все это свидетельствует о высочайшем повествовательном искусстве. В результате Рим, открытый город оказывается картиной, уникальной вдвойне: с одной стороны, это картина революционная, породившая целое направление и надежду на почти бесконечное обновление на эстетическом уровне; с другой – она остается верна знаниям и технологиям, накопленным кинематографом до ее появления. Она даже обогащает его достижения, поскольку ни один военный фильм до сей поры не заходил так далеко в изображении насилия и жестокости.

   БИБЛИОГРАФИЯ: сценарист Уго Пирро написал рассказ о съемках Рима, открытого города («Celluloide», Roma, Rizzoli, 1983), по которому можно снять отдельный фильм. Вот как Уго Пирро излагает факты. Сценарист Серджо Амиде и получает от продюсера Пеппино Амато аванс за написание сценария о римском черном рынке. Амиде и каждый день встречается с Росселлини, и эта идея ложится в основу будущего фильма. Амиде и пишет начало, где использует историю из собственной жизни: однажды немцы ворвались в его квартиру, прознав о том, что он прячет у себя антифашистов. Амиде и убежал от них по крышам. Журналист из Неаполя Консильо, друг Амидеи и Росселлини, рассказывает им о 2 священниках, известных тем, что помогали подпольщикам и евреям. Одного казнили немцы. 2 этих персонажей объединяют в одного, и он становится героем 2-го эпизода. В поисках денег (его извечная забота) Росселлини предлагает графине Полити снять фильм, состоящий из нескольких новелл, поскольку, как он считает, фильм такого типа проще всего снять в обстоятельствах разрухи (отметим схожесть с Пайзой). Консильо пишет новеллу о смерти священника. Амидеи требует восстановить политическое равновесие в фильме и сделать так, чтобы в другой новелле под пытками умер коммунист. Росселлини задумывает 3-ю новеллу, где героями станут дети. Амидеи вспоминает рассказ, прочитанный им в подпольной газете «Унита»; на память ему приходит такая история: немцы убивают беременную женщину, пытавшуюся помешать им забрать ее мужа. Это злодеяние вызывает гнев у окружающих, и те освобождают арестанта и его товарищей. Эта история годится для 4-й новеллы (история Пины). Амидеи думает, что идеальной исполнительницей роли Пины станет Анна Маньяни, в то время каждый вечер певшая сатирические куплеты в мюзик-холле. Рядом с ней в роли священника прекрасно смотрелся бы Альдо Фабрици. Феллини уже написал для этого актера несколько киносюжетов и скетчей; Фабрици читает готовую часть сценария и, захваченный столь сильным сюжетом, сразу же соглашается принять участие в авантюре. Росселлини связывается с Феллини и просит его поработать на фильме сценаристом втайне от Амидеи. Аванс от графини Полити растрачен, и Росселлини находит нового спонсора: разбогатевшего пастуха, влюбленного в кино и в особенности – в молоденьких актрис. Первые декорации возводят на улице, где расположен публичный дом. Амидеи задается вопросом, не обратится ли Росселлини к постоянному контингенту этого заведения на предмет финансовых вложений в создание фильма. Пеппипо Амато вновь проявляет интерес к картине и предлагает название Рим, открытый город (Росселлини на этот раз изменило вдохновение, и он предлагал назвать фильм Вчерашние истории). Объявляется и графиня Полити с целым чемоданом денег. Она требует убрать из сценария коммуниста. Росселлини обещает, что все будет сделано так, как она захочет. 1-й съемочный день – 17 января 1945 г. Снимают ночью, чтобы избежать перебоев с электричеством. Свет на площадке очень слабый, но именно этого и добивается Росселлини: он рад любой возможности нарушить привычные устои кинематографа. Просмотрев материал, отснятый за 1-ю неделю съемок, Пеппино Амато предпочитает выйти из проекта. Ему на замену Росселлини находит торговца тканями (Вентурини) и сержанта Гейгера, одного из 1-х американских солдат, вступивших в Рим. Гейгер работает в рекламе и обещает прославить фильм на весь мир. На съемках сын Маньяни и Массимо Серато заболевает полиомиелитом. Какое-то время Лина Маньяни думает совсем уйти из кино. Между ней и Росселлини начинается роман. Далее происходит эпическая ссора между Маньяни и Серато. Серато уезжает на грузовике, а Маньяни бежит за ним и падает в пыль. Амидеи предлагает снять смерть Пины именно таким образом. На 1-м закрытом показе все приходят в ужас, а больше всех ― прокатчик. Дело не только в диковинном стиле; сюжет нарушает все табу: наркотики, лесбийская любовь, пытки и т. д. Росселлини упрекает Амидеи за то, что в сценарии пролито слишком много крови. Но на 1-м публичном показе на музыкально-театральном фестивале в театре «Квирино», на сцене которого играла Анна Маньяни, восторгов заметно больше, чем свиста. Воспоминания основных участников работы над фильмом можно найти в книге: F. Faldini, G. Fofi, L'avventurosa storia del cinema italiano, Milan, Feltrinelli, 1979. Раскадровка картины опубликована в сборнике: Roberto Rossellini: la trilogia della guerra, Bologna, Cappelli, 1972 ― вместе с Пайза и Германия, год нулевой, Germania anno zero. (Для каждого из 760 планов указана продолжительность в сек и кадрах.) Важнейшее предисловие Росселлини: «Понимание настоящего». Англ. перевод этого сборника: Viking Press, New York, 1973. Сценарий и диалоги на фр. языке опубликованы в журнале «L'Avant-Scène», № 71 (1967). Наконец следует процитировать знаменитое письмо Ингрид Бергман, которое та написала Росселлини, не будучи с ним знакома и посмотрев Рим, открытый город, – это письмо сыграло историческую роль в эволюции кинематографа, поскольку за ним последовала их встреча и 5 выдающихся полнометражных картин, снятых ими вместе: «Уважаемый Роберто, я посмотрела Ваши фильмы Рим, открытий город и Пайза, и они мне очень понравились. Если Вам нужна шведская актриса, очень хорошо говорящая по-английски, не забывшая немецкий, не вполне внятно изъясняющаяся на французском, а по-итальянски знающая только „te amo“, я готова приехать и поработать с Вами».

  Безжалостный

   1948 – США (104 мин)

     Произв. Eagle Lion Films (Артур С. Лайонз)

     Реж. ЭДГАР ДЖОРДЖ УЛМЕР

     Сцен. С.К. Лорен и Гордон Кан по роману Дэйтона Стоддарта «Прелюдия к ночи» (Prelude to Night)

     Опер. Берт Гленнон

     Муз. Вернер Янсен

     В ролях Зэкэри Скотт (Хорэс Вудрафф Вендиг), Луис Хейуорд (Вик Лэмбдин), Дайана Линн (Марта Бёрнсайд / Мэллори Флэгг), Сидни Гринстрит (Бак Мэнзфилд), Люсиль Бремер (Криста Мэнзфилд), Марта Викерз (Сьюзен Дуэйн), Эдит Барретт (миссис Бёрнсайд), Деннис Хоуи (мистер Бёрнсайд), Реймонд Бёрр (Пит Вендиг), Джойс Арлинг (Кейт Вендиг).

   Вик Лэмбдин и его жена Мэллори приезжают в нью-йоркскую резиденцию богатого финансиста Хорэса Вендига, друга детства и бывшего партнера Вика. Вендиг собрал огромное количество знакомых, чтобы публично объявить, что дарит свою роскошную резиденцию государству и окончательно удаляется от дел. Те, кто хорошо знают финансиста, задумываются, что это: очередная хитрая попытка обмануть налоговую службу, или он искрение хочет обрести внутренний покой вдали от мира. Вик знакомит Вендига с Мэллори, и тот поражен ее сходством с Мартой, с которой в детстве дружили они оба.

   1-й флэшбек. В детстве, катаясь на лодке, Вик, Хорэс и Марта упали в воду. Хорэс спас девочку. Родители Марты, весьма состоятельные бостонцы, безгранично благодарны Хорэсу за спасение дочери. Узнав, что он рос в бедной семье, у разведенных родителей (отец их бросил, а мать плохо с ним обращалась), они практически усыновляют Хорэса. В день своего 18-летия Марта, обещанная Вику, призналась в любви Хорэсу. Вик уходит в сторону, доверив счастье Марты другу. Родители Марты помогают Хорэсу устроиться в Гарвард. Там он встречает Сьюзен и становится ассистентом ее дяди, крупного нью-йоркского биржевика. Он заявляет Марте, что вынужден с ней расстаться, и свадьбу приходится отменить. Судьба, объясняет он, вынуждает его «идти далеко, быстро и в одиночку».

   Наше время. Среди приглашенных ― чета Мэнзфилдов, Бак и Криста, которых Вендиг разорил и уничтожил по пути к богатству

   2-й флэшбек. Вик возвращается из Южной Америки, где работал инженером и сколотил состояние в 300 000 долларов. Он доверяет эти деньги Вендигу, и друзья становятся деловыми партнерами. Вик использует на Уолл-стрит влияние и средства одного процветающего банкира, чтобы постепенно разрушить финансовую империю могущественного Мэнзфилда. Мэнзфилд раскрывает намерения Вендига, прежде чем тот успевает довести задуманное до конца. Тогда Вендиг становится любовником его жены Кристы, которой принадлежит значительная часть семейного имущества. Он даже хочет жениться на ней. Та прямо говорит мужу, влюбленному в нее без памяти, что Вендиг даст ей то, что сам Мэнзфилд утратил давным-давно, – молодость. Вендиг женится на Кристе. Лишившись акций Кристы, империя Мэнзфилда вскоре обрушивается. После этого Вендиг подает на развод. Он отказывается помочь банкиру, который некогда его поддерживал. Это решение возмущает Вика, и он порывает с партнером после того, как банкир кончает жизнь самоубийством в конторе Вендига, где несколько дней безуспешно ждал приема.

   Наше время. Вендиг самым бесстыжим образом ухлестывает за Мэллори. Мэнзфилд пытается его задушить. В схватке оба падают в воду и тонут. Вик, на время сбитый с ног в драке, говорит жене о Вендиге: «Это был не человек. Это был образ жизни».

   ►  Одно из самых амбициозных «моралите» Улмера, снятое при относительно большом бюджете, подобные которому редко доставались этому принцу категории «Z». Это притча о фанатичной жажде успеха, почти оккультной силе, разрушающей человека изнутри и своими последствиями губящей тех, кто его окружает. В случае героя этого фильма жажда успеха отмечена глубокой иррациональностью и приравнивается к настоящему злому року, как и внутренне, так и внешне ведущему к трагедии. В самом деле, удача и собственная воля как будто нарочно толкают героя на вершину успеха лишь затем, чтобы безжалостнее с ним расправиться. В детстве непредвиденная случайность выталкивает Вендига из одной социальной среды в другую. Позднее женщины бросаются к его ногам, приносят в дар свои влиятельные связи. Лучший друг Вендига, человек честный и искренний, становится его партнером и какое-то время шагает рядом, а потом превращается в проницательного, но молчаливого свидетеля его падения. Именно потому, что персонаж Зэкэри Скотта не видит ясно собственную судьбу и слепо повинуется ей, он идет прямиком к гибели. Могло ли быть иначе? У персонажей Улмера почти полностью отсутствует свобода воли, и фильм увлекателен тем, что это одновременно и объективная критика бесчеловечного честолюбия (моральный аспект притчи), и описание демона, который пожирает человека изнутри и заставляет его всю жизнь мстить всему миру (фаталистический аспект притчи). В биографии этого патологически неудовлетворенного человека стремление к успеху постоянно соседствует с бессознательной и извращенной тенденцией к саморазрушению. На драматургическом уровне конфликты героя с женщинами, другом детства и главным врагом (чью роль грандиозно играет Сидни Гринстрит) обладают поистине шекспировскими масштабами. Работая с мизерным бюджетом, Улмер с удивительной эстетической прозорливостью подчеркивает ледяной, абстрактный, до умопомрачения диковинный аспект своего фатализма. Когда же ему предоставляют более приличный бюджет, как в данном случае, его персонажи приобретают большую психологическую и трагическую глубину. Великолепно работая с актерами (если удается найти достойных исполнителей), Улмер пытается постичь изнутри мучения и тайны своих персонажей, которые всегда прорываются наружу яркими, выразительными всполохами. Таким образом, творчество Улмера постоянно существует на рубеже между тем, что скрыто и замкнуто по определению (тайна, прошлое, комплексы персонажей), и тем, что, напротив, распахнуто: зияющей пропастью, в которую обрушиваются силы, которые слишком долго копились взаперти и теперь вырвались наружу. Образ тонущего человека (низвержения в пучину вод, которое фигурирует в зачаточной стадии уже в 1-м флэшбеке) завершает эти колебания с безупречной логикой. Эта логика характерна для стиля Улмера: здесь она хорошо заметна при немалом постановочном бюджете, но очень часто выживает и в других, гораздо более бедных картинах.

   БИБЛИОГРАФИЯ: о готическом, близком к Брейгелю понимании «моралите», которое выработал для себя Улмер, советуем прочитать последние страницы увлекательного и содержательного интервью, данного им Питеру Богдановичу и опубликованного в №№ 58–60 нью-йоркского журнала «Film Culture» (1974).