ЧАПАЕВ

- Всё штобы было отдано, - заканчивал Чапаев, когда волненье улеглось, - до последней нитки отдать, што взято. (Д. Фурманов, Чапаев) — 'See to it that everything is turned over,' Chapayev finished, when the excitement had calmed down a little. 'Turn over everything you've taken down to the last scrap.'

- В Вешках один купец, когда первое отступление было, всё на подводы сложил, всё имущество забрал до нитки, и вот уж красные близко подходют, а он всё не выезжает со двора. (М. Шолохов, Тихий Дон) — 'In Vyeshenskaya there was a merchant who piled everything he had on wagons when the first retreat took place. He carried off all his property down to the last reel of thread. And the Reds got quite close, but there he was, still not ready to drive out of his yard.'

- Почему же это? - поинтересовался Давыдов. - Зараз расскажу всё до нитки. (М. Шолохов, Поднятая целина) — 'How so?' Davidov asked. 'Well, I'll tell you all about it.'

- Мне шестьдесят третий год, я в деревне сорок лет живу и каждого человека знаю до ниточки. (В. Липатов, Деревенский детектив) — 'I'm sixty-two, I've lived in this village these past forty years, and I know everyone inside out.'

Боязливо озираясь, мальчик нетерпеливо подпрыгивал. Промокший до последней нитки, он зябко ёжился от холода и испуга. (Н. Островский, Рождённые бурей) — Looking around in apprehension, the boy pranced about impatiently. Drenched to the last thread, chilled through and through, he shivered with cold and terror.

Он от плаванья от дальнего / Весь до ниточки промок - / Самый первый из корабликов, / Папиросный коробок. (С. Михалков, Кораблики) — But the foremost of the sailboats, / Once a box of cigarettes, / Is no longer looking ship-shape, / Slippery and soaking wet.

Зайку бросила хозяйка, - / Под дождём остался зайка. / Со скамейки слезть не мог, / Весь до ниточки промок. (А. Барто, Игрушки) — Poor little hare, forgotten again / On a garden chair, in the pouring rain - / He didn't dare jump down and run in, / So now the poor hare is soaked to the skin.

[Чапаев] ограничился только грозным письмом, где метал "на виновных" громы и молнии. (Д. Фурманов, Чапаев) — All Chapayev could do was to send a formidable letter breathing thunder and lightning at the 'guilty'.

Когда Чапаев был взволнован, обижен или ожидал обиды, он часто переходил на "вы". (Д. Фурманов, Чапаев) — When Chapayev was excited, offended, or was expecting insult, he often went over to the formal form of address.

[Чапаев] более многих в себе воплотил сырую и геройскую массу "своих" бойцов. В тон им пришёлся своими поступками. (Д. Фурманов, Чапаев) — He personified, to a greater extent than many others, the qualities of the raw, heroic mass that was 'his' men. What he did suited them.

Чапаев напал на самый свой острый вопрос - о штабах, о генералах, о приказах и репрессиях за неисполнение, - вопрос, в те времена стоявший поперёк глотки не одному Чапаеву, и не только Чапаевым. (Д. Фурманов, Чапаев) — Chapayev had got on to his sorest question - that of staffs, generals, orders and court-martial for their nonfulfilment - a question which in those days touched to the quick not only Chapayev and not only people like Chapayev.

- Это сидеть-то? - вскидывался Чапаев. - Когда у Колчака только пятки сверкают? Ну, уж воюйте, брат, этак сами, а мы не привыкли... (Д. Фурманов, Чапаев) — 'You have to sit down and wait, is that it?' Chapayev interrupted. 'When Kolchak is running for all he's worth? Well, you can fight that way if you like, but I'm not used to it.'

Женщины страх как любят женить мужчин... (И. Гончаров, Обыкновенная история) — It is a marvel how fond women are of marrying off their men-friends!

- А ты любишь пироги с зелёным луком? Я - страсть как! (М. Горький, Фома Гордеев) — 'Do you like buns stuffed with green onions? I'm mad on them.'

Затаил я любовь к Гале и когда мы стали вместе учиться в фабзавуче... Кто-то заметил это и написал мелом над колпаком кузнечного горна: "Василий Миронович Манджура страдает по Гале Кушнир - ужас как!" (В. Беляев, Старая крепость) — I was still in love with Galya when we started at the factory-training school... Someone noticed this and chalked a notice up in the forge: 'Vasili Mironovich Mandzhura is pining for Galya Kushnir something terrible!'

Шмарин беда как любил рассказывать небылицы. (Д. Фурманов, Чапаев) — It was outrageous the way Shmarin liked to tell tall stories.

"Быть или не быть" - вот какую цену этим первым ударам придавали многие в ту пору. "Если не вырвем инициативу, если будем отброшены за Волгу и Колчак замкнёт на юге и севере роковое кольцо (а это так возможно) - быть или не быть тогда Советской России?" (Д. Фурманов, Чапаев) — 'To be or not to be,' that was the significance many people at the time attached to these first blows. 'If we don't seize the initiative, if we are thrown back across the Volga, and Kolchak closes up the fatal ring in the north and in the south (and that is possible) then is Soviet Russia to be or not to be?'

И вот, отослав большую часть отряда в обход, отвлекши внимание, сам Елань, Вихорь да кучка кавалеристов, пробравшись по другой лощине, во весь карьер вынеслись почти к самым орудиям. (Д. Фурманов, Чапаев) — And now, sending the greater part of the detachment around the other way to divert the enemy's attention, Yelan, Vikhor and a handful of cavalrymen slipped up close along another hollow and darted out at full gallop almost at the very guns.

Маскировка тоже незамысловатая: одному сучочков, палочек, ёлочек попритыкивают, навешают со всех сторон, тряпок ли набросают, чтобы на человека не был похож. Такое-то безобразное существо и движется к воде. Бывает, сена набросают, соломой осыплют, рогожей накроют: всяк молодец - на свой образец... (Д. Фурманов, Чапаев) — The camouflage was likewise nothing complicated. One would have twigs and sticks and fir boughs stuck into his clothes and tied on to him everywhere or would have rags thrown over him so that he lost all human semblance. This freak would move down towards the water. Sometimes they would have hay thrown over them, or straw scattered over them, or be covered over with matting - each to his own taste.

В станицах и сёлах встречали красных солдат, как освободителей... Самому Чапаеву приём оказывали чрезвычайный, - он в полном смысле был тогда "героем дня". (Д. Фурманов, Чапаев) — The Red soldiers were met as liberators in the Cossack and peasant villages... Chapayev himself was accorded an especially warm welcome. He was the hero of the day in the full sense of the word.

По этому сигналу - грудь на грудь - кинется на Колчака весь фронт и в роковом единоборстве будет пытать свою мощь. (Д. Фурманов, Чапаев) — At this signal, it would throw itself upon Kolchak along the whole front, breast to breast, and try its strength in fateful single combat.

- Дайте мне своё удостоверение, сейчас же... На этой, на бумажке - знаете? - На какой? - робко спросила она. - А это на тоненькой-тоненькой... Знаете, вроде папиросной бывает. Ну... ну-ну, давайте скорее. Разведчики наши знают, как вам её писали. Да ну же! (Д. Фурманов, Чапаев) — 'Give me your identification paper, this minute. The one on the little thin paper, you know.' 'On what paper?' she asked fearfully. 'Real thin paper - something like tissue paper - you know what I mean. Come on, now. Hurry up with it! Our agents know it was written for you. Hand it over!'

- Лопарь, озяб? - ссутулился к нему иззябший Бочкин. - Гвоздит... до селезёнки! - прохрипел уныло Лопарь. (Ф. Фурманов, Чапаев) — 'Frozen, Lopar?' asked Bochkin leaning over, himself chilled through. 'To the marrow!' Lopar replied hoarsely in doleful tones.

Скоро спецы ушли, осталась свойская компания. Тут "музыка пошла не та": планы расшифровывались подробно и откровенно. (Д. Фурманов, Чапаев) — Soon the experts went away leaving the friends together. The conversation took on an entirely different tone; plans were laid forth openly and in detail.