СОЧТЁМСЯ

Большов. Бери всё, только нас со старухой корми, да кредиторам заплати копеек по десяти. Подхалюзин. Стоит ли, тятенька, об этом говорить-с. Нешто я не чувствую? Свои люди - сочтёмся. (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Bolshov: Take everything, only feed me and the old woman, and pay off the creditors at ten kopecks on the ruble. Podkhalyuzin: Why, daddy, that's not worth talking about, sir! Don't I know what feeling is? It's a family affair - we'll settle it ourselves.

уйти́ в лю́ди уст. — go away from home to work

вы́вести кого́-л в лю́ди — set smb up (in the world)

- Воля ваша, Антонида Васильевна, не пойду. - Это почему? Это что ещё? Белены, что ли, вы все объелись? (Ф. Достоевский, Игрок) — 'Very sorry, Antonida Vasilyevna, but I can't go.' 'Why not? Now, what's the matter? Have you all gone stark mad?'

Аким вытаращил глаза. - Что ты такое врёшь, словно белены объелся, - заговорил он, наконец. - Какой ты тут, к чёрту, хозяин? (И. Тургенев, Постоялый двор) — Akim stared at him, deprived of speech. 'Are you crazy or something, talking such rot?' He spoke at last. 'Like hell you're the owner!'

Подхалюзин. А вот что-с, Устинья Наумовна, нельзя ли как этому вашему жениху отказать-с? Устинья Наумовна. Да ты что, белены что ль объелся? (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Podkhalyuzin: Here's what, Ustinya Naumovna: isn't it possible to throw over that suitor you've found, ma'am? Ustinya Naumovna: What's the matter with you; are you gone daft?

- Чего ты лютуешь, парень! - выговорила ему Седельникова. - Белены объелся? Иди-ка, охолонись. (А. Мусатов, Стожары) — 'What's come over you, lad?' Sedelnikova scolded. 'Been eating soap? Here, go and cool off.'

Аграфена Кондратьевна. Ну, как ты хочешь, так и думай. Господь тебе судья! (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Agrafena Kondratyevna: You can think what you please. The Lord is your judge!

Я обработал рану, наложил швы и, бог мне судья, дал Сашке грамм сто казённого спирту. (Ю. Герман, Дорогой мой человек) — I stitched Sashka up and, wrong or right, gave him a big glass of the hospital's alcohol.

Устинья Наумовна. Ты мне полторы тысячи обещал. Подхалюзин. Не жирно ли будет, неравно облопаетесь? (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Ustinya Naumovna. You promised me fifteen hundred! Podkhalyuzin. Ain't that a bit steep? Won't you be living too high?

- Выдай этой женщине для детей всё, что она скажет. - Жирно ей будет! (М. Шолохов, Поднятая целина) — 'Give this woman everything she wants for her children.' 'That'll be too much for her!'

Устинья Наумовна. Как живёте-можете, бралиянтовые? Подхалюзин. Вашими молитвами, Устинья Наумовна, вашими молитвами. (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Ustinya Naumovna. How are you managing to live, my jewels? Podkhalyuzin. Thanks to your prayers, Ustinya Naumovna, thanks to your prayers.

Большов. Ну, а дочь любишь? Подхалюзин. Изныл весь-с! Вся душа-то у меня перевернулась давно-с! Большов. Ну, а коли душа перевернулась, так мы тебя поправим. Владей Фаддей нашей Маланьей. (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Bolshov. Well, but you love my daughter? Podkhalyuzin. I've wasted away entirely, sir. My whole soul has turned over long since, sir! Bolshov. Well, if your soul has turned over, we'll set you up again. Johny's the boy for our Jenny!

Липочка. Как же! Позволю я над собой командовать! Вот ещё новости! (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Lipochka. How's that? Will I allow anybody to boss me about? The idea!

Хозяйка. Кто-то бежал из Москвы, а велено всех задерживать да осматривать. Григорий (про себя). Вот тебе, бабушка, Юрьев день. (А. Пушкин, Борис Годунов) — Hostess: Someone has escaped from Moscow, and orders have been given to detain and search everyone. Grigory (aside): Here's a pretty mess!

По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок...; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до земли и сделавший движенье губами, как бы хотел посвистать или произнесть: "Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!" (Н. Гоголь, Ревизор) — To the left of the Mayor is Zemlyanika, his head cocked to one side...; next to him is the Judge, arms outstretched, squatting almost on the floor, his lips pursed as if to whistle, or to say 'Well, this is a pretty kettle of fish!'

Большов. Ну, Липа, давай руку! Липочка. Как, что это за вздор? С чего это вы выдумали? Большов. Хуже, как силой возьму! Устинья Наумовна. Вот тебе, бабушка и Юрьев день! (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Bolshov: Now, Lipa, give me your hand. Lipochka: How! What nonsense is this? Where did you get this rubbish? Bolshov: Look out that I don't have to force you! Ustinya Naumovna: Now you're catching it, young lady!

Подхалюзин. Э, тятенька, бог милостив! Всё перемелется - мука будет. (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Podkhalyuzin. Ah, daddy, God is merciful! When the rough places are smoothed over it'll all be pleasant again.

Немного погодя жена сидела возле него и утешала. - Перемелется, мука будет, - говорила она. - Будь мужчиной и не кисни... Бог даст, перетерпим эту беду и найдём место получше. (А. Чехов, Беда) — A little later his wife was sitting next to him, comforting him. 'When it's milled there will be flour,' she said. 'Be a man, don't despair... God willing, we shall get over these troubles and you'll find a new place.'

- Не горюй, Настя! Всё перемелется - мука будет! (В. Овечкин, Гости в Стукачах) — 'Cheer up, Nastya! It'll all come out in the wash!'

[Пинчук] даже мирился с неспокойным, трудным характером Ключарёва: перемелется, мука будет! (Л. Обухова, Глубынь-Городок) — [Pinchuk] was even willing to bear with Klyucharev's restless, awkward temper; time would knock the rough edges off him.

Рисположенский....Заслужу, Лазарь Елизарыч, когда-нибудь сквитаемся. Подхалюзин....Всё это буки-с. Улита едет, да когда-то она будет. (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Rispolozhensky....I'll work it off, Lazar Elizarych; we'll be quits sometime or other. Podkhalyuzin....That's all talk, sir. The snail keeps going, and sometime she'll get there!

Аграфена Кондратьевна. Что ты! что ты! опомнись! Большое. Знай сверчок свой шесток! Не твоё дело! (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Agrafena Kondratyevna. What're you doing! What're you doing! Recollect yourself! Bolshov. Stay on your own side of the fence! This is none of your business!

Приедут, между прочим, купцы Хтулкин и Переулков: для этих господ положены в передней лист бумаги и перо. "Каждый сверчок знай свой шесток". Пусть распишутся и уйдут. (А. Чехов, Раз в год) — Among those who would come there were also sure to be the merchants Khtulkin and Pereulkov; for these gentlemen a sheet of paper and a pen have been placed in the ante-room. Every one in the right place. They may sign their names and go away.

Алёшка... тоже вошёл в избу и, помолившись со лживым усердием на иконы, скромненько уселся на лавочке у самой двери - всяк, мол, сверчок знай свой шесток. (В. Катаев, Растратчики) — Alyoshka... also entered the hut, and after praying with deceitful fervour to the icons, seated himself on a bench just within the door - the cobbler doesn't go beyond his last.

Мы можем, из последних сил подступив, лишь замереть в бессилии перед неизъяснимостью наших понятий и недоступностью соседних пределов, но переступить их и подать оттуда пусть слабый совсем и случайный голос нам не позволится. Знай сверчок свой шесток. (В. Распутин, Что передать вороне?) — Gathering our last strength, we can only approach and stop still, powerless before the inarticulateness of our concepts and the inaccessibility of adjacent spaces, for it is not given to us to step over and then give even the weakest and occasional voice from there. If you are a cricket stay on your hearth!

Устинья Наумовна. Ну, уж хлопотала, хлопотала я для тебя, Аграфена Кондратьевна, гранила, гранила мостовую-то, да уж и выкопала жениха: ахнете, бралиянтовые, да и только. (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Ustinya Naumovna. Now, I've been bustling about for you, Agrafena Kondratyevna; trudging, trudging over the pavement, and at last I've grubbed up a suitable man: you'll gasp for joy, my jewels, for a fact.

- Это будет прекрасный урок для лжебезработных, отказывающихся ехать на село и предпочитающих гранить мостовую больших городов! (В. Каверин, Открытая книга) — 'That would be a splendid lesson to all these pseudo-unemployed who refuse to go and work in the villages, because they'd rather ramble about the streets of the big cities!'

Аграфена Кондратьевна....Да спроси у неё что-нибудь. Большов....А что я за спрос? Гусь свинье не товарищ: как хотите, так и делайте. (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Agrafena Kondratyevna....But ask her something! Bolshov....What shall I ask her? A goose is no playmate for a pig; do what you please.

Подхалюзин. Только ты, смотри, проворней, чтобы не хватились! Тишка....Так начну порхать - живым манером. (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Podkhalyuzin. But see that you hurry, so they don't miss you here! Tishka....Off I go, hippity-hop.

Митя. Эка тоска, господи!.. На улице праздник, у всякого в доме праздник, а ты сиди в четырёх стенах! (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Mitya. Oh, Lord, what misery! Everybody in the streets is having a holiday, and everybody in the houses too, and you have to sit between four walls!