shakespeare

Il est aussi absurde de dire qu'un homme est un ivrogne parce qu'il décrit une orgie, un débauché parce qu'il raconte une débauche que de prétendre qu'un homme est vertueux parce qu'il a fait un livre de morale... À ce compte, il faudrait guillotiner Shakespeare, Corneille et tous les tragiques; ils ont plus commis de meurtres que Mandrin et Cartouche... (Th. Gautier, Mademoiselle de Maupin.) — Так же нелепо считать пьяницей того, кто описывает кутеж, и развратником того, кто описывает оргию, как и приписывать человеку высокую нравственность только потому, что он написал нравоучительную книгу. Если исходить из этого, то Шекспир, Корнель и все великие трагики заслуживали казни: они совершили больше преступлений, чем Мандрен или Картуш...

Donnez ce rôle à un autre comédien, même de première force; je me demande si ça marchera aussi parfaitement, preuve que la pièce n'est pas aussi grande qu'on le dit. Je tiens que Shakespeare, Molière, Tchekhov, Giraudoux et Brecht, même joués par des comédiens de seconde zone, c'est toujours bien, mieux que bien. (F.-R. Bastide, Le Théâtre.) — Дайте эту роль другому, даже первоклассному, актеру, я сомневаюсь, что и в этом случае дело пойдет лучше, а это доказывает, что пьеса не так уж хороша, как говорят. Я уверен, что произведения Шекспира, Мольера, Чехова, Жироду и Брехта - это всегда хорошо, больше чем хорошо, даже если их исполняют заурядные актеры.

Shakespeare. Le roi Lear, du fou qui commence la folie par la niaiserie. C'est de l'imagerie d'Épinal trop rouge. (J. Renard, Journal.) — Шекспир. Король Лир, сумасшедший, сумасшествие которого начинается с шутовства. Слишком уж вызывающе ярко нарисована эта картинка.

Au moment où Louis XVI, à vingt ans, devient roi, il ne faut pas seulement regarder l'état de la France. Il faut regarder l'état de l'Europe. Cette Europe est sinistre. C'est un âge de grands carnas-siers. Frédéric de Prusse et Catherine de Russie, une Allemande, ont commencé le partage de la Pologne auquel ils ont associé l'Autriche [...]. Tel était le monde lorsque la plus grande part des Français rêvait d'une rénovation de l'humanité et d'un âge d'or. (J. Bainville, Histoire de France.) — В тот период, когда двадцатилетний Людовик XVI стал королем, важно учитывать положение не только Франции, но и Европы в целом. В Европе творились зловещие дела, это была эпоха могущественных хищников. Фридрих прусский и русская императрица Екатерина, немка по рождению, раздирали на части Польшу, и вскоре к ним присоединилась и Австрия. Таков был этот мир, в котором большая часть французов мечтала об обновлении человечества и наступлении золотого века.

Nous savons que "l'âge d'or" de la littérature anglaise est aussi l'âge le plus atroce de l'histoire des Anglais, guerre au dehors, guerre au dedans, croissance brutale de la Réfor-me, et que le berceau de Shakespeare flotte sur un fleuve de sang. (E. Faure, L'Esprit des formes.) — Мы знаем, что золотой век английской литературы был самым жестоким веком в истории Англии: страну раздирали война за рубежом, гражданская война, насильственное насаждение реформы и что колыбель Шекспира носилась по волнам рек человеческой крови.

Alors Coqueville entra dans un âge d'or. On ne faisait plus rien. (É. Zola, La fête à Coqueville.) — Тогда для Коквиля наступили золотые денечки. Никто ничего не делал.

J'ai jamais arrêté de lui dire: - Courtial! ton sphérique!.. C'est la seule chose que tu saches faire! Ailleurs tu prendras que des gadins! (L.-F. Céline, Mort à crédit.) — Я не переставал ему твердить: - Курсьяль!.. Действуй в своем районе. Это единственное, что тебе остается делать. В любом другом месте ты только бока себе отобьешь.

... voilà ce qu'il en coûte d'assaillir un adversaire qui n'appartient ni au même temps ni au même espace.... avouez aussi que vous n'avez pas volé votre gadin, légitimement ramassé. (A. Arnoux, À la rencontre de Shakespeare.) —... вот что значит набрасываться на противника, принадлежащего к иному времени и иной стране... К тому же вы здорово опростоволосились и поделом вам.

Shakespeare, après avoir terminé le troisième acte du "Conte d'Hiver", s'arrête pour laisser à la petite Perdita le temps de croître en sagesse, et quand il rouvre la scène, il y évoque l'antique Porte-faux, pour rendre raison aux spectateurs des longs jours qui ont pesé sur la tête du jaloux Léontes. (A. France, Le Crime de Sylvestre Bonnard.) — Шекспир, закончив третье действие "Зимней сказки", останавливается, чтобы маленькая Пердита успела набраться мудрости, и, подняв снова занавес, поручает древнему Косоносцу дать зрителям отчет о том, как мучительно тянулись годы для ревнивого Леонта.

- Et c'est là ton malheur, s'écria à son tour don Carlos hors de lui. Lautrec est mon ami; sans toi, il serait mon frère. Rends-moi raison des larmes que tu fais verser à ma famille. (F. R. de Chateaubriand, Les Aventures du dernier Abencérage.) — - И поэтому горе тебе, - в свою очередь вскричал дон Карлос, вне себя от гнева. - Лотрек мой друг, и, не будь тебя, он стал бы мне братом. Ты заплатишь мне за слезы, которые пролила из-за тебя моя семья.

- Vous êtes sûr qu'il est un homme d'honneur? Jurez-moi cela sur le vôtre. À force d'assurances évasives et des réponses indirectes, j'ai réussi à lui rendre la raison. (G. Sand, Horace.) — - Вы уверены, что он порядочный человек? Поклянитесь в этом собственной честью. - С помощью туманных заверений и уклончивых ответов мне удалось его образумить.