rousseau

Si vous trouvez à propos que j'aille au rendez-vous avec mon cortège, je le composerai de gens dont je sois sûr à tout événement. (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Если вы считаете желательным, чтобы я встретился с милордом Эдуардом при свидетелях, я выберу людей, на которых можно положиться при любых обстоятельствах.

An premier moment Tartarin trouva cela touchant; cette fidélité, ce dévouement à toute épreuve lui allaient au cœur d'autant que la bête était commode et se nourrissait avec rien. (A. Daudet, Tartarin de Tarascon.) — В первый момент Тартарену это показалось трогательным; такая верность и непоколебимая преданность взволновали его сердце, тем более, что животное не доставляло ему хлопот.

C'est là que fut détenu six ans prisonnier François Bonnivard... homme d'un mérite rare, d'une droiture et d'une fermeté à toute épreuve, ami de la liberté quoique Savoyard, et tolérant quoique prêtre. (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Там, в Шильонском замке, просидел шесть лет Франсуа Боннивар... человек редких качеств, несгибаемой твердости и неподкупной честности, друг свободы, хотя и савоец, веротерпимый, хотя и священник.

- Le superflu, chose nécessaire [...] - c'est une pensée-clé de Voltaire; la civilisation crée le luxe, et l'homme tout naturellement s'y adapte, [...]. Cela prépare la guerre avec l'autre Rousseau - Jean-Jacques qui aiguise ses flèches là-bas, dans les montagnes de Savoie. (J. Orieux, Voltaire ou la royauté de l'esprit.) — - Избыток - вещь необходимая - это одна из ключевых мыслей Вольтера. Цивилизация порождает роскошь, и человек вполне естественно привыкает к ней. Эта идея готовит войну с другим Руссо - Жан-Жаком, который заостряет свои стрелы против Вольтера там, в горах Саквойи.

Maurice m'a dit que vous faisiez une pantomime. Diable! monsieur, vous allez sur mes brisées! j'en ai fait beaucoup autrefois. (G. Sand, Lettre à M. Charles-Edmond, 1858.) — Морис мне говорил, что вы ставите живые картины. Черт возьми, милостивый государь, вы идете по моим стопам! Когда-то я ими очень увлекалась.

- N'allons pas sur les brisées des grands journaux constitutionnels qui ont leurs cartons aux curés pleins de canards, répondit Vernon. (H. de Balzac, Illusions perdues.) — - Нет, мы не будем брать пример с крупных конституционных газет, у которых портфель со статьями о священниках битком набит утками.

... Gorrio était amoureux d'elle... je ne voulais pas aller sur les brisées d'un ami. (J.-J. Rousseau, Les Confessions.) —... Горрио был в нее влюблен... и я не хотел стать поперек дороги другу.

J'ai toujours remarqué que les gens faux sont sobres, et la grande réserve de la table annonce assez souvent des mœurs feintes et des âmes doubles. (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Я всегда замечал, что неискренние люди - трезвенники и что за полным воздержанием за столом нередко скрывается лицемерие и притворство.

Faublas n'est pas Valmont. Ce n'est même pas un Valmont au petit pied. C'est autre chose. Faublas a lu Rousseau... Et puis il est d'une extrême jeunesse. C'est un charmant garçon, tout de premier mouvement, qui ne calcule pas, qui ne désire perdre personne... (J. Dutourd, Le Fond et la forme.) — Фоблас не похож на Вальмона. Нельзя даже сказать, что это Вальмон в миниатюре. Это совсем другой человек. Он читал Руссо... И к тому же он совсем молоденький - это очаровательный мальчик, непосредственный, далекий от какой-либо расчетливости, не желающий никому приносить вреда...

... Ils doivent payer l'impôt... respecter les potentats au petit pied que sont là les gendarmes, aller à l'église ou au temple et verser aux pasteurs la moitié du produit de leurs récoltes de vanille. (J. Dorsenne, La Vie sentimentale de Paul Gauguin.) —... Жители Таити должны платить налоги... почитать монархов в миниатюре, которыми являются там жандармы, ходить в церковь и отдавать священникам половину дохода от продажи собранной ванили.

Les deux premiers états de la société que j'eus occasion d'observer furent les courtisans et les valets; deux ordres d'hommes moins différents en effet qu'en apparence, et si peu dignes d'être étudiés, si faciles à connaître, que je m'ennuyai d'eux au premier regard. (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Из всех слоев общества первыми, кого мне довелось наблюдать, были лакеи и царедворцы - две категории людей, гораздо менее различные по внутреннему содержанию, чем по внешности, и так мало заслуживающие внимания, столь ничтожные, что при первом же соприкосновении с ними я почувствовал отвращение.

- Je suis bien aise de vous rencontrer, dit-elle d'un ton résolu. Vous êtes un honnête homme, vous allez me conduire. Je remets mon sort entre vos mains... - Me voilà, madame, prêt à passer l'eau et le feu pour vous et avec vous. (G. Sand, Horace.) — - Я очень рада, что встретила вас, - сказала она решительно. - Вы порядочный человек, я пойду за вами. Моя судьба в ваших руках... - С вами и ради вас, сударыня, я готов в огонь и в воду.

Le corps du capitaine Rouveure était resté aux mains des Allemands, qui lui rendirent les derniers honneurs. (A. France, Pierre Nozière.) — Тело капитана Рувера осталось в руках немцев, которые похоронили его с воинскими почестями.

La Russie? Elle mobilise, soyez sûrs! La Russie, elle est dans les mains du militarismus tsariste! (R. Martin du Gard, Les Thibault.) — Россия? Она проводит мобилизацию, будьте уверены! Эта страна находится во власти царской милитаристской клики!

Quand les lettres d'Héloïse et d'Abélard tombèrent entre vos mains, vous savez ce que je vous dis de cette lecture et de la conduite du théologien. (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Когда письма Элоизы и Абеляра попали к вам в руки, вспомните, что я говорил вам об этой переписке и о поведении философа.

Maurice d'Esparvieu passa une nuit affreuse. Au moindre bruit qu'il entendait, il saisissait son revolver pour ne pas tomber vivant aux mains de la Justice. (A. France, La Révolte des anges.) — Морис д'Эспарвье провел ужасную ночь. При малейшем шуме он хватался за револьвер, чтобы не попасться живым в руки полиции.

Dis, mauvaise, n'as-tu pas honte d'avoir toujours raison avec ton amie, et de résister à ce qui lui fait plaisir, sans lui laisser même celui de gronder? (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Послушай, негодница, не совестно ли тебе вечно препираться со своей подругой, с той, кому ты отказываешь во всем, что ей приятно, и даже в удовольствии журить тебя?

-... Moi, je n'aime pas les jeux de mains... Vous savez, c'est avec le garçon de la mère Baquet qu'on a eu des raisons, par rapport à un litre qu'il voulait nous faire payer deux fois. (É. Zola, L'Assommoir.) — -... Я не люблю, когда распускают руки... Видите ли, скандал вышел из-за гарсона тетушки Баке; он хотел получить с нас два раза за одну бутылку.

Avez-vous jamais ouï-dire qu'un emporté soit devenu flegmatique, et qu'un esprit méthodique et froid ait acquis de l'imagination? Pour moi, je trouve qu'il serait tout aussi aisé de faire un blond d'un brun, et d'un sot un homme d'esprit. (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Слыхали ли вы когда-нибудь, чтобы сумасброд стал флегматиком, а холодный педант приобрел воображение? Что касается меня, то я думаю, что легче сделать брюнета блондином, чем глупца умным человеком.

Ce curieux n'a point de goût: il n'a que de la vanité. Il a ouï dire que le beau est rare; mais il devrait savoir que tout rare n'est point beau. (Voltaire, Dictionnaire philosophique.) — Этот любитель редкостного лишен вкуса, у него есть лишь тщеславие. Он где-то слышал, что прекрасное редко, но ему невдомек, что не все редкое прекрасно.

Qui s'endort dans le sein d'un père n'est pas en souci de rien. (J.-J. Rousseau, Julie.) — Кто засыпает в лоне отца своего, ни о чем не должен заботиться.

Pensâtes-vous, en arrivant à Sion, qu'un courrier tout prêt n'attendait pour partir que votre lettre... Il n'en va pas ainsi, mon bel ami. (J.-J. Rousseau. Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — По вашему мнению, курьер был уже наготове и только ждал вашего письма, чтобы отправиться в путь... Нет, так дело не делается, мой добрый друг.

À la troisième représentation, Magdeleine me dit avec abondance de cœur: - N'est-ce pas que nous sommes bien heureux de les tromper tous les deux? - Et de nous tromper nous-mêmes, dis-je à ma belle amie. (A. Houssaye, Les Confessions.) — После третьего представления Магдалина, разоткровенничавшись, сказала мне: - Не правда ли, это так приятно обманывать их обоих? - И самих себя в придачу, - заметил я своей возлюбленной.

On disait de J.-J. Rousseau: c'est un hibou. (Chamfort, (PR).) — Жан-Жака Руссо называли нелюдимом.

Le superflu est une nécessité pour l'homme civilisé - ce qui revient à dire que "la nature" de l'homme est dans la civilisation et non dans les forêts vierges. Cela prépare la guerre avec l'autre Rousseau - Jean-Jacques... (J. Orieux, Voltaire ou la royauté de l'esprit.) — Излишество - необходимость для цивилизованного человека, а это означает, что человеческую "природу" привлекает цивилизация, а не девственные леса. Эти мысли готовят войну с другим Руссо - Жан-Жаком.

Il appuya d'abord avec intérêt la proposition; mais, voyant que ton père n'y voulait point entendre, et que la dispute commençait à s'animer, il se retourna, comme de raison, du parti de son beau-frère... (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Сначала он горячо поддержал твое предложение, но, видя, что твой отец не желает и слышать об этом и что разгорается спор, он, как и следовало ожидать, перешел на сторону своего шурина...

Conserve ce précieux ami comme la prunelle de ton œil (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Храни этого бесценного друга как зеницу ока.

... mais je crois que nous aurons le malheur de le perdre, quoique nous le soignions comme la prunelle de nos yeux... (H. de Balzac, Le Cousin Pons.) —... боюсь, что мы будем иметь несчастье его потерять, хотя мы бережем его как зеницу ока...

... il faut que je t'aime comme la prunelle de mon œil... pour me mettre devant une table, avec une grande feuille de papier toute blanche qu'il faut rendre toute noire. (Th. Gautier, Mademoiselle de Maupin.) —... выходит, что я люблю тебя до самопожертвования... раз я сажусь за стол и кладу перед собой большой чистый лист, чтобы заполнить его без остатка.

Tous ces usages naissent et passent comme un éclair. (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Все эти обычаи рождаются и исчезают с молниеносной быстротой.

Mais tout le monde était exclu? Je vis en un éclair la présence au ministère ramenée à l'ennui seul, les copains se réunissant sans moi, les sympathisants ne me consultant plus, les adversaires ne me respectant, voire me faisant des clins d'œil abjects... Annie même se croyant obligée de ne plus me mettre au courant des débats intérieurs de sa section. (R. Vailland, Bon Pied, Bon Œil.) — А что если все отвернутся от меня? И вдруг, в мгновение ока я увидел, как все министерство, как один человек, станет моим врагом, как сослуживцы станут сторониться меня, доброжелатели перестанут советоваться со мной, враги будут косо посматривать на меня, даже Анни перестанет держать меня в курсе происходящего в моем отделе.

Que de plaisirs trop tard connus je goûte depuis trois semaines! La douce chose de couler ses jours dans le sein d'une tranquille amitié, à l'abri de l'orage des passions impétueuses! (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Сколько наслаждения я вкусил, пусть слишком поздно, за эти три недели! Какое блаженство проводить свои дни под тихой сенью дружбы, вдали от бурь мятежных страстей!

J'ai passé, durant tout un été, trois ou quatre heures par jour tête-à-tête avec elle, à lui montrer gravement l'arithmétique, et à l'ennuyer de mes chiffres éternels, sans lui dire un seul mot galant ni lui jeter une œillade. (J.-J. Rousseau, Confessions.) — В течение целого лета я проводил с ней ежедневно по три-четыре часа наедине, степенно объясняя ей арифметику и нагоняя на нее скуку своими бесконечными цифрами; но я ни разу не позволил себе ни одного галантного слова, ни единого многозначительного взгляда.

On est secrétaire, on habite évidemment un sixième, on palpite depuis un lustre pour un voisin de palier, digne jeune homme, caissier de son état, qui lui coule des œillades [...]. (H. Bazin, Chapeau bas.) — Это секретарша, конечно, с шестого этажа, и вот уже лет пять как она трепещет при встрече с соседом, живущим на той же площадке, весьма достойным молодым человеком, кассиром, который умильно поглядывает на нее.

On sait que Jean-Jacques et Voltaire avaient déjà échangé quelques coups de plume. Voltaire a pour Rousseau - pour l'homme - une sorte de pitié méprisante. Pour l'écrivain et ses idées, il a surtout de l'incompréhension. (J. Orieux, Voltaire ou la royauté de l'esprit.) — Общеизвестно, что Жан-Жак и Вольтер уже обменялись нападками в печати. К Руссо, как к человеку, Вольтер относился со смешанным чувством жалости и презрения. Как к писателю - главным образом с непониманием.