nothing+in+the+world

Now that he has got into Parliament, nothing should stop him. With his marvellous University career behind him, his brilliance, his fortune, and his personality, he should have the world at his feet in another five years. (SPI) — Теперь, когда он стал членом парламента, ему обеспечено самое блестящее будущее. Умен, богат, с сильным характером, выдающиеся успехи на университетском поприще - через пять лет мир будет у его ног.

Then he left, standing on the porch for a moment to verify he still had the Bar K to himself. Of course he did. Yet for a blink or two, there at the end, he’d felt uneasy—almost as though he’d been scented. By some sort of In-World telepathy, mayhap. / There is such; you know it. The touch, it’s called. — Потом вышел из бункера, постоял на крыльце, дабы убедиться, что на ранчо “Полоса К”, кроме него, по-прежнему никого нет. Разумеется, не было. Однако на мгновение-другое ему стало как-то не по себе, он словно почувствовал, что его засекли. Может, с помощью какого-то неведомого ему шестого чувства. / Оно существует, ты это знаешь. Дар, так оно называется. (ТБ 4)

“Dan-dinh—where did you hear that, Jake?” / “Never did. Picked it up from your mind, I think.” Jake added hastily: “I don’t go snooping in there, or anything like that, but sometimes stuff just comes. Most of it isn’t very important, I don’t think, but sometimes there are phrases.” / <…> / “Yes.” That he hadn’t been concentrating on, and he would have felt better had Jake not known of it. But the boy was strong in the touch, and Roland believed him when he said he hadn’t been snooping. At least not on purpose. — Дан-дин… где ты это слышал, Джейк? / – Нигде. Думаю, почерпнул из твоей головы, – тут Джейк торопливо добавил. – Специально я туда не залезал, будь уверен, но иногда что-то мне перепадает. Обычно всякая ерунда, но бывает, и какие-то фразы. / <…> / – Да, – вот на этом он не сосредотачивался, даже предпочел бы, чтобы Джейк об этом не узнал. Но в прикосновениях мальчику, похоже, уже не было равных, и Роланд верил его словам о том, что он не залезает в чужих головах. Во всяком случае, специально. (ТБ 5)

“Not Andy,” Roland repeated. It was just a feeling, but his feelings were his version of the touch. “There’s time to think about it, Pere… and we’ll think, too.” — Не Энди, – повторил Роланд. Он ориентировался на свою интуицию, а интуиция, как известно, сродни прикосновениям. – Еще есть время подумать об этом, отец… и мы тоже подумаем. (ТБ 5)

Now she went to the foot of her bed, knelt, and passed one hand over the earth floor there. Lines appeared in the sour dirt as she did. They formed a square. She pushed her fingers into one of these lines; it gave before her touch. She lifted the hidden panel (hidden in such a way that no one without the touch would ever be able to uncover it), revealing a compartment perhaps a foot square and two feet deep. — Теперь она подошла к изножью кровати, встала на колени и сделала пасс рукой над земляным полом. Под её ладонью в затхлой земле проявились линии, определившиеся в квадрат. Она сунула пальцы вдоль одной из линий, которая разошлась от такого контакта. Приподняла скрытую там дощечку (скрытую таким образом, что никто не смог бы её открыть, не обладая даром прикосновения), под которой оказалось небольшое углубление размером около фута по каждой стороне и двух футов в глубину. (ТБ 4)

“I hate that noise,” Alain said. He sounded morose and sleepy. In fact, he had been troubled by odd dreams and premonitions all night—things which, of the three of them, only he was prey to. Because of the touch, perhaps—with him it had always been strong. — Ненавижу я этот шум, – пробормотал Ален. Но в действительности его тревожили странные сны, которые донимали его всю ночь. Из всех троих снились они только ему. Из-за дара, возможно, только его природа наградила шестым чувством. (ТБ 4)

Aye,” she said, “pie for the bumbler, too, as I’m sure he’s Arthur Eld in disguise and will reward me with jewels and gold and the healing touch.” — Ага, ушастик-путаник тоже получит пирог. Я уверена, что на самом деле он – Артур Эльдский, который, вернув себе человеческий облик, вознаградит меня драгоценными камнями, золотом и даром врачевания. (ТБ 5)

Cuthbert patted Roland’s face with no result. Alain pushed him aside, knelt, and took the gunslinger’s hands. He had never used the touch this way, but had been told it was possible—that one could reach another’s mind, in at least some cases. / Roland! Roland, wake up! Please! We need you! / At first there was nothing. Then Roland stirred, muttered, and pulled his hands out of Alain’s. — Катберт похлопал Роланда по щеке. Безрезультатно. Ален оттолкнул его, опустился на колени, взял руки стрелка в свои. Он никогда не использовал свой дар для того, чтобы помочь человеку прийти в себя, но ему говорили, что такое возможно: в некоторых случаях дар позволяет проникнуть в разум другого. / Роланд! Роланд, проснись! Пожалуйста! Ты нам нужен! / Поначалу ответная реакция напрочь отсутствовала. Потом Роланд шевельнулся, что-то пробормотал, выдернул руки из пальцев Алена. (ТБ 4)

She was not like the common run of store-girls. (Th. Dreiser, ‘Sister Carrie’, ch. VII) — Она не была похожа на обычных продавщиц.

And after all it is with the common run of men that we writers have to deal; kings, dictators, commercial magnates are from our point of view very unsatisfactory. (W. S. Maugham, ‘The Summing Up’, ch. 2) — И в конце концов, нам, писателям, приходится иметь дело с обыкновенными людьми; короли, диктаторы, промышленные магнаты, с нашей точки зрения, мало чем нас могут порадовать.

‘Son,’ he said, ‘always be a good Stroup as long as you live. There's no finer family in the whole world than us Stroups, and we don't want nothing to happen that would make folks think we are a common run of humans like everybody else.’ (E. Caldwell, ‘Georgia Boy’, ch. XIII) — - Сынок, - сказал дядя Нед, - будь настоящим Страупом до конца дней своих. Второй такой семьи во всем мире не сыщешь. Мы, Страупы, не допустим, чтобы нас ставили на одну доску со всякой прочей мелюзгой.

All the world knew that Mr. Slope was a candidate for the deanery... Mr. Slope therefore, walked rather largely upon the earth... Now were coming the days when nothing would avail to keep the impure spirit from the cathedral pulpit. That pulpit would indeed be his own. Precentors, vicars, and choristers might hang up their harps on the willows... the glory of their house was departing from them. (A. Trollope, ‘Barchester Towers’, ch. XLVI) — Теперь уже весь свет знал, что он - кандидат в настоятели Барчестерского собора... А потому мистер Слоуп ступал по земле очень гордо... Приближались дни, когда ничто уже не сможет уберечь соборную кафедру от нечестивца. Это будет его кафедра. Регент, хор и ведавшие им священники могли повесить свои арфы на ивы... О позор и поношение! Их обитель лишалась былой своей славы!

Ulisses: "...One touch of nature makes the whole world kin, - That all with one consent, praise newborn gawds, Though they are made and moulded of things past; And give to dust that is a little gilt More laud than gilt o'er-dusted... " (W. Shakespeare, ‘Troilus and Cressida’, act III, sc. 3) — Улисс: "...Люди разных стран Равны в одном: им дорого и любо Все новое, хоть новое и лепят Из старого. Ценнее и дороже Нам позлащенной глины черепок, Чем золото, измазанное глиной..." (перевод Г. Гнедич)

Mrs. Cheveley.: ".In modern life nothing produces such an effect as a good platitude. It makes the whole world kin." (O. Wilde, ‘An Ideal Husband’, act I) — Миссис Чивли: "...В наше время ничто не производит такого благоприятного впечатления на слушателей, как хорошее, совершенно затертое общее место. Все вдруг ощущают некое родство душ."

This was an insult that cut him to the bone... (Th. Dreiser, ‘The Stoic’, ch. LII) — Это оскорбление ранило Толлифера в самое сердце...

He said they had cut their prices to the bone as a patriotic duty to the British and French Governments. (U. Sinclair, ‘World's End’, ch. 17) — Он сказал, что они максимально снизили цены, считая это своей патриотической обязанностью перед английским и французским правительствами.

She had already cut all previous events to the bone, as if nothing had mattered or had happened to them except this casual, friendly and warm meeting at Sam's bar. (J. Aldridge, ‘The Last Exile’, ch. XXI) — Она отбросила все разделявшее их, словно ничто больше не имело значения, словно ничего не было, кроме этой случайной дружеской и теплой встречи в баре Сэма.

Even a cup of tea was too much for me at my worst times. It went on like that for weeks, until I was nothing but skin and bone, and I could see from Mrs. Mort's face that she really thought I wasn't long for this world. (J. Wain, ‘Strike the Father Dead’, part IV, ‘Eleanor’) — Когда мне было совсем худо, я не могла выпить даже чашку чая. Так продолжалось несколько недель; от меня остались только кожа да кости. По лицу миссис Морт было видно, что я не жилец на этом свете.

She was beginning to wonder now as to his intentions again - whether really and truly he did intend to marry her as he had promised. (Th. Dreiser, ‘An American Tragedy’, book II, ch. XLVII) — Роберта снова начала сомневаться: правда ли, что он собирается жениться на ней, как обещал?

‘How is Stephen?’ ‘Out of danger now.’ ‘Really and truly?’ ‘Yes.’ (J. Greenwood, ‘O Mistress Mine’, ch. 10) — - Как Стивен? - Сейчас вне опасности. - В самом деле? - Да.

‘Oh, Professor Eaton,’ Effie said excitedly, ‘Do you really and truly think I am beautiful?’ (E. Caldwell, ‘Jackpot’, ‘The Medicine Man’) — - Ах, профессор Итон, - воскликнула Эффи взволнованно, - вы и вправду считаете меня красивой?

Wormold said, ‘We haven't discussed your present. A seventeenth birthday is no ordinary one. I was wondering...’ ‘Really and truly,’ Milly said, ‘There's nothing in the world I want.’ (Gr. Greene, ‘Our Man in Havana’, part I, ch. III) — - Мы еще не решили, что тебе подарить, - сказал Уормолд. - Семнадцать лет - это не обычный день рождения. Я подумывал... - Право же, мне ничего не нужно, - ответила Милли.

We worked on, I began to grow tired and cross. We were sweating like pigs. I had a maddening thirst and nothing in the world to drink. (W. S. Maugham, ‘Complete Short Stories’, ‘Footprints in the Jungle’) — Мы продолжали поиски украденных вещей. Я начал уставать и злиться. Мы буквально обливались потом. Я испытывал безумную жажду, а пить было нечего.