bald-head

Thorin! Mayor of Hambry! Chief Guard o’ Barony! No fool like an old fool! — Торин! Мэр Хэмбри! Командир гвардии феода! Нет большего дурака, чем старый дурак! (ТБ 4)

…when the Demon Moon was full, she would lose her virginity to Mayor Thorin, a skinny, twitchy man with fluffy white hair rising like a cloud around the bald spot on top of his head. A man whose wife regarded him with a certain weary sadness that was painful to look at. Hart Thorin was a man who laughed uproariously when a company of players put on an entertainment involving head-knocking or pretend punching or rotten fruit-throwing, but who only looked puzzled at a story which was pathetic or tragical. A knuckle-cracker, a back-slapper, a dinner-table belcher, a man who had a way of looking anxiously toward his Chancellor at almost every other word, as if to make sure he hadn’t offended Rimer in some way. — когда по небу поплывет полная Демоническая Луна, мэр Торин, костлявый, дерганый, с венчиком седых волос вкруг обширной лысины на макушке, лишит ее девственности. Мужчина, на которого его собственная жена не могла смотреть без жалости. Харт Торин чувствовал себя как рыба в воде в шумливой толпе, собравшейся, чтобы посмотреть на кулачной бой или турнир, где оружием служили гнилые фрукты, но любая трагическая или жалостливая история вызывала у него недоумение. Похлопать ближнего по плечу, смачно рыгнуть за обедом – это получалось у него мастерски, но при каждом слове он озабоченно поглядывал на своего канцлера, дабы убедиться, что никоим образом не оскорбил Раймера. (ТБ 4)

“And when you turned and looked, Marten was gone… gone west. Yet there was a man in Marten’s entourage, a man who affected the dress of a monk and the shaven head of a penitent—” / “Walter,” the gunslinger whispered. “You… you’re not Marten at all. You’re Walter!” / The man in black tittered. “At your service.” — А когда ты опомнился, Мартен уже ушёл… ушёл на Запад. Однако был в окружении Мартена один человек, тот, что облачился в монашескую сутану и обрил голову, как в знак покаяния… / – Уолтер, – прошептал Стрелок. – Ты… ты вовсе не Мартен. Ты – Уолтер! / Человек в чёрном захихикал. / – К вашим услугам. (ТБ 1)

“I made your father and I broke him,” the man in black said grimly. “I came to your mother through Marten and took her. It was written, and it was. I am the furthest minion of the Dark Tower. Earth has been given into my hand.” — Я создал твоего отца, я же уничтожил его, – сказал человек в чёрном. – Через Мартена я пришёл к твоей матери и получил её. Так было написано, и так стало. Я миньон Тёмной Башни. Мне была отдана вся Земля. (ТБ 1)

“Then hear this: when you returned, Marten had gone west, to join the rebels. So all said, anyway, and so you believed. Yet he and a certain witch left you a trap and you fell into it. Good boy! And although Marten was long gone by then, there was a man who sometimes made you think of him, was there not? A man who affected the dress of a monk and the shaven head of a penitent—” / “Walter,” the gunslinger whispered. And although he had come so far in his musings, the bald truth still amazed him. “You. Marten never left at all.” / The man in black tittered. “At your service.” — Тогда слушай: когда ты возвратился из Меджиса, Мартен уже ушёл на запад, чтобы примкнуть к мятежниками. Так по крайней мере все говорили, и ты в это поверил. Однако перед своим уходом он и одна ведьма подстроили для тебя западню, в которую ты попался. Славный малый! И хотя Мартена вроде бы уже давно не было в Гилеаде, но один человек сильно тебе о нём напоминал. Был там такой? Человек в сутане монаха с выбритой головой, похожий на кающегося грешника… / – Уолтер, – прошептал стрелок. В своих размышлениях он уже приходил к подобному предположению, но всё же обнажившаяся правда потрясла его. – Это ты. Мартен вовсе никуда не ушёл. / Человек в чёрном хохотнул. – К вашим услугам. (ТБ 1, r.)

“I made your father and I broke him,” the man in black said grimly. “I came to your mother as Marten—there’s a truth you always suspected, is it not?—and took her. She bent beneath me like a willow… although (this may comfort you) she never broke. In any case it was written, and it was. I am the furthest minion of he who now rules the Dark Tower, and Earth has been given into that king’s red hand.” — Я создал твоего отца, и я же уничтожил его, – мрачно сказал человек в чёрном. – Я пришёл к твоей матери в образе Мартена, о чём, думаю, ты всегда догадывался. Я завладел ею. Она согнулась подо мной, как плакучая ива, хотя, если это тебя утешит, я не сумел её надломить. Так было написано, и так стало. Я самый миньон того, кто вершит свою власть в Тёмной Башне. Земля была отдана в алые руке того короля. (ТБ 1, r.)

The man in black fled across the desert, and the gunslinger followed. — Человек в чёрном уходил через пустыню, и Стрелок преследовал его. (ТБ 1)

“Then hear this: when you returned, Marten had gone west, to join the rebels. So all said, anyway, and so you believed. Yet he and a certain witch left you a trap and you fell into it. Good boy! And although Marten was long gone by then, there was a man who sometimes made you think of him, was there not? A man who affected the dress of a monk and the shaven head of a penitent—” / “Walter,” the gunslinger whispered. And although he had come so far in his musings, the bald truth still amazed him. “You. Marten never left at all.” / The man in black tittered. “At your service.” — Тогда слушай: когда ты возвратился из Меджиса, Мартен уже ушёл на запад, чтобы примкнуть к мятежниками. Так по крайней мере все говорили, и ты в это поверил. Однако перед своим уходом он и одна ведьма подстроили для тебя западню, в которую ты попался. Славный малый! И хотя Мартена вроде бы уже давно не было в Гилеаде, но один человек сильно тебе о нём напоминал. Был там такой? Человек в сутане монаха с выбритой головой, похожий на кающегося грешника… / – Уолтер, – прошептал стрелок. В своих размышлениях он уже приходил к подобному предположению, но всё же обнажившаяся правда потрясла его. – Это ты. Мартен вовсе никуда не ушёл. / Человек в чёрном хохотнул. – К вашим услугам. (ТБ 1, r.)

Bare I was born, and bare I remain.(T. G. Smollett) — Голым я родился, голым остаюсь по сей день.

the bare bones — самое основное, суть (чего-л.)