ужас

м.

1) effroi m, épouvante f, terreur f ( страх); consternation f (оцепенение, подавленность); horreur f ( отвращение)

2) ( предмет страха) horreur f

3) в знач. нареч. разг.

f

1) ужас, страх

2) отвращение, омерзение

3) жестокость; pl ужасы

4) уродство; уродина

5) нечто ужасное; гадость, мерзость

  Птицы

   1963 - США (115 мин)

     Произв. LT (Алфред Хичкок)

     Реж. АЛФРЕД ХИЧКОК

     Сцен. Эван Хантер по одноименному рассказу Дафны Дю Морье

     Опер. Роберт Бёркс (Technicolor)

     Спецэфф. Уб Айвёркс, Роберт Хоуг, Л.Б. Эбботт, Линвуд Данн, Лоуренс Э. Хэмптон

     Муз. Бернард Херрманн (***)

     В ролях Род Тейлор (Митч Бреннер), Типпи Хедрен (Мелани Дэниэлз), Джессика Тэнди (Лидия Бреннер), Сюзанна Плешетт (Энни Хейуорт), Вероника Картрайт (Кэти Бреннер), Этель Гриффиз (миссис Банди), Чарлз Макгро (Себастиан Шоулз), Рут Макдьюитт (миссис Макгрудер).

   Сан-Франциско. Мелани Дэниэлз, элегантная молодая блондинка, дочь главного редактора влиятельной в городе газеты, часто становится героиней светской хроники из-за своей бурной и временами экстравагантной жизни. В магазинчике, торгующем птицами, она знакомится с молодым адвокатом Митчем Бреннером, который однажды видел ее в зале суда. Он делает вид, будто принимает ее за продавщицу, и Мелани, поверив его притворству, решает подыграть и ищет для него двух «Птиц любви» (неразлучников) - в подарок на день рождения его младшей сестре Кэти. Птиц в этот день нет в магазине. Мелани рассержена, но и заинтригована, и на следующий день возвращается в магазин и покупает птиц. Она приносит их в дом Митча, но узнает от соседа, что тот отправился на выходные в Бодега-Бэй, маленький порт в сотне км от города. Мелани едет туда и оставляет в пустом доме Митча клетку с птицами. Сидя во взятой напрокат моторной лодке, она издалека наблюдает за эффектом, который производит на Митча ее сюрприз, но вдруг пролетающая мимо чайка сильно ранит ее в лоб.

   Митч спешит на помощь к Мелани. Он знакомит ее со своей матерью и приглашает на ужин. Не желая признаваться, что она приехала в городок только ради него, Мелани снимает комнату у местной учительницы Энни Хейуорт. У Энни когда-то был роман с Митчем, которого она по-прежнему любит: она утверждает, что их союзу помешала миссис Бреннер, недавно овдовевшая властная мать, которая боится одиночества. Мелани и Энни видят птицу, разбившуюся насмерть о входную дверь дома. На следующий день на вечеринке по случаю дня рождения Кэти Мелани и Митч, слегка повздорившие перед этим, примиряются. Мелани рассказывает Митчу, что ее мать ушла от отца, когда Мелани было 11. Неожиданно играющих детей атакует стая птиц. Одна девочка ранена; многие дети прячутся в доме. В тот же вечер сотни рассвирепевших воробьев врываются через камин в дом Бреннеров и накидываются на Митча, его мать, Кэти и Мелани.

   Наутро миссис Бреннер отправляется к соседу-фермеру и с ужасом обнаруживает его труп с выклеванными глазами. Она даже не в силах кричать и возвращается домой в глубоком шоке. Мелани помогает миссис Бреннер прийти в себя, и та, волнуясь за Кэти, просит ее заехать в школу. Мелани выполняет просьбу и садится на скамейку в школьном дворе, ожидая, когда закончатся уроки. Мелани замечает, как десятки воронов усаживаются на портике здания, очевидно, поджидая детей на выходе. Мелани предупреждает Энни, и та объявляет детям учебную пожарную тревогу. Выбежав из школы, дети бегут от воронов, а птицы преследуют их и яростно бьют по затылкам и лицам. Мелани, Кэти и еще одна девочка прячутся в машине.

   Из главного кафе городка Мелани звонит отцу и рассказывает, что происходит. Пожилая женщина, специалистка по орнитологии, громко говорит, что не верит в агрессивное поведение птиц. Некий моряк утверждает, что чайки искромсали его лодку. Случайный пьянчужка кричит, что пришел конец света. На соседней площади служащего заправочной станции, заполняющего автомобильный бак бензином, атакуют птицы; бензин выливается на шоссе. Неподалеку некий автомобилист кидает на землю спичку - и немедленно вспыхивает вместе с машиной. Разгорается пожар. Чайки спускаются на город, словно решив взять его штурмом. Мелани скрывается в телефонной кабине, о стеклянные стенки которой яростно бьются птицы. Митч отводит Мелани в кафе, где некая перепуганная мать обвиняет ее во всех случившихся несчастьях.

   Митч и Мелани отправляются в школу за Кэти: перед входной дверью они видят труп Энни. Кэти в слезах объясняет, что учительница пожертвовала жизнью ради ее спасения. Вечером Митч плотно законопачивает все отверстия в доме. Укрывшись в четырех стенах, вся семья в ужасе слушает гвалт, поднятый птицами снаружи. 1-я атака отбита: птицам не удается проникнуть в дом, поскольку Митч смог закрыть створку, через которую они пытались прорваться (при этом чайки разодрали ему клювами руку), и в доме воцаряется шаткое спокойствие. Пока все обитатели дремлют, Мелани поднимается на чердак и обнаруживает в крыше дыру. Птицы, проникшие на чердак, в бешенстве набрасываются на нее, проявляя невероятную свирепость. Митч с матерью вытаскивают Мелани из комнаты, но ей нужна срочная медицинская помощь в больнице. Пользуясь передышкой, всегда наступающей в перерыве между атаками, Митч осторожно выводит машину из гаража и увозит Мелани, свою мать и сестру подальше от дома, на котором сидят птицы.

   ► С 1954 (Окно во двор, Rear Window) по 1963 г., меньше чем за 10 лет, Хичкок выпустил совершенно уникальную в истории кино череду из 9 шедевров, и каждый раскрывает его мир под новым углом и досконально исследует одну или несколько фундаментальных возможностей кинематографа. За исключением довольно проходного фильма Поймать вора, То Catch a Thief, 1955 и Неприятностей с Гарри, The Trouble with Harry, абсолютного шедевра, но предназначенного для избранной публики, фильмы, входящие в эту серию, универсальны и понятны каждому зрителю. Птицы - последний из них, и эту картину можно рассматривать как завещание режиссера и завершение его формальных экспериментов. Тема этого фильма, явно или скрыто присутствующая в большинстве фильмов Хичкока, - ужас. Психологический ужас перед одиночеством и заброшенностью (в основном от него страдает мать героя, но также и многие другие действующие лица); духовный ужас перед бессмысленностью и пустотой человеческой жизни, которую приходится заполнять, выдумывая для себя роль или линию поведения (персонаж Мелани Дэниэлз); наконец - и главным образом - метафизический ужас перед возможным существованием вселенского разума или некоей силы, которая будет судить наши поступки. Этот последний страх перекрывает все прочие и материализуется в высшей степени зрелищным и загадочным образом в виде агрессивного нашествия птиц.

   Сценарист Эван Хантер (он же Эд Макбейн) выказывал недовольство тем, как обошелся со сценарием Хичкок, публично критиковавший некоторые его «слабости». (В рассказе Дафны Дю Морье атаку птиц переживала всего 1 семья корнуоллских крестьян без каких-либо индивидуальных проблем. Хичкок перенес действие в Бодега-Бэй - деревушку, которую он заметил, снимая неподалеку в Санта-Розе Тень сомнения, Shadow of a Doubt. Чтобы расширить сюжет, он попросил сценариста придумать совершенно новых персонажей и новые события.) Это взаимное недовольство очень удивляет, поскольку в сюжете заложено немало навязчивых идей Хичкока: с другой стороны, в техническом плане мастерство фильма граничит с чудом. Фильму пошло на пользу то, что частные проблемы Мелани и Бреннеров, раскрытые в рамках крайне тонкой и умелой конструкции, придающей персонажам ровно столько объема, сколько необходимо, кажутся слегка смехотворными при столкновении с трагическим - и важнейшим - сюжетным поворотом: нашествием птиц. Хичкок заверял сценариста, что любые его фантазии будут реализованы технически - так оно и вышло.

   Подготовка к съемкам была одной из самых долгих, самых тщательных и самых дорогостоящих за всю карьеру Хичкока, который на этот раз окружил себя самыми драгоценными сотрудниками; в их числе были: его привычный оператор Роберт Бёркс, Лоуренс Э. Хэмптон (работавший с ним на 39 ступенях, The 39 Steps, и Дама исчезает, The Lady Vanishes) и Уб Айвёркс, неизменный сотрудник Уолта Диснея, которым была поручена разработка фотографических эффектов на различных стадиях постановки; знаменитый дрессировщик Рей Бёруик, работавший над телесериалом о Лесси и фильмом Любитель птиц из Алькатраса, Birdman from Alcatraz, Джон Франкенхаймер, 1962, нанятый после отказа от идеи использовать в большинстве сцен механических птиц. 400 из 1500 планов фильма потребовали оптических спецэффектов (рекордный показатель для своего времени).

   Актеры (и в особенности Типпи Хедрен) отдавали себя без остатка, лишь бы фильм достиг той пугающей реалистичности, которой добивался режиссер. Сцена с чердаком, занимающая около 2 мин экранного времени, потребовала недели съемок, и лишь в последний момент Хедрен предупредили, что ей придется столкнуться с живыми птицами. Как пишет Доналд Спото (см. БИБЛИОГРАФИЮ), «Типпи Хедрен каждый день сажали в специальную клетку с отверстием для камеры. Двое мужчин в перчатках, защищавших их руки до самых плеч, открывали огромные ящики, доставали оттуда чаек и швыряли их, час за часом, в лицо молодой актрисе. Камера снимала, как она обороняется от птиц - это было ее основным занятием в течение этого времени, которое она назвала „худшей неделей в моей жизни“… Типпи Хедрен рассказывает, что представители гуманитарной организации следили за тем, чтобы ни одна птица не пострадала на съемках. „Ровно в 5 часов, - вспоминает она, - один из них кричал: 'Достаточно! Птицы устали!'“… В конце сцены на чердаке Мелани лежит на полу под ударами птичьих клювов. Для этой сцены ноги, руки и бюст Типпи Хедрен обмотали эластичными лентами, к которым прикрепили нейлоновые нити. К этим нитям привязали птиц, чтобы те не могли улететь. Периодически в одежду актрисы подкладывали пузырек с краской цвета крови, и камера включалась вновь… Птиц бросали ей в лицо и привязывали к телу. „В итоге, - говорит она, - одна из чаек очень удобно устроилась на моем веке и глубоко порезала меня. Слава богу, она чуть-чуть промахнулась мимо глаза. Со мной случилась истерика“… Съемки остановили на неделю; все это время Хедрен была под наблюдением врачей». Вот вывод, который делает Спото: «Насколько я могу судить, ни один актер не выдерживал подобных испытаний ради кино».

   После выхода фильма на экраны критика приняла его сдержанно. Некоторые сожалели, что в фильме отсутствует рациональное объяснение поведения птиц (сам Хичкок объяснял, что причиной подобных реакций у птиц было, несомненно, бешенство; пресса сообщала о нескольких подобных случаях в окрестностях Лос-Анджелеса, что и подсказало ему идею фильма). Но разве нельзя не заметить, что необъяснимость их поведения - неотъемлемый элемент фильма, что тем самым режиссер говорит о неспособности человечества смириться с жестокостью природы, всеобщим хаосом и непониманием смысла вселенной? Апокалипсис, Страшный суд (гипотеза, поддержанная Хичкоком в его интервью Питеру Богдановичу «Кинематограф Алфреда Хичкока» [The Cinema of Alfred Hitchcock, Museum of Modern Art, 1963]), библейская казнь, которой подвергает человека гневный и мстительный бог - все толкования происходящего должны оставаться открытыми и при этом как можно больше запутывать зрителя, чтобы все нравственные и метафизические вопросы, поднятые в десятках предыдущих фильмов Хичкока, смогли вновь подняться на поверхность и вновь блеснуть с небывало ощутимой и впечатляющей силой. Завещанием Хичкока становится также и кропотливо выстроенная в этом фильме реалистическая атмосфера сна, реализм кошмара в стиле Дельво (***) - черта, характерная для последнего периода режиссера и, в меньшей степени, для всего его творчества.

   БИБЛИОГРАФИЯ: увлекательное и очень длинное описание процесса создания и съемок фильма в исследовании Кайла Б. Каунтса «Кинофантастика» (Kyle В. Counts, Cinefantastique, Illinois, vol. 16, № 2, 1980). См. также две книги Доналда Спото (Donald Spoto): «Искусство Алфреда Хичкока» (The Art of Alfred Hitchcock, New York, Hopkinson and Blake, 1976) и «Темная сторона гения: Жизнь Алфреда Хичкока» (The Dark Side of Genius: The Life of Alfred Hitchcock, New York, Ballantine Books, 1984). Съемочный период, которому предшествовали долгие месяцы подготовки, продлился полгода (из них 2 месяца - на натуре). Монтажно-тонировочный период длился год. Крупные суммы были вложены в производство механических птиц, от которых в результате пришлось отказаться (лишь несколько штук задействовано в картине). Одни 3-дневные пробы Типпи Хедрен стоили 25 000 долларов: чтобы подавать ей реплики, был специально нанят актер Мартин Болсэм (не занятый в фильме). Одной этой детали достаточно, чтобы подчеркнуть перфекционизм Хичкока и всей голливудской системы. От сложностей во время съемок страдали не только актеры. Бывали дни, когда 12–13 членов съемочной группы попадали в больницу с укусами и царапинами.

   ***

   --- В фильме нет музыки, и Бернард Херрманн указан в титрах как «консультант по звуку» (sound comsultant).

   --- Поль Дельво (1897–1994) - бельгийский художник-сюрреалист.

f

1) ужас, страх

2) террор

3) прост. опасный человек, наводящий ужас на округу; бандит, головорез

разг. просто ужас, ужас, это ужас

  Мишени

   1968 – США (90 мин)

     Произв. PAR (Питер Богданович)

     Реж. ПИТЕР БОГДАНОВИЧ

     Сцен. Питер Богданович по сюжету Полли Плэтт и Питера Богдановича

     Опер. Ласло Ковач (Pathécolor)

     Муз. Чарлз Грин, Брайан Стоун

     В ролях Борис Карлофф (Байрон Орлок), Тим О'Келли (Бобби Томпсон), Нэнси Шэй (Дженни), Джеймс Браун (Роберт Томпсон), Сэнди Бэрон (Кип Ларкин), Артур Питерсон (Эд Лафлин), Мэри Джексон (Шарлотта Томпсон), Питер Богданович (Сэмми Майклз).

   Голливуд. Байрон Орлок, знаменитый актер, прославившийся ролями в фильмах ужасов, заявляет, что уходит на покой. Он говорит, что слишком стар, устал и вышел из моды. Его решение сильно огорчает продюсера, а также молодого режиссера Сэмми Майклза, который написал сценарий специально для Орлока и рассчитывал подарить актеру более тонкую и человечную роль, чем те, что Орлоку доводилось играть в прошлом. После долгих колебаний Орлок соглашается попрощаться с публикой и представить зрителям свой последний фильм, Ужас (The Terror, Кормен, 1963), в кинотеатре для автомобилистов. В другой части города молодой человек из хорошей семьи, на вид вполне здоровый и уравновешенный, внезапно расстреливает жену, мать и пришедшего курьера. Запасшись патронами, он устраивается на крыше здания, откуда открывается вид на шоссе, и прицельно бьет по водителям. Наконец, он отправляется в открытый кинотеатр, где идет показ Ужаса, и, спрятавшись за экраном, открывает пальбу по зрителям. Поскольку каждый надежно заперт в тишине и покое собственного автомобиля, начавшуюся бойню замечают не сразу. Когда стрелок выходит из укрытия, Орлок приближается, хватает его и сдает полиции.

   ►  1-й фильм Питера Богдановича (лучше с тех пор он ничего не снял) и последняя значительная роль Бориса Карлоффа. В Мишенях развиваются параллельно 2 сюжетные линии. Прежде всего, это фильм киномана (кем всегда являлся Богданович). Богданович пользуется случаем, предоставленным ему продюсером Роджером Корменом: у Кормена оставалось еще несколько дней до истечения срока контракта с Карлоффом, и он дал режиссеру-дебютанту возможность поработать с кумиром. (Карлофф провел на съемочной площадке у Богдановича 5 дней; всего же съемки продлились 25 дней.) Таким образом, Богданович выстраивает 1-ю линию – анекдотичную, наполовину автобиографическую, посвященную Карлоффу, с которым Богданович встречается не только за кадром, но и в кадре. К ней он добавляет 2-ю линию – страшную и реалистичную, основанную на реальных кровавых событиях (впрочем, довольно часто происходящих в США). 2-я линия идет параллельно 1-й и пересекается с ней только в самом финале. Она демонстрирует жестокость общества на стадии разложения, не педалируя ее сверх меры. 2 линии связываются между собой при весьма неправдоподобных обстоятельствах, и в этой связи есть что-то мистическое и многозначительное. Каждому зрителю предоставляется возможность толковать ее по-своему. Это своего рода спекуляция – та спекуляция, что была нервом модернистской фантастики 60-х и 70-х. Богданович противопоставляет ужас прошлого, порожденный искусством (1-я линия), и ужас настоящего, порожденный реальностью (2-я линия). Внутри каждой линии это противопоставление усиливается в зрелищной и почти барочной манере. Персонаж Карлоффа – старый актер, чьи лучшие дни позади, – играет роли в исторических фильмах. Убийца молод, у него впереди вся жизнь, он не играет ничью роль (или играет всего лишь одну, что, в принципе, то же самое) и действует в таких местах (шоссе, открытый кинотеатр), которые невозможно даже мысленно перенести в другое время. Эти места строго функциональны и, несомненно, принадлежат только нашему времени – хотя бы потому, что их функции двойственны и противоречивы: на них собираются толпы, но при этом каждый отдельный человек изолирован от прочих. Линии пересекаются в одной-единственной, трагической точке в финале. Что автор хочет сказать этим противопоставлением, которое выделяет столь методично? Что Америка порвала со своим прошлым, с искусством, мифологией, успокаивающими или пугающими мечтами, и этот разрыв происходит болезненно, приводит к чудовищным последствиям и в конечном счете просто невозможен. Возможно, в этом кроется лучшее объяснение того, почему автор инстинктивно выбирает для себя фантастический жанр. Он должен был высказать одновременно 2 взаимоисключающие мысли: Америка должна создать для себя новое настоящее, но это настоящее уже отравлено изнутри. Америка хочет быть в настоящем оторванной от прошлого, но при этом постоянно думает о прошлом. И все же мифология и реальность, прошлое и настоящее больше не сочетаются друг с другом. Отсюда – огромное смятение в умах, которое автор захотел выразить в необычной, порождающей тревогу форме фантастической сказки.

f

1) ужас, страх

2) глубокое беспокойство, страх

vt

1) ужасать, приводить в ужас, вызывать ужас; сильно испугать

2) поражать, ошеломлять

1) общ. страх, террор, ужас

2) прост. бандит, головорез, опасный человек, наводящий ужас на округу

общ. вызывать ужас, ошеломлять, приводить в ужас, сильно испугать, поражать, ужасать

  Деревянные кресты

   1931 - Франция (110 мин)

     Произв. Pathe, Natan

     Реж. РЕЙМОН БЕРНАР

     Сцен. Реймон Бернар, Ролан Доржелес по одноименному роману Ролана Доржелеса

     Опер. Жюль Крюжер, Рибо

     В ролях Пьер Бланшар (Жильбер Демаши), Шарль Ванель (капрал Бреваль), Габриель Габрио (Сульфар), Жан Галлан (капитан Крюше), Эмос (Фуйар), Антонен Арто (Вьёбле), Поль Азанс (Брук), Рене Бержерон (Рамель), Реймон Корди (Вальрон), Марсель Делэтр (сержант Бертье), Пьер Лабри (Буфью).

   1916 г., «окопная война». Одиссея Жильбера Демаши, студента юрфака, ушедшего добровольцем на фронт; Сульфара, заводского рабочего, взявшего над ним шефство сразу после его прибытия на передовую; капрала Бреваля, который был кондитером «на гражданке», а теперь безуспешно ждет письма от жены; и их товарищей. Однажды ночью они слышат удары заступа под окопом: немцы закладывают мину. Солдатам нельзя покидать пост. 2 суток спустя приходит смена. Через 15 мин после того, как рота покидает окоп, мина взрывается, унеся жизни 15 человек из новой смены.

   Чуть позже рота получает приказ взять приступом некую деревню. Штурм длится 10 дней. Часть людей блокирована врагами на кладбище. Бреваль идет за водой и получает пулю у самого колодца. Демаши приносит его на спине. Умирая, Бреваль проклинает, а затем прощает свою жену. Все думают, что умрут на этом кладбище, но кое-кому суждено выжить. После победы, которая дается им титаническим усилием, им еще предстоит пройти строем через деревню.

   1-я увольнительная, и Сульфар попадает в нее. Вернувшись на фронт, он рассказывает Демаши, как навестил его родителей. Увольнения отменяют. Рота обустраивается в новом окопе покрепче. Новый штурм. Сульфар ранен в руку. Ему ампутируют 2 пальца. «Ничего, я же не пианист». Демаши ранен вдалеке от остальных. Он пытается продержаться до ночи. Санитары проходят мимо и не замечают его. Он умирает в темноте и одиночестве.

   ► Эта экранизация романа Ролана Доржелеса выполнена Реймоном Бернаром в стиле, который можно назвать эпическим реализмом: может показаться, что эти термины исключают друг друга, но это внешнее противоречие выражает суть фильма, который одновременно и прославляет, и обличает. Эпос в этом фильме стремится показать солидарность, смелость солдат, веселый героический кураж, с которым они шли на самопожертвование и на убой. (Всему этому имеются исторические подтверждения.) Реализм в данном случае - отказ от романтизации (мы не знаем практически ничего о жизни героев), напыщенности, излияния лирических чувств, пафоса и многословного возмущения. В этом отношении Деревянные кресты представляют собой антипод Я обвиняю, J'accuse. Реймон Бернар стремится прежде всего создать документальное видение того необычайного кошмара, который представляла собой война, чтобы внушить зрителю ужас перед ней. Факты должны говорить сами за себя: то, что в наши дни кажется банальным, вовсе не было таковым во французском кино тех лет.

   Чтобы добиться цели, Бернар придавал звуковым эффектам не меньшее значение, чем изображению. Жак Саль в своей монографии о режиссере в «Литологии кинематографа» (Anthologie du cinema, 1983. т. IX) справедливо подчеркивает качество и оригинальность фонограммы фильма, где впервые в истории французского кино смешиваются звуковые дорожки. Без этого звуки битвы (свист пуль, взрывы и т. д.) заглушали бы диалоги. Кроме того, на съемках пришлось изобретать на ходу и расставлять на площадке целую батарею микрофонов, более или менее удаленных от источника звука, чтобы даже при самых громких посторонних шумах звук был записан правильно.

   Натурные съемки проводились в тех же местах, где происходит действие фильма, главным образом - в окрестностях Реймса, причем статистами выступали ветераны войны. Каждый день начинался с того, что военные техники тщательно проверяли и разминировали местность. «Случалось, они находили изуродованные трупы; некоторые можно было опознать. Каждый раз такое открытие еще больше погружало актеров и членов съемочной группы в этот глубокий ужас, который многие испытали на себе в реальной жизни» (Ж. Саль, см. выше).

   N.В. Фильм Хауарда Хоукса Дорога к славе, The Road to Glory, 1936, один из наименее удачных его фильмов, снятых в 30-е гг., частично вдохновлен романом Ролана Доржелеса и фильмом Реймона Бернара.

 Я хочу жить!

   1958 - США (120 мин)

     Произв. UA (Уолтер Уэйнджер)

     Реж. РОБЕРТ УАЙЗ

     Сцен. Нелсон Гиддинг и Дон Манкивиц по мотивам статей Эда Монтгомери и писем Барбары Грэм

     Опер. Лайонел Линдон

     Муз. Джон Мэндел

     В ролях Сьюзен Хейуорд (Барбара Грэм), Саймон Окленд (Эд Монтгомери), Вирджиния Винсент (Пег), Теодор Бикель (Карл Палмбёрг), Уэсли Лау (Генри Грэм), Филип Кулидж (Эмметт Пёркинз), Лу Кругмен (Джек Санто), Джеймс Филбрук (Брюс Кинг), Бартлетт Робинсон (окружной прокурор), Гэйдж Кларк (Ричард Трибоу),

   Барбара Грэм, танцовщица и проститутка, впервые попадает в тюрьму за дачу ложных показаний. Она хотела помочь друзьям. Выйдя на свободу под честное слово, она связывается с 2 мошенниками и помогает им в разных затеях (игра краплеными картами, кражи со взломом и пр.). Она выходит замуж за бармена и рожает ребенка. Но ее муж - наркоман, и она с ним расстается. Оставшись совсем без денег, она находит бывших сообщников и попадает вместе с ними под арест за соучастие в убийстве. Она не может доказать, что в вечер убийства была с мужем и ребенком. В отчаянии она соглашается на предложение соседки по камере, чей знакомый может предоставить ей фальшивое алиби. Тот вынуждает ее признаться, что в роковой вечер она была на месте преступления. На процессе она узнает, что человек, обеспечивающий ей «алиби», - полицейский, которому было поручено вытянуть из нее признание. Ее прошлое, судимость за дачу ложных показаний, всплывшая история с поддельным алиби настраивают присяжных на суровый лад. Вдобавок бывшие сообщники, надеясь на досрочное освобождение, винят Барбару во всех смертных грехах. Барбару приговаривают к смертной казни в газовой камере тюрьмы Сан-Квентин в Калифорнии. Психиатр заявляет, что, по его мнению, она невиновна в убийстве, и журналист Эд Монтгомери, во время суда возглавивший в прессе кампанию против нее, теперь встает на ее защиту. Ее переводят в камеру смертников, и она проводит последние дни по соседству с газовой камерой. Адвокат и Монтгомери пытаются ее спасти, но лишь оттягивают исполнение приговора. Наконец, Барбара входит в газовую камеру с повязкой на глазах, как она просила сама, чтобы избежать взглядов свидетелей, следящих за ее агонией из-за перил.

   ► Этот спорный и неровный, но захватывающий 27-й фильм Роберта Уайза, наряду с Босоногой графиней, The Barefoot Contessa и Тихим американцем, The Quiet American, была выпущена фирмой Джозефа Манкивица «Figaro Inc.». Из этих 3 картин только Я хочу жить! окупилась в прокате. Уолтер Уэйнджер предложил 1-ю версию сценария (написанную Доном Манкивицем, племянником Джозефа) Уайзу, и тот согласился заняться фильмом, но потребовал, чтобы сценарий полностью переписал Нелсон Гиддинг (работавший с Уайзом на 5 картинах). Есть основания полагать, что переработку нужно было завести еще дальше. Осуждать институт смертной казни на примере судебной ошибки (причем спорной) означает подкреплять тезис допущением, которое может ему повредить и даже полностью его дискредитировать. В данном случае речь идет не столько о самой природе меры пресечения, сколько о ее уместности. Реальная виновность приговоренного дает противникам смертной казни куда более весомые аргументы, а спорам вокруг нее - более честную и определенную почву. И, напротив, полная невиновность осужденного имеет все шансы оттеснить дебаты в наезженную колею мелодрамы, где ужас перед судебной ошибкой затмит собой ужас перед «высшей мерой наказания». Но Уайзу в своей режиссуре удалось в какой-то мере исправить этот недостаток. Фильм захватывает тем, что режиссура эта беспрестанно сталкивает между собой (вместо того, чтобы гармонично соединять, как во многих других фильмах Уайза) 2 основные тенденции в стиле режиссера: стремление к документалистике и поиски зрелищного и сенсационного материала. Довольно умелый сценарий, состоящий из 3 частей (биография Барбары; пребывание в тюрьме и процесс; ожидание казни и сама казнь), позволяет пронаблюдать за тем, как режиссура Уайза постепенно уравновесит 2 эти тенденции.

   В биографической части (увы, слишком поверхностно и неопределенно говорящей о происхождения и юности героини) Уайз мастерски использует освещение и короткий монтаж, чтобы подчеркнуть жизненные силы, бурную энергию главной героини, а также ее беспечность и неосторожность. Эта энергия растрачивается впустую в ночном, влажном и мерцающем мире, где Барбара напрасно считает себя королевой. 2-я часть выводит вперед растерянность героини, по наивности ставшей жертвой ловушек, сомнительными методами расставленных сообщниками, полицией и правосудием. Это самая нейтральная и самая неудачная часть, в которой Уайз умело - но без разъедающей силы, которой требовала тема, - смешивает драматургическое напряжение, психологическое описание и строгое изложение фактов и событий в юридическом ключе. Только 3-я часть пробуждает его талант. Его режиссерский стиль, где теперь превосходно уживаются строгость, зрелищность и сдержанность, стремится выразить простое течение времени, когда оно, нагруженное трагедией, несет главному герою лишь неотвратимое поражение и страдания. Уайз тщательно и с путающей медлительностью описывает мучения, пережитые героиней перед тем, как ее запирают в камере пыток, достойной позднего средневековья. Здесь речь идет уже не о вине или невиновности, а всего лишь о женщине, которой предстоит умереть, причем в таких условиях, что доброжелательность тюремщиков, последние старания защитников и все прочие знаки симпатии лишь усиливают чудовищную жестокость картины. Тезису больше не нужны аргументы, и он уступает место простому, по-иному убедительному созерцанию ужаса. К тяжелой теме - последняя ночь приговоренной к смертной казни - Уайз применяет технику рассказа в реальном времени, над которой он экспериментировал в Подставе, The Set-Up.

   Великолепная и щедрая актерская работа Сьюзен Хейуорд (которая, напомним, работала со Стюартом Хайслером, Де Миллем, Жаком Турнёром, Манкивицем, Генри Кингом, Николасом Реем, Делмером Дэйвзом и т. д.; один из самых красивых послужных списков среди голливудских актрис) помогает режиссеру четко обозначить намерения. Джазовая партитура, в свое время привлекшая к себе очень большое внимание (идея Джозефа Манкивица) - одновременно и худшая, и лучшая находка фильма. Она придает начальным сценам удивительный ритм и атмосферу, однако ужасно «старит» фильм в целом, и нам часто думалось, что в звуковом сопровождении подобного сюжета музыка не должна быть настолько явной, либо же ее не должно быть вовсе.

  Наблюдающий

   1960 – Великобритания (109 мин)

     Произв. Michael Powell Theatre (Майкл Пауэлл, Алберт Феннелл)

     Реж. МАЙКЛ ПАУЭЛЛ

     Сцен. Лео Маркс

     Опер. Отто Хеллер (Eastmancolor)

     Муз. Брайан Издейл, Уолли Скотт

     В ролях Карл Бом (Марк Льюис), Анна Мэсси (Хелен), Максин Одли (миссис Стивенз), Мойра Ширер (Вивиан), Эсмонд Найт (Артур Бейден), Майкл Гудлифф (Дон Джарвис), Ширли Энн Филд (Дайан Эшли), Бартлетт Маллинз (мистер Питерз), Джек Уотсон (инспектор Грегг), Найджел Дэвенпорт (сержант Миллер), Памела Грин (Милли), Мартин Миллер (доктор Розен), Брайан Уоллес (Тони), Бренда Брюс (Дора), Майлз Мэллисон (пожилой клиент), Майкл Пауэлл (отец Марка), сын Майкла Пауэлла (Марк в детстве).

   Сохо. Молодой человек Марк Льюис платит проститутке, чтобы заснять ее на пленку Он снимает гримасу ужаса на ее лице при виде приближающейся камеры.

   Позднее он снимает, как полиция увозит ее тело. В часы досуга Марк фотографирует раздетых девушек в квартире, расположенной над газетной лавкой, хозяин которой продает эротические фотографии. Молодая соседка Марка по дому, Хелен, справляет свой 21-й день рождения. Она впервые заговаривает с Марком и узнает, что он – владелец дома. Он унаследовал его от отца, знаменитого биолога. Хелен приглашает Марка на вечеринку, и тот признается ей, что мечтает когда-нибудь стать кинорежиссером. Вместо подарка на день рождения (и по просьбе именинницы) он показывает ей пленку на которой запечатлен он сам в детстве. Отец обращался с Марком как с подопытным кроликом, не оставлял его в покое ни на минуту и снимал на камеру каждый его шаг. Доходило до того, что он подкладывал ящерицу Марку в кровать, а затем наблюдал – и фиксировал на пленке – его испуг. Именно он подарил Марку 1-ю кинокамеру. Хелен немало шокирована увиденным и просит Марка остановить показ.

   Марк работает оператором на съемках кинофильма. Он знакомится с дублершей Вивиан и назначает ей встречу на опустевшей съемочной площадке вечером после работы. Он собирается заснять ее и просит изобразить напуганный взгляд. Марк подносит к ее горлу ножку штатива, острую, как меч. Она кричит.

   Хелен, чья слепая мать внимательно вслушивается в каждое движение Марка, живущего этажом выше, просит Марка подготовить фотоиллюстрации к сборнику детских сказок. В сборнике упоминается волшебная камера. Марк охотно соглашается. На съемочной площадке он снимает на собственную камеру ужас на лице главной актрисы, обнаружившей в чемодане труп Вивиан. Как и прочих членов съемочной группы, Марка допрашивают 2 полицейских, ведущие дело. Позднее он незаметно снимает их, когда они увозят тело. Познакомившись с матерью Хелен, Марк приглашает Хелен в ресторан. Она уговаривает его хотя бы в этот день не брать с собою его драгоценную камеру. Под конец вечера Марк говорит, что не хочет снимать ее ни на кино-, ни на фотопленку, поскольку, по его словам, он «теряет всех, кого снимает».

   Однажды мать Хелен поднимается в квартиру Марка и изучает невидящими глазами (хотя прочие ее чувства необыкновенно обострены) его лабораторию и проекционный зал. Она подозревает, что в его деятельности режиссера-любителя есть что-то нездоровое, и запрещает ему видеться с Хелен. На съемочной площадке теперь постоянно присутствуют 2 полицейских и психиатр. Психиатр говорит Марку, что хорошо знал его отца, и расспрашивает Марка, чем тот занимался в последние годы. Все его занятия так или иначе были связаны с вуайеризмом. Психиатр объясняет Марку, что требуются долгие годы психоаналитического лечения, чтобы победить эту болезнь. Марк снимает на камеру Милли, манекенщицу из газетной лавки. Ей не суждено пережить сеанс. Полицейский видит, как Марк выходит из лавки. Проникнув в квартиру Марка в его отсутствие, Хелен включает проекционный аппарат. От увиденного она приходит в ужас. Появляется Марк и признается ей в своих преступлениях. Он дает ей послушать пленки с записью своих испуганных криков: эти записи делал отец, когда Марку было 5, 7 лет и т. д. Хозяин лавки вызывает полицию, и та обнаруживает тело Милли. Марк объясняет Хелен, что прежде чем вонзить в горло своим жертвам ножку штатива, он закреплял на объективе параболическое зеркало, и жертвы могли наблюдать собственную смерть, пока Марк снимал ее на камеру. И сам Марк кончает с собой, вонзив себе в горло ножку штатива, а все его камеры и магнитофоны автоматически фиксируют на пленке его агонию. Прибывшие полицейские уводят Хелен.

   ►  В фильме Наблюдающий прорывается наружу вся скрытая патологичность вселенной Пауэлла: не зря премьера вызвала немалый скандал. «Давно ни один фильм не вызывал во мне такого отвращения,» – пишет в «Observer» К.Э. Лежён, представительница британского кинокритического истэблишмента, а один из ее собратьев (Дерек Хилл) громогласно заявляет, что фильм следует выбросить в ближайшую сточную канаву. Пройдут годы, и Наблюдающий будет признан по заслугам – не как нарочито броская или стремящаяся угодить зрителю картина, а как шедевр, обладающий почти экспериментальной оригинальностью и необычностью. Как отмечают авторы коллективного труда «Хоррор» (Horror, Aurum Press, London, 1985), «Наблюдающий остается одной из вершин британского кинематографа – и кинематографа вообще». Главный герой Марк Льюис напоминает гибрид между новым воплощением Джека-Потрошителя и реинкарнацией героя  M (Карл Бом временами даже копирует голос и интонации своего соотечественника Петера Лорре). Служив подопытным кроликом для экспериментов отца, герой так и остался растерянным и грустным ребенком, который смог выжить и смириться с реальностью, лишь полностью предавшись извращенным наклонностям вуайериста и кинооператора-убийцы. Как и Окно во двор, Rear Window, Наблюдающий является метафорой кинематографа, но еще более грубой и нелицеприятной, чем у Хичкока. К тому же эта метафора полнее, поскольку отражает не только само зрелище, но и технологию изготовления фильмов: все слито в единую садомазохистскую картину мира. Кроме того, Наблюдающий связан с прежними картинами Пауэлла важными экспериментами в области света. Отвратительно (если можно осмелиться употребить это слово) пылающие цвета в значительной мере помогают описанию внутреннего мира центрального персонажа.

   БИБЛИОГРАФИЯ: об этом фильме и о Пауэлле (и Прессбургере) в целом читайте превосходную книгу: Ian Christie, Powell, Pressburger and Others, BFI, London, 1978. Этот том содержит статью о скандале вокруг проката Наблюдающий в Великобритании и напоминает, что одна из 1-х благосклонных статей о фильме, написанная Жан-Полем Тороком, появилась во Франции в журнале «Positif», № 36 (1960).

  Отрава

   1951 – Франция (85 мин)

     Произв. Gaumont, SNEG, Поль Вагнер

     Реж. САША ГИТРИ

     Сцен. Саша Гитри

     Опер. Жан Башле

     Муз. Луиги

     В ролях Саша Гитри (в роли самого себя), Мишель Симон (Поль Браконье), Жермен Рёвер (Бландина), Жанн Фюзье-Жир (продавщица цветов), Жан Дебюкур (мэтр Обанель), Жак Варен (прокурор), Марсель Арнольд (Жермен), Полин Картон (галантеренщица), Жорж Бевер (аптекарь), Альбер Дювале (кюре), Луи де Фюнес (Андре).

   Саша Гитри читает и подписывает посвящение Мишелю Симону, затем произносит приятные слова в адрес каждого актера и члена съемочной группы.

   В деревне близ Эврё живет Поль Браконье, 53-летний садовод; он ненавидит жену, чудовищную мегеру, которая пьет, постоянно оскорбляет его и почти никогда не моется. Он слушает по радио интервью со знаменитым адвокатом мэтром Обанелем. Эта звезда адвокатуры празднует свой сотый оправдательный приговор и проводит хрупкое, но смелое различие между случайными преступниками, которых он называет «убийцами», и закоренелыми рецидивистами, которых он называет «душегубами». Браконье говорит себе, что нашел нужного человека, и приезжает к нему на консультацию в Париж. Он говорит, что убил свою жену, и, отталкиваясь от вопросов, заданных ему адвокатом, изыскивает наилучшие способы для совершения если не идеального убийства, то, по крайней мере, такого, которое гарантировало бы оправдание виновного. Удар ножом (чтобы отбросить мысли о намеренном характере убийства), перевернутая супница (чтобы убедить суд в том, что жена 1-й напала на него), громогласная сцена ревности (чтобы попасть под категорию «преступления страсти») и т. д.

   Вернувшись домой, Браконье бьет жену ножом в живот и принимает все меры предосторожности, подсказанные ему адвокатом при встрече. Он не знает одного: жена тоже хотела его убить и подсыпала мышьяку в его стакан (который он так и не осушил). Браконье немедленно приходит с повинной в полицию (еще один «совет», вырванный из адвоката) и приводит жандармов к телу. Аптекарь, продавший жене мышьяк, прибегает с противоядием, будучи уверен, что отравлен муж. Увидев жену зарезанной, он падает в обморок. Чтобы привести его в чувство, ему протягивают отравленный стакан вина, предназначенный для Браконье. Он умирает на месте.

   В тюрьме Браконье навещает земляк и говорит, что вся деревня в восторге от преступления, потому что оно им выгодно в коммерческом отношении. (Еще до убийства делегация торговцев привела в ужас кюре, обратившись к нему с просьбой устроить какое-нибудь небольшое чудо, чтобы поднять репутацию деревни.) Обанель упрекает Браконье в том, что тот обманул его. Браконье намекает, что адвокат стал в каком-то смысле его соучастником. На процессе Браконье защищает себя сам. Выдвигая на 1-й план преступные намерения жены, он говорит, что благодаря его поступку «наказание опередило преступление». Т. е. он выполнил работу правосудия прежде, чем оно успело вмешаться. Он оправдан и с триумфом возвращается в свою деревню.

   ►  Этот абсолютно новаторский шедевр отмечает кинематографическое рождение 3-го Гитри. После экранизаций собственных пьес, историко-фантазийных хроник в стиле Пройдемся по Енисейским Полям, Remontons les Champs-Élysées (к ним можно отнести и «субъективные» хроники с закадровым комментарием Роман шулера, Le Roman d'un tricheur, и Coкровище Кантенака, Le trésor de Cantenac, 1950, досконально исследующие вездесущность кинематографа), в начале 50-х гг. Гитри снимает 4 картины (Отрава, Жизнь порядочного человека, La Vie d'un honnête homme; Убийцы и воры, Assassins et voleurs, 1957;Три сапога ― пара, Les Trois font la paire), сухие, схематичные и проработанные до мельчайших деталей, где легкая и в то же время беспощадная структура позволяет автору выразить свою точку зрения на современное ему общество. Различия между этой картиной и его довоенными фильмами весьма значительны. Прежде всего, их герои – уже не те любезные маргиналы, полные учтивости даже в крайних проявлениях эгоизма, которых он привык описывать. Теперь это настоящие чудовища, страшные до такой степени, что Гитри больше не может и не осмеливается играть их сам. (В Малибран, Malibran, он показал границы, до которых может дойти в воплощении отрицательного и неприятного персонажа, но муж Марии Малибран был ангелом по сравнению с персонажем, которого в этом фильме играет Мишель Симон.)

   Взаимоотношения между супругами Браконье – ужасный образ супружеской войны, которую Гитри ранее описывал в забавных тонах, – завершаются дуэлью 2 жестоких и полных ненависти животных. В этом описании границы иронии, едкости и даже черного юмора очень часто оказываются нарушены. Сцена, когда супруги перед ударом произносят тост, настолько тяжела, что мурашки бегут по коже. И если в этом смертельном поединке победу одерживает муж, то лишь потому, что он оказался быстрее и проницательнее соперницы. Эта проницательность, в конце концов, и роднит автора с его главным героем. Оба смотрят на общество трезво и с горечью. Именно тут структура фильма раскрывает свои возможности. Она не только разворачивает перед нами парадокс, заложенный в основу сюжета (потенциальный убийца консультируется у адвоката перед совершением преступления, затем совершает убийство, следуя его советам, и благодаря ему оказывается оправдай), но и рисует портрет деревушки из французской глубинки, мира правосудия и даже тюремного мира (с тем подмигиванием, которое Гитри, познакомившийся с этим миром в период освобождения, адресует зрителям в прологе).

   Эта структура приносит двойное наслаждение: своей линейностью, которую также можно назвать объективностью (простое описание плана, поставленного перед собой «героем», и выполнение его по ходу сюжета), и в то же время – отступлениями, которые можно отнести к субъективности, поскольку рассказчик позволяет себе мимоходом отпускать всевозможные личные замечания в адрес различных миров, через которые проходит его герой. Послевоенное общество для Гитри – уже не то благословенное место, где его персонажи могли торжествовать с легкостью благодаря своему лукавству, обаянию и любви к хорошо проделанной работе. Теперь это джунгли, где серьезность поступков персонажей и даже их нынешнее лукавство могли бы привести Гитри в ужас, если бы он не защищался иронией. Не выказывая ни малейшего сочувствия к преступлению, Гитри сомневается, что сможет проявить его к обществу в целом. Кто знает – быть может, это общество и основано частично на преступлении?

   Хотя сам Гитри и говорит в посвящении Мишелю Симону: «Мне никто не помешает называть это театром», Отрава очень далека от театра; по крайней мере, от тех пьес, что Гитри писал до войны. К чему же он ближе: к роману, с которым его роднят неоднозначные, жестокие персонажи и страшный реализм (Гитри был большим почитателем Сименона); к документальной хронике с отступлениями и отклонениями; или же к сатирическому эссе, приправленному афоризмами, в нескольких незабываемых словосочетаниях пересказывающих всю жестокость мира? Гитри синтезировал самые разные приемы в этой прощальной серии из 4 фильмов, которые доказывают прежде всего торжество кинематографа. Актерская игра, как в крупных, так и в небольших ролях, не требует особых комментариев: она гениальна.

   N.B. Гитри, будучи лаконичен во всем (его лаконичность – типично французская черта), отснял Отраву за 11 дней. Мишель Симон просил его делать как можно меньше вторых дублей, и, похоже, Гитри в большинстве случаев удалось исполнить его желание.

   БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги (различия с готовым фильмом минимальны) опубликованы издательством «Solar» в 1956 г. (Специальный тираж для Бельгии: Edifi, Bruxelles; иногда найти его оказывается гораздо легче.)

1) наводящий ужас; доводящий до безумия; ужасающий

2) разг. ужасный, вызывающий беспокойство, растерянность

m

1) безумие, ужас; растерянность, смятение

2) отклонение, резкие колебания ( магнитной стрелки)

f

1) тоска, ужас, тревога; страх

2) ( в философии экзистенциализма) тревога, страх

3) стеснение ( в груди)

4)