слишком

  Ворон

   1943 - Франция (93 мин)

     Произв. Continental-Films

     Реж. АНРИ-ЖОРЖ КЛУЗО

     Сцен. Луи Шаванс, Анри-Жорж Клузо

     Опер. Николя Айер

     Муз. Тони Обэн

     В ролях Пьер Френэ (Жермен), Мишлин Франсей (Лора), Пьер Ларкей (Ворзе), Жинетт Леклерк (Дениз), Элена Мансон (Мари), Ноэль Роквер (Сайанс), Жанна Фюзье-Жир (галантерейщица), Антуан Бальнетре (доктор Делорм), Луи Сенье (доктор Бертран), Сильви (мать больного раком), Роже Блен (больной раком), Пьер Бертен (супрефект), Жан Брошар (Бонневи), Пало (кондуктор).

   ± «Обычный городок, здесь или где-то в другом месте»… на который обрушивается поток анонимных писем за подписью «Ворон». Они вызывают одну драму за другой: ссоры, самоубийства, сумасшествия, убийства. Главной мишенью автора писем становится медицинский персонал местной больницы.

   ► 2-й фильм Клузо. Важнейшее произведение в истории французского кино. Ослепительное совершенство формы (конструкция сценария, монтаж, игра актеров) увенчивает сложный, однако довольно лаконичный 93-мин рассказ, на примере дюжины персонажей убедительно подающий жизнь французского городка 30-х гг. Живопись Клузо (т. е. операторская работа в его фильме) мрачнее его философии (т. е. диалогов), которая выдвигает вперед относительность всяких моральных категорий и таким образом призывает к некоторой взвешенности в оценках. Эта бесспорно искренняя картина (несмотря на видимость, Клузо вовсе не относится к хитрецам от режиссуры) вызвала у зрителей и критиков глубокое потрясение, прозвучав резким диссонансом по сравнению с довоенным кинематографом. Беспощадный анализ общества, часто встречающийся во французских фильмах 30-х гг., здесь оказывается ледяным, без всякой иронии. Клузо говорит правду резко, напрямик, не давая зрителю возможности отгородиться шутками или смехом. Он искренне верит в рисуемых им чудовищ и заставляет зрителя смотреть на них, как в зеркало.

   Произведенный немецкой фирмой «Continental», но не выпущенный в немецкий прокат, Ворон нанес такой жестокий удар по идеализму Сопротивления, что после освобождения Франции в 1944 г. был запрещен как «антифранцузский». Его создателей (Шаванса и Клузо) покарали пожизненным запретом на работу (этот запрет отменили несколько лет спустя). Остается только негодовать по поводу такой карательной меры, но не стоит забывать при этом, какой высокой оценкой (без которой Клузо вполне мог бы обойтись) служит она для этого фильма, который, согласно убеждениям автора, в 1-ю очередь направлен против любых форм идеализма и романтизма. Схожее несчастье, но по противоположным причинам, произошло с фильмом Гремийона Небо за вами, Le Ciel est à vous. Умение Гремийона изображать на экране персонажей страстных и озаренных пламенем своей страсти навлекло на режиссера упреки в том, что он работал на петэновскую пропаганду. Клузо был слишком мрачен, а Гремийон - слишком бодр. Таким образом, 2 величайших фильма времен Оккупации каждый по-своему стали жертвами недоразумения, поскольку были чересчур выразительны.

   В Вороне есть, пожалуй, лишь одно слабое место. Разгадка тайны (виновным оказывается старый врач, сыгранный Ларкеем) далеко не столь восхитительна и убедительна для зрительского ума, каким оставалось на всем протяжении фильма развитие интриги. Показательно, что единственный важный момент, в котором авторы фильма отошли от реальности, кажется сегодня наиболее спорным. Известно, что сюжет фильма основан на деле Анжель Лаваль из города Тюль, бурно обсуждавшемся прессой в 20-х гг. Виновной оказалась 35-летняя женщина, которой был поставлен диагноз «истерия». По сути, это «слабое место», если таковым его можно назвать, равносильно признанию. Помимо необычайной психологической достоверности в портрете Франции периода разложения и всеобщего доносительства, фильм рисует портрет своего создателя, его фантазии, опасения и кошмары. Доктор, чью роль играет Ларкей, не вполне убедителен как виновное лицо. Однако в нем сосредоточены все навязчивые идеи Клузо лучше, чем в любом персонаже, действующем в строгом соответствии с медицинским диагнозом.

   Хотя искусство Клузо создает иллюзию объективности, фильм не дает полной и реалистичной картины описываемого мирка. На деле мы остаемся замкнуты в весьма ограниченном круге «одержимых», терзаемых неврозами и страхами. Оказавшись взаперти в тесном и удушливом пространстве, больные и врачи в равной степени уязвимы. Дело в том, что для Клузо люди (существа крайне вредные и опасные) различаются между собой лишь по одному признаку: практически бесконечному набору болезней и пороков.

   N.В. Фильм очень близок по сюжету и сценарию английской картине Пола Л. Стайна Отравленное перо, Poison Pen, 1939, поставленной по пьесе Ричарда Ллуэллина и, возможно, основанной на тех же или схожих реальных событиях. У главной героини этой картины много общего с уроженкой Тюля. Несмотря на излишнюю театральность, в фильме Стайна есть как минимум 1 превосходная сцена: во время службы раздается звон церковного колокола, и прихожане обнаруживают на нем тело повесившейся девушки, несправедливо обвиненной в авторстве писем. Американский ремейк снят Преминджером в Канаде под названием Тринадцатое письмо, The 13-th Letter, 1951. Этот фильм, не дошедший до французского проката, - один из наименее удачных в карьере режиссера. Добавим, что Ив Буассе также располагает ключевую сцену фильма Воронье радио, Radio Corbeau, 1989 в церкви. Это финальная сцена, когда происходит разоблачение виновного, транслирующего запись своего послания через громкоговоритель. Сцена вдохновлена одновременно и Вороном, и Невестой пирата, La Fiancée du pirate Нелли Каплан.

   БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги: 1) в журнале «Lе Monde illustre theatral et litteraire», № 10 (1947): 2) отдельным томом в издательстве «La Nouvelle Edition» (1948); 3) в журнале «L'Avant-Scene», № 186 (1977).

  Сватовство отца Эдди

   1903- США (118 мин)

     Произв. MGM, Euterpe, Venice Productions (Джо Пастернак)

     Реж. ВИНСЕНТ МИННЕЛЛИ

     Сцен. Джон Гей по одноименному роману Марка Тоби

     Опер. Милтон Краснер (Metrocolor, Panavision)

     Муз. Джорджи Столл

     В ролях Гленн Форд (Том Корбетт), Ронни Хауард (Эдди Корбетт), Ширли Джоунз (Элизабет Мартен), Стелла Стивенс (Долли Дэйли), Дина Меррилл (Рита Беренс), Роберта Шервуд (миссис Ливингстон), Джерри Ван Дайк (Норман Джоунз).

   Программный директор частной радиостанции Том Корбетт недавно овдовел и воспитывает своего сына Эдди один, с гувернанткой. Мальчик когда-то обещал матери помогать отцу, и теперь хочет найти папе новую жену. Он знакомит отца с Долли Дэйли, застенчивой молодой женщиной, которая, несмотря на свою красоту и многочисленные таланты, слишком не уверена в себе и ходит на курсы, чтобы преодолеть комплексы. Она выйдет замуж за сотрудника Корбетта Нормана Джоунза. Сам же Корбетт знакомится с подругой Нормана стилисткой Ритой Беренс. Она производит на него сильное впечатление, и он в нее влюбляется. Том и Рита подумывают о свадьбе. Но, по мнению Эдди, у Риты есть неисправимый недостаток: она слишком похожа на «злобных теток» из его комиксов. Он сбегает из летнего лагеря, куда его отправили на время, и находит Элизабет, соседку отца по лестничной клетке, в которой видит для него идеальную супругу. Ему удается подружить их.

   ► 29-й и предпоследний полнометражный фильм, снятый Миннелли для студии «MGM»; а также его последняя семейная хроника и последний шедевр. При том что Миннелли обогатил жанр мюзикла целым рядом важнейших и незабываемых картин, есть все основания полагать, что он был не менее одарен в психологической и семейной драматической комедии (или драмы) (Отец невесты, Father of the Bride; Паутина, The Cobweb; Чай и симпатия, Tea and Sympathy; Упрямая дебютантка, The Reluctant Debutante, 1958, и т. д.). Иногда именно здесь его талант наиболее оригинален. В каждом фильме сцены с участием родителей и детей (Эдвард Эндрюз и Джон Керр в Чае и симпатии, Рекс Хэррисон и Сандра Ди в Упрямой дебютантке, Гленн Форд и Ронни Хауард в этой картине - особенно когда последний сообщает отцу, что влюблен) - подлинные жемчужины, по точности и тонкости не имеющие себе равных в американском кинематографе. Сватовство отца Эдди намеренно строится на очень небольшом числе перипетий, создает и чередует портреты взрослых и детей, причем дети показаны здесь как самостоятельные личности, чье поведение зачастую оказывается более сложным и неожиданным, чем поведение взрослых. Портрет Эдди (Ронни Хауард) - один из самых удачных детских характеров, когда-либо появлявшихся на экране. В общем и целом, элегантность и неброская проницательность эстета, каковым был Миннелли, кажутся здесь лучшими инструментами для изучения тайн персонажей: их одиночества, уязвимости, болезненной чувствительности и т. д. Эти понятия при всей их банальности могут серьезно помешать счастью героев. Невероятная легкость в конструкции, тонкая актерская игра, скромная магия операторской работы Милтона Краснера (который уделяет особое внимание светлым и мягким тонам и с чудесной деликатностью подчеркивает выразительность персонажей) свидетельствуют о высочайшей зрелости искусства Миннелли, даже если режиссер берется за столь «незначительный» сюжет.

  Кабинет доктора Калигари

   1920 - Германия (1703 м)

     Произв. Decla-Film (Рудольф Майнерт, Эрих Поммер)

     Реж. РОБЕРТ ВИНЕ

     Сцен. Карл Майер и Ганс Яновиц

     Опер. Вилли Хамайстер

     В ролях Вернер Краусс (доктор Калигари), Конрад Файдт (Чезаре), Лиль Даговер (Джейн Олсен), Фридрих Феер (Фрэнсис), Ганс Генрих фон Твардовски (Алан), Рудольф Леттингер (отец Джейн), Рудольф Кляйн-Рогге (преступник).

   Фильм поделен на 5 «актов» (частей).

   1-й АКТ. Во дворе психиатрической лечебницы, сидя на скамейке, разговаривают 2 сумасшедших, молодой и пожилой. Перед ними проходит девушка в белом платье. Молодой человек Фрэнсис пересказывает собеседнику драматические события своей жизни. В его родном городе Хольстенвалле его лучший друг Алан отводит его на ярмарку. Доктор Калигари просит у секретаря мэрии разрешения выставить на всеобщее обозрение сомнамбулу Чезаре. Разрешение выдают не сразу. На ярмарке Калигари зазывает прохожих к себе в шатер.

   2-й АКТ. Секретарь мэрии убит очень острым инструментом. На ярмарке Калигари рассказывает зевакам об удивительном явлении - сомнамбуле Чезаре. Ему 23 года, и он спит с самого рождения. В шатре Калигари открывает перед зрителями нечто вроде вертикально поставленного гроба, и их взорам предстает Чезаре. Калигари будит его и утверждает, что Чезаре способен ответить на любые вопросы о прошлом и будущем. Алан спрашивает: «Долго ли я проживу?» - «До рассвета», - отвечает Чезаре. Фрэнсис и Алан влюблены в одну девушку. Они решают предоставить ей право выбора и сохранить их дружбу Кто-то нападает на спящего Алана и закалывает его.

   3-й АКТ. Фрэнсис узнает, что его друг убит, и задумывается о пророчестве сомнамбулы. Он предостерегает девушку и просит у ее отца, врача и работника министерства здравоохранения, разрешения на осмотр сомнамбулы. Тем временем при попытке зарезать старушку схвачен некий человек с ножом в руке. Фрэнсис и врач приходят в фургон Калигари и просят его разбудить Чезаре. Они узнают из газет, что загадочный убийца арестован.

   4-й АКТ. Арестованный утверждает, что никак не связан с предыдущими убийствами. Девушка беспокоится, что отца долго нет, и отправляется в фургон Калигари. Тот показывает ей Чезаре. Девушка в ужасе убегает. После похорон друга Фрэнсис бродит вокруг фургона и долго смотрит на Чезаре, спящего в гробу. Той же ночью Чезаре пробирается в комнату девушки; та падает в обморок, и Чезаре ее похищает. Он уходит по крышам. Убегая от преследователей. Чезаре бросает добычу; но вскоре падает на землю. Фрэнсис и отец девушки дежурят у изголовья девушки. Она винит в похищении Чезаре. Фрэнсис в удивлении говорит, что видел, как Чезаре спал в своем гробу.

   5-й АКТ. Полиция устанавливает, что в гробу находился манекен Чезаре. Фрэнсис следит за Калигари и доходит до дверей психиатрической лечебницы. Там он спрашивает, есть ли у них больной по имени Калигари. Фрэнсиса отводят к директору - он и есть Калигари. Фрэнсис в ужасе уходит из больницы. Ночью, пока директор спит у себя на вилле, Фрэнсис и его подручные роются в его бумагах. Они находят книгу о сомнамбулизме, датированную 1726 г. В ней говорится о загадочном человеке по имени Калигари, который совершал убийства руками загипнотизированного им сомнамбулы. Еще Фрэнсис находит дневник директора лечебницы: тот описывает эксперименты, проведенные над пациентом-сомнамбулом. Директор пишет, что сам стал жертвой навязчивой идеи и видит повсюду, на стенах и даже в воздухе одну формулу: «Я должен стать Калигари». Спящего Чезаре находят в открытом поле. Его отводят к директору лечебницы, которого Фрэнсис просит снять маску. У директора начинается приступ. На него надевают смирительную рубашку, и теперь ему суждено всю жизнь провести в беспамятстве.

   Так заканчивается рассказ Фрэнсиса. Во дворе лечебницы среди прочих больных гуляют Чезаре и девушка. Фрэнсис предлагает девушке выйти за него замуж. У него начинается приступ: «Это не я сошел с ума, - кричит он, - это Калигари!» На него надевают смирительную рубашку. Директор лечебницы стоит у его койки и говорит: «Он принимает меня за Калигари. Наконец-то я понял природу его безумия. Отныне я знаю путь к его исцелению».

   ► Этот фильм-манифест экспрессионизма, несомненно, слишком часто рассматривали (и зачастую слишком часто критиковали) как манифест и недостаточно часто - как фильм. Как манифест он породил своим влиянием несколько подчас гротесковых излишеств, как в фильме Карла Хайнца Мартина Сутра и до полуночи, Von Morgens bis Mitternacht, 1920, где в общем реалистичный сюжет (банковский служащий крадет деньги из сейфа и целый день их транжирит) не испытывал ровно никакой необходимости в экспрессионистском оформлении. Если же оценивать сам фильм, это - современная по духу, неожиданная, поразительная и почти безупречная картина. Прежде всего - превосходный плод коллективного творчества. Вначале был сценарий Карла Майера и Ганса Яновица, основанный на реальном происшествии и призванный в образе психиатра-гипнотизера-балаганщика-убийцы, наделенного юридическими полномочиями, высмеять издержки авторитаризма в любых сферах: административной, социальной, политической - и психиатрической. Продюсер Эрих Поммер - или его представитель режиссер Рудольф Майнерт - доверил пластическое решение фильма 3 художникам-постановщикам: Герману Варму, Вальтеру Райману и Вальтеру Роригу. Ведущую роль в этой троице играл Варм. Он полагал, что кинематографическое изображение должно быть своеобразной идеограммой, и противился любым вариантам привязки графического изображения в кадре к внешнему оформлению титров. Систематическое использование студийных павильонов, раскрашенные задники, самые смелые деформации декораций, любые приемы экономии средств со стороны продюсера (***) - все это отрывает фильм от реальности настоящего. Фильм перестает быть зеркалом реальности, данной нам в ощущениях, и поддерживает с ней только концептуальную и интеллектуальную связь.

   Стать режиссером этой картины предлагали Фрицу Лангу, который ответил отказом, однако внес важнейший вклад в работу над фильмом. Он предложил оправдать ирреалистичность декораций, сделав рассказчика пациентом лечебницы Калигари. К моменту назначения режиссером Роберта Вине замысел фильма уже обладал полной законченностью. Это будет видение сумасшедшего, размещенное в закрытом, личном, одержимом пространстве, где расстояние между предметами теряет всякое правдоподобие, равно как и природа, элементы которой (деревья, дорога и т. д.) представлены декорациями, собранными из чего попало, словно на театральной сцене. Таким образом, пространство фильма напоминает болезненный кошмар - не только потому, что мы проникли внутрь мозга сумасшедшего, но и потому, что это пространство целиком и полностью построено разумом и рукой человека.

   Сценарий, помимо эстетических и пластических решений, которые идут ему только на пользу, обладает мощнейшей внутренней силой. Он движется вперед скачками, головокружительными сюрпризами, вплоть до последнего кадра. 2 самых незабываемых поворота: открытие (внутри рассказа сумасшедшего), что Калигари - не только балаганщик и убийца, но и психиатр; открытие (после окончания рассказа сумасшедшего), что Калигари - тот самый психиатр, который лично отвечает за лечение рассказчика. Таким образом, абсолютная цельность этого кошмара открывает удивительные перспективы в оценке безумия рассказчика и безумия в целом. Какой-то своей частью - выраженной в изобразительном решении фильма - это безумие носит искажающий, бредовый, галлюцинаторный характер. Другой своей частью - той, что выражена в фильме на драматургическом уровне, - оно в высшей степени логично, убедительно и увлекательно. Именно столкновение внутри фильма между кошмарным, фантасмагорическим пластическим образом безумия и безупречно, неумолимо выстроенным драматургическим восприятием этого безумия и является специфическим достоинством Калигари. В этом отношении фильм остается образцовым.

   Актерская игра - не самая сильная сторона фильма. Тем не менее, для каждой роли в ней находятся свои нюансы. Безумный рассказчик (Фридрих Феер), конечно же - самый нормальный, самый банальный персонаж. Таким он видит себя сам. Калигари (Вернер Kpaуcc) обладает, как минимум, двумя внешними обликами и ипостасями (балаганщик, психиатр). В последние секунды повествования к этим ипостасям добавляется 3-я, самая удивительная. Чезаре (Конрад Файдт) также наделен разными ипостасями и разными ролями. В рамках рассказа он - убийца и жертва (поскольку действует против своей воли). После рассказа сумасшедшего он - больной и, наверное, снова жертва. Хотя в рассказе доминирует «я» рассказчика и, следовательно, необъективная точка зрения, содержание фильма производит такое впечатление на зрителя, что становится в его глазах обоснованным и разумным. Развязка происходит так поздно и пролетает так быстро, что не рассеивает сомнения, а лишь усиливает нашу озадаченность - тем более потому; что последние планы фильма (те, что следуют за рассказом сумасшедшего) так же выполнены в экспрессионистском стиле. Сумасшедший (безумие), возможно, прав (право). В этом - финальная мысль фильма, сотканного из тревоги и сомнений.

   N.В. Интересный (хоть и не вполне удачный) ремейк, переносящий действие сюжета в современность: Кабинет Калигари, Cabinet of Caligari, Роджер Кей, CШA, 1962, по сценарию Роберта Блока.

   БИБЛИОГРАФИЯ: публикации сценария: 1) Richard В. Bysne, Films of Tyranny. Madison. Wisconsin, 1966 - планы пронумерованы и проанализированы. В этом же сборнике - сценарии Голема, Golem, 1920 и Носферату, Nosferatu, Eine Symphonie des Grauens. 2) в серии «Классические киносценарии» (Classic Film Scripts, № 20, Lorrimer, London). 3) в журнале «L'Avant-Scene», № 160–161 (1975). В номере также содержится сценарий Дракулы, Dracula.

   ***

   --- Бюджет фильма составил 20 000 марок (18 000 долларов).

  Дьявольское семя

   1977 - США (94 мин)

     Произв. MGM (Херб Джэффи)

     Реж. ДОНАЛД КЭММЕЛЛ

     Сцен. Роберт Джэффи и Роджер Хирсон по одноименному роману Дина Р. Кунца

     Опер. Билл Батлер (Panavision, Technicolor)

     Муз. Джерри Филдинг

     В ролях Джули Кристи (Сьюзен Хэррис), Фриц Уивер (Алекс Хэррис), Джеррит Грэм (Уолтер Гэблер), Берри Крёгер (Петросян), Лиса Лю (Сунь-Ень), Лэрри Дж. Блейк (Кэмерон), Джон О'Лири (Ройс), Роберт Вон (голос компьютера Протея TV).

   Компьютер, желающий провести собственные опыты над человеком и придать себе самому человеческую природу, завладевает терминалом ученого, который создал его, а затем «оплодотворяет» супругу ученого. От этого союза рождается совершенно здоровый ребенок, своими чертами явно напоминающий дочь супругов, умершую от лейкемии.

   ► Оригинальность темы превращает этот фильм в небольшое событие в новейшей истории научно-фантастического кино. Мысль о том, что компьютер может оказаться сильнее воли своего создателя, - это, в конце концов, всего лишь технологический (и ловко сделанный) вариант сюжета об ученике волшебника. Однако то, что компьютер чувствует позыв к размножению, продолжению рода через другое существо, доводит до парадокса процесс очеловечивания машины, описанный во многих фантастических произведениях. Этот аспект блестяще конкретизирован в первых 3/4, фильма. Последняя четверть, после рождения ребенка, остается слишком классической: ей не хватает ни безумия, ни вдохновения. Визуальный ряд слишком слаб и не может донести до зрителя заряд разнузданной фантазии, содержащийся в весьма рискованной финальной развязке.

  Бог нуждается в людях

   1950 - Франция (100 мин)

     Произв. Transcontinental Films (Поль Грен), Fox

     Реж. ЖАН ДЕЛАННУА

     Сцен. Жан Оранш и Пьер Бо по роману Анри Кеффелека «Священник с острова Сейн» (Un reel cur de l'ole de Sein)

     Опер. Робер Ле Февр

     Муз. Рене Клоэрек

     В ролях Пьер Френэ (Тома Гурвеннек), Мадлен Робенсон (Жанна Гурвеннек), Андре Клеман (Сколастик Кернейс), Даниэль Желен (Жозеф Ле Берр), Луиза Сильви (Ла Карабассен), Даниэль Ивернель (Франсуа Гийе), Марсель Жениа (мать Гурвеннека), Бальпетре (отец Гурвеннека), Жан д'Ид (дед Гурвеннека).

   Середина XIX в. Последний кюре уезжает с острова Сейн, напуганный аморальностью прихожан. Но жителям острова отчаянно не хватает Бога. Они заставляют пономаря заменить священника. Пономарь выполняет свои новые обязанности с упорством и пылкостью простодушного человека.

   ► Сюжет, смелость которого наделала в свое время немало шума, частично сохранил актуальность и поныне. Множится число деревень или удаленных местечек, оставшихся без церковного прихода. Но, конечно, в них мы не наблюдаем столь страстной реакции прихожан, как та, которую анализирует автор этого фильма. В визуальной реконструкции острова (у подножия Фор-де-Роменвиль) и в игре Пьера Френэ хватает и силы, и благородства. Именно они и трогают сегодняшнего зрителя. С другой стороны, слишком красочное описание обитателей острова сильно устарело. В частности, сын, убивающий свою мать, считая ее одержимой, - хоть и интересный персонаж, однако раскрыт на слишком анекдотичном уровне и лишен всякой трагической силы. Помимо прочего, сатирический и даже циничный юмор диалогов Оранша и Бо плохо согласуется с «честным» и благонамеренным взглядом Деланнуа. Диалоги внесли вклад в ограниченность и неуравновешенность этого фильма. Восхваление и критика набожности могли бы стать полюсами более масштабной и амбициозной картины. Здесь они уживаются с трудом, и фильм, хоть и вызывает временами симпатию, все же шатко стоит на ногах.

   N.В. Документальные свидетельства о работе художника-постановщика Рене Вену можно найти в книге, посвященной Жану Деланнуа (Les Amis de Cine-sous-Bois, Aulnay-sous-Bois, 1985). Режиссер хотел пригласить на главную роль Жерара Филипа - т. е. более молодого человека, для которого отречение от мирской жизни стало бы шагом более смелым и более значительным.

  Под лестницей

   1932 - США (77 мин)

     Произв. MGM

     Реж. МОНТА БЕЛЛ

     Сцен. Мелвилл Бейкер, Ленор Коффи по сюжете Джона Гилберта

     Опер. Херолд Россон

     В ролях Джон Гилберт (Карл Шнайдер), Пол Лукас (Альберт), Вирджиния Брюс (Анна), Хедда Хоппер (графиня), Реджиналд Оуэн (барон), Ольга Бакланова (баронесса), Люсьен Литтлфилд (Франсуа).

   Вена. Альберт, слуга барона и баронессы фон Берген, женится в особняке хозяев. Но даже в брачную ночь его поднимают из постели звонком: он должен встать, выставить за дверь другого, пьяного слугу и занять его место. Новому шоферу Карлу, только заступающему на службу в этом доме, он объясняет свой взгляд на положение слуги. По его мнению, мир, живущий «под лестницей» (downstairs), мир обслуги, подчиняется гораздо более простым правилам, чем мир, живущий «над лестницей» (upstairs), мир хозяев. Эти правила таковы: тотальная преданность работодателям, слепое почитание всего, что бы ни происходило наверху. Карл, человек абсолютно бессовестный, совершенно не согласен с Альбертом. Для него в жизни есть только 1 правило: следовать собственным интересам и искать наслаждения. Он крутится вокруг жены Альберта Анны и дарит ей кольцо, подобранное в машине баронессы. Когда баронесса обвиняет Анну в воровстве и хочет выгнать ее, Карл дает ей понять, что ему известно о некоей галантной встрече, на которую та недавно отправлялась. Баронесса сразу же заявляет, что драгоценность не ее. Так Карл завоевывает признательность Анны и приглашает ее в кабаре, чтобы соблазнить.

   Их любовная интрижка приводит к тому, что Альберт, стоящий выше Карла в иерархии слуг, увольняет его под ничтожным предлогом. В приступе гнева Анна говорит мужу, что любит Карла совершенно новой для нее любовью, которая сводит ее с ума. Она упрекает Альберта в том, что он слишком совершенен, слишком строг в своем поведении и морали. Карл снова прибегает к шантажу, чтобы заставить баронессу сохранить за ним место. Позднее баронесса рассказывает об этом шантаже Альберту и говорит ему, что в некоторых обстоятельствах непонятые женщины вынуждены вести себя очень странно. По этому поводу она просит его быть снисходительнее к собственной жене.

   Используя любимое оружие, Карл хочет похитить Анну, угрожая все рассказать мужу. Альберт чуть было насмерть не душит шофера, но ему мешает неожиданное появление барона. Он разыгрывает примирение с Карлом, но затем приказывает ему немедленно покинуть здание. Альберт заставляет Карла вернуть деньги, которые тот выманил у старой кухарки, совершенно ее обаяв. Карл возвращается на прежнее место работы, к прежней хозяйке.

   ► Этот оригинальный сатирический этюд, предшествовавший введению цензуры в американском кино («Кодекс Хейза»), выполнен в очень зрелой манере и может быть поставлен в один ряд с такими фильмами, как Отсроченный платеж, Payment Deferred, Лотар Мендес, 1932 или Куколка, Baby Face. В нем обыкновенные персонажи, вовсе не похожие на безусловных «злодеев», используют все доступные средства - в особенности, шантаж и преступления, - чтобы добиться своих целей и удовлетворить амбиции. В этой картине 2 противоположных взгляда на положение слуги выражают 2 противоположных подхода к жизни: строгий ригоризм, готовый на все, лишь бы сохранить в мире видимость порядка и равновесия; совершенно бессовестный цинизм, извлекающий пользу из чужих слабостей. Смелость фильма в том, что он не делит мир на добро и зло, а представляет оба подхода как отклонения от морали и здравого смысла. И цепной пес, и мошенник являются антигероями, в равной степени удаленными от подлинной морали (которая, впрочем, не представлена в фильме никем). Помимо главных героев, все персонажи «верхнего» и «нижнего» миров (связанных между собой постоянными параллелями, благодаря движениям камеры и монтажу) обладают выразительностью, собственной жизнью и собственными недостатками, что делает фильм еще более увлекательным. Первоклассная актерская игра. В то время хроникеры с энтузиазмом сообщали, что сценарий, написанный Джоном Гилбертом, был продан студии «MGM» за 1 доллар. Заполучив роль обаятельного мерзавца, актер пытался - безуспешно - придать 2-е дыхание своей карьере, пошедшей на спад после прихода звукового кинематографа.

  Исход

   1960 - США (212 мин)

     Произв. UA, Carlyle Alpina Prod. (Отто Преминджер)

     Реж. ОТТО ПРЕМИНДЖЕР

     Сцен. Далтон Трамбо по одноименному роману Леона Юриса

     Опер. Сэм Ливитт (Superpanavision 70, Technicolor)

     Муз. Эрнест Голд

     В ролях Пол Ньюмен (Ари Бен Канаан), Ив Мэри Сэйнт (Китти Фремонт), Ралф Ричардсон (генерал Сазерленд), Питер Лофорд (майор Колдуэлл), Ли Дж. Кобб (Барак Бен Канаан), Сэл Минио (Дов Ландау), Джон Дерек (Таха), Хью Гриффит (Мандрия), Грегори Ратофф (Лакавич), Феликс Эйлмер (доктор Либерманн), Дейвид Опатошу (Акива), Джилл Хейуорт (Кэрен), Мариус Горинг (фон Шторх), Александра Стюарт (Джордана), Майкл Уэйджер (Давид), Мартин Бенсон (Мордехай), Мартин Миллер (доктор Оденхайм).

   Апрель 1947 г. Китти Фремонт, молодая американская медсестра, недавно потерявшая мужа, военного корреспондента в Палестине, приезжает туристкой на Кипр, Она приходит к старому другу мужа генералу Сазерленду, командующему британскими войсками на острове. Видя, как она страдает без дела, генерал предлагает ей устроиться на работу в лагерь беженцев-евреев в Караолосе. Большинство этих людей сошли с кораблей, направлявшихся в Палестину и задержанных после досмотра англичанами, которые хотят отправить всех пассажиров обратно в Германию. В лагере Китти знакомится с 14-летней Кэрен, приемной дочерью датской супружеской пары; Китти хочет забрать ее с собой в Америку. В это время Ари Бен Канаан, активист организации «Хаганна», ведущей мирную борьбу за образование государства Израиль, тайно высаживается на острове и готовит отправку из лагеря в Палестину 600 евреев, недавно приплывших на борту корабля «Звезда Давида». Он покупает старое грузовое судно под названием «Олимпия» у доктора Мандрии, киприота, симпатизирующего евреям, и, назвавшись английским сержантом, приказывает погрузить людей на «Олимпию». Главная цель операции - взбудоражить общественное мнение накануне голосования в ООН по поводу раздела Палестины и создания израильского государства.

   Генерал Сазерленд сообщает людям на корабле, что он перекрыл все выходы из порта. Он отправляет Китти эмиссаром на борт «Олимпии», переименованной в «Исход». Эмигранты приняли решение объявить голодовку. Китти вступается за них перед генералом, который всегда благосклонно относился к евреям. Он отправляется в Лондон, чтобы изложить суть проблемы начальству, и подает в отставку. «Исход» получает добро на снятие с якоря. Кэрен не принимает предложение Китти отправиться с ней в Америку (наоборот, она хочет найти в Палестине своего родного отца); вместо этого Китти, ранее непросто относившаяся к евреям, теперь путешествует с ними. Едва прибыв в Хайфу, Дов Ландау, один из молодых эмигрантов, связывается с террористической организацией «Иргун», ведущей борьбу за изгнание англичан из Палестины. Он хочет поступить в организацию, но его арестовывают.

   Часть эмигрантов, прибывших на «Исходе» в Галилею, препровождается в небольшую деревню Ган-Дафна, где родился Ари. Его отец Барак Бен Канаан встречает новых поселенцев речью, в которой благодарит друга детства Ари, отца юного араба Тахи, за то, что он уступил эту территорию евреям. В Хайфе отпускают на свободу Дова Ландау. Он снова связывается с «Иргун» и беседует с руководителем организации Акивой Бен Канааном, родным братом Барака и дядей Арии (Барак, впрочем, целиком и полностью осуждает его действия; Акива давно уже умер в его глазах). Дов вынужден признаться, что в Освенциме сотрудничал с фашистами, чтобы выжить; после этого он принимает клятву верности организации. Ари просит встречи с дядей. «Хаганна» поручила ему наладить контакт с «Иргун» при условии, что последняя откажется от терактов, которые могут повредить защите еврейских интересов в ООН. Акива не готов отказаться от бомбовых атак, и встреча заканчивается ничем.

   В Ган-Дафне Ари, влюбленный в Китти, знакомит ее со своей семьей. Ари и Китти приводят Кэрен к ее отцу, нашедшемуся в Иерусалиме. Старик так тяжело пережил депортацию, что молчит и не общается с внешним миром. Как только Кэрен уходит от отца, неподалеку, в отеле «Царь Давид», раздается взрыв; этот теракт, унесший множество жизней, вызывает у девушки нервный срыв. Бомбу заложил Дов. Он возвращается в штаб организации и принимает поздравления от Акивы. Но английские солдаты выследили его и врываются в здание. Акива арестован. Дову удается бежать. Акива и его соратники приговорены к смерти и заключены в тюрьму Акры, где Акиву навещает брат. Братья видятся впервые за 10 лет, и чувства мешают им говорить. Ари готовит нападение на тюрьму. Он обращается к «Иргун» с просьбой, чтобы Дов добровольно сдался властям и выполнил часть плана в стенах тюрьмы. Операция проходит успешно. Все пленники освобождены. Ари и Акива уезжают на машине, но по дороге натыкаются на заграждение, установленное англичанами. Ари тяжело ранен, Акива - смертельно. Ари делают операцию и прячут его в родной деревне Тахи неподалеку от Ган-Дафны. Единственный врач Ган-Дафны арестован англичанами, поэтому Китти спасает Ари, сделав ему укол прямо в сердце.

   29 ноября 1947 г. ООН голосует за раздел Палестины на еврейское и арабское государства. Это огромная победа для евреев, но в то же время - начало кровопролитных конфликтов с арабами. Бывший фашистский офицер предоставляет 80 своих людей старейшине родной деревни Тахи, чтобы расправиться с окрестными евреями. Таха предупреждает об этом Ари, и тот ночью эвакуирует детей. Дов передает в деревню приказ: сражаться до последней капли крови. Он признается Кэрен, с которой познакомился на борту «Нехода», что хочет на ней жениться. В арабской деревне Ари обнаруживает повешенного Таху. Дружба с евреями довела его до позорной смерти. Дов находит тело Кэрен, убитой ночью арабами. Молодых людей хоронят рядом. В этот день обе нации объединены болью; возможно, когда-нибудь их объединит мир. Ари, Дов и остальные отправляются на бой.

   ► Исход представляет собой крайне редкий пример фильма, правдиво, реалистично и объективно описывающего масштабное событие современной истории, восстанавливая его во всей многогранности. Чтобы добиться такого результата, необходимы по крайней мере 3 козыря: безупречная драматургия, способная уместить в несколько часов экранного действия невероятно сложное переплетение обстоятельств, сюжетных линий, конфликтов; набор выразительных и не похожих друг на друга персонажей, достаточно хорошо прописанных для того, чтобы заинтересовать зрителя даже в отрыве от исторического контекста; наконец, операторская работа, на каждом этапе достаточно живо воссоздающая в настоящем времени текстуру драмы, которая, хоть и является частью недавней истории, рискует застыть в серой безликой документалистской гамме или же, напротив, в отвратительных и фальшивых пасторальных тонах. Будучи превосходным драматургом, Преминджер при помощи Далтона Трамбо сумел добиться ясной и простой гармонии в составных частях этой запутанной ситуации, изложение которой ни на секунду не теряет прямолинейной направленности. Ни один аспект этой ситуации - исторический, героический и даже рекламный (поскольку одиссея «Исхода» была направлена главным образом на то, чтобы привлечь внимание мировой общественности к судьбе евреев, жаждущих обустроиться в Палестине) - не затерялся. Драматургию фильма можно упрекнуть лишь в том, что из повествования выпало собственно плавание и сопровождавшие его драматические события и слишком много внимания уделяется подготовке и реализации штурма тюрьмы в Акре: этот по-балетному выверенный эпизод, по замыслу автора, должен подчеркивать неизбежность насилия во всякой революции или в процессе рождения всякого нового государства. (Следует также отметить, что этот эпизод - 1-й, где победа достигается совместными усилиями 2 противоборствующих организаций, борющихся за создание Израиля, - предвосхищает финальную победу и, в этом смысле, имеет ключевое значение.)

   Будучи превосходным романистом, Преминджер также сумел вдохнуть жизнь в целый ряд живых, человечных, разнообразных и убедительных персонажей, отражающих разные точки зрения на общую драму: в фильме действуют 2 английских офицера (генерал-гуманист и марионеточный антисемит), выражающие противоположные взгляды Британии на евреев; расколотая изнутри еврейская семья (борец за свободу Израиля и 2 враждующих брата); сторонние наблюдатели (медсестра-американка, которая становится участницей драмы после того, как долго наблюдала за ней издали); юный араб, павший жертвой своих либеральных взглядов; 2 молодых еврея, глубоко погруженных в трагедию своего народа: террорист Дов Ландау и девушка-подросток Кэрен (ее играет Джилл Хейуорт, которую Преминджер, как и Джин Сибёрг для Святой Иоанны, Saint Joan, выбрал из множества претенденток). Возможно, именно в портретах этих героев, наиболее отдаленных от режиссера по возрасту и жизненному опыту, Преминджер больше всего раскрывает свои таланты романиста и способность понять и сделать понятными для других все категории людей. Но бывает и так, что таланты романиста и драматурга объединяются: например, когда в одной сцене (допрос Сэла Минио Дейвидом Опатошу) надо сконденсировать весь ужас концлагерей, вновь возникающий в памяти человека, сумевшего в них уцелеть.

   Исход был снят на местах событий, в безумном и в то же время спокойном темпе (14 недель съемок после полугода интенсивной подготовки), и стал самым энергичным и самым безмятежным фильмом в режиссерской карьере Преминджера. В 6-й раз применяя свой любимый широкоэкранный формат (на этот раз «Panavision 70»), которым режиссер одинаково хорошо пользуется в интимных и масштабных сценах, он шаг за шагом с каким-то мирным восторгом достигает целей, поставленных им перед собой во 2-й части своего творческого пути (получив полную свободу и независимость от всякого давления извне). Вот основные: поиски и прославление светлых чувств; уважение к противоположным мнениям; культ достоверности и объективности; и, наконец, доверие к человеку, приобретенное в зрелом возрасте. Таким образом, сюжет об одиссее «Исхода» и зарождении Израиля подходил ему идеально; он предусматривал в повествовании разумную долю оптимизма и позволял показать превращение трагедии в эпос, мучений и раздробленности - в единение нации. Исход - по-настоящему авторский фильм, хотя ничуть не стремится казаться таковым; он ясно отражает многие грани характера Преминджера: либерала по призванию и воспитанию, безразличного к религии, иронически относящегося даже к самым серьезным темам, чуткого, но презирающего сентиментальность, застенчиво скрывающего свою щедрость.

   N.В. Идея «Исхода» принадлежит Дори Шери, высокопоставленному чину студии «MGM»; именно он вдохновил на труд Леона Юриса и заказал ему работу над книгой, которая обязана была стать бестселлером. Затем «MGM» сочла слишком рискованной затею с экранизацией (угроза бойкота, и пр.). При посредничестве своего брата Инго, литературного агента, Преминджер выкупил права на книгу. Сначала он попросил самого Юриса написать сценарий, но позднее, недовольный его работой (особенно диалогами), обратился к Далтону Трамбо, клиенту своего брата. Благодаря Преминджеру, впервые сценарист из «черного списка» Маккарти смог вновь появиться в титрах под своим настоящим именем.

   Два более ранних фильма, оба - 1949 г., затрагивали события в Палестине: итальянский Крик земли, Il grido della terra Дулио Колетти - сентиментальная и достаточно тусклая картина; и Меч в пустыне, Sword in the Desert, США, Джорджа Шермена - великолепный боевик, в котором Дэйна Эндрюз играет капитана корабля, за деньги перевозящего нелегальных еврейских эмигрантов и постепенно втягивающегося в их борьбу.

   БИБЛИОГРАФИЯ: Tom Ryan, Оttо Preminger Films - Exodus, Random House, New York, 1960 - рекламное издание, предназначенное для журналистов. Willi Frischauer, Behind the Scenes of Otto Preminger, Michael Joseph, London, 1973, главы 18 и 19. Jacques Lourcelles, Preminger, Seghers, 1965, гл. 5. См. также «Presence du cinema», № 11 (1962): статьи Марка Бернара и Жана Вагнера (Pendant le tournage d'Exodus). Длинное выступление Преминджера на американском телеканале перепечатано в книге Джералда Прэтли «Кинематограф Отто Преминджера» (Gerald Pratley, The Cinema of Otto Preminger, London, Zwemnier, 1971).

  Лицо в толпе

   1957 - США (125 мин)

     Произв. Warner-Newton (Элиа Казан)

     Реж. ЭЛИА КАЗАН

     Сцен. Бадд Шулбёрг по его же рассказу «Ваш путешественник по Арканзасе» (Your Arkansas Traveller) из сборника «Несколько лиц из толпы» (Some Faces in the Crowd)

     Опер. Гарри Стрэдлинг, Гэйн Решер

     Муз. Том Глэйзер

     В ролях Энди Гриффит («Одиночка» Роудз), Патриша Нил (Марша Джеффриз), Энтони Франсиоза (Джои Кили де Пальма), Уолтер Мэтто (Мел Миллер), Ли Ремик (Бетти Лу Флекам), Перси Уорэм (генерал Хейнзуорт), Род Брэсфилд (Бини), Чарлз Ирвинг (мистер Лаффлер), Маршалл Нилан (сенатор Фуллер), Хауард Смит (Дж. Б. Джеффриз), Пол Макграт (Мейси), Кей Медфорд (миссис Роудз), Александер Кёркленд (Джим Коллиер).

   В городке в штате Арканзас журналистка Марша Джеффриз, сотрудница местной радиостанции, принадлежащей ее дяде, готовит репортаж из тюрьмы. Там она знакомится с вдохновенным бродягой, исполнителем собственных песен, человеком ироничным, независимым и остроумным. Его зовут Роудз, и он осужден за пьянство в общественном месте. Марша дает ему прозвище «Одиночка» и пускает в эфир на радиостанции своего дяди. Роудз сопровождает песни рассуждениями о жизни, обществе и своем прошлом, причем многое сочиняет на ходу. Его авторитет у публики растет. Он призывает слушателей запустить собак в дом шерифа, который ему неприятен; советует детям искупаться в частном бассейне дядюшки Марши. И тот, и другой случай оборачиваются подлинным нашествием.

   Роудза приглашают на телевидение в Мемфис. Он принимает приглашение и объявляет сбор средств в пользу чернокожей домохозяйки: на его призыв откликаются очень многие. Он в шутку называет своим «спонсором» производителя матрасов, и уровень продаж последнего резко возрастает. Джои де Пальма, работающий у производителя матрасов, становится импресарио Роудза и подписывает за него контракт на ведение передачи по национальному телеканалу из Нью-Йорка.

   Роудз рекламирует пилюли «Витаджекс» и становится протеже «серого кардинала» политики генерала Хейнзуорта. Он попадает на обложки всех крупных журналов страны. Несколько растерявшись от такого обилия событий, Роудз просит Маршу стать его женой. Она колеблется, а позднее узнает, что он уже женат. Однако он официально разводится в Мексике и женится на молоденькой Бетти Лу Флекам, замеченной им на конкурсе девушек в военной форме и получившей с его подачи главный приз. (Впоследствии она будет изменять ему с Джои.) Оскорбленная Марша требует половину всех гонораров Роудза, поскольку именно она открыла его.

   Хейнзуорт просит Роудза облагородить публичный образ крайне правого сенатора Фуллера, кандидата в президенты США. Передачи Роудза теперь оборачиваются чистой демагогией, и простодушные зрители слепо идут на поводу у кумира, а тот обращается с ними крайне цинично. Друг Марши журналист и телесценарист Мел Миллер пишет памфлет против Роудза. Когда Марша узнает, что в случае избрания Фуллера Роудз получит портфель министра «общественных нравов», она решает, что пора остановить восхождение ее протеже. По окончании очередной передачи в прямом эфире она оставляет звук включенным, и телезрители в смятении слышат циничные и презрительные высказывания Роудза об аудитории. Роудз заходит в лифт на 42-м этаже телестудии; когда он выходит из лифта на 1-м этаже, его карьера уже погублена навсегда. Роудз возвращается в апартаменты и грозится выпрыгнуть из окна, но эта угроза не трогает Маршу.

   ► Даже 30 лет спустя все сказанное Казаном о рекламе, политическом шоу-бизнесе, роли и могуществе СМИ остается поразительно актуальным и правдивым. Энергичность, пылкость, язвительность авторской речи и актерской игры нисколько не угасли. Конечно, фильм далеко не безупречен. Начальные сцены - лучшие в фильме (знакомство с бродягой в тюрьме; воздействие независимого весельчака на провинциальную публику, которая не слышала раньше ничего подобного), однако потом приходится сожалеть, что превращение дерзкого маргинала в безудержного и продажного демагога происходит слишком быстро и неестественно. В фильме постоянно чувствуется диссонанс между стремлением Бадда Шулбёрга к наглядной демонстрации и первостепенным интересом Казана к выразительности персонажей, часто выходящей за пределы морали и всякой наглядности. В Одиночке Роудзе есть что-то плутовское, что-то от Миллера; 2 либеральных журналиста (Марша Джеффриз и Мел Миллер) часто кажутся слишком мелкими рядом с этим фонтаном жизненных сил и энергии. Шулбёрг хотел сам проложить русло для зрительских размышлений. Казан предпочитает, чтобы мысли скитались бесцельно, пока вдруг режиссер не обрушит на зрителя кадры, где отображается весь хаос американской общественной жизни.

   Необычайна актерская работа Энди Гриффита, известного певца; в дальнейшем он так и не сделал в кинематографе ничего значительного. Как и большинство фильмов, опережающих свое время, Лицо в толпе провалился в прокате после выхода на экраны.

   БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги в отдельном томе (Random House, New York, 1957) - с предисловием Казана, переведенным на фр. в журнале «Cahiers du cinema», № 69. Также - в журнале «L'Avant-Scene», № 40 (1964).

  Пять пальцев

   1952 - США (108 мин)

     Произв. Fox (Отто Ланг)

     Реж. ДЖОЗЕФ Л. МАНКИВИЦ

     Сцен. Майкл Уилсон по книге Людвига Мойзиша «Операция „Цицерон“» (Operation Cicero)

     Опер. Норберт Бродин

     Муз. Бернард Херрманн

     В ролях Джеймс Мейсон (Цицерон / Улисс Дьелло), Даниэль Даррьё (графиня Анна), Майкл Ренни (Джордж Трэверз), Уолтер Хэмден (сэр Фредерик), Оскар Карлвайс (Мойзиш), Герберт Бергхоф (полковник фон Рихтер), Джон Венграф (фон Папен).

   Март 1944 г., Анкара, столица нейтральной Турции, Шпион албанского происхождения по фамилии Дьелло, ныне прислуживающий в британском посольстве, заодно со своей бывшей хозяйкой графиней Слависка, вдовой поддерживавшего немцев польского генерала, за большие деньги предоставляет немцам сверхсекретные документы. Фон Риббентроп дает ему псевдоним «Цицерон». Агенты британской разведки прибывают в посольство, чтобы установить каналы утечки. Графиня и Дьелло собираются уехать вместе. Но графиня бросает напарника и тайком бежит в Швейцарию вместе со своими богатствами. В Стамбуле за вознаграждение в 10 000 английских фунтов, Дьелло вручает немцам последнюю пленку на которой содержатся сведения о высадке союзников. Он поселяется в Рио, где всегда мечтал жить в богатстве и праздности, но с удивлением понимает, что ему заплатили фальшивыми купюрами. Однако самолюбию Цицерона находится немалое утешение: графиню в Швейцарии постигло то же несчастье. Он разражается неудержимым мстительным хохотом.

   ► Вольный, однако документально подтвержденный пересказ жизненного пути одного из самых знаменитых шпионов Второй мировой войны, все тайны которого не раскрыты и по сей день (и, возможно, не будут раскрыты никогда). Шпион, сыгранный Джеймсом Мейсоном (эта роль - одна из прекраснейших в его карьере), становится типичным героем Манкивица. Элегантный, высокомерный, самовлюбленный, он с наслаждением готовит махинации как спектакль, игру ума и инструмент власти над другими людьми. В конце концов он проигрывает схватку с Судьбой или Историей, которые, по мнению Манкивица, даже самого блистательного человека возвращают с небес на землю; сам Цицерон оказывается марионеткой, к концу пути едва ли продвинувшись дальше тех, кого считал жертвами своих манипуляций. Такая картина мира пессимистична, однако бесконечно соблазнительна, поскольку Манкивиц находится под обаянием (хотя, возможно, сам же разумом осуждает) этих выдающихся людей, способных на какое-то время подарить себе и другим иллюзию собственного превосходства. Пытаясь передать ту же зачарованность зрителю, Манкивиц демонстрирует немалую сноровку в использовании приемов реализма (7 недель съемок в Турции) и создании саспенса (обратите внимание на сцену последней фотосъемки, проводимой Цицероном). Он также умело устраняет все элементы, могущие повредить пленительности изложения (кровь, физическое насилие, банальность).

   Как и Преминджеру, только, несомненно, с меньшей глубиной, Манкивицу превосходно удается вызвать у нас сочувствие и даже пронзительную жалость к героям, которые должны быть нам неприятны (как Лидекер в Лоре, Laura, Корво в Водовороте, Whirlpool, Ван Рин в Замке дракона, Dragonwyck). Все они - «люди, слишком обычные люди», и так используют свои достоинства, что те превращаются в пороки. Они слишком полагаются на собственный ум или собственную гордость, но в итоге именно эти качества их и губят. Кроме того, они - прирожденные одиночки, не удовлетворенные жизнью и тонко чувствующие иронию во всем, что их окружает. Пять пальцев - не просто ироничный фильм; это фильм о самой иронии (что не могла бы существовать без идиотов, не способных понять ее и даже догадаться о ее существовании). Главная ирония судьбы Цицерона очевидна и заключается в том, что фашисты так и не сумеют воспользоваться важнейшими документами, которые он им доставлял (впрочем, сам Цицерон сомневался в этом и верил в поражение Германии). Более тонкая ирония заложена в том, что этого демонического шпиона «обвела вокруг пальца» маленькая графиня с птичьими мозгами, но такая же алчная и расчетливая, как и он, и, по сути, представляющая собой уродливую карикатуру на него самого. Ирония приятная - в том, что и графиня, в свою очередь, лишится всего, что заполучила и похитила дважды. Наконец, ирония высшая - в том, что в этой аморальной истории, где каждый герой считает себя выше закона, государства и других людей, во всех отношениях торжествует мораль.

   N.В. «Это бессмысленное название, Пять пальцев, - говорил Манкивиц, - придумал Зэнак». В рекламной кампании фильма оно должно было символизировать алчность и жажду наживы.

  Запретная планета

   1956 - США (98 мин)

     Произв. MGM (Николас Нэйфэк)

     Реж. ФРЕД МАКЛАУД УИЛКОКС

     Сцен. Сирил Хьюм по сюжету Ирвинга Блока и Аллена Эдлера, написанному по мотивам «Бури» Уильяма Шекспира

     Опер. Джордж Фолси (Eastmancolor, Cinemascope)

     Спецэфф. и дек. Артур Лонерган, Ментор Хюбнер, А. Арнолд Гиллеспи, Ирвинг Блок

     Муз. Луис и Бебе Бэррон

     В ролях Уолтер Пиджен (доктор Морбиус), Энн Фрэнсис (Альтаира Морбиус), Лесли Нилсен (командир корабля Адамс), Уоррен Стивенз (лейтенант Остроу по прозвищу Док), Джек Келли (лейтенант Фармен), Ричард Андерсон (Куинн), Эрл Холлимен (Куки), Фрэнки Карпентер и Фрэнки Дарро (робот Робби).

   2200 г. На борту космического корабля в форме летающей тарелки группа военных с Земли направляется к планете Альтаир IV, где 20 лет назад пропала экспедиция. Когда земляне приближаются к планете, голос доктора Морбиуса, начальника пропавшей экспедиции, настойчиво рекомендует им не совершать посадку. Морбиус говорит, что он жив, здоров и не нуждается в помощи. Тем не менее земляне выполняют приказ и высаживаются на Альтаир. Они знакомятся с Робби, сверхсовременным роботом, который говорит на 197 языках и способен синтезировать молекулы любых веществ по предоставленному образцу. Он может даже производить эти вещества в промышленных масштабах без помощи извне. Морбиус не скрывает своего желания как можно скорее увидеть отлет гостей (командира корабля, его помощника и врача), однако оказывает им достойный прием. Он говорит, что из членов экспедиции в живых остался только он. Вскоре после прибытия на Альтаир его коллеги были уничтожены загадочной силой, которая никак не проявляла себя впоследствии. Земляне знакомятся также с очаровательной дочерью Морбиуса, родившейся на Альтаире; она прежде не видела людей, кроме отца. Помощник командира учит ее целоваться, но вскоре его место в сердце девушки окончательно занимает его командир.

   Ночью в космический корабль проникает невидимое существо и, пока люди спят, разрушает систему связи, которую они пытались наладить, чтобы установить контакт с Землей. Морбиус объясняет гостям, что раньше на Альтаире обитали крелы - раса, на миллион лет опередившая землян как в техническом, так и в этическом отношении. Например, они полностью устранили из своей жизни преступления и болезни. Но вся раса крелов погибла за одну ночь. Морбиус внимательно изучает их открытия (благодаря которым он сумел построить Робби) и развивает собственный интеллект при помощи специальной машины, изобретенной крелами. Он демонстрирует землянам колоссальные запасы энергии Альтаира, проводит их по вентиляционным колодцам в 78 000 этажей и показывает 9 200 работающих термореакторов. Гигантский невидимый монстр снова прорывается к кораблю, хотя теперь по периметру выставлено заграждение. Он убивает рабочего, и землянам удается увидеть его, пустив в ход дезинтеграторы. Они тут же отгоняют чудовище, но оно успевает убить нескольких человек (в том числе - помощника командира).

   Врач включает на полную мощность машину по развитию интеллекта, настроив ее на себя. Теперь его знания превосходят знания Морбиуса, но умственное усилие, которое ему пришлось совершить ради этого, для него слишком тяжело. Он умирает со словами о чудовищах, порожденных «Ид». Морбиус объясняет, что «Ид» - термин, обозначающий подсознательное крелов. Командир корабля понимает, что чудовище, с которым они столкнулись, порождено подсознанием Морбиуса и крелов. В самом деле, крелы победили природу и внешний мир, но не смогли победить собственные инстинкты и подсознание. Научившись действовать силой мысли и материализовывать плоды умственных усилий, они породили чудовищ, воплотивших в себе всю их подавленную ненависть и агрессивность. Твари, порожденные их бессознательным, перебили их за одну ночь. Достигнув их интеллектуального уровня, Морбиус стал во всем похож на них. Теперь же он до последнего отрицает существование своего «злобного двойника», который пытается убить его дочь (поскольку она любит командира корабля), и погибает. Перед смертью он подсказывает командиру корабля последовательность действий, в результате которых планета будет уничтожена гигантской цепной реакцией. Земляне увозят на свою планету дочь Морбиуса и драгоценного робота.

   ► Как и Этот остров Земля, This Island Earth, вышедший годом ранее, Запретная планета (переложение шекспировской «Бури») представляет собой важную веху в истории современного научно-фантастического кинематографа. Несмотря на некоторую вялость повествования, уделяющего слишком много места 1-м любовным опытам героини (тема нетрадиционная для научной фантастики), большое значение фильму придают 3 оригинальных и почти не встречавшихся ранее элемента. Прежде всего - зрелищность цветовой палитры и декораций планеты Альтаир. В кино уже встречались поэтичные планеты, но ни одна не производила на зрителя такого сильного впечатления (см. пролеты камеры по вентиляционным колодцам). Затем, Робби оказался 1-м знаменитым роботом в научно-фантастическом кино и стал своеобразной легендой жанра. Годом позже он вернулся на экраны уже как главный герой другого фильма продюсера Николаса Нэйфэка Мальчик-невидимка, The Invisible Boy, 1957, Херман Хоффмен. Его безупречное послушание, не лишенное некоторой спеси, его неисчерпаемые таланты и мирный характер (он запрограммирован так, чтобы никогда не причинять вреда человеку) делают из него некое усовершенствованное подобие английского дворецкого в межгалактических просторах. Самая интересная идея фильма - даже при том, что ее визуальное воплощение оставляет желать лучшего, - конечно же, чудовище, рожденное подсознанием крелов как следствие их очень высокого интеллектуального уровня. Этот удивительный «чужой» доказывает, что все самые недавние достижения современной научной фантастики (см. Отродье, The Brood) находились в зародыше (а иногда и в более развитом состоянии) уже в 1-х заметных фильмах этого жанра. С тех пор кинематограф научился как следует нагнетать ужас и оказывать драматургическое и визуальное воздействия на зрителя, однако невинность и содержательность подобного фильма и по сей день сохраняют свое очарование и убедительность.

   БИБЛИОГРАФИЯ: история создания фильма была изучена детально в специальном выпуске американского журнала «Cinefantastique», том 8, № 2–3 (1979).

  Венецианский пекарь

   1963 - Франция-Италия (83 мин)

     Произв. Lux Film, Ultra Film, Gaumont

     Реж. ДУЧО ТЕССАРИ

     Сцен. Марчелло Фондато, Дучо Тессари

     Опер. Карло Карлини (Eastmancolor, Cinemascope)

     Муз. Армандо Тровайоли

     В ролях Жак Перрен (Пьетро), Мишель Морган (графиня София Дзено), Энрико Мария Салерно (граф Лоренцо Парма), Сильва Кошина (графиня Клеменца Парма), Стефания Сандрелли (Аннелла), Гастоне Москин (Гарцони), Фред Уильямз (Альвизе Гуоро).

   Начало XVI в., Венецианская республика. Молодого пекаря несправедливо обвиняют в убийстве дворянина. Его судит Совет десяти. Внутри Совета схватываются 2 партии: партия Гарцони, решившая искоренить простолюдинов в правительстве, считает молодого плебея виновным; более либеральная партия Пармы пытается доказать невиновность обвиняемого. Сам Парма надеется в ближайшем времени стать дожем. Когда он понимает, что его партия не сможет одержать верх, он раскрывает правду; он сам убил несчастного дворянина, который был мужем его любовницы. Он признается слишком поздно. Пекаря успели казнить.

   ► Историческая картина в традициях фильмов о Беатриче Ченчи - судебная драма, детективная интрига, а также хроника политического конфликта. Желая привнести нечто новое в этот довольно распространенный сюжет (см. одноименные версии Марио Альмиранте, 1923, и Джона Барда, он же Дуйлио Колетти, 1939), Тессари старается свернуть с проторенных дорожек мелодрамы и обогатить повествование всеми тонкостями политической драмы, в ходе которой подлинным обвиняемым на судебном процессе становится коррумпированная аристократия. Но его режиссерский стиль лишен силы и страсти, зато не лишен безвкусия, которое вредит задачам фильма. Развязка, выполненная в мелодраматическом ключе, контрастирует со всем содержанием фильма и не предлагает зрителю достойного вывода, который подвел бы итог политическим размышлениям режиссера. Это пример популярного фильма, чей автор метил слишком высоко, а в итоге не попал ни в одну мишень. После этой картины, 2-й в биографии Тессари, режиссер, обративший на себя внимание любителей кино весьма симпатичным дебютным фильмом Придут титаны, Arrivano i titani, 1962 (пеплумом, полным оригинальных находок и юмористических трюков), вовсе отказался от каких бы то ни было амбиций.

  Женщина на Луне

   1929 - Германия (4365 м)

     Произв. UFA (Фриц Ланг)

     Реж. ФРИЦ ЛАНГ

     Сцен. Tea фон Харбоу по ее же роману

     Опер. Керт Курант

     Муз. Вилли Шмидт-Гентнер

     В ролях Герда Maуpyc (Фрида Вентен), Вилли Фрич (профессор Гелиус), Фриц Расп (Уолт Тёрнер), Густав фон Вангенхайм (Ганс Виндеггер), Клаус Поль (профессор Георг Манфельд), Маргарет Купфер (госпожа Хинпольт), Густль Штарк-Гштеттенбаур (Густав).

   Аферист Тёрнер хочет выкупить у старого ученого Манфельда рукопись его труда, где выдвигается гипотеза о присутствии золота на Луне. При этом он надеется воспользоваться нищетой, в которой уже долгие годы живет ученый. Но Манфельд выставляет его за дверь. Когда-то, в 1896 г., Манфельд сделал доклад на эту тему и был осмеян всеми своими коллегами. Теперь же молодой инженер Гелиус, владелец авиастроительных заводов, объявляет своему другу Манфельду, что готов рискнуть и совершить полет. «Меня не забудьте!» - говорит ему старый ученый, тронутый до слез.

   Однако Тёрнер не сдается. С 2 сообщниками он вскрывает сейф Гелиуса (где хранятся документы, имеющие отношение к полету), временно одурманив инженера ароматом букета фиалок, и крадет рукопись, которую доверил Гелиусу Манфельд. Тёрнер работает на консорциум 5 финансистов, мечтающих получить контроль над всеми золотоносными жилами во вселенной. Тёрнер грозится уничтожить все авиастроительные заводы Гелиуса вместе с рукописью и документами, если ему не разрешат принять участие в полете. Гелиус вынужден принять его условия.

   На борту ракеты занимают свои места Манфельд, Тёрнер, Гелиус, начальник строительства Виндеггер и Фрида, невеста Виндеггера, на самом деле влюбленная в Гелиуса. Космический корабль слишком легок, чтобы прямо держаться в воздухе, поэтому перед запуском он помещен в бассейн, где и удерживает вертикальное положение. Первые 8 мин после старта становятся самым тяжелым испытанием для путешественников; они корчатся в конвульсиях и теряют сознание. Ракета мчится со скоростью 11 200 м/сек. Старик Манфельд первым приходит в себя. Пассажиры обнаруживают, что в скафандре спрятался мальчик, увлеченный рассказами о Луне. Перед самой Луной ракета попадает в зону невесомости (довольно небольшую). Виндеггер неожиданно приходит к выводу, что высаживаться на Луне - безумие, и отныне мечтает только о возвращении.

   После прилунения Манфельд бросает остальных членов экипажа и отправляется исследовать поверхность Луны. Он находит золотоносные скалы, которыми грезил всю жизнь, но срывается в расселину и разбивается насмерть. Тёрнер следил за ним. Он отламывает от скалы куски золота и возвращается к ракете. Там он оглушает и связывает Виндеггера. Тот кричит Фриде, оставшейся в корабле, чтобы она не впускала Тёрнера. Появляется Гелиус и сражается с Тёрнером. Виндеггер, развязанный мальчиком, убивает Тёрнера, только что стрелявшего в Гелиуса. Перед смертью Тёрнер говорит, что целился на самом деле не в Гелиуса, а в бак с кислородом, и попал в него. Половина запасов кислорода потеряна. Один путешественник должен будет остаться на Луне и ждать, когда за ним вернутся. Гелиус и Виндеггер тянут жребий. Виндеггер проигрывает, что его огорчает. Перед самым отправлением Гелиус раскрывает мальчику секрет: он решил остаться. Он доверяет мальчику управлять стартом. Ракета улетает. Гелиус думает, что он один в лунной пустыне, но вдруг замечает Фриду; которая тоже осталась на мертвой планете, чтобы составить ему компанию. Они бросаются в объятия друг друга.

   ► В этом последнем немом фильме Ланга визуальный аспект впечатляет больше всего и намного превосходит аспект драматургический или философский. Это в особенности относится к сценам запуска ракеты: через 50 лет после их создания и через 20 лет после начала реальной лунной одиссеи, столь зрелищная попытка добиться научного реализма по-прежнему удивляет. Эти сцены, от которых невозможно оторвать глаз, гораздо ближе к реальному будущему, чем, напр., наивные фантазии Мельеса. (Отметим, что при работе над фильмом Ланг изобрел обратный отсчет.) Ланг в очередной раз смешивает самые разные материалы: «сериальные» эпизоды, завязывающие (несомненно, слишком затянуто) целый ряд психологических и нравственных конфликтов; безудержную фантазию в сочетании со стремлением к научной и документальной достоверности; почти одинаковые тенденции к барочному нагромождению ситуаций и символов и к абстрактной чистоте конструкции, стремящейся свести человеческое поведение к набору теорем и аксиом. В общем и целом, лунная поверхность - скорее чужая, чем по-настоящему враждебная к человеку, - рассматривается и используется Лангом в спорном сценарии Теи фон Харбоу как абстрактное пространство, где человек остается наедине с собой и своими древними демонами: алчностью, жестокостью, трусостью, ревностью, неразделенной любовью.

   N.В. Невольные почести реалистической и документальной силе фильма (в процессе работы Ланг окружил себя советниками высочайшей квалификации - такими, как Вилли Лей и Герман Оберт) воздали нацисты, некоторое время спустя уничтожили макеты космического корабля, решив, что они угрожают военной тайне вокруг строительства ракет «Фау-1» и «Фау-2».

  Считаные дни

   1962 - Италия (100 мин)

     Произв. Titanus (Гоффредо Ломбардо)

     Реж. ЭЛИО ПЕТРИ

     Сцен. Элио Петри, Карло Романе Тонино Гуэрра

     Опер. Эннио Гварньери

     Муз. Иван Вандор

     В ролях Сальво Рандоне (Чезаре Конверси), Франко Спортелли (Амилькар), Регина Бьянки (Джулия), Витторио Каприоли («профессор»), Паоло Феррари (Винисио), Анжела Минерви (Грациелла).

   55-летний водопроводчик, вдовец, вырастивший ребенка, но не живущий с ним, видит, как в автобусе от сердечного приступа умирает человек. Это наталкивает его на размышления о самом себе. Он понимает, что жить ему, возможно, осталось совсем немного. Он решает порвать с прежними привычками, немедленно бросить работу и вновь взять жизнь в свои руки. Водопроводчик пытается объяснить свое поведение товарищам по работе, но его те не понимают. Он придумывает себе множество дел, в том числе посещает музеи, ходит в гости к знакомому художнику, заботится о соседской девочке; даже снова встречается с бывшей любовницей, но она теперь замужем. В деревне, куда он уезжает, родные с детства виды кажутся ему печальными. За что бы он ни брался, он лишь сильнее чувствует, что прожил (и доживает) бесполезную жизнь. Он приобретает уверенность лишь в одном: он слишком стар, чтобы менять свою судьбу. Водопроводчик возвращается к работе, многое поняв, но в еще большей растерянности, чем прежде.

   ► 2-й полнометражный фильм Элио Петри. Из всех экранных «побегов», предпринятых пожилыми людьми (ср. Мистер Коэн выходит на прогулку, Mr. Cohen Takes a Walk, Уильям Бодин, 1935; Шарль, живой или мертвый, Charles mort ou vif), этот, конечно же, наиболее пессимистичен. Петри хотел снять свой вариант Умберто Д., Umberto D., с более острым политическим подтекстом. Фильм занимает особое (и, без сомнения, лучшее) место в его творчестве, поскольку тема отчужденности рабочего класса в современном капиталистическом обществе раскрыта в нем изнутри, в субъективной и интимистской манере. Как и все фильмы Петри, Считаные дни отмечены печатью почти безысходного отчаяния. Все открытия, совершаемые героем, все его попытки изменить жизнь происходят слишком поздно и приносят только разочарование, с которым герою, безусловно, куда сложнее мириться, чем с прежним механическим существованием. Конечно, герой сделал небольшой шаг к просветлению, но вместо покоя нашел на этом пути лишь угрызения совести и сожаления.

   Потрясающая игра Сальво Рандоне, текучая и часто оригинальная композиция с необычным построением кадра и обилием крупных планов придают повествованию такой уровень достоинства, какого Петри редко удавалось достичь впоследствии. Неуспех этого фильма и, возможно, собственные пристрастия Петри подтолкнули режиссера к тому, чтобы найти более зрелищные конструкции для любимых тем (фантастика в Десятой жертве, La decima vittima, 1965, эзотерическая аллегория в Окончательно, Todo modo, 1976), использовать навязчивый и напыщенный стиль, бесконечно менее убедительный, чем тихая сдержанность этого скромного и грустного плача.

  Большая война

   1959 - Италия - Франция (137 мин)

     Произв. Дино Де Лаурентис (Рим)

     Реж. МАРИО МОНИЧЕЛЛИ

     Сцен. Аге (= Агеноре Инкроччи), Скарпелли Лучано Винченцони, Моничелли

     Опер. Джезеппе Ротунно, Роберто Джерарди (Cinemascope)

     Муз. Нино Рота

     В ролях Альберто Сорди (Оресте Яковаччи), Витторио Гассман (Джованни Бусакка), Сильвана Мангано (Костантина), Фолько Лулли (Бордин), Бернар Блие (капитан Кастелли), Ромоло Валли (лейтенант Галина), Витторио Саниполи (майор Венгури).

   Первая мировая война. 2 обычных гражданина, трусоватые как по характеру, так и в силу отсутствия каких-либо причин для храбрости, попадают на фронт и делают все возможное, чтобы избежать опасностей и смерти. Но они неуклюжи и неудачливы, и судьба-злодейка постоянно забрасывает их на передовую. Попав в плен к австрийцам и пройдя через допрос, они приговариваются к расстрелу; один - за то, что отказался говорить (он расплатится жизнью за единственный порыв храбрости), другой - за то, что не знал ответа на заданный вопрос.

   ► Отважная попытка снять комедию о войне. Моничелли использует такой бюджет и такой режиссерский стиль (с великолепным широкоэкранным форматом в черно-белой гамме, с глубиной натурных планов), какие подошли бы настоящей военной драме, чем, в принципе, и является эта жестокая картина, местами потрясающая до глубины души (в одной сцене молодой солдат погибает, доставляя, как ему кажется, необычайно важное и срочное послание; на самом же деле он доставил приказ о раздаче в войсках шоколада). Едкая и разоблачительная интонация принадлежит комедии, чьей мишенью становится пошлое и вредное восхваление великой бойни начала века. Моничелли с другого ракурса ведет ту же атаку, что и Кубрик в Тропах славы, Paths of Glory, и тут его предтечей становится, конечно же, Чаплин, работавший по горячим следам (см. На плечо!, Shoulder Arms). Большую войну нельзя назвать картиной, удачной во всех отношениях; она слишком затянута, ей не хватает ритма, главные герои недостаточно выделяются из общей массы, поскольку их прошлое и характеры описаны недостаточно (хотя акценты и диалект воспроизведены очень тщательно). Или, быть может, наоборот: выделяются слишком сильно, ведь изначально Моничелли хотел снять фильм без главных героев. Его первоначальной целью было показать «безликую массу, из которой время от времени выдвигался на 1-й план какой-либо персонаж; один вызывал бы смех, другой - слезы, 3-й умирал бы, и т. д. Но в итоге я снял фильм, построенный на игре 2 актеров… Я надеялся, - говорит Моничелли, - что Сорди и Гассман растворятся среди прочих действующих лиц. На уровне сценария мне казалось, что это достижимо, но на съемках я понял, что несмотря на такое огромное количество персонажей, невозможно не выделить из них главных героев» (отрывок из интервью, данного Жану Жили в «Le cinema italien», 10?18, 1978). Тем не менее, из описания этих антигероев, их трусости и пассивности, рождается совершенно неподдельный пацифистский мотив.

   БИБЛИОГРАФИЯ: 1-й вариант сценария (заявка) опубликован издательством «Cappelli», Bologna, 1959 (и переиздан тем же издательством в 1979 г.).

  Группа

   1966 - США (155 мин)

     Произв. UA (Сидни Букмен)

     Реж. СИДНИ ЛУМЕТ

     Сцен. Сидни Букмен по одноименному роману Мэри Маккарти

     Опер. Борис Кауфмен (DeLuxe Color)

     Муз. Чарлз Гросс

     В ролях Кэндис Бёрген (Элинор Истлейк по прозвищу Лэйки), Джоан Хэкетт (Дороти Ренфру), Элизабет Хартман (Присс Харшорн), Ширли Найт (Полли Эндрюз), Джоанна Петтет (Кей Стронг), Мэри-Робин Редд (Поки Протеро), Джессика Уолтер (Либби Макосленд), Кэтлин Уиддоуз (Хелена Дэйвисон), Лэрри Хэгмен (Харалд Питерсон), Джеймс Бродерик (доктор Джеймс Риджли), Джеймс Конгдон (Слоун Крокетт), Ричард Маллиган (Дик Браун), Хэл Холбрук (Гас Лерой), Роберт Эмхардт (мистер Эндрюз), Кэрри Най (Норайн), Леора Дэйна (миссис Ренфру), Барух Лемет (мистер Шнайдер), Лидия Прохницка (баронесса),

   1933 г., конец учебного года. 8 подруг, сами себя называющие «Группой», покидают престижный колледж Вассар с дипломами в карманах. В дальнейшем они будут собираться вместе по праздникам, на свадьбах и т. д. и поддерживать друг с другом более или менее тесные отношения.

   Кей сделает карьеру в магазине «Мэйси». Ее происхождение скромнее, чем у подруг, и она попала в «Группу» по протекции Лэйки, ее основательницы. Кей первой из подруг выходит замуж - за Харалда, драматурга-неудачника, пьяницу и бабника, который бьет Кей и отравляет ей жизнь. После особенно яростной ссоры он исчезает из ее жизни. Кей одержима мыслями о грядущей мировой войне. Опасаясь гитлеровского вторжения, она следит в бинокль за самолетами в нью-йоркском небе и выпадает из окна.

   Дотти, уроженка Бостона, самая старшая в «Группе» (23 года), вступает в бесперспективную и не вполне чистоплотную связь с художником, с которым познакомилась на свадьбе Кей. Позднее она без любви выходит замуж за 39-летнего вдовца, который обеспечивает ей достойное существование.

   Ядовитая Либби, чье пристрастие к телефонным сплетням - фундамент «Группы», пытается сделать карьеру в издательском деле, и это ей удается вполне неплохо. Либби - фригидная девственница, жизнь приносит ей несколько горьких разочарований, но в конце концов, обманывая себя и беспощадно критикуя других, эта эгоистка смиряется с жизнью.

   Присс, активная сторонница Рузвельта, выходит замуж за педиатра-республиканца. После нескольких выкидышей она рожает ребенка, которого отец хочет воспитать по суровой экспериментальной методике. Присс следит за этим «опытом» с иронией и негодованием.

   Полли, медсестра, влюбляется в издателя, с которым знакомится на вечеринке у Либби. Но издатель слабоволен и боязлив, слишком привязан к жене (с которой давно расстался) и слишком увлечен психоанализом; он резко прекращает отношения с Полли. Она же выходит замуж за симпатичного и преданного врача, который охотно дает приют маниакально-депрессивному тестю, идеальному объекту для медицинских опытов.

   Беззаботная Поки, девушка из богатой семьи, выходит замуж за богатого жениха и дважды рожает близнецов.

   Лэйки путешествует по Европе и, вернувшись, знакомит подруг со своей сожительницей, русской баронессой. Отныне она ни от кого не скрывает своих лесбийских наклонностей (если она вообще когда-то скрывала их).

   Хелена - хроникер группы. Будучи, по словам Либби, бесполым существом, она тщательно описывает в дневниках все, что происходит с подругами. Богатый отец не позволил ей стать воспитательницей в детском саду, о чем она мечтала. Она посвящает себя живописи. Как и прочие члены «Группы», она приходит на похороны Кей.

   ► Начиная с дебютного фильма, 12 рассерженных мужчин, 12 Angry Men, 1957, адаптации знаменитой телепьесы Реджиналда Роуза о работе суда присяжных, Лумет посвятил немалую часть своего творчества изучению связности и сплоченности разного рода групп и коллективов, мимолетных и долговечных, динамичных и неподвижных (впрочем, неподвижность в группе - всегда лишь видимость и представляет собою парадоксальную форму динамики). Эта важнейшая тенденция, тем не менее, остается скрытой в его творчестве, а наиболее полное и целенаправленное развитие получает в этой довольно точной экранизации романа Мэри Маккарти, который, впрочем, Лумету совсем не нравится. Главная оригинальная черта фильма, заодно демонстрирующая профессионализм Лумета, заключается в том, что группа показана изнутри и ни один элемент (или персонаж) извне не призывается режиссером на помощь, чтобы искусственно подчеркнуть ее особенности. Все героини фильма - составные части группы и по-своему обогащают ее, никогда не вступая с остальными в серьезное противоречие или конфликт. Лумет не идет по легкому пути зрелищной драматизации, зато разворачивает во всю мощь свой талант работы с актерами - и, главным образом, с актрисами (поскольку характеры мужских персонажей нарочно остаются на карикатурно-комичном уровне). Его режиссура строится на тонкостях, нюансах, деталях, работе в глубину, хрупких контрастах, отказе от системы «звезд» и первых партий. Лумет также отвергает (и в этом еще один смелый ход картины) процесс идентификации зрителя с тем или иным персонажем, поскольку судьба каждой героини отмечена некой тоскливой монотонностью, в которой медленно умирают амбиции и мечты. Почти все их достижения - результат компромисса, довольно посредственной (однако не постыдной) сделки, позволяющей выжить девушкам из «Группы» и самой «Группе» в целом. С 1933 по 1939 г. только судьба Кей обернется трагедией; да и то трагедия эта скорее случайна, в ней нет ни романтики, ни мрачной силы. Практически никому из подруг не удастся реализовать общее стремление - самоутвердиться как женщине и сбросить удушливый и опустошительный гнет мужчин… разве что, по иронии судьбы, лесбиянке Лэйки.

   Довольно сложно дать общую оценку творчеству Лумета, своеобразной мозаике из мозаик, растущей и множащейся с каждым новым фильмом, - прежде всего, по той причине, что Лумет продолжает творить в полную силу, но еще из-за самой природы и амбициозности этого творчества. Наверное, со временем его признают самым упорным и непредсказуемым режиссером своего времени. Многие его фильмы, несомненно, будут открыты заново. Из 80-х гг. мы в особенности рекомендуем замечательную картину Князь города, Prince of City, 1981, Дэниэл, Daniel, 1983 и С пустим баком, Running on Empty, 1988 - удивительный фильм о группе, вынужденной вести подпольную жизнь, вечно находящейся в движении и на грани распада, где автор изобретает новый способ раскрытия своей излюбленной темы. Ведь Лумет, при всей неровности своего творчества, остается одним из последних подлинно авторских американских режиссеров.

  Хабанера

   1937 - Германия (98 мин)

     Произв. UFA (Бруно Дудай)

     Реж. ДЕТЛЕФ СИРК (ДАГЛАС СЁРК)

     Сцен. Герхард Менцель

     Опер. Франц Ваймайр

     Муз. Лотар Брюне (слова песен «Kinderlied» и «Du kannst es nicht wissen» - Д. Сирк)

     В ролях Зара Леандер (Астре Стернхьёльм), Юлия Зерда (Ана Стернхьёльм), Фердинанд Мариан (дон Педро де Авила), Карл Мартелл (доктор Свен Нагель), Борис Алекин (доктор Луис Гомес), Пауль Бильдт (доктор Пардуэй), Эдвин Юргенсен (Шуман), Михаэль Шульц-Дорнбург (маленький Хуан).

   1927 г. Приехав в Пуэрто-Рико со своей теткой Аной, туристка из Швеции Астре Стернхьёльм очарована этими краями: чувственная природа пейзажей и людей, местная музыка, песня «Ла Хабанера», перелетающая из уст в уста словно волшебная мелодия, околдовали ее - все это совсем не похоже на холодность и банальность ее родной страны, которые теперь ей надоели. Она знакомится с доном Педро де Авила, самым влиятельным человеком на острове, и тот организует корриду, на которую приглашает 2 иностранок. Чтобы спасти тореадора, раненного быком, дон Педро на глазах у восхищенной Астре прыгает на арену и наносит быку последний удар. На следующий день перед самым отплытием корабля, Астре сходит на землю и решает остаться на острове. Дон Педро, пришедший проводить ее, страстно ее целует. Несколько недель спустя играют их свадьбу.

   Проходит 9 лет. Доктор Нагель, юношеская любовь Астре, готовится отправиться из северных снегов Стокгольма в Пуэрто-Рико, чтобы изучить лихорадку, каждый день охватывающую остров и уносящую немало жизней. Его направляет туда фонд под управлением Аны, тетки Астре. Его сопровождает бразильский коллега доктор Гомес. У Нагеля есть тайная цель: вернуть в Стокгольм Астре, которую он страстно любит по-прежнему. Префект Пуэрто-Рико получил от дона Педро приказ сделать все, что в его силах, чтобы врачи зря потеряли время. В прошлом комиссия из Америки чуть было не обрушила всю коммерцию на острове, безуспешно пытаясь внедрить сыворотку от лихорадки.

   Меж тем отношения между доном Педро и Астре омрачились. Дон Педро ревнив словно тигр, властен и жесток. Он недоволен влиянием, которое Астре оказывает на их маленького сына Хуана: по его мнению, Астре слишком старается воспитать из него европейца. Только из опасения его потерять Астре бронирует 2 каюты для себя и сына на корабле в Европу. Она часто поет маленькому Хуану песню собственного сочинения, где поется о снеге - непостижимом чуде, которое так хочет увидеть мальчик и мать обещает ему вскорости показать.

   Не сумев ничего увидеть в больнице, которая, меж тем, до отказа набита больными лихорадкой, доктор Нагель и его коллега вынуждены проводить опыты в гостиничном номере. Однажды ночью доктор Нагель пытается пробраться в закрытый район порта, где каждый год зарождается эпидемия. Солдат преграждает ему путь, но падает, сраженный лихорадкой. Нагель берет у него образец крови. Некоторое время спустя врачи с радостью понимают, что нашли вакцину. Дон Педро приглашает их на роскошный прием. В их отсутствие полиция спокойно обыскивает их номер. На приеме Нагель вновь видит Астре и догадывается, как она несчастна. Она поет гостям «Хабанеру». 2 полицейских берут под арест Нагеля и его коллегу по обвинению в нарушении законов острова и проведении опытов в отеле. Дон Педро говорит жене, что намерен разрушить карьеру Нагеля. Это последняя капля: Астре просит доктора увезти ее в Швецию. Внезапно дона Педро тоже скашивает лихорадка. Нагель требует, чтобы ему как можно скорее принесли чемодан из его гостиничного номера. Он узнает, что дон Педро приказал конфисковать и уничтожить чемодан. «Раз так, дон Педро сам вырыл себе могилу», - объявляет Нагель. Вместе с Астре и ее сыном он садится на корабль в Европу. Вновь думая о том, что она пережила в Пуэрто-Рико, Астре говорит Нагелю, что сперва остров показался ей раем, затем - адом, но теперь она ни о чем не жалеет.

   ► Последняя немецкая мелодрама и последний немецкий фильм Дагласа Сёрка. Поклонники голливудских фильмов режиссера весьма запоздало познакомились с его немецким творчеством: а именно, в 1972 г., когда на Эдинбургском фестивале была устроена его большая ретроспектива, повторенная затем в «Лондонском национальном кинотеатре». Тогда стало известно, что немецкое творчество Сёрка не только было значительным, цельным, крепко связанным с его американским творчеством, но и включало в себя такие безупречные картины, как Финальный аккорд, Schlussakkord и Хабанера, или такие страстные, как К новым берегам, Zn neuen Ufern, 1937 - первую совместную работу Сёрка и Зары Линдер. С этого момента Сёрк не служит мелодраме, а, скорее, использует ее в своих целях. Цели же у него скорее психологические, социальные и эстетические, нежели строго эмоциональные; для их достижения Сёрк пользуется относительно пассивными персонажами, которым судьба готовит множество сюрпризов и ударов. Разочарование, отчаяние приходят на смену счастью и почти экстатическому блаженству, поскольку специфическая роль мелодрамы заключается именно в том, чтобы, подобно сейсмографу, фиксировать все колебания, порождаемые крутыми поворотами судьбы в чувствах и настроении персонажей. Сёрк также не забывает корней мелодрамы - драмы с музыкальным сопровождением, - и музыка имеет важнейшее значение во всех его немецких фильмах. Она выражает (в частности, в мелодиях, которые поет Зара Линдер здесь и в К новым берегам) зачарованность персонажей пейзажами, атмосферой, или крах этих же персонажей, их тоску, сожаления, а иногда - иллюзии, которые они питают относительно других или себя.

   Тема иллюзии и запоздалого прозрения увлекает Сёрка; он часто выделяет ей главное место в своих мелодрамах. Эта тема позволяет ему добавить некий аспект социальной критики, скрыто, но неизменно присутствующий в его фильмах, психологическому и романтическому маршруту персонажей. Так, Астре Стернхьёльм, героиня Хабанеры, проходит захватывающий путь от отказа - через иллюзии - к прозрению. Она отвергает то, что, как ей кажется, знает слишком хорошо и что на самом деле знает очень плохо (родную страну и свою связь с ней), и поэтому поддается иллюзиям, воспринимая Пуэрто-Рико как рай, но вскоре рай превратится в ад, и она покинет его, готовая вынести из своих переживаний некую обобщенную мораль, которой предстоит дать всходы за пределами фильма и в сознании зрителя. Что же до социально-критического аспекта, раскрытого и завершенного здесь со снисходительной иронией, свойственной фильмам Сёрка, то он заключается в портрете феодального сеньора дона Педро де Авилы, который на всем протяжении сюжета, не зная того, сам роет себе могилу.

   Помимо всего прочего, Хабанера - картина, достойная эстета, каким всегда был (в лучшем смысле слова) Даглас Сёрк. Романтические и мелодраматические приключения героини, сыгранной великолепной Зарой Линдер, не имели бы для него ни смысла, ни значения, если бы он не смог материализовать их в спасительной фигуре красоты. Красота в этой фигуре происходит от контрастов, лежащих на поверхности или запрятанных глубоко внутри. Север и Юг, снег и жара, сдержанность и экспансивность придают картине разнообразие, цельность, внешнее и внутреннее движение, собирающие в единое и неразрывное целое мир внешних явлений и мир глубоких символов. (У подлинного эстета внешнее и внутреннее говорят об одном и том же.) Ту же глубокомысленную балансировку между разными географическими полюсами можно обнаружить в Столпах общества, Stutzen der Gesellschaft, 1935, по Генрику Ибсену (там действие фильма переносится то в Норвегию, то в Америку), и в Финальном аккорде (Германия и Америка), и в Параматте (Англия и Австралия). В Хабанере стиль Сёрка и в особенности раскадровка свидетельствуют о разнообразии, которое уже является признаком большого мастерства. Напр., упомянем хотя бы контраст между восхитительным началом фильма - увертюрой, когда мелодия «Хабанеры» будто бы летит в воздухе, заполняет пространство, показанное широкими и чувственными экстерьерными панорамами - и очень резаной, состоящей в основном из коротких и резких крупных планов, более поздней сцене, где Зара Линдер с болью в сердце поет ту же мелодию в патио для гостей своего мужа.

   БИБЛИОГРАФИЯ: об этом фильме, как и об остальных работах Сёрка, читайте в восхитительном сборнике бесед с режиссером: Jon Halliday, Sirk on Sirk, Seeker and Warburg, 1971.

  Палачи тоже умирают

   1943 - США (131 мин; часто встречается в сокр. виде)

     Произв. Arnold Productions (Арнолд Прессбёргер), прокат UA

     Реж. ФРИЦ ЛАНГ

     Сцен. Фриц Ланг, Бертольд Брехт, Джон Уэксли

     Опер. Джеймс Вонг Хау

     Муз. Ганс Айслер

     В ролях Брайан Донлеви (доктор Франц Свобода), Уолтер Бреннан (профессор Новотны), Анна Ли (Маша Новотны), Джин Локхарт (Эмиль Чака), Деннис О'Киф (Ян Горек), Александр Гранах (Алоис Грубер), Маргарет Уичерли (тетя Людмила Новотны), Нана Брайант (госпожа Новотны), Ганс фон Твардовски (Райнхард Гейдрих), Лайонел Стэндер (таксист), Райнхольд Шюнцель (инспектор Риттер).

   Прага, 1941 и 1942 гг. Доктор Свобода, боец Сопротивления, убивший Гейдриха, в комендантский час укрывается у дочки профессора истории Новотны Маши, которая однажды невольно помогла ему скрыться от гестаповцев, гнавшихся за ним на улице. В тот же вечер профессор Новотны схвачен как заложник, а вместе с ним - еще 400 жителей Праги. Девушка выдерживает несколько допросов, пока Свобода, наконец, лично не избавляет ее от дознавателей, выдав себя за ее любовника. На допросах Машу убеждают, что ее отец будет казнен, хотя на самом деле его имени нет в списке приговоренных. Несколько сотен заложников погибают, но в этот момент пивовар Эмиль Чака, ведущий двойную игру (он входит в Сопротивление и сотрудничает с гестапо), попадает в ловушку, расставленную соратниками по подполью. Однажды Чаку уже чуть было не сочли предателем, и спасло его лишь то, что он якобы не знал немецкого языка. Теперь же, на банкете в ресторане, гарсон рассказывает в его присутствии анекдот про Гитлера на немецком языке, и Чака покатывается со смеху. Через некоторое время участники Сопротивления и многие жители города дают показания, называя убийцей Гейдриха Чаку; у него же находят труп следователя из гестапо Грубера, убитого Яном Горском, женихом Маши. Чтобы сохранить хорошую мину, немецкие полицейские чины делают вид, будто поверили в виновность Чаки.

   ► Участие Брехта как сценариста привлекло особый интерес исследователей к этому фильму, сделанному без поддержки крупных студий независимым продюсером, старым знакомым Ланга. Сотрудничество Ланга и Брехта не принесло выдающихся результатов, зато было довольно неспокойным и закончилось ссорой, поскольку Лангу пришлось за неделю до съемок сократить слишком длинный сценарий как минимум наполовину. (В работе над сценарием принимал участие и 3-й человек - Джон Уэксли, выбранный потому, что знал и немецкий, и английский языки, ведь Брехт по-английски не говорил; это вылилось в конфликт Уэксли-Брехт, подогретый авторским соперничеством и спорами о порядке появления в титрах.) Как бы то ни было, сценарий Палачи тоже умирают (поначалу носивший названия «Доверие народу», «Пленных не брать», «Безмолвный город» - все они гораздо неудачнее итогового) далек от идеальной линейности или тонкой и умело проработанной изысканности лучших картин Ланга. Сюжет состоит из отдельных блоков, довольно негибких и слишком самостоятельных: введение и представление нацистских сановников; отношения Маши и Свободы; эпизоды с заложниками; устранение пивовара Чаки. Эти блоки соединены между собой в некое подобие единства, и вот тут фильм становится увлекательным и приобретает фирменные черты стиля Ланга. Связующими элементами выступают документальная достоверность, окружающая вымышленные события сюжета (который, напомним, был написан по горячим следам, сразу же после излагаемых событий), и главным образом - развитие центральной темы фильма (ловушки), которая также является одной из базовых фигур всего творчества Ланга.

   В фильме фигурируют 4 ловушки, причем раз от разу их масштабы и количество участников возрастают. Сначала Маша и Свобода расставляют исключительно «звуковую» западню дознавателям из гестапо, разыгрывая любовников в комнате, набитой микрофонами. Затем они вновь изображают застигнутых врасплох любовников в спальне, где прячется раненый боец Сопротивления, которого лечит Свобода. Пивовар Чака впервые попадает в ловушку, когда обнаруживает свое знание немецкого языка на банкете, где находится дюжина персонажей. Наконец, все пражское Сопротивление и немалое количество жителей города сговариваются, чтобы ложными показаниями выдать его за убийцу Гейдриха. Следует отметить, что все эти ловушки оказываются идеально эффективны и добиваются цели, однако при этом никто не остается в дураках. Следователь Грубер в конце концов разгадал первые две уловки, но его убили; да и немецким властям (см. шифровку в финале) прекрасно известно о заговоре против Чаки. (В данном случае ловушка оказывается особенно сложной и особенно удачной, поскольку гестапо, сознавая, что речь идет о подставе, не может объявить об этом в открытую и вынуждено вступить в игру.) Ланг постарался вывести нацистов чудовищами, зверями, мучителями, но не идиотами. Такой взгляд только усиливает напряжение, угрозу, предостережение, которое фильм был призван нести американской публике тех лет, когда нацисты еще действовали вовсю. Вовлекая в свою орбиту все население Праги, абстрактная фигура ловушки приобретает в этом фильме эпические размеры, положительное и освобождающее значение, что весьма необычно для творчества Ланга. Эволюция этой фигуры не только со всей очевидностью доказывает, что Ланг, как и всегда, полностью владеет материалом (с точки зрения концепции, построения и изобразительных средств), она еще и свидетельствует о желании режиссера превратить довольно хаотичную и временами литературную конструкцию в чистый боевик. По мнению Ланга, нацизм следует обличать без лишних слов в линейном сюжете, где бы описание привычек и жестов персонажей, оценка их самих и их мотивов не только мешали драматургическому развитию, но, наоборот, питали его и придавали ему незабываемую насыщенность. Для Ланга фильм не будет удавшимся, каковы бы ни были его цели или сколь бы глубока ни была главная мысль, если в нем не окажется плотного действия, неумолимого и постоянного драматургического движения, свойственного приключенческому роману. Сцена, где герой Уолтера Бреннана перед казнью пересказывает дочери письмо к молодому сыну, служит исключением из этого правила, но от этого не становится менее прекрасной. Авторство этой сцены, как и большинства реплик, вложенных в уста профессора Новотны, вероятно, следует приписать Брехту.

   БИБЛИОГРАФИЯ: интервью и документальные свидетельства в журнале «Film Kritik». Мюнхен, № 223, июль 1975 г. (номер целиком посвящен фильму). Bertolt Brecht. Journal de travail, L'Arche, 1976; James K. Lyon, Bertolt Brecht in America, Princeton University Press, 1980; Lotte H. Eisner, Fritz Lang, Gahiers du cinema - Editions de L'Etoile - Cinematheque Francaise, 1981 (глава 8),

  Будь у меня миллион

   1932 - США (83 мин, без эпизода V)

     Произв. PAR (Луис Д. Лайтон, Бенджамин Глэйзер, общий контроль - Эрнст Лубич)

     Реж. ЛОТАР МЕНДЕС (не указан в титрах; пролог), СТИВЕН РОБЕРТС (I), ДЖЕЙМС КРУЗ (II и VIII), НОРМАН МАКЛАУД (III), НОРМАН ТАУРОГ (IV), БРЮС ХАМБЕРСТОУН (V), ЭРНСТ ЛУБИЧ (VI), УИЛЬЯМ Э. САЙТЕР (VII)

     Сцен. Клод Биньон, Малколм Стюарт Бойлан, Сидни Букмен, Изабел Доун, Оливье Х.П. Гаррет, Гровер Джоунз, Лотон Макколл, Уильям Слэвенз Макнатт, Уитни Болтон, Джон Брайт, Лестер Коул, Бойс Дигоу, Харви Гейтс, Эрнст Лубич, Джозеф Манкивиц, Роберт Спаркс, Уолтер Делеон, Сетон И. Миллер, Тиффани Тэйер по сюжету Роберта Д. Эндрюза

     В ролях

   Пролог: Ричард Беннет (Джон Глидден), Гейл Патрик (секретарша);

   I: Чарли Рагглз (Генри Пибоди), Мэри Боланд (миссис Пибоди);

   II: Уинн Гибсон (Вайолет Смит);

   III: Джордж Рафт (Эдди Джексон);

   IV: У.К. Филдз (Ролло Ла Рю), Элисон Скипуорт (Эмили Ла Рю);

   V: Джин Реймонд (Джон Уоллес), Фрэнсес Ди (Мэри Уоллес);

   VI: Чарльз Лотон (Финеас В. Ламберт):

   VII: Гэри Купер (Стивен Гэллахер), Джек Оуки (Маллиган), Роско Карнз (О'Брайен), Джойс Комптон (Мэри);

   VIII: Мей Робсон (Мэри Уокер), Бланш Фредеричи (старшая медсестра).

   Миллиардер, ненавидящий свою семью и презирающий подчиненных, на смертном одре решает выделить по чеку на миллион долларов незнакомцам, выбранным по справочнику. Каждому избраннику он лично вручает его долю сказочного наследства.

   I - Продавец в фарфоровой лавке, терпящий издевательства от начальника и от своей жены, получает чек и устраивает в лавке погром.

   II - Проститутка снимает апартаменты во дворце и дарит себе самое большое наслаждение, какое только может существовать на этой земле: лежит одна в огромной кровати.

   III - Преследуемый полицией фальшивомонетчик никого не может убедить в том, что чек не поддельный. Он отдает его хозяину ночлежки за право спокойно поспать хотя бы 1 ночь. Тот прикуривает от чека сигарету.

   IV - Семейная пара бывших актеров мюзик-холла содержит чайную. Они тратят сбережения, накопленные за всю жизнь, на покупку красивого автомобиля, но какой-то шофер-лихач разбивает его прямо в день доставки. На новое состояние они покупают целую армаду автомобилей, устраивают облавы на лихачей и разбивают их машины.

   V - Приговоренный к смерти получает чек слишком поздно и не успевает оплатить услуги адвоката, который, возможно, мог бы его спасти.

   VI - Служащий акционерного общества позволяет себе роскошь ворваться в кабинет большого начальника и вдоволь поизмываться над ним.

   VII - 3 моряка ухаживают за одной девушкой. Чек на миллион долларов достается одному 1 апреля - и конечно, моряк думает, что это розыгрыш. Чтобы произвести впечатление на девушку, моряк отдает чек близорукому продавцу гамбургеров, который принимает его за чек на 10 долларов. Позднее моряк видит этого продавца в дорогом лимузине, разодетым как принц - и понимает свою ошибку.

   VIII - Последний чек достается пожилой обитательнице дома престарелых. Она изменяет порядки в заведении и дарит себе и своим подругам маленькие радости, прежде запрещенные драконовским уставом.

   Миллиардер чувствует себя лучше, все чаще навещает владелицу последнего чека и, похоже, вновь обретает молодость.

   ► Этот знаменитейший фильм-альманах 1-х лет звукового кино сохранил силу и цельность благодаря крайней лаконичности повествования. Лаконичность - не только элемент драматургической конструкции, она определяет общую интонацию фильма; в особенности это заметно в новеллах о проститутке (II) и конторском служащем (VI). Другая причина вечной молодости фильма - злободневность тематики; напр., в новеллах IV и VII показаны опасность лихачей и унизительных и патерналистских порядков в домах престарелых, 2 общественных пороков, борьба с которыми продолжается и по сей день. Последняя новелла, образец реалистического, жесткого и динамичного повествования, раскрывает тему с той же меткой наблюдательностью, что и гораздо более поздние фильмы - такие, как Шептуны, The Whisperers, Брайан Форбз, Великобритания, 1967 или новелла Ива Йерсина (Анжела) в сборнике Четверо из них, Quatre d'entre elles, Швейцария, 1968. Новеллы III и VII рассматривают тему упавшего с неба богатства под углом скептического недоверия - это самые банальные истории. Новеллы I, II, IV и VI убедительно выражают необходимость освободить общество от давящего гнета комплексов и неудовлетворенных желаний. Игра актеров ослепительна.

   N.В. При выходе фильма на экран новеллы II и V были вырезаны: II - вполне вероятно, из соображений морали, а V (единственная драматическая новелла) - из-за слишком сильного диссонанса с остальными частями фильма. Новелла II была впоследствии восстановлена, но V и по сей день отсутствует в большинстве копий.

   За исключением новеллы с Лотоном, поставленной Лубичем, и новеллы с приговоренным к смерти, снятой Брюсом Хамберстоуном, авторство остальных скетчей сомнительно и приписывается разными источниками разным режиссерам.

  Подобие жизни

   1934 - США (106 мин)

     Произв. U (Карл Леммле)

     Реж. ДЖОН М. СТАЛ

     Сцен. Уильям Хёрлбат по одноименному роману Фанни Хёрст

     Опер. Мерритт Герстад

     В ролях Клодетт Кольбер (Беатрис Пуллмен), Уоррен Уильям (Стивен Арчер), Нед Спаркс (Элмер), Луиза Биверз (Делайла Джонсон), малышка Джейн (= Хуанита Куигли) (Джесси Пуллмен в 3 года), Мэрилин Ноулен (Дж. П. в 8 лет), Рошелль Хадсон (Дж. П. в 18 лет), Себи Хендрикс (Пеола Джонсон в 4 года), Дороти Блэк (П. Дж. в 9 лет), Фреди Уошингтон (П. Дж. в 19 лет), Алан Хейл (Мартин), Генри Колкер (доктор Престон).

   Атлантик-Сити, 1919 г. Молодая вдова Беа и ее чернокожая служанка Делайла, обе - матери маленьких девочек, открывают небольшой ресторан, фирменным блюдом которого становятся блинчики по рецепту Делайлы. Незнакомый клиент советует Беа расширить производство и продавать блинчики под зарегистрированной торговой маркой. Блинчики тут же приносят целое состояние. Дети повзрослели. Все детство и школьные годы Пеолы, дочери Делайлы, были омрачены тем, что, родившись со светлой кожей, она сторонилась матери и ни в коем случае не желала считаться чернокожей. Став взрослой, она бросает колледж и под чужим именем продает сигареты в ресторане. Ее находит мать: Пеола притворяется, будто не узнает ее. Потом она приходит извиниться перед матерью и просит никогда больше не искать с нею встреч. Беа помолвлена с ихтиологом; но в него влюбляется ее дочь. Делайла умирает, не выдержав мук разбитого сердца. Ей устраивают роскошные похороны, совсем как она хотела. Пеолу мучает совесть, и она плачет над гробом. Беа просит жениха повременить со свадьбой, пока ее дочь его не забудет.

   ► Современного зрителя фильм заинтересует только как первая версия одноименной картины Сёрка (1959). Все сцены с участием Пеолы (которую, в отличие от ремейка, играет настоящая чернокожая актриса) отличаются удивительной силой и жестокостью, и их, несомненно, достаточно, чтобы обеспечить фильму славу. Но параллельное ведение линий 2 матерей и дочерей остается абстрактным и плохо мотивированным: слишком расходятся и по своей природе и своему масштабу конфликты в каждой паре (в 1 случае - на любовной почве, в другом - на расовой). Сёрк будет лиричен и находчив и сумеет великолепно увязать все это; здесь же 2 сюжетные линии слишком разнятся, и в каждой, к сожалению, чувствуется привкус однообразия и приторности. Еще один дестабилизирующий фактор: мужские персонажи не вызывают ни капли интереса, в особенности фатоватый Уоррен Уильям (жених Беи). Ослепительная роль Клодетт Кольбер, которой Стад руководит тонко и проницательно.

  Непонятый

   1966 - Италия (105 мин)

     Произв. Rizzoli Films (Анджело Риццоли)

     Реж. ЛУИДЖИ КОМЕНЧИНИ

     Сцен. Лео Бенвенути, Пьеро Де Бернарди, Лучия Друди Демби, Луиджи Коменчини, Джузеппе Манджоне по роману Флоренс Монтгомери «Непонятый» (Misunderstood)

     Опер. Армандо Наннуцци (Technicolor)

     Муз. Фьоренцо Карпи, Моцарт

     В ролях Энтони Куэйл (сэр Джон Эдвард Данкэм), Стефано Колагранде (Андреа), Симоне Джанноцци (Мило), Джон Шарп (дядя Уилл), Грациелла Граната (Дора), Джорджия Молл (мисс Джуди).

   У Джона Эдварда Данкэма, английского консула во Флоренции, живущего в роскошном особняке на окраине города, умирает жена. Он не осмеливается сказать об этом своему 5-летнему сыну Мило, считая его слишком маленьким, но ставит в известность его старшего брата, 10-летнего Андреа, взяв с него обещание ничего не говорить малышу. Ряд неверно истолкованных обстоятельств, а также слишком поверхностные наблюдения за сыном приводят консула к выводу, что Андреа - толстокожий и бесчувственный мальчик. Он слышит, как тот поет под душем; затем мальчик зовет мать, всего за несколько минут забыв, что она умерла. Пытаясь заслужить уважение отца, Андреа приглашает его на соревнование по дзюдо, в котором принимает участие. Но консул приходит поздно, когда Андреа уже не верил, что отец появится; мальчик расстроен, теряет собранность и терпит поражение от соперника. Ночью начинается гроза; маленький Мило, напуганный не на шутку, догадывается, что его мать умерла. Отец воображает, будто это Андреа нарушил обещание. Мило, привыкший, что всего добьется, если будет долго канючить, уговаривает брата взять его с собой на велосипеде во Флоренцию. Братья ищут подарок для отца. На обратном пути Андреа цепляется за грузовик. Увидев это, отец строго ругает его за беспечность. Андреа случайно включает магнитофон отца и с удивлением слышит голос матери, читающей стихотворение: эту пленку консул иногда переслушивает тайком. По неловкости мальчик стирает пленку. Отец обижается на него всерьез.

   Дядя Уилл, брат консула, из любви к парадоксам часто говорит, что терпеть не может детей. Тем не менее, он пытается помирить Андреа с отцом. Он откровенно заявляет брату, что детям, как и собакам, нужен хозяин. Консул понимает намек и предлагает Андреа работу. Андреа в восторге. Отец диктует ему письмо и собирается взять его с собой в Рим секретарем. На ужине в честь чернокожих дипломатов малыш Мило очень обеспокоен; дядя Уилл сказал ему, что все негры - каннибалы и особенно любят нежное и мягкое мясо белых детей. Рано утром, желая сделать приятный сюрприз отцу перед поездкой в Рим, Андреа моет его машину. Малыш Мило идет за ним и не хочет возвращаться к себе. Играя, Мило обливает себя водой из шланга. У него начинается жар.

   Отец винит во всем Андреа и уезжает в Рим без него. Мило увозят в больницу, удалять миндалины, и Андреа совсем одиноко. Он играет в свою любимую игру; залезает на дерево и подбирается как можно ближе к концу ветки, нависающей над озером. Знак особого геройства - раз, 2, 3, а то и 4 услышать треск дерева. Мило, вернувшись из больницы, тоже хочет принять участие в игре. Андреа ему запрещает, но тот все равно повисает с ветки. Под его весом Андреа срывается вниз. Отец спешно приезжает к нему в больницу. У мальчика тяжелая травма позвоночника, и он это отлично понимает. Даже если он будет жить, он останется парализован ниже пояса. Только при таких драматических обстоятельствах отец, наконец, осознает, насколько раним его сын и как преданно любит отца. Они начинают понимать друг друга как раз перед тем, как мальчик умирает.

   ► Непонятого следует смотреть в царе с Приключениями Пиноккио, Le Avventure di Pinocchio, снятыми 4 годами позднее. Эти картины представляют собой самую важную, самую оригинальную и самую удачную часть творчества Коменчини. В них Коменчини освещает свою излюбленную тему - детство - с 2 диаметрально противоположных точек зрения. В 1 случае - грусть и поражение (несмотря на финальное примирение), в другом - оптимизм и победа. Глубокомысленный социальный парадокс: героями грустного фильма становятся весьма зажиточные люди, тогда как в Пиноккио оптимизм становится уделом самых обездоленных. В рамках большой хроники детства, которой предстает перед нами творчество Коменчини, Непонятый и Пиноккио связаны 1 темой, а именно - темой взаимоотношений ребенка с отцом и более или менее непреодолимых препятствий, мешающих этим взаимоотношением развиться в полную силу. В Пиноккио героев, помимо их воли, разлучает устаревшее и механическое понимание морали. Здесь же роковым препятствием становится постоянное непонимание сына отцом - банальная, повседневная и безжалостная форма некоммуникабельности. Почти безысходной грустью этой картины Коменчини хотел особенно подчеркнуть, что взаимопонимание между отцом и сыном (и в более общем смысле - между взрослым и ребенком) не происходит просто и само собой: это, напротив, настоящее хрупкое чудо, которое следует подпитывать каждую минуту не только любовью, но и вниманием, ясностью ума, терпением. Помимо этого, Коменчини набрасывает в фильме двойной портрет братьев, разных по возрасту и складу характера (младший отличается бессознательной, животной тягой к разрушению; старший - хрупок и нервен), и обнаруживает поистине чудесную точность наблюдений. Коменчини прочитал роман Флоренс Монтгомери еще в детстве и в наши дни судит его крайне строго («мерзкая книжонка, выжимающая из читателя слезы», см. «Positif», № 156). Он значительно улучшил материал, насытив повествование мелкими событиями, многозначительными деталями, сделав его очень тонким и компактным и при этом избавив от ненужного драматизма. Красота Непонятого не только в конструкции и в точности наблюдений, но и в цветовой палитре и пейзажах. Эта красота добавляет теме, и без того серьезной, дополнительную, почти невыносимую пронзительность.

   N.В. Существует также превосходная английская версия фильма, в которой Энтони Куэйл играет на родном языке. Тусклый и словно оболваненный американский ремейк Джерри Шацбёрга - Непонятый (Misunderstood, 1983). В довершение всех бед, фильм завершается счастливым финалом.

   БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги в журнале «L'Avant-Scene», № 207 (1978).