растерянность

  Задержанный в ожидании суда

   1971 - Италия (102 мин)

     Произв. Documentо Film ()

     Реж. НАННИ ЛОЙ

     Сцен. Серджо Амидеи, Эмилио Санна по сюжету Родольфо Сонего

     Опер. Серджо Д'Оффици (Eastmancolor)

     Муз. Карло Рестикелли

     В ролях Альберто Сорди (Джузеппе Ди Нои), Эльга Андерсен (его жена Ингрид), Лино Банфи (начальник тюрьмы), Антонио Касагранде (судья), Марио Пизу (психиатр).

   Итальянский геодезист, 7 лет назад эмигрировавший в Швецию и основавший там строительную фирму, вместе с женой-шведкой и 2 детьми возвращается на несколько недель на родину в отпуск. Но на границе его задерживает полиция, и для него начинаются долгие скитания. Его отрывают от семьи и таскают из одного кабинета в другой, из одной тюрьмы в другую, не уточняя, в чем именно его обвиняют. Он даже попадает в эпицентр восстания заключенных, после чего его переводят в психиатрическую лечебницу. В один прекрасный день его признают невиновным, и он снова может вернуться в Швецию, еще не оправившись от шока после приключившихся с ним абсурдных событий.

   ► Один из самых подлинно кафкианских фильмов в истории кино, не лишенный даже того отчаянного юмора, который французские интеллектуалы со времен экзистенциализма систематически отказываются признавать за автором «Замка» и «Процесса». После Мафиозо, Mafioso и Бума, Il Boom Альберто Сорди вновь пользуется своей баснословной популярностью, чтобы с похвальным бесстрашием окунуться с головой в фильм почти экспериментальной смелости. В самом деле, драматургия Задержанного не содержит в себе ничего, кроме бесконечно долгих абсурдных скитаний героя: его униженное положение, пассивность, растерянность и страх становятся единственными драматургическими пружинами, дразнящими любопытство зрителя. На уровне формы обличение бюрократии и диктатуры правоохранительных и тюремных властей обладает такой силой выразительности и строгостью стиля, что от него по спине бегут мурашки. Нанни Лой абсолютно на своем месте. Этот режиссер, мало известный во Франции, снял несколько фильмов, весьма оригинальных по структуре, конструкции или тематике. Помимо довольно удачного продолжения фильма Моничелли Злоумышленники, как всегда, остались неизвестны, Audace colpo dei soliti ignoti, 1959, упомянем Четыре дня Неаполя, Le Quattro giornate di Napoli, 1962 - детально проработанную историческую картину, настолько содержательную и зрелую, что иногда граничит с гениальностью; Сделано в Италии, Made in Italy, 1965 - фильм-альманах с неожиданной сюжетной конструкцией, напоминающий Чудовищ, I Mostri; Отец семейства, Il padre di famiglia, 1967 - историю о распаде одной семьи, построенную на большом количестве необычных и точных черточек и нюансов. Впрочем, все творчество Нанни Лоя отличается густонаселенностью, умело организованной разбросанностью эпизодов и персонажей; тем самым автор пытается постичь тревожную сложность современной реальности.

  В сторону Оруэ

   1973 - Франция (150 мин)

     Произв. NЕР, ОRTF, Callipix

     Реж. ЖАК РОЗЬЕ

     Сцен. Жак Розье, Ален Рейго

     Опер. Колен Мунье (цв.)

     Муз. Дэйвид Аллен

     В ролях Каролин Картье (Каролина), Даниэль Круази (Жоэль), Франсуаз Геган (Карен), Бернар Менес (Жильбер), Патрик Верд (Патрик).

   Сентябрь. 3 девушки проводят отпуск на вилле у океана, на вандейском побережье: Жоэль, мечтающая похудеть, на диете, ее подруга Карен и кузина последней, Каролина. Прогулки, дурашливое веселье, новые знакомства. Жоэль неожиданно встречает Жильбера, своего парижского начальника. На самом деле Жильбер оказался тут не случайно и рассчитывает с пользой потратить отпуск, завоевав Жоэль. Ему не удается добиться цели: помимо прочего ему мешает появление красавца Патрика, мастера парусного спорта и во многом человека гораздо более ловкого. Устав от поражений и насмешек, он уезжает. Вскоре после его отъезда уезжает и Карен, решившая вдруг вернуться в Париж. Оставшиеся девушки начинают скучать по Жильберу - как, собственно, и по уходящему отпуску.

   ► В наши дни эксперимент допускается, признается и даже приветствуется во всех жанрах, кроме комедии, где его, как правило, либо отвергают, либо просто не замечают. Розье упорно и в одиночку претворяет в жизнь экспериментальный комический стиль, очень простой на первый взгляд, но довольно сложный в реальности. Оригинальные черты этого стиля (в самом характерном фильме Розье) можно вкратце перечислить списком из 5 позиций. 1) Большое значение в этом комическом стиле имеет поиск художественных форм. Розье рисует подвижные, забавные акварели, стремясь нас рассмешить. Для немалой части публики это уже есть причина для недовольства. Комизм должен быть брутальным, грубым, циничным или опустошительным. Не то чтобы ирония полностью отсутствовала в фильмах Розье. Но она нарочно растворена, разжижена, размыта, как синий цвет в пасмурном небе. 2) Этот комический стиль очень созерцателен. Идти В сторону Оруэ - это значит идти в сторону Флёрти. Здесь неподвижность, медленное движение становится смешнее движения быстрого. Еще одно препятствие для широкой публики: в пространстве своих фильмов автор мало что комментирует и ничего не объясняет. Их нужно смотреть, чтобы понять. 3) Розье интересуется только настоящим, «чистым» настоящим, отрезанным, насколько возможно, от связей с прошлым и будущим. Таким образом, настоящее - то есть неосязаемое и неуловимое мгновение, которое все же удается выхватить камере, - растянуто автором и изучено под лупой. Благодаря чудодейственной силе творческого стиля Розье, это настоящее становится волшебным, созданным заново, настоящим из памяти и поэзии. Таким образом, идти В сторону Оруэ - это значит идти в сторону Одзу, и В сторону Оруэ - единственный французский фильм, похожий, к примеру, на Дни юности, Wakaki hi японского режиссера. Оба фильма берут за основу наблюдение за самыми простыми фактами и внушают подспудную и сильную ностальгию. 4) В этой погоне за мгновением фильм создается и развивается спонтанно, и этому процессу не должна мешать чересчур усиленная подготовка. Сценарий хранится целиком в голове режиссера и сводится к простой фабуле, которую актеры расцвечивают и украшают, как могут, иногда внося в нее свои подлинные взаимоотношения за пределами фильма. 5) Розье отказывается вводить в действие какие-либо значительные события. При помощи, в частности, реалистичности диалогов и звукового оформления он приближается к персонажам вплотную и показывает их самые мельчайшие, самые ничтожные, самые интимные переживания. Несмотря на это (или, наоборот, по этой причине), его фильмы становятся настоящими комедиями нравов, кладезями наблюдений, зеркалом эпохи и живущих в ней людей. Обратите особое внимание на растерянность персонажей, оторванных от привычного городского образа жизни и вынужденных заново учиться добывать себе еду, стряпать и т. д. Также обратите внимание на их неприспособленность к счастью; при том, что счастье - их единственная забота, постоянно занимающая их мысли и желания. К этому фильму подойдут те же слова, что и к Последним каникулам, Dernières vacances: именно поэты становятся лучшими социологами.

   N.В. Фильм, снятый на 16-мм пленку, так и не был «раздут» до формата 35 мм, что объясняет ограниченный характер его проката.

  Человек с Нигера

   1939 - Франция (102 мин)

     Произв. SPFLH

     Реж. ЖАК ДЕ БАРОНСЕЛЛИ

     Сцен. Альбер Дьёдонне, Андре Легран, Жозеф Кессель по книгам Жана Пайара «Черная поездка» (Periple noir) и «Гана, потерянный город» (Ghana ville perdue)

     Опер. Леонс-Анри Бюрель

     Муз. Анри Томази

     В ролях Арри Бор (военврач Бурде), Виктор Франсен (майор Бреваль), Анни Дюко (Даниэль Мурье), Жак Дюмениль (лейтенант Паран), Бланш Денеж (сестра Теонеста), Жорж Молуа (Франсуа Мурье), Хабиб Бенлиа (Киани), Рене Терийяк (инженер).

   Французский Судан. 3 друга-военных выше всего на свете ценят колониальную жизнь: военврач Бурде, создатель исследовательского центра по лечению проказы; майор Бреваль, уже легендарная фигура, мечтающий мелиорировать Судан, выстроив систему плотин, дамб, шлюзов и каналов на реке Нигер; наконец, лейтенант Паран, «дофин» троицы. В Судан приезжают историк, бывший министр, и его дочь Даниэль. Посетив лепрозорий Бурде и соседнюю деревню, где свободно живут многие больные проказой, министр направляется к месту, выбранному Бревалем для строительства первой плотины. Паран влюбляется в Даниэль. Но та гораздо больше заинтересована Бревалем и его грандиозными планами; за это она просит прощения у лейтенанта. Перед отъездом министр обещает майору замолвить за него словечко в Париже. Во время пожара в деревне Бреваль спасает нескольких местных жителей, и среди них - одного больного проказой. Друзья собираются вместе в Париже, у Даниэль, чья свадьба с Бревалем уже не за горами. Создана Служба мелиорации Нигера. Вот-вот начнутся масштабные работы. Но Бурде настаивает на медосмотре майора. Он приходит в его квартиру и берет анализы, которые подтверждают его опасения. Он сообщает другу ужасную новость: у него проказа. Несмотря на уверения Бурде, который верит в успех лечения, Бреваль предпочитает исчезнуть, заставив друга поклясться, что тот ничего не скажет Даниэль. Проходят годы; Паран получает назначение в Сенлисе и женится на Даниэль. В Судане продолжается работа над плотиной. В строительстве участвует Бурде; он служит посредником между Бревалем, тайно живущим неподалеку и скрывающим лицо под вуалью, и инженерами, работающими на стройке. Бурде продолжает лечить друга. В Сенлисе супруги Параны скучают по колониальной жизни и решают навестить Бурде. Приехав в Судан, Даниэль находит Бреваля. «Я вас оплакивала как мертвеца», - говорит она ему. «Я и есть мертвец», - отвечает он и отказывается протянуть ей руку. Вскоре Бурде объявляет Бревалю, что тот здоров. Теперь Даниэль предстоит выбрать того, с кем она разделит жизнь. Местные племена поднимают бунт против строительства плотины. Бреваль обращается к туземцам с речью, пытаясь донести до них необходимость этой работы, но его убивают. Бурде произносит речь на его похоронах.

   ► Оригинальный образец колониального направления во французском кино 30-х гг. Фильм посвящен гражданскому долгу, который выполняют ради блага местного населения 2 офицера: один - военврач, другой - инженер и провидец. Тут нет ни сражений, ни марширующих легионеров, ни прямой милитаристской пропаганды. Но одной просветительской эпопеи не хватает, чтобы питать драматургическое развитие фильма, и сюжет на полпути сбивается с рельсов и преображается в бредовую мелодраму, построенную на использовании одной из традиционных шоковых ситуаций этого жанра: неизлечимой болезни (или болезни, которая кажется неизлечимой). Трагическая развязка представляет собою единственный сюжетный поворот, так или иначе связанный с политикой и военной тематикой. Она не столько служит подлинным завершением фильма, сколько выдает растерянность авторов перед созданной ими запутанной ситуацией (логическое развитие которой привело бы к разводу «благородной» героини Лини Дюко). Если вывести за скобки эти структурные колебания, фильм ценен прежде всего персонажем и игрой Арри Бора. Этот человек - одиночка, которому пациенты и друзья заменяют семью, - олицетворяет тему мужской дружбы, очень важную для колониального фильма. Часто эта дружба становится сублимированной (и более трогательной для публики) формой сословного духа. Игра Арри Бора придает теме мощный лиризм, сильную и красочную эмоциональность, свойственную этому великому актеру. В сцене, когда он должен объявить Виктору Франсену, что у того проказа, зрителю больше хочется пожалеть его, чем больного.

 Я хочу жить!

   1958 - США (120 мин)

     Произв. UA (Уолтер Уэйнджер)

     Реж. РОБЕРТ УАЙЗ

     Сцен. Нелсон Гиддинг и Дон Манкивиц по мотивам статей Эда Монтгомери и писем Барбары Грэм

     Опер. Лайонел Линдон

     Муз. Джон Мэндел

     В ролях Сьюзен Хейуорд (Барбара Грэм), Саймон Окленд (Эд Монтгомери), Вирджиния Винсент (Пег), Теодор Бикель (Карл Палмбёрг), Уэсли Лау (Генри Грэм), Филип Кулидж (Эмметт Пёркинз), Лу Кругмен (Джек Санто), Джеймс Филбрук (Брюс Кинг), Бартлетт Робинсон (окружной прокурор), Гэйдж Кларк (Ричард Трибоу),

   Барбара Грэм, танцовщица и проститутка, впервые попадает в тюрьму за дачу ложных показаний. Она хотела помочь друзьям. Выйдя на свободу под честное слово, она связывается с 2 мошенниками и помогает им в разных затеях (игра краплеными картами, кражи со взломом и пр.). Она выходит замуж за бармена и рожает ребенка. Но ее муж - наркоман, и она с ним расстается. Оставшись совсем без денег, она находит бывших сообщников и попадает вместе с ними под арест за соучастие в убийстве. Она не может доказать, что в вечер убийства была с мужем и ребенком. В отчаянии она соглашается на предложение соседки по камере, чей знакомый может предоставить ей фальшивое алиби. Тот вынуждает ее признаться, что в роковой вечер она была на месте преступления. На процессе она узнает, что человек, обеспечивающий ей «алиби», - полицейский, которому было поручено вытянуть из нее признание. Ее прошлое, судимость за дачу ложных показаний, всплывшая история с поддельным алиби настраивают присяжных на суровый лад. Вдобавок бывшие сообщники, надеясь на досрочное освобождение, винят Барбару во всех смертных грехах. Барбару приговаривают к смертной казни в газовой камере тюрьмы Сан-Квентин в Калифорнии. Психиатр заявляет, что, по его мнению, она невиновна в убийстве, и журналист Эд Монтгомери, во время суда возглавивший в прессе кампанию против нее, теперь встает на ее защиту. Ее переводят в камеру смертников, и она проводит последние дни по соседству с газовой камерой. Адвокат и Монтгомери пытаются ее спасти, но лишь оттягивают исполнение приговора. Наконец, Барбара входит в газовую камеру с повязкой на глазах, как она просила сама, чтобы избежать взглядов свидетелей, следящих за ее агонией из-за перил.

   ► Этот спорный и неровный, но захватывающий 27-й фильм Роберта Уайза, наряду с Босоногой графиней, The Barefoot Contessa и Тихим американцем, The Quiet American, была выпущена фирмой Джозефа Манкивица «Figaro Inc.». Из этих 3 картин только Я хочу жить! окупилась в прокате. Уолтер Уэйнджер предложил 1-ю версию сценария (написанную Доном Манкивицем, племянником Джозефа) Уайзу, и тот согласился заняться фильмом, но потребовал, чтобы сценарий полностью переписал Нелсон Гиддинг (работавший с Уайзом на 5 картинах). Есть основания полагать, что переработку нужно было завести еще дальше. Осуждать институт смертной казни на примере судебной ошибки (причем спорной) означает подкреплять тезис допущением, которое может ему повредить и даже полностью его дискредитировать. В данном случае речь идет не столько о самой природе меры пресечения, сколько о ее уместности. Реальная виновность приговоренного дает противникам смертной казни куда более весомые аргументы, а спорам вокруг нее - более честную и определенную почву. И, напротив, полная невиновность осужденного имеет все шансы оттеснить дебаты в наезженную колею мелодрамы, где ужас перед судебной ошибкой затмит собой ужас перед «высшей мерой наказания». Но Уайзу в своей режиссуре удалось в какой-то мере исправить этот недостаток. Фильм захватывает тем, что режиссура эта беспрестанно сталкивает между собой (вместо того, чтобы гармонично соединять, как во многих других фильмах Уайза) 2 основные тенденции в стиле режиссера: стремление к документалистике и поиски зрелищного и сенсационного материала. Довольно умелый сценарий, состоящий из 3 частей (биография Барбары; пребывание в тюрьме и процесс; ожидание казни и сама казнь), позволяет пронаблюдать за тем, как режиссура Уайза постепенно уравновесит 2 эти тенденции.

   В биографической части (увы, слишком поверхностно и неопределенно говорящей о происхождения и юности героини) Уайз мастерски использует освещение и короткий монтаж, чтобы подчеркнуть жизненные силы, бурную энергию главной героини, а также ее беспечность и неосторожность. Эта энергия растрачивается впустую в ночном, влажном и мерцающем мире, где Барбара напрасно считает себя королевой. 2-я часть выводит вперед растерянность героини, по наивности ставшей жертвой ловушек, сомнительными методами расставленных сообщниками, полицией и правосудием. Это самая нейтральная и самая неудачная часть, в которой Уайз умело - но без разъедающей силы, которой требовала тема, - смешивает драматургическое напряжение, психологическое описание и строгое изложение фактов и событий в юридическом ключе. Только 3-я часть пробуждает его талант. Его режиссерский стиль, где теперь превосходно уживаются строгость, зрелищность и сдержанность, стремится выразить простое течение времени, когда оно, нагруженное трагедией, несет главному герою лишь неотвратимое поражение и страдания. Уайз тщательно и с путающей медлительностью описывает мучения, пережитые героиней перед тем, как ее запирают в камере пыток, достойной позднего средневековья. Здесь речь идет уже не о вине или невиновности, а всего лишь о женщине, которой предстоит умереть, причем в таких условиях, что доброжелательность тюремщиков, последние старания защитников и все прочие знаки симпатии лишь усиливают чудовищную жестокость картины. Тезису больше не нужны аргументы, и он уступает место простому, по-иному убедительному созерцанию ужаса. К тяжелой теме - последняя ночь приговоренной к смертной казни - Уайз применяет технику рассказа в реальном времени, над которой он экспериментировал в Подставе, The Set-Up.

   Великолепная и щедрая актерская работа Сьюзен Хейуорд (которая, напомним, работала со Стюартом Хайслером, Де Миллем, Жаком Турнёром, Манкивицем, Генри Кингом, Николасом Реем, Делмером Дэйвзом и т. д.; один из самых красивых послужных списков среди голливудских актрис) помогает режиссеру четко обозначить намерения. Джазовая партитура, в свое время привлекшая к себе очень большое внимание (идея Джозефа Манкивица) - одновременно и худшая, и лучшая находка фильма. Она придает начальным сценам удивительный ритм и атмосферу, однако ужасно «старит» фильм в целом, и нам часто думалось, что в звуковом сопровождении подобного сюжета музыка не должна быть настолько явной, либо же ее не должно быть вовсе.

  Трапеза

   1951 – Япония (91 мин)

     Произв. Toho

     Реж. МИКИО НАРУСЭ

     Сцен. Тосиро Идэ, Сумиэ Танака по одноименному роману Фумико Хаяси

     Опер. Macao Тамаи

     Муз. Фумио Хаясака

     В ролях Кэн Уэхара, Сэцуко Хара, Юкико Симадзаки, Харуко Сугимура, Кан Нихонянаги, Кэйдзу Кобаяси, Кумэко Урабэ, Ёко Суги, Акико Кадзами.

   Южная часть Осаки больше похожа на отдаленный пригород, чем на городской район. Митиё уже 6-й год замужем за мелким банковским служащим. Это брак по любви, заключенный против воли родителей. Но время притупляет страсть, и монотонность быта и необходимость постоянно на всем экономить давят иногда на Митиё. Племянница ее мужа сбегает от родителей, когда те хотят выдать ее замуж без любви, и приезжает к Митиё из Токио. Она привозит с собой ностальгию по столице. Муж предлагает ей покататься по городу на машине. Митиё не может сдержать в себе ревность. Муж встречается с друзьями и приходит домой пьяный. Племянница встречается с соседом и тоже возвращается среди ночи. Митиё решает поехать в Токио с ней. Так она получит возможность снова увидеться с матерью. Муж остается один. Растет гора грязной посуды на кухне, растет и беспорядок в доме. Подруга жены приходит мужу на помощь. Супруги не пишут друг другу. Митиё подумывает найти работу в Токио; она пишет письмо мужу, но не отправляет его. Племянница снова сбегает из дома и находит приют у матери Митиё. На этот раз она влюбляется в родственника Митиё. Митиё иногда посещает мысль о том, что ей, возможно, следовало выйти замуж за этого самого родственника. Ее муж приезжает в Токио. Он говорит жене, что приехал исключительно по делам. Супруги вдвоем возвращаются в Осаку.

   ►  В этой семейной хронике почти ничего не происходит, но от этого она не становится менее волнующей и увлекательной. Поведение персонажей и их социальное окружение рассматриваются словно под микроскопом. Точность, тонкость, элегантность и сдержанность режиссуры словно завораживают зрителя и на редкость надежно завоевывают его внимание. Но строгость стиля не создает ощущения наполненности, как у Одзу. Колебания, растерянность остаются главным уделом персонажей и мешают им достичь покоя. Счастливы ли они, есть ли им на что жаловаться, есть ли у них полноправное место в обществе, должны ли они решиться и изменить ход своих судеб? Они сами не знают этого. Фильм словно становится чертежом этих едва сформулированных сомнений. Он кажется удивительно современным.

  Новые центурионы

   1972 – США (103 мин)

     Произв. COL (Ирвин Уинклер и Роберт Чартофф)

     Реж. РИЧАРД ФЛАЙШЕР

     Сцен. Стёрлинг Силлифант по одноименному роману Джозефа Уомбоу

     Опер. Ралф Вулси (Eastmancolor, Panavision)

     Муз. Куинси Джоунз

     В ролях Стэйси Кич (Рой Фелер), Джордж К. Скотт (Энди Килвински), Скотт Уилсон (Гас Плебсли), Джейн Александер (Дороти Фелер), Розалинд Кэш (Лорри Хант), Клифтон Джеймс (Уайти), Эрик Эстрада (Серджо Дюран).

   Двое лос-анджелесских полицейских, сержант Килвински и Рой Фелер, патрулируют город каждую ночь. Килвински – тертый калач; он недоволен, что законы не вполне соотносятся с реальностью, и потому выдумал собственный закон: закон Килвински. Этот закон заключается в том, чтобы доверять чутью, общаться на равных с представителями всех рас и поступать по собственному велению. Например, он весь вечер возит в своем фургоне проституток и отпускает, лишь когда те напиваются так, что не могут больше работать, – чтобы не брать их под арест и не перегружать участок. Однажды он бьет бессовестного домовладельца, который просит его арестовать жильца, на несколько дней задержавшего квартплату (за 50 долларов этот человек живет в грязной квартире с пятью родственниками). Рой – студент юрфака, он женат, у него есть дочь; он постепенно забрасывает учебу и погружается в работу, которая дает ему почувствовать себя полезным. Повседневные обязанности напарников сложны и разнообразны: то попадутся мелкие мошенники, то пьянчужка мучает ребенка, то вор пытается ограбить магазин среди ночи. При выполнении последнего задания Роя тяжело ранит в живот сообщник вора, сидящий в машине. Выйдя из больницы, Рой участвует в поимке грабителя, который взял в банке заложника.

   Килвински уходит в отставку. Он уезжает во Флориду и живет там с дочерью и внучкой. В своем последнем разговоре с Роем он жалеет, что исчезают запреты («The dont's are dying» – «Запреты отмирают») и труд полицейских теряет смысл. Рой, несмотря ни на что, думает, что полицейские нужны людям. После этого его переводят в полицию нравов, где он временами должен выполнять довольно гнусные задания. Его жена понимает, что Рой решил навсегда остаться в полиции, и уходит от него. Однажды Килвински, скучающий на пенсии, навещает товарищей. Он звонит Рою на рассвете, рассказывает ему анекдот и пускает себе пулю в рот. Рой начинает пить. Однажды ночью он пытается задержать наркодилершу: та изо всех сил жмет на газ и несколько километров тащит его за своей машиной. Рой приходит к чернокожей девушке, которая вызывала его по поводу ограбления ее квартиры. Она перевязывает Роя. Они начинают встречаться, и Рой хочет начать новую жизнь. Но какой-то псих смертельно ранит его в живот во время обычного дневного патрулирования. Рой умирает прямо на улице на руках у своего коллеги.

   ►  Этот фильм по мотивам романа Джозефа Уомбоу, бывшего сержанта полиции Лос-Анджелеса, – один из самых оригинальных и содержательных полицейских фильмов в американском кинематографе 70-х гг. Флайшер не пытается, подобно Дону Сигелу в Грязном Гарри, Dirty Harry, создать нового героя или выдвинуть на первое место зрелищность. Этот реалистичный, почти документальный фильм стремится как можно конкретнее показать деградацию жизни в городах и ее деморализующее воздействие на некоторых полицейских, которые теряют способность нормально работать и при этом соблюдать правила. Старый служака теряет веру в профессию, но после нескольких месяцев мирной жизни на пенсии не может мириться с бездействием и кончает с собой (его самоубийство снято великолепным длинным планом), а его молодой коллега принимает каждое задание как личный вызов и в конце концов однажды проигрывает. Пессимизм фильма глубок и тем более убедителен, что выражается в безукоризненно классической режиссуре, через разнообразную последовательность эпизодов, нравственный и человеческий итог которых оказывается трагически негативным. На 2-м плане действия происходит упадок цивилизации – излюбленная тема Флайшера, раскрытая здесь со своеобразным патетическим осознанием небытия, которое сильнее всяких речей погружает зрителя в тревогу и растерянность. Флайшер выбрал на главные роли лучших актеров того времени: Стэйси Кича и Джорджа К. Скотта, которые были скорее большими мастерами, чем крупными звездами. В дуэте они становятся еще сильнее; их манера игры поразительно реалистична, убедительна и сдержанна. Желание режиссера следить за действием в упор, не упускать ни единой детали и постоянно находиться в движении вынудило съемочную группу, работавшую исключительно в реальных экстерьерах, пойти на подвиги, особенно в том, что касается освещения. Эти героические старания сами по себе незаметны, однако очень помогли придать фильму трагическую силу. (Ралф Вулси описал их в статье в «American Cinematographer» за сентябрь 1972 г. – крупном американском журнале, посвященном техническим аспектам кинопроизводства.)

  Ночь демона

   1957 – Великобритания (83 мин)

     Произв. COL, Sabre Films (Фрэнк Бивис, Хэл Э. Честер)

     Реж. ЖАК ТУРНЁР

     Сцен. Чарлз Беннетт, Хэл Э. Честер но рассказу Монтегю Роудза Джеймса «Гадание по рунам» (Casting the Runes)

     Опер. Тед Скейф

     Муз. Клифтон Паркер

     Дек. Кен Эдам

     В ролях Дэйна Эндрюз (доктор Джон Холден), Пегги Камминз (Джоанна Хэррингтон), Нэйал Макгиннис (доктор Джулиан Карзуэлл), Этин Сейлер (миссис Карзуэлл), Морис Денэм (профессор Хэррингтон), Юэн Робертс (Ллойд Уильямсон), Лиэм Редмонт (профессор Марк О'Брайен), Питер Эллиот (Кумар), Реджиналд Бекуит (мистер Мик), Розамунд Гринвуд (миссис Мик), Брайан Уайлд (Рэнд Хобарт).

   Великобритания. Профессор Хэррингтон приходит в особняк Джулиана Карзуэлла, главы сатанинской секты, и просит снять наложенное Карзуэллом проклятие. Возвращаясь домой, Хэррингтон до ужаса напуган появлением в небе гигантского монстра, летящего к нему. Он прыгает в машину и на полном ходу врезается в столб. Когда его тело находят, оно обожжено током. Доктор Джон Холден, коллега и сотрудник профессора Хэррингтона, приезжает из Америки, чтобы принять участие в конференции о парапсихологических явлениях и расследовать деятельность Карзуэлла и его секты. Едва сойдя с трапа, он узнает о загадочной смерти Хэррингтона. Холден не верит в черную магию и колдовство. По его мнению, Карзуэлл – низкопробный шарлатан, и Холден собирается это доказать. В библиотеке Британского музея к нему подходит Карзуэлл и протягивает книгу о колдовстве, пропавшую с полок. Карзуэлл пишет свой адрес на визитной карточке; но чернила исчезают с картона так, что даже лабораторные исследования не дают никаких результатов.

   На похоронах Хэррингтона Холден знакомится с Джоанной, племянницей покойного. Она говорит американцу, что в записках, оставленных дядей, упоминается пергамент с рунами – якобы материальный проводник проклятия, наложенного Карзуэллом. Холден и Джоанна приходят в особняк Карзуэлла. По случаю Дня Всех Святых хозяин особняка переоделся клоуном и веселит детей. Чтобы развеять недоверие Холдена, он вызывает бурю. Карзуэлл предсказывает Холдену, что тот умрет через 3 дня, 28 числа этого месяца, в 10 часов вечера, если немедленно не прекратит расспросы о секте. По указаниям Джоанны Холден обнаруживает, что в библиотеке Карзуэлл подложил в его папку пергамент с рунами.

   На одном из мегалитов Стоунхенджа Холден замечает формулу, похожую на ту, что написана на его пергаменте. Джоанна назначает ему встречу у медиума мистера Мика, и тот на спиритическом сеансе, в присутствии матери Карзуэлла, вызывает дух покойного Хэррингтона, который советует Холдену прекратить собирать информацию о Карзуэлле. Решив, что это лишь смехотворная попытка его напугать, Холден встает и уходит. Джоанна решает пробраться ночью в особняк Карзуэлла, чтобы проверить, есть ли у него книга о колдовстве, которую он предлагал Холдену. Холден не хочет, чтобы девушка шла на такой риск, и сам берется за дело. В доме Холдену приходится сразиться с кошкой, превратившейся в пантеру (хотя, возможно, ему лишь показалось), после чего на пороге возникает Карзуэлл, которого не должно здесь быть в этот час. Он советует Холдену не заходить в лес на обратном пути. Холден не слушается его и замечает, что его преследует подвижный и угрожающий клуб дыма, похожий на облако, летящее вслед за ним по небу.

   Рэнд Хобарт, единственный член секты Карзуэлла, кто согласился дать показания, впадает в кататоническое состояние. Холден гипнотизирует его перед участниками конференции и пытается его разговорить. Хобарт тоже говорит о пергаменте, который он под угрозой смерти вынужден был вручить другому члену секты. Холден показывает ему собственный свиток. Думая, что он хочет отдать свиток, Хобарт начинает метаться как сумасшедший и выпрыгивает в окно. 28 числа, за несколько минут до 22 часов, Холден садится в поезд, увозящий Карзуэлла в Саутгемптон. Карзуэлл забрал с собой загипнотизированную Джоанну. Она говорит Холдену, что Карзуэлл его боится и любой ценой стремится от него убежать. Холдену удается передать свиток, спрятав его в кармане пальто. Обезумев от страха, Карзуэлл бежит за пергаментом, который парит сначала над его головой в купе, потом – над путями. Карзуэлл выпадает из вагона и погибает – под колесами поезда или под когтями демонического монстра, спустившегося с неба? И Холден, и Джоанна полагают, что лучше и не выяснять.

   ► Этот фильм – бесспорно, лучший из тех, что Турнёр снял за пределами Голливуда. Тут режиссер возвращается к традициям Вэла Льютона, но добавляет чуть больше строгости в стиле и делает тревожную атмосферу более ледяной, абстрактной, чистой и оттого – более впечатляющей. Главный герой, Джон Холден, закован в броню скептицизма, но постепенно теряет свои убеждения, вступив на территорию мистики, и в финале он уже истощен и растерян: теперь он верит в науку не больше, чем в черную магию; по сути, он не верит больше ни во что, кроме собственных сомнений, но искать ответы уже нет никакого желания. Этот цивилизованный человек, столь уверенный в себе, за несколько дней невольно проделывает мучительный обратный путь к страху, окружавшему человека на заре его существования. Ведь, как говорил сам Турнёр (см. его интервью в журнале «Présence du cinéma», № 22―23), страх – основная тема фильма. Страх первобытный, универсальный, живущий в каждом человеке, какого бы уровня сознательности (или бессознательности) ни достиг этот человек.

   На уровне зрелищности или прямого воздействия на зрителя в фильме, как и всегда у Турнёра, мало пугающих эффектов, однако все они ― 1-классного качества (например, рука на занавеси во время ночного визита Холдена в особняк Карзуэлла). Из целой серии сцен складывается своеобразный каталог парапсихологических явлений, нагнетающий страх и растерянность; кульминация наступает в восхитительной и необычной погоне Карзуэлла за пергаментом (отметим, что пергамент играет примерно такую же роль в сюжетной конструкции, что и отрезанная рука в фильме Рука дьявола, La Main du diable, снятом Турнёром-отцом по произведению Жерара де Нерваля). Операторская работа, ключевой элемент магии фильма, как в интерьерах, так и в натурных сценах обладает острой, сверкающей и режущей силой. Турнёр вновь встречается на площадке с исполнителем главной роли в Проходе через каньон, Canyon Passage( его он возьмет и в свой следующий фильм Творцы страха, The Fearmakers), и, как всегда, добивается внешне невыразительной игры, полной внутреннего напряжения. Нужно, чтобы персонажи были измотаны, изношены изнутри после сделанных открытий; зритель должен чувствовать, что они утратили стержень веры и лишились большинства природных сил.

   N.B. Чудовища были добавлены в кадр уже после съемок, против воли Турнёра. Под конец жизни Турнёр относился к этим добавлениям безо всяких иллюзий: «В конце концов, раз публике от этого веселее…»

  Ребекка

   1940 – США (130) мин)

     Произв. Дэйвид О. Селзник

     Реж. АЛФРЕД ХИЧКОК

     Сцен. Роберт Э. Шервуд, Джоан Хэррисон, Филип Макдоналд, Майкл Хоган по одноименному роману Дафны дю Морье

     Опер. Джордж Барнз

     Муз. Франц Уэксмен

     В ролях Лоренс Оливье (Максим де Уинтер), Джоан Фонтэйн (миссис де Уинтер), Джордж Сандерз (Джек Фэвелл), Джудит Эндерсон (миссис Дэнверз), Найджел Брюс (майор Лэйси), Ч. Обри Смит (полковник Джулиан), Реджиналд Денни (Фрэнк Кроули), Флоренс Бейтс (миссис Ван Хоппер), Мелвилл Купер (коронер), Лео Дж. Кэрролл (доктор Бейкер).

   Монте-Карло. Девушка (чье имя в фильме не называется), состоящая компаньонкой при зажиточной и упитанной американке миссис Ван Хоппер, знакомится с Максом де Уинтером – богатым английским аристократом, тяжело переживающим гибель жены Ребекки. Он приглашает девушку на автомобильные прогулки и, пленясь ее свежестью, юностью и наивностью, вскоре делает ей предложение. Сразу же после свадьбы он отвозит жену в особняк в Мэндерли. Героиня любит мужа и не может поверить своей удаче и своему счастью. Однако миссис Дэнверз – гувернантка, командующая многочисленной прислугой Мэндерли, – идет на любые уловки, чтобы дать почувствовать новой хозяйке особняка, что та не способна заменить собой первую госпожу де Уинтер.

   Макс, подверженный внезапным вспышкам гнева, приходит в бешенство, узнав, что его жена заходила в коттедж Ребекки на берегу моря, героиня расспрашивает управляющего; тот говорит ей, что тело Ребекки было обнаружено через 2 месяца после крушения яхты. «Прекраснее женщин я в жизни не встречал», – добавляет он. Все сведения, которые молодая жена собирает о Ребекке, только усиливают ее комплекс неполноценности. Пока Макс ездит по делам в Лондон, героиня случайно встречается с кузеном Ребекки Джеком Фэвеллом, который советует ей не говорить мужу об этой встрече. Она заходит в спальню Ребекки, и миссис Дэнверз с удовольствием демонстрирует ей гардероб бывшей хозяйки. «Вы верите в то, что мертвые могут возвращаться и наблюдать за живыми?» – спрашивает она девушку.

   Очевидно, что дух Ребекки по-прежнему живет в Мэндерли. Дождавшись возвращения Макса, героиня просит его устроить пышный бал-маскарад, как в прежние времена. По совету миссис Дэнверз она готовит себе платье по образцу портрета прабабки Макса, висящего в гостиной. Но, увидев девушку в этом костюме, Макс грубо отталкивает ее, решив, что та намеренно решила подражать Ребекке. В отчаянии героиня кидается к миссис Дэнверз; та же говорит напрямик, что ей нечего делать в Мэндерли, и даже предлагает свести счеты с жизнью.

   Буря выносит на берег обломки корабля с телом Ребекки. Макс произносит перед оцепеневшей женой длинную речь, признаваясь, что сперва был очарован Ребеккой, но очень скоро возненавидел ее. Она часто изменяла ему, но на людях они продолжали изображать идеальную любовь. Теперь Макс жалеет, что ради сохранения фамильной чести участвовал в этой комедии. Однажды вечером Ребекка объявила Максу, что ждет ребенка от другого мужчины. Началась ссора. Макс дал Ребекке пощечину и та ударилась головой об острый предмет. Понимая, что никто не поверит в несчастный случай, Макс погрузил тело Ребекки на яхту и продырявил днище. Позднее он намеренно опознал Ребекку в трупе незнакомой ему утопленницы.

   Начинается новое расследование. После неудачной попытки шантажа Фэвелл обвиняет Макса в убийстве. Версию о самоубийстве Ребекки он отвергает, поскольку она писала ему о своей беременности. Следователи находят врача, которого Ребекка тайно навещала в Лондоне. Он говорит, что никакой беременности не было: Ребекка болела раком. Она во всеуслышание утверждала, что собирается покончить с собой. Макс понимает, что Ребекка специально спровоцировала его, чтобы с его помощью совершить самоубийство. Дело закрыто. Фэвелл сообщает новость миссис Дэнверз. Та, не желая мириться с мыслью, что Макс и его жена будут счастливы в Мэндерли, поджигает поместье. Молодой жене удается вырваться из пожара. Миссис Дэнверз остается в плену бушующего пламени. Теперь Максу и его жене придется начинать жизнь с нуля.

   ►  1-й американский фильм Хичкока, приехавшего в Голливуд по приглашению Дэйвида Селзника. 1-я из романтических фантазий, которые впоследствии займут важное место в его творчестве (см. Под знаком Козерога, Under Capricorn; Головокружение, Vertigo). Несмотря на частые заявления Хичкока, что предложенный материал (а именно викторианский романтизм Дафны дю Морье) ему совершенно не подходил, Ребекка идеально вписывается в общий ансамбль его фильмов (и та же самая Дафна дю Морье 20 лет спустя предоставит ему материал для Птиц, The Birds). Некоторая неуклюжесть фильма – редчайший случай для Хичкока – отнюдь не лишает его притягательности. Длинное (несомненно, чересчур длинное) вступление, лишенное эффектных ходов и перипетий, сменяется 2-й частью, где происходят 2 значительных и довольно натянутых сюжетных поворота: а) Макс де Уинтер не любил свою жену; б) последняя не была беременна, но была неизлечимо больна. Как ни странно, эти повороты нисколько не влияют на то ощущение, которое передается зрителю от героини Джоан Фонтэйн, а именно – чувство собственной неполноценности в сочетании с любовью, которую эта женщина испытывает к мужу. Это чувство усиливает гнетущую атмосферу замка, где на всем остался отпечаток Ребекки. В этом чувстве – подлинная суть фильма; отметим, что Хичкок еще более умело разовьет его в фильмах Под знаком Козерога (в героине Бергман) и Головокружение (в герое Джеймса Стюарта, а затем – во 2-й героине Ким Новак). Неполноценность связана с тем, что любящий не только считает себя недостойным объекта любви, но и не понимает до конца того положения, в котором находится его любимый человек, – и пропасть между ними только ширится. Именно это непонимание (в Под знаком Козерога его чувствует не только персонаж Майкла Уилдинга в отношении Бергман, но и Бергман – в отношении Коттена), эта тайна придают фильму тревожный и фантасмагорический характер, очень характерный для Хичкока.

   Еще один показательный недостаток Ребекки выдает некую растерянность Хичкока, ступившего на незнакомую территорию. Персонажам не удается полностью погрузиться в действие. Они держатся на поверхности сюжета и выглядят скорее набросками будущего творения, чересчур абстрактными архетипами персонажей и ситуаций, для которых позднее Хичкок найдет гораздо более убедительное воплощение. Героиня Флоренс Бейтс, несмотря на всю свою выразительность, кажется лишней в этой истории. (Позднее она станет идеальной жертвой для дяди Чарли в Тени сомнения, Shadow of a Doubt.) Джордж Сандерз – один из тех обаятельных «злодеев», что так часто встречаются в американских фильмах Хичкока, однако тут его персонаж не прописан и остается в стороне. Зловредная и дьявольская героиня Джудит Эндерсон – характер очень удачный сам по себе, но ее влияние на сюжет довольно надуманно. Давление, которое она оказывает на героиню Джоан Фонтэйн, кажется карикатурным и чрезмерным; Хичкок блестяще исправит это в Под знаком Козерога. Что касается ее туманных отношений с прежней хозяйкой, то здесь наверняка не обошлось без влияния цензуры: Селзнику пришлось превратить безусловную виновность Макса в убийстве жены (как это было в книге) в нелепую случайность (в фильме).

   Как бы то ни было, обаяние фильма оказывается сильнее всех его недостатков, которые, между прочим, только подчеркивают родство Хичкока со своей героиней: оба они оказались в чужой стране и чувствуют себя неловко на новом месте.

   БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги в сборнике «20 лучших киносценариев», составленном Джоном Гасснером и Дадли Николзом (John Gassner, Dudley Nichols, Twenty Best Film Plays, Crown Publishers, New York, 1943). Также – в сборнике «Выдающиеся киносценарии» (Great Film Plays, Crown Publishers, 1959). Также см. главу 7 «Воспоминаний» Селзника, полностью посвященную Ребекке. Селзник вспоминает, как по совету Кьюкора, которому он полностью доверял по части подбора актеров, он остановил выбор на Джоан Фонтэйн, хотя среди претенденток на главную роль были Вивьен Ли, Маргарет Саллаван, Анита Луиз, Лоретта Янг и Энн Бэкстер. В английском документальном фильме Лоренс Оливье ― жизнь (Laurence Olivier: a Life, 1982) можно увидеть пробы Вивьен Ли, разыгрывающей в паре с Лоренсом Оливье сцену из Ребекки.

   1945 – СССР (102 мин)

     Произв. Ленфильм

     Реж. ФРИДРИХ ЭРМЛЕР

     Сцен. Борис Чирсков и Фридрих Эрмлер

     Опер. Аркадий Кольцатый

     Муз. Гавриил Попов

     В ролях Михаил Державин (генерал Муравьев), Петр Андриевский (генерал Виноградов), Юрий Толубеев (генерал Лавров), Андрей Абрикосов (генерал Кривенко), Павел Волков (Степан), Александр Краевский (генерал Пантелеев), Марк Бернес (шофер Минутка), Владимир Марев (лейтенант Федоров).

   Немецкие войска под командованием генерала фон Крауса ведут массированное наступление на Сталинград. После снятия с должности генерала Виноградова, выступавшего за оставление города, новым главнокомандующим, поставленным во главе штаба, назначается генерал Муравьев, только что потерявший жену. Он считает необходимым держать побольше людей в резерве, вдали от боев, и в этом отношении противостоит горячему генералу Кривенко, который, наоборот, призывает штаб бросить на немцев все доступные силы. Даже с горсткой людей Кривенко все же ликвидирует стратегически важный прорыв, сделанный немцами в русской обороне. На совещании штаба Муравьев поздравляет Кривенко, но заменяет его на линии фронта старым генералом Пантелеевым. В оправдание своего решения он говорит, что Кривенко не верит в победу на условиях Муравьева. Кривенко пришел на совещание раненым и после его окончания отправляется в госпиталь. Выздоровев, он узнает от Муравьева, что Пантелеев со своими скудными войсками перетянул на себя многочисленные немецкие части, которые Краус снял с флангов, чтобы бросить в битву. Муравьев намеревается усилить этот маневр, чтобы в назначенный час русские резервы ударили по оголившимся немецким флангам. Кривенко ставят командовать новой частью.

   На 2-м совещании Муравьев передает штабу планы верховного командования из Москвы, суть которых он пересказал Кривенко. Но внезапно и против всех ожиданий немцы прекращают атаки на Сталинград. Штаб, поначалу погрузившись в полную растерянность, вскоре понимает, что это – затишье перед бурей. Фон Краус готовит решающий удар по городу. План русских в том, чтобы встретить врага массированным артобстрелом, за несколько часов выпустив месячную норму снарядов. Но для этого необходимо узнать точное время немецкого наступления. Русские берут в плен немецкого сапера и узнают, что удар намечен на 4 часа утра. Перед этим судьбоносным моментом Муравьев задается тревожными вопросами. Если немецкая атака в назначенный час не состоится и он впустую растратит такое количество боеприпасов, не потеряет ли он окончательно шансы на победу? Но не случится ли то же самое, если он упустит возможность захватить преимущество? Он обрывает спор с самим собой и решает действовать по плану.

   Незадолго до 4 часов утра он приказывает открыть огонь. До 4.10 – ни одного признака активности немцев. Затем с их стороны начинается подготовительный артобстрел. Муравьев чувствует огромное облегчение. Чтобы противостоять русскому огню, Краус в горячке победителя снимает с флангов 3 дивизии – цифра, превосходящая ожидания русских. Пантелеев бросает на немецкие фланги 2 дивизии, полученные им от Муравьева. Полная победа. Лейтенант Федоров захватывает штаб Крауса. Кривенко благодарит Муравьева за его стратегическую ловкость. Муравьев говорит, что в войне наступил великий перелом.

   ►  Эта картина занимает особое место в истории не только русского кино, но и жанра военного фильма. 4/5 продолжительности Великого перелома занимают штабная работа, разработка планов, принятие рискованных решений, неуверенные и умозрительные построения. Отталкиваясь от неблагодатного материала ― голые декорации, проходы задумчивых стратегов, затянутых в безупречные мундиры, – строгий и суровый стиль Эрмлера, насыщенный длинными планами и движениями камеры, максимально избавленными от зрелищности, все же создает подлинное напряжение и даже некоторый саспенс. Фильм стремится показать победу расчетливости и рациональности над горячностью и воинским пылом (которые олицетворяет генерал Кривенко), при этом подчеркивая, насколько рациональность нуждается в горячности для своей победы. Он также показывает, что верх рациональности состоит в хорошем знании своего врага. Остается сожалеть о том, что Эрмлер не зашел еще дальше в своем решении и не продолжил эту игру в шахматы в замкнутом пространстве, где победителем становится тот, кто с наибольшей прозорливостью предугадает ход соперника. Он вставил в повествование ряд батальных сцен, которых одновременно и слишком много, и слишком мало для того, чтобы оправдать их присутствие в этом уроке стратегии и военного реализма, проведенном на самом высоком уровне.

   N.В. В «реставрированной» копии 1967 г. вырезана сцена, где Муравьев получает телеграмму с соболезнованиями от Сталина. Ни в одной копии ни разу не произносится слово «Сталинград».

   1933 – СССР (2700 м)

     Произв. Межрабпомфильм

     Реж. БОРИС БАРНЕТ

     Сцен. Константин Финн, Борис Барнет

     Опер. Михаил Кириллов, А. Спиридонов

     Муз. Сергей Василенко

     В ролях Сергей Комаров (Гречин), Елена Кузьмина (Манька), Роберт Эрдман (Роберт Карлович), Александр Чистяков (Кадкин), Николай Боголюбов (Николай), Николай Крючков (Сенька), А. Ермаков (бригадир).

   Летом 1914 г. в заводской поселок в царской России приходит весть о начале войны. 2 брата отправляются на фронт: 1-й – по призыву, 2-й – добровольцем. Они утратят героические иллюзии, поняв, что тысячи молодых солдат отправлены на смерть, как скот на бойню. Один брат не хочет больше воевать и идет под расстрел. Большевистская революция шагает по стране и доходит до поселка, где рабочие захватывают запасы провианта.

   ►  Этот фильм с большим количеством персонажей, очень раздробленный и в целом, и на уровне отдельных эпизодов, ценен во многих отношениях. Прежде всего – отсутствием единой интонации, постоянными контрастными перепадами, пытающимися уловить внутреннее движение сложной реальности, пока еще не застывшей в рамках догмы или академизма. Еще более драгоценны интимизм Барнета, его неусыпное внимание к мелочам, ощущение хрупкости отдельных человеческих судеб, попавших в жестокие исторические бури. Благодаря сотне показательных деталей, ухваченных проницательным взглядом автора, фильм позволяет увидеть, как жили и умирали в то время, и почувствовать идеализм (или лирическую мечтательность) даже в самых будничных поступках персонажей.

   N.B. После выхода на экраны в России Окраине ставили в вину отсутствие идеологической позиции (растерянность), лиризм, желание вывести на сцену представителей разных слоев общества, а не только рабочих, и т. д. – одним словом, все, что сегодня придает фильму ценность. На эту тему см. раздел о фильме в книге «Борис Барнет», изданной Локарнским международным кинофестивалем (Boris Barnet, Editions de Festival international du film de Locarno, 1985).