Перевод: со всех языков на английский

с английского на все языки

образ+мышления

  • 1 образ мышления

    1) General subject: idea, mindset
    2) Psychology: mentality
    3) Advertising: way of thinking

    Универсальный русско-английский словарь > образ мышления

  • 2 образ мышления

    Russian-english psychology dictionary > образ мышления

  • 3 образ мышления

    Новый русско-английский словарь > образ мышления

  • 4 образ мышления

    Русско-английский военный словарь > образ мышления

  • 5 образ мышления

    Русско-английский военно-политический словарь > образ мышления

  • 6 образ мышления восточных народов

    General subject: Orientalism

    Универсальный русско-английский словарь > образ мышления восточных народов

  • 7 дереистический образ мышления

    Psychology: dereism

    Универсальный русско-английский словарь > дереистический образ мышления

  • 8 образ

    м.
    1) image, symbol, configuration, representation
    2) ( способ) manner, fashion, mode, лат. modus (pl. modi, moduses); ( действий) mode, line
    •
    - вкусовой последовательный образ
    - воображаемый образ
    - воспринимаемый образ
    - галлюцинаторный образ
    - гендерный образ
    - гипнагогический образ
    - гипнопомпический образ
    - двигательный образ
    - двигательный последовательный образ
    - дереистический образ
    - динамический образ
    - запечатленный образ о прошлом событии
    - звуковой образ
    - здоровый образ жизни
    - зрительный образ слова
    - зрительный образ
    - идеализированный образ
    - идеальный образ Я
    - изначальный образ
    - инвертированный образ
    - информационный образ
    - искаженный образ
    - композиционный образ
    - конкретный образ
    - концептуальный образ
    - кочевой образ жизни
    - ложный перцептивный образ
    - мысленный образ
    - невербальный образ
    - неискаженный образ
    - образ Я
    - образ возникающий при переходе от сна к бодрствованию
    - образ восприятия
    - образ движения
    - образ действия
    - образ души
    - образ жизни
    - образ матери
    - образ мира
    - образ мыслей
    - образ мышления
    - образ отца
    - образ памяти
    - образ родителей
    - образ себя
    - образ тела
    - образ, возникающий во время пробуждения
    - образы Пуркинье - Сансона
    - обратный образ
    - осязательный образ
    - отрицательный последовательный образ
    - отчетливый зрительный образ
    - первичный образ памяти
    - первоначальный образ
    - перевернутый образ
    - перцептивный образ
    - повторяющийся образ
    - положительный последовательный образ
    - последовательный образ Геринга
    - последовательный образ движения
    - последовательный образ Пуркинье
    - последовательный образ
    - психические образы
    - психический слуховой образ
    - различаемый образ
    - родительский образ
    - семантический образ
    - сетчаточный образ
    - сидячий образ жизни
    - следовый образ о прошлом событии
    - слуховой образ
    - слуховой последовательный образ
    - случайный образ
    - составной образ
    - стабилизированный образ
    - стандартный образ, хранящийся в памяти
    - схематический образ
    - тактильный образ
    - фиксированный образ
    - фиктивный образ
    - целостный образ
    - чувственный образ
    - эйдетический образ
    - экзистенциальный образ жизни
    - эмотивный образ

    Russian-english psychology dictionary > образ

  • 9 образ жизни или мышления восточных народов

    General subject: Orientalism

    Универсальный русско-английский словарь > образ жизни или мышления восточных народов

  • 10 дереистический образ

    ( мышления) dereistic image

    Russian-english psychology dictionary > дереистический образ

  • 11 мышление мышлени·е

    thought, mentality, thinking

    догматическое мышление — dogmatic thought / thinking

    новое мышление — new mentality / thinking, new way of thinking

    быть восприимчивым к новому политическому мышлению — to be receptive to the new political thinking / outlook / philosophy

    политическое мышление — political thinking / outlook / philosophy

    милитаризация мышления — militarization of thought / thinking

    Russian-english dctionary of diplomacy > мышление мышлени·е

  • 12 ни коим образом

    Русско-английский большой базовый словарь > ни коим образом

  • 13 вариантное мышление

    Русско-английский большой базовый словарь > вариантное мышление

  • 14 мышление

    Русско-английский новый политехнический словарь > мышление

  • 15 закоснелое мышление

    Русско-английский военно-политический словарь > закоснелое мышление

  • 16 перемена в мышлении

    Русско-английский военно-политический словарь > перемена в мышлении

  • 17 корпоративная культура

    1. corporate culture

     

    корпоративная культура
    Исторически обусловленные, сохраняемые и частично формализованные: образ мышления, методы принятия решений и традиции поведения сотрудников предприятия (компании).
    [ http://slovar-lopatnikov.ru/]

    Тематики

    EN

    Русско-английский словарь нормативно-технической терминологии > корпоративная культура

  • 18 развитие Я

    В соответствии с современными теоретическими представлениями психический аппарат при рождении индивида находится в недифференцированном состоянии, а возможности развития Я и Оно детерминируются наследственными и конституциональными факторами. В значительной степени развитие зависит также от взаимодействия ребенка и окружения. Определенные события отражают развитие Я и проявляются не только во внешнем поведении, но и в психических состояниях.
    На ребенка устремляется поток внешних стимулов, которые, если не задерживаются стимульным барьером, могут быть для него невыносимыми. В физиологическом отношении младенец менее чувствителен к боли и другим стимулам, чем взрослый индивид. Примитивное состояние Я также помогает ребенку оградить себя от осознания неприятных стимулов, возникающих как изнутри, так и снаружи. Способность отграничивать приятное от неприятного существует чуть ли не с момента рождения, и этот опыт откладывается в следах памяти. Постепенно на основе соединения этих следов строится образ тела. Источником для этого построения служат отчасти физиологические процессы, отчасти — поддержка со стороны первого эмоционально заряженного объекта, матери. Психические репрезентации других людей поначалу фрагментарны: грудь, лицо, руки и тепло тела репрезентируют мать. Репрезентации Самости и объекта плохо дифференцированы; даже в зрелом возрасте они остаются несколько расплывчатыми и взаимозаменяемыми.
    Удовлетворение матерью физиологических потребностей младенца приводит к появлению соответствующих следов памяти, которые реактивируются в представлении об исполнении желаний, когда мать, как это неизбежно бывает, не способна немедленно удовлетворить потребности. Этот прогресс от восприятия потребности до психического состояния удовлетворения, даже если потребность на самом деле не была удовлетворена (например, при галлюцинаторном исполнении желаний), имеет антиципирующее качество условного рефлекса, но также является первой формой фантазии и мышления. Мать вступает в контакт со своим ребенком, распознавая значение его двигательной активности и эмоций; такое ее понимание и реакции на эти довербальные сигналы создают примитивную аффективно-моторную форму коммуникации между ними. Степень удовлетворения в этом взаимообмене способствует развитию способности к эмпатии в дальнейшей жизни, а также других черт характера. Ребенок улыбается в ответ на улыбку матери, и такая имитация является предшественником последующих процессов идентификации, основой дальнейшего развития Я.
    Ребенок ассоциирует повторяющиеся переживания удовольствия и боли с человеческим существом, прежде всего с матерью. Он начинает воспринимать мать как отдельного индивида в конце первого года жизни. Вначале ее отсутствие вызывает ощущение дискомфорта, сопровождающееся страхом сепарации, а присутствие посторонних людей пугает ребенка (страх незнакомца). Эти феномены знаменуют важные стадии развития Я. Начинают появляться объекты; воспоминания отделяются от текущего восприятия; развиваются предшественники защиты от болезненной стимуляции. В своем примитивном функционировании Я следует модели телесных функций: психика интроецирует (то есть "вбирает в себя", как при кормлении) все, что приятно и удовлетворяет потребности, и стремится избежать или оградить себя от осознания того, что является вредным и неприятным, или отвергает, удаляет или экстернализирует впечатления, которые неизбежно воспринимаются.
    Со второй половины первого года жизни и до трехлетнего возраста ребенок проходит стадию, описанную Малер как сепарация-индивидуация. Вырабатывается психическое понимание Самости, существующей отдельно от объекта. На протяжении второго года жизни у ребенка развивается способность оставаться в одиночестве. С этих пор он не нуждается в постоянном присутствии матери, поскольку она, так сказать, становится частью его личности: константность объекта получает свое представительство в психике ребенка. Константность объекта и взаимные удовлетворительные объектные отношения оказывают значительное влияние на развитие Я, и наоборот. Однако пресыщение по-прежнему приводит к слиянию репрезентантов Самости и объекта и к возврату к психическому состоянию, сходному с ранним единением с матерью. С другой стороны, депривация усиливает ощущение сепарации. Если мать не обеспечивает ребенка оптимальным уровнем удовлетворения влечений и фрустрации потребностей и не подкрепляет развитие его психики, то индивидуация и развитие чувства Самости и идентичности нарушаются. То есть сама идентичность индивида отчасти детерминируется уровнем удовлетворения влечений другими людьми, особенно матерью и отцом. Конфликты, связанные с подобного рода удовлетворением, могут препятствовать или облегчать идентификацию с родителем того же пола. Все люди обладают смешанными мужскими и женскими качествами, проистекающими из идентификации с обоими родителями.
    В ранней жизни ребенок не может знать, насколько он беспомощен; его потребности удовлетворяются словно по волшебству и еще не отделены от него самого; все происходит так, будто ребенок всесилен. Позже, когда появляется осознание собственной обособленности и беспомощности, ребенок наделяет всесилием своих родителей и идеализирует их. Когда же ребенок понимает степень своей зависимости от других, он начинает стремиться к тому, чтобы его любили, и ради этого готов отказаться от удовлетворения некоторых своих желаний — предшественник способности давать и принимать любовь. Это знаменует начало перехода от пассивности к активности, чему способствует развитие моторных навыков, благодаря которым ребенок получает возможность овладевать окружающим миром.
    Развитие речи в середине второго года и ее становление на третьем—пятом годах жизни сопровождается большим прогрессом процессов мышления. Первичный процесс мышления замещается вторичным; последний, однако, еще долгое время остается довольно хрупким. Во многих ситуациях свое влияние по-прежнему оказывает магическое и всемогущее мышление. Благодаря психическим репрезентантам интроецированных объектов достигается определенный контроль над побуждениями. Однако ребенок по-прежнему продолжает действовать скорее из страха перед наказанием и желания заслужить любовь, чем под влиянием чувства вины или исходя из собственного мнения. То и другое возникают лишь постепенно, достигая максимума своего развития тогда, когда происходит отказ от эдиповых желаний и у ребенка развивается идентификация с отцом (у мальчика Сверх-Я формируется в результате разрешения эдипова комплекса).
    После эдипова периода и формирования Сверх-Я возникает стадия ослабления сексуальных проявлений, длящаяся примерно с шестого года жизни до пубертата (латентный период). Реорганизация защитной структуры Я, достигаемая отчасти благодаря развитию Сверх-Я, ставит инстинктивные влечения под более надежный контроль; они становятся менее деструктивными для Я, выполняющего задачу стабилизации аффектов. Психика все более ориентируется вовне; учителя и наставники становятся объектами для эдиповых смещений и идентификаций. Мышление становится менее эгоцентричным, менее персонализированным и более конкретным; рациональное мышление и фантазии все более отделяются друг от друга. Благодаря воздействию культуры и воспитания создается возможность для сублимации и интеллектуального роста, поведение становится более устойчивым, а привычные способы реагирования превращаются в черты характера.
    В процессе развития функций Я дифференциация Самости и мира объектов обеспечивается константностью объектов и, наконец, в подростковом возрасте — способностью к объектной любви. Объектная любовь требует отказа от инфантильных объектов и чрезмерной любви к себе (нарциссизма). Если окружение является достаточно благоприятным, то индивид овладевает реальностью, учится объективно мыслить, становится все более автономным и способным эффективно регулировать влечения. Совершенствование специфических функций Я продолжается и в зрелом возрасте, когда способности индивида любить, работать и адаптироваться к окружающему внешнему миру достигают максимума.

    Словарь психоаналитических терминов и понятий > развитие Я

  • 19 ПРОБЛЕМА ОПРЕДЕЛЕНИЯ В ПСИХОАНАЛИЗЕ

    \
    \ \ \ \ \ Каждая профессиональная область имеет специальный словарь, чтобы описывать и категоризировать свои наблюдения, выдвигать гипотезы о взаимосвязи явлений и концептуализировать возможные объяснения. Эти языки, как правило, развиваются постепенно и несколько бессистемно, путем приращения. Систематизацией можно заниматься только позже, когда накопилось достаточное количество наблюдений и стали очевидными организующие и интегрирующие общности. Между тем некоторые термины приобретают различные значения, тогда как другие группы слов обозначают по существу одно и то же. Поэтому время от времени профессионалы должны обращаться к словарям, которые они используют, и пытаться разобраться в различных значениях терминов, которые они приобрели.
    \ \ \ \ \ Психоанализ не является исключением в этом процессе; поэтому неудивительно, что в прошлой половине столетия постоянно появлялись новые компиляции психоаналитических терминов. Хотя сам Фрейд не определял систематически термины, он охотно оказывал помощь Рихарду Ф. Штербе, чья подготовка "Настольного словаря психоанализа" (1936—1937), к сожалению, была прервана Второй мировой войной. Эрнест Джонс попытался создать "международный словарь", который был бы избавлен от разного рода идиосинкразических коннотаций (Ornston, 1985b, 1988). Фрейд не вмешивался в выборы Джонса и избегал большинства терминов из его международного словаря, однако собрания Комитета по глоссарию под председательством Джонса во многом повлияли на выборы Джеймса Стрейчи при переводе. С тех пор появилось множество компиляций, каждая с несколько отличной концепцией (Fodor and Gaynor, 1950; English and English, 1958; Moore and Fine, 1967; Laplanche and Pontalis, 1967; Rycroft, 1968; Eidelberg, 1968; Nagera, 1969—1971; Wolman, 1977). Некоторые из этих работ, например "Словарь психоанализа" Лапланша и Понталиса, включают в себя не только определения, но и исторические комментарии, дополненные ссылками и цитатами. Эти последовательные попытки определить психоаналитическую теорию отражают неудовлетворенность существующими подходами, а также потребность в учете развивающейся теории.
    \ \ \ \ \ Фрейд часто менял свои теоретические выводы на основе последующих наблюдений (например, он отказался от теории совращения, подверг ревизии теории влечений и тревоги и использовал последовательные модели психики). Обычно он не стремился разъяснять новую теорию в сравнении с прежней и уделял мало внимания систематизации теории. Однако некоторые из его непосредственных последователей, в частности Хайнц Гартманн, Эрнст Крис, Рудольф М. Лёвенштейн, Отто Фенихель, Давид Рапапорт, Мертон М. Гилл, Эрик Эриксон и Эдит Якобсон, потратили немало сил на эту "уборочную" работу. Такие проблемы, как место психоанализа в науке (Hook, 1959), формирование психоаналитической теории (Waelder, 1962, Basch, 1973) и модели психики (Abrams, 1971; Gedo и Goldberg, 1973), вызывали постоянный интерес у психоаналитиков.
    \ \ \ \ \ Главным образом теоретики занимались объяснительной ценностью психоаналитических конструктов и их эпистемологическим соответствием. Мы не можем полностью игнорировать такие вопросы, но они не являются предметом нашего непосредственного интереса. При подготовке глоссариев или компендиумов первоочередной целью является то, что Баш назвал "выражением" (1973, с. 47), а Лангер — "представлением идеи с использованием точных и верных слов" (1962, с. 78). Историческое развитие идеи, даже релевантной, невозможно проследить полностью. Стандартизация терминов необходима для изучения, исследования и развития теории; и невозможно сравнить данные без общей системы координат, общего языка, который коллеги используют сейчас и будут использовать в будущем, чтобы передать специфическое значение с помощью символов, отражающих одни и те же явления. Словари и глоссарии облегчают передачу знания начинающим благодаря конденсации значений понятий, приобретенных в течение долгого времени, интеграции более поздних значений с более ранними и помогают определить нынешний статус специфических терминов и понятий.
    \ \ \ \ \ Однако было бы несправедливо по отношению к читателю расхваливать ценность таких работ, не указав также на некоторые трудности в определении психоаналитических терминов — трудности, которые, вопреки всем намерениям, могут повлиять на разъяснение значения. Они включают в себя проблему перевода, поскольку Фрейд и многие его ранние последователи писали по-немецки, выбор терминов и определение места, которое следует предоставить каждому из них, чтобы отразить их относительную важность, выбор авторов и рецензентов и модификации устаревшей теории. Наконец, как указывал Куби (1972), имеются ошибки в самом языке, и мы должны стараться избегать неправильного употребления слов, чтобы не допустить закрепления неоднозначных и ошибочных понятий, вводя их в свой обиход.
    \
    \ \ \ \ \ Зигмунд Фрейд сделал исходные наблюдения, концептуализировал психические процессы и — намеренно или нет — изобрел терминологию для своей новой глубинной психологии. Несмотря на прогресс в психоанализе, отраженный в современной литературе, по-прежнему важная цель английских лексикологов состоит в том, чтобы наиболее точно определить значения терминов, первоначально выраженных на идиосинкразическом немецком языке. Трудности этой задачи возросли вследствие искажений со стороны различных переводчиков Фрейда, усилиям которых мешали структурные трудности самого перевода и уникальные различия между английским языком и немецким, особенно с точки зрения научной терминологии.
    \ \ \ \ \ Согласно принципу лингвистической относительности Сапира-Ворфа, структура языка влияет на то, как человек воспринимает действительность и, исходя из этого, себя ведет (Carroll, 1956). Во введении к своему "Критическому словарю психоанализа" Райкрофт отмечал, что "нечто существенное происходит с идеей или теорией, когда она переводится на другой язык" (1968, с. XII). Райкрофт на примерах показывает, что трудности обусловлены не только отдельными словами, но также лингвистической структурой и привычными способами мышления, которые зависят от культуры, эпохи и языка.
    \ \ \ \ \ Помимо этих структурных различий между языками существуют трудности, обусловленные идиосинкразическим использованием терминов и неумышленной подменой их значения переводчиком. То, что Фрейд получил Премию Гёте по литературе, свидетельствует о его умении удачно использовать слова при изложении своих идей, но его уникальный стиль не мог не получить повреждения на минных полях перевода. Фрейд заимствовал терминологию из психологической, психопатологической и нейрофизиологической науки своего времени и часто обращался к обычным словам. Используя разнообразные лингвистические методы, чтобы передать сложную и не поддающуюся определению работу бессознательных психических процессов, "он, так сказать, создает общее впечатление, знакомый образ или биологическую аналогию, постепенно добавляет новые значения и очищает вопросы от своих первых сравнений... [используя слова], чтобы создать резонанс между некоторыми скорее диффузными чувствами [между пациентом, аналитиком и читателями] и дать место своим поразительным метафорам" (Ornston, 1982, с. 412—415). "Постоянно меняя свой язык, он обогащал и прояснял свои представления о том, что он называл описательными координатами и организующими абстракциями" (с. 410). Концептуальная непоследовательность Фрейда, выраженная в поэтической игре слов — каламбурах, иронии и персонификации механизмов, инстанций и аппаратов, — придавала многозначительность и гибкость его сочинениям, которые позволяли ему высказывать несколько разных вещей одновременно. Таким образом, Фрейд излагал свои концепции, мастерски используя яркий и эмоционально неотразимый язык, вызывающий у читателя ощущение близости проблемы. Он не придерживался точного определения технических терминов.
    \ \ \ \ \ В обширной литературе на многих языках исследуются собственные источники и стиль Фрейда, а также изменения, внесенные его переводчиками и интерпретаторами. Не затрагивая выводов, которые пока еще являются спорными, я подытожу некоторые из многих признаваемых сегодня проблем.
    \ \ \ \ \ Исследовательский метод Фрейда постоянно менялся, и он осмысливал бессознательное самыми разными способами, которые позволяют читателю держать в памяти одновременно несколько образов. Стрейчи и другие английские переводчики последовательно заменяли аффективно окрашенные, обиходные немецкие слова, использовавшиеся Фрейдом, абстракциями, производными от слов из греческого или латинского языка, и меняли динамические, активные конструкции Фрейда на статичные и пассивные. Стрейчи игнорировал также описание Фрейдом его собственных идей как способов мышления о бессознательных и психических процессах. Стрейчи свел описания Фрейда к общеупотребительным, изобилующим значениями о пространстве, структуре и силах, генерирующих энергию. Фрейд часто использовал одно и то же слово в разных значениях и прибегал к разным словам для описания близких идей. В попытке систематизации Стрейчи полностью изменил эту тенденцию. Таким образом, переводы Стрейчи выглядят более механистическими и структурированными, чем немецкая проза Фрейда, и являются искусственно научными. Хотя в своем общем предисловии к "Стандартному изданию" Стрейчи указывал на понимание им трудностей перевода, тем не менее он, по-видимому, считал свое собственное прочтение психологии Фрейда единственно верным и полагал, что дал "правильное истолкование понятиям Фрейда" и что его перевод избавлен от его собственных теоретических представлений (Strachey, 1966, с. XIX, Ornston, 1985b, с. 394).
    \ \ \ \ \ Здесь мы должны учитывать опасность, подстерегающую наши усилия. Мы определяем понятия, которые чаще всего первоначально были задуманы Фрейдом на немецком, потом профильтрованы через Стрейчи, а затем были изменены работой нескольких поколений ученых, говоривших на разных языках. Понятия видоизменились, они больше не являются первоначальными идеями Фрейда. Мы также должны иметь в виду то, что определения являются сконденсированными интерпретациями многих людей, аналогичными последующим переводам. В результате ошибки сделанного Стрейчи перевода Фрейда могли усугубиться, но тем не менее они отражают нынешний статус психоанализа. Со времен Аристотеля считается, что определение должно выражать сущность понятия. Интерпретация и конденсация упрощают термины, помогая тем самым пониманию. Однако упрощение может также устанавливать терминам слишком узкие или слишком свободные рамки. Поэтому, хотя несущественное и должно быть устранено, определениям психоаналитических понятий часто идет на пользу некоторое дополнительное пояснение. В этой книге мы попытались найти оптимальный баланс; это означает, что многие наши определения по своему объему выходят за рамки глоссария и являются небольшими статьями.
    \ \ \ \ \ Выражая идеи Фрейда и других психоаналитиков, мы должны иметь в виду, что, как подчеркивает Шефер, "давать определение — это значит также создавать и навязывать... В той степени, в какой мы связываем между собой или приравниваем такие названия, как, например, женственность и пассивность, мы оказываем глубокое и стойкое формирующее воздействие на то, что будет считаться женским или пассивным" (Schafer, 1974, с. 478). Процесс отбора терминов и понятий и определение того, сколько места отвести каждому из них, сопряжены с подобным риском увековечения ошибок теоретизирования. Например, посвящение большой статьи относительно маловажной теме придает ей чрезмерное значение. Кроме того, наши "авторитетные" переформулировки теорий Фрейда могут отразиться на обучении, если в них будут доказываться устаревшие представления. Таким образом, хотя и можно согласиться с тем, что исторические императивы требуют представления идей Фрейда в их первоначальной форме, точно так же необходима некоторая коррекция устарелой теории, если мы хотим избежать неверного восприятия нынешнего статуса психоанализа. Определения и комментарии в "Словаре психоанализа" Лапланша и Понталиса (1973), например, являются неоценимыми для ученых в том, что они точно указывают психоаналитическую гавань, из которой отправились на корабле различные международные движения; к сожалению, некоторые из концептуальных судов построены по моделям времен Первой мировой войны и могут затонуть при серьезном испытании.
    \ \ \ \ \ Но кто должен решать, что отобрать и что исправить? Жан Бергере (1985) призвал к учреждению Психоаналитического научного совета, открытого для ученых всех стран, чтобы создать хотя бы минимум условий, необходимых для научных дебатов. Однако все прежние попытки добиться международного консенсуса в определениях не обнадеживают. Вместо этого мы решили по возможности выбрать одного или нескольких авторов, которые изучали предмет или продемонстрировали образцовую ясность в понимании или разъяснении. Многие из работ этих авторов, неизбежно включавшие в себя разные переводы и интерпретации со всеми ограничениями, о которых только что говорилось, отсылались другим ученым для оценки, синтеза, пересмотра и переработки.
    \ \ \ \ \ Общая терминология могла бы принести пользу психоанализу. Вместо этого мы обнаруживаем "все большее психоаналитическое разнообразие... плюрализм теоретических подходов, лингвистических и мыслительных конвенций, различных региональных, культурных и языковых акцентов" (Wallerstein, 1988, с. 5). Расходящиеся группы объединяются приверженностью основным концепциям Фрейда — признанием бессознательного, вытеснения, сопротивления и переноса. Чтобы извлечь все выгоды из того общего, что было выработано нами в процессе развития психоанализа, мы должны лучше понимать основные теории друг друга. Поэтому мы включили в это издание термины, возникшие в школах, которые не являются строго фрейдистскими, и выбранные на основе их относительной распространенности в мире психоаналитической литературы. В каждом случае термины были рассмотрены людьми, хорошо знакомыми с литературой данной школы.
    \ \ \ \ \ Вскоре после появления первого издания этой работы Куби заметил, что глоссарии имеют тенденцию давать определения, в которых смешиваются "количественные метафоры с количественными мерами, описание с объяснением, метафоры с гипотезами [и] адъективное значение слова с его номинативными значениями". Он подверг критике "ошибку рассмотрения части как целого, post hoc ошибку смешения причины и следствия и телеологическую ошибку смешения следствия с целью" (1972). Учитывая универсальность этих явлений и эффективное использование Фрейдом метафор в изложении своих идей, утверждение Куби ведет нас к рассмотрению того, в какой мере представление теории может оказаться искажено такими тенденциями, включающими в себя не только науку, но и основные принципы самого языка. Согласно Рапопорту, "процесс передачи накопленных знаний, который Коржибский называл связью времен, совершается при помощи символов" (Rapoport, 1955, с. 63). До недавнего времени, пока шимпанзе не лишили нас лелеемой иллюзии, считалось, что использование символов является важнейшей и уникальной характеристикой человеческой расы. В отличие от сигнала, который есть не что иное, как стимул, ответ на который является обусловленным, символ вызывает ответ только по отношению к другим символам. В разных контекстах один и тот же символ может вызывать различные реакции; его нельзя определить вне контекста. Объединяясь в определенные последовательности, символы образуют язык, "символическую вселенную", которая помогает людям воспринимать, понимать, сообщать и формировать свой внешний мир, который, в свою очередь, формируется под влиянием этого внешнего мира.
    \ \ \ \ \ Термины, понятия, гипотезы, теории и законы, которые являются основными инструментами теоретического здания в любой науке, суть просто символы, управляемые в соответствии с правилами грамматики и логики. Будет ли определение наполнено смыслом — вопрос семантический, обусловленный отношениями между терминами и явлениями, к которым они относятся, и не имеющий отношения к грамматике или логике. Термины определяются операционально в соответствии с наблюдаемыми воздействиями, достаточно постоянными, чтобы каждый раз, когда возникает эффект, применение термина было оправданным. Определения — это компромиссные соглашения, которые никогда нельзя путать с фактами.
    \ \ \ \ \ Куби (1975) выступал за использование прилагательных вместо существительных при описании психических явлений; существительные, по его мнению, ведут к антропоморфическому мышлению и к материализации абстракций. Он предпочитал говорить о "бессознательном процессе", а не о "бессознательном". Шефер (1976) считает, что все психические феномены, такие, как действия, должны описываться глаголами и наречиями. Подобные попытки при разъяснении не предотвращают путаницы с буквальным пониманием; они также могут вести к появлению других проблем. При обсуждении абстрактных понятий мы используем слова и выражения в значении, отличающемся от того, которое принадлежит им в других случаях. Метафора, сравнение, метонимия, синекдоха и ирония используются, чтобы придать жизнь, стиль или акцент идее. Когда сравнение или метафора охватывает суть идеи, оно проявляется в определениях. В своих работах Рубинштейн (1972) и Вурмсер (1977) отстаивают использование метафоры при объяснении теории.
    \ \ \ \ \ Метафоры, которые зависят от абстрагирования сходных признаков от несходных в остальном объектов и событий, всегда являются неоднозначными в самом конкретном смысле, будь то синонимы или нет. Однако метафорически преобразованное слово обычно устанавливает свое собственное буквальное значение, а также придает двойное значение с минимумом выражения, абстрагирует и классифицирует благодаря конденсации. Таким образом, слова приобретают новые значения, которых до этого они вроде бы не имели. Тем самым метафоры могут компенсировать недостаточность языка и помогать его развитию. Заставляя человека искать сходства, они могут обнаруживать свойства с большей проницательностью. Простая метафора способна передать значение, которое скрывается за тем или иным сочетанием слов, увеличивая таким образом ресурсы нашего языка. Она может также указать на смысл, отчасти создавая и отчасти раскрывая внутреннее значение. Следовательно, она может передавать индивидуальность эмоции, чего нельзя сделать с помощью буквального языка.
    \ \ \ \ \ Куби (1975) утверждает, что метафоры никогда не бывают более чем приближением; в лучшем случае они представляют собой лишь аналогии, которые являются частично истинными и частично ложными. Метафоры зависят от проекций внутреннего субъективного опыта. Кроме того, он считает, что все они слишком часто неверно употребляются и ведут к ошибкам при распознавании различий между метафорой и теорией. Хотя метафора может служить целям приблизительного описания, даже такое описание часто вводит в заблуждение, поскольку может приниматься как объяснение. Другие теоретики указывают, что мы не можем абстрактно мыслить, не имея метафорических моделей. Вурмсер (1977) приводит доводы в пользу употребления метафоры при изложении теории, а Валлерштейн (1988) заключает, что любая теория есть метафора.
    \ \ \ \ \ Язык может препятствовать правильному пониманию, но мы должны пользоваться тем, что доступно. Аналитический язык был бы поистине скучным, если бы ограничивался адъективными обозначениями, за что ратует Куби, или глаголами, как предлагает Шефер, или сравнениями. Хотя метафора может быть преобразована в сравнение, если ввести слова "как" или "подобно", ее когнитивное и эмоциональное воздействие тем самым уменьшится. И если современные компьютерные модели могут более точно представить функционирование мозга, старые мышечные или гидравлические аналогии и мифологические параболы звучат правдивее в терминах переживаний и эмоций. Они связываются в символических образах с феноменами первичного процесса, и их использование способно помочь в интеграции психических процессов. Они являются существенными аспектами в человеческой коммуникации, важными факторами в привлечении внимания и облегчении понимания. И хотя мы должны стараться избегать лингвистических ловушек в психоаналитических рассуждениях, "весьма сомнительно, что пересмотр терминологии уменьшит наши проблемы, а настойчивые требования отказаться от словарей, чтобы решить научные или социальные вопросы, могут выполнять ту же функцию, какую выполняет фонарный столб для алкоголика: скорее опоры, чем средства освещения" (Begelman, 1971, с. 47). Вместо того чтобы отстаивать редукционизм, мы должны культивировать семантическое сознание, помогающее увидеть различие между символом и тем, к чему он относится, между выводом и наблюдением, между правомерным заключением и утверждением факта; короче говоря, мы должны осознавать искажения, которые неизбежно привносит вербализация в наше восприятие. Такое осознание особенно необходимо в области научного исследования, передачи его результатов, превращения этих результатов в теорию и сообщения теории другим людям.
    \
    Барнесс Э. Мур
    \
    Лит.: [13, 58, 64, 146, 177, 186, 217, 347, 405, 435, 533, 534, 537, 540, 541, 625, 631, 647—650, 711, 740, 742, 758, 760, 811, 834, 852, 864, 901, 903]
    О словаре: _about - Psychoanalytic Terms and Concepts

    Словарь психоаналитических терминов и понятий > ПРОБЛЕМА ОПРЕДЕЛЕНИЯ В ПСИХОАНАЛИЗЕ

  • 20 символизм

    Символизм есть форма непрямого, косвенного представления; символизация — уникальный, присущий только человеку психический процесс замещения одних образов другими идеационными образованиями, характеризующимися лишь отдаленным сходством с первичными представлениями — сходством, основанным на случайных, вторичных, малосущественных деталях. В широком смысле понятие символа относятся ко всем видам замены простого словесного выражения наблюдаемых и гипотетических явлений другими, непрямыми способами отражения — математическим, химическим, физическим, фонетическим, речевым и др. В психоанализе принято разграничивать два основных типа символического отражения явлений: 1) сравнительное (в виде знака или признака), когда соотношения между обозначаемым (понятием) и обозначающим средством (звуком, образом) строятся на основе общепринятых в данной культуре правил (соглашения), как это бывает в случае большинства употребляемых слов; 2) в виде символа, имеющего сознательную, "явную" часть, но на самом деле отражающего скрытое, латентное, бессознательное психическое содержание. Во втором случае соотношение между символом и его содержанием основано на общем сходстве либо аналогии. Так, например, образ дома может отражать человеческое тело, вид башни — пенис и т.п. Подобные косвенные и непроизвольные элементы понятия символ лингвистом де Соссюром (1966) обозначены как мотивационные. Именно этот — мотивационный — смысл вкладывал в понятие символа и Фрейд. С его точки зрения, символическое значение выявляется посредством ассоциаций, нередко весьма неопределенных, а потому трудноразличимых.
    Если знак "...как средство общения связан с торможением разрядки, препятствием на ее пути... то символ при вытеснении либо искажении бессознательного содержания имеет возможность ‘разрядиться' прямым, непосредственным образом" (Beres, 1960, с. 330). Различия между знаком и символом, а также сознательными и бессознательными символическими процессами подробно изучены в работах Пиаже (1962), Вернера и Каплан (1984).
    Символы могут рассматриваться как некие "заменители" языкового выражения (чисто конвенциональной системы) или же сознательной либо бессознательной организации мышления, проявляющегося в виде свободных ассоциаций. Язык, знаковая система и упорядоченное мышление, напротив, являются подвидами врожденной способности к репрезентации (символизации в широком смысле), с помощью которых они могут реализовываться и сохраняться.
    Интерес к проблеме символа в психоаналитической теории имеет длительную историю; он восходит к наблюдениям Фрейда, выявившего параллели между представлениями у людей примитивных культур и невротическими симптомами и символическими сновидениями у современников. Все виды символов Фрейд понимал как следствие бессознательных первичных процессов, направленных на снижение уровня тревоги (с помощью вытеснения неприемлемых для индивида желаний и мыслей). Символообразование сдерживает разрядку напряжения, возникающую между побуждениями и возможными реакциями. Символы призваны смещать желания с запретных объектов на объекты-"заменители", обеспечивая тем самым непосредственное удовлетворение. Компромисс, достигаемый частичной экспрессией с помощью символов, служит как индивиду, так и культуре.
    Фрейд отмечал, что основными объектами символического выражения являются функции тела и его отдельных частей, сексуальность, семья, а также рождение и смерть, что, в частности, подтверждается содержанием конфликтов, симптоматики и проблем пациентов. В более поздних психоаналитических концепциях учитываются также способы самораскрытия Самости (Ricoeur, 1970). Специфическое символообразование в структуре нарушений мышления, расстройств настроения и характера можно интерпретировать как усилия индивида заново обрести утраченные объекты или восстановить утраченную упорядоченность — упорядоченность, достигнутую благодаря способности человека к символизации в широком смысле слова.
    Ранние убеждения Фрейда относительно универсального, врожденного характера символов и первичных фантазий в настоящее время подвергаются существенному пересмотру. Принято считать, что сходство основных символических образов в различных культурах связано с общностью человеческого опыта как такового, с формами выражения детской любознательности и, наконец, с собственно когнитивными процессами, задействованными в символообразовании. Однако, как отмечал Фрейд (1918), когнитивные процессы не всегда соответствуют схемам, связанным с индивидуальным опытом. В подобных случаях символы могут отражать не только отсутствующие в прошлом опыте индивида события, но и отдельные аспекты "перспективы". Иными словами, подмеченные Фрейдом схемы когнитивных процессов детерминированы не столько прошлым опытом индивида, сколько моделью, состоящей из компонентов как прошлого, так и "будущего" (Smith, 1976).
    Несмотря на отсутствие прямых связей между символами и образованием ассоциаций, знание и осторожное использование бессознательных характеристик символа может стать важным подспорьем в понимании различных конфликтов пациента. Символизм всегда сочетается с неоднозначностью интерпретаций и поэтому требует учета всех допустимых значений символа, приобретающего конкретное выражение только в общем контексте защитных либо адаптивных процессов. Исходя из общетеоретических положений, определенные аспекты междисциплинарного изучения символизма должны включать в себя проблемы формирования и раннего развития процессов символизации, соотношений между символическими формами выражения состояний сознания, а также степени вовлеченности конфликтных образований в процессы символизации.
    \
    Лит.: [71, 106, 249, 289, 296, 326, 686, 722, 726, 756, 784, 796, 858, 871]

    Словарь психоаналитических терминов и понятий > символизм

См. также в других словарях:

  • ИННОВАЦИОННЫЙ ОБРАЗ МЫШЛЕНИЯ — присущий человеку активный способ восприятия и оценки объектов внешнего мира, связанный с необходимостью постоянной разработки и освоения новых моделей взаимодействия с ними. В условиях действия универсального закона конкуренции , влияние… …   Социология: Энциклопедия

  • образ — [облик] сущ., м., употр. очень часто Морфология: (нет) чего? образа, чему? образу, (вижу) что? образ, чем? образом, о чём? об образе; мн. что? образы, (нет) чего? образов, чему? образам, (вижу) что? образы, чем? образами, о чём? об образах 1.… …   Толковый словарь Дмитриева

  • ОБРАЗ —         в философии, результат отражения объекта в сознании человека. На чувств. ступени познания образами являются ощущения, восприятия и представления, на уровне мышления понятия, суждения и умозаключения. О. объективен по своему источнику… …   Философская энциклопедия

  • ОБРАЗ —         явление, возникающее как рез т запечатления одного объекта в другом, выступающем в качестве воспринимающей формации духовной или физической; О. есть претворение первичного бытия в бытие вторичное, отраженное и заключенное в чувственно… …   Энциклопедия культурологии

  • Образ — 1. Постановка вопроса. 2. О. как явление классовой идеологии. 3. Индивидуализация действительности в О.. 4. Типизация действительности в О. 5. Художественный вымысел в О. 6. О. и образность; система О. 7. Содержательность О. 8. Общественная… …   Литературная энциклопедия

  • ОБРАЗ ЖИЗНИ —         философско социологич. категория, охватывающая совокупность типичных видов жизнедеятельности индивида, социальной группы, общества в целом, которая берётся в единстве с условиями жизни. Даёт возможность комплексно, во взаимосвязи… …   Философская энциклопедия

  • образ — субъективная картина мира или его фрагментов, включающая самого субъекта, других людей, пространственное окружение и временную последовательность событий. В психологии понятие О. используется в нескольких значениях. Наряду с расширительным… …   Большая психологическая энциклопедия

  • Образ — Образ: В Викисловаре есть статья «образ» Образ  визуальный образ, зрительный образ, изображение. Художес …   Википедия

  • ОБРАЗ МЫСЛЕННЫЙ — формат перцептивной мысленной репрезентации когнитивной информации об объектах и событиях, отсутствующих в поле восприятия. Люди, как и многие животные, воспринимают окружающий мир не только с какой то фиксированной позиции, но и в процессе… …   Философская энциклопедия

  • ОБРАЗ — – субъективная картина мира или его фрагментов, включающая самого субъекта, др. людей, пространственное окружение и временную последовательность событий. В психологии понятие «О.» используется в нескольких значениях. Наряду с расширительным… …   Энциклопедический словарь по психологии и педагогике

  • ОБРАЗ — художественный, категория эстетики, характеризующая особый, присущий только искусству способ освоения и преобразования действительности. О. также называют любое явление, творчески воссозданное в художественном произведении (особенно часто —… …   Литературный энциклопедический словарь

Поделиться ссылкой на выделенное

Прямая ссылка:
… Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»