нечто

L'Aiguille Verte et le Mont-Blanc font face aux figures exsangues émergeant des couvertures alignées sur la galerie du sanatorium. (H. Barbusse, Le Feu.) — Лицом к вершинам Эгюий-Верт и Монблана, на галерее санатория, лежат в ряд люди; из-под одеял виднеются исхудалые бескровные лица.

Il y eut ensuite une petite guerre d'embuscade dans les rochers qui nous faisaient face. Les cavaliers... s'exercèrent à tirer à balle au galop sur les têtes de Turcs, cette fois postiches. (G. Sand, Le Beau Laurence.) — Затем было показано нечто вроде партизанской войны в горах на открывавшихся перед нашими взорами противоположных склонах. Всадники... упражнялись в стрельбе по головам турок, на этот раз ненастоящих.

C'était peut-être le moyen de tout arranger. S'il se retrouvait le matin avec une pneumonie, par exemple, ou une autre maladie grave, il en aurait pour un certain temps avant de faire face aux gens. (G. Simenon, La Boule noire.) — Это, пожалуй, было бы выходом из положения. Проснуться утром с воспалением легких, например, или с другой какой серьезной болезнью, пролежать в постели некоторое время, прежде чем показаться на глаза людям.

Dans la malheureuse panique de l'armée de Dumouriez, quand les fameuses Thermopyles de l'Argonne, dont il disait être le Léonidas, furent surprises, forcées, et que l'armée, presque débandée, fit une retraite rapide et confuse vers Sainte-Menehoud, Miranda fut à l'arrière-garde, montra un sang-froid admirable, et fit face à l'ennemi. (J. Michelet, La Convention.) — Во время злополучной паники, охватившей армию Дюмурье, когда знаменитые аргонские Фермопилы, Леонидом которых он себя называл, были внезапно форсированы неприятелем, и когда армия обратилась в беспорядочное бегство по направлению к Сент-Мену, Миранда, бывший в арьергарде, проявил замечательное хладнокровие и дал отпор противнику.

Le prêtre ne bougeait plus, gardait cette immobilité tremblante de l'animal qui sent un danger fondre sur lui et qui ne peut y faire face. (G. Simenon, L'Affaire Saint-Fiacre.) — Священник больше не шевелился. Он сохранял ту неподвижность, которая присуща трепещущему животному, почуявшему обрушившуюся на него опасность, которой оно уже не в силах противостоять.

La fausse reine. - Ségramour et Blancharmure ont découvert le vrai Gauvain. Faites face au grabuge que je prévois; je visiterai les poches. (J. Cocteau, Les Chevaliers de la Table ronde.) — Лжекоролева. - Сеграмур и Бланшармюр нашли настоящего Говена. Займитесь скандалом, который, как мне кажется, неизбежен. А я обыщу у всех карманы.

Mme Calas demeurait à Paris [...]. Elle était sans ressources. C'est Voltaire qui faisait face à toutes ses dépenses, comme à toutes celles des contre-enquêtes. (Et la fameuse avarice de Voltaire?) (J. Orieux, Voltaire ou la royauté de l'esprit.) — Вдова Каласа жила в Париже [...]. Она была без гроша. Все расходы на ее содержание, как и на пересмотр процесса взял на себя Вольтер. (Где же эта пресловутая скупость Вольтера?)

Madame Bovary avait prodigué, jeté les cadeaux à la tête de Rodolphe et de Léon, elle avait mené une vie de luxe et pour faire face à tant de dépenses, elle avait souscrit de nombreux billets à ordre. (Procès de G. Flaubert, Réquisitoire de M. l'avocat général.) — Госпожа Бовари щедро осыпала подарками Родольфа и Леона, она вела роскошную жизнь и, чтобы покрыть расходы, подписывала множество векселей.

De cette passion générale que la nation française a pour la gloire il s'est formé dans l'esprit des particuliers un certain je ne sais quoi qu'on appelle point d'honneur: c'est proprement le caractère de chaque profession; mais il est plus marqué chez les gens de guerre, et c'est le point d'honneur par excellence. (Montesquieu, Lettres persanes.) — Из этого всеобщего пристрастия французской нации к славе, в уме отдельных лиц родилось нечто, что принято называть честью: она свойственна каждой профессии, но у военных она особенно подчеркнута, им честь свойственна в самой высшей степени.

Telle n'était pas la manière habituelle de convoquer la déléguée du personnel. D'ordinaire le grouillot de la direction venait lui porter une sorte de fiche - quart de feuille, les petites économies font les grandes maisons - dactylographiée "Convocation, à 17 heures, à la direction du Personnel". (R. Vailland, Beau Masque.) — Обычно рабочую делегатку вызывали в дирекцию совсем иначе. Курьер вручал Пьеретте нечто вроде повестки - маленький клочок бумаги (сберегай грош - миллион наживешь!) с отпечатанным на машинке текстом: "К 17 часам Вам предлагается явиться в личный стол".

Le même Valéry, d'ailleurs, critique l'expression dans le texte célèbre qui porte ce titre: "une idée ne peut être fixe. Peut être fixe... ce qui n'est pas idée". (P. Valéry, L'Idée fixe ou Deux Hommes à la mer.) — Впрочем, сам Валери критикует это понятие в широко известной работе под этим заглавием: "идея не может быть навязчивой. Если это навязло как нечто застывшее, то это уже не является идеей".

Pozzo. -... Les larmes du monde sont immuables. Pour chacun qui se met à pleurer quelque part un autre s'arrête. Il en va de même du rire. (S. Beckett, En attendant Godot.) — Поццо. -... Слезы в этом мире - нечто неистощимое. Когда кто-то начинает плакать, где-то другой перестает. То же самое относится и к смеху.

Vous pensez bien qu'elle n'est pas restée à la campagne, elle, une femme habituée à la vie de Paris (et à quelle vie!) sans de bonnes raisons. Il y avait certainement quelque monsieur sous roche... (A. Maurois, L'Instinct du bonheur.) — Сами понимаете, женщина, привыкшая к жизни в Париже (и к какой жизни!), не застряла бы навсегда в деревне без серьезных причин. Нет, тут уж, конечно, не обошлось без какого-нибудь мужчины...

Madame de Pompadour ferme les yeux. Elle devine bien pourtant qu'il y a intrigue sous roche. (J. Levron, Secrète Madame de Pompadour.) — Мадам де Помпадур закрывает на это глаза. Однако она догадывается, что против нее плетется тайная интрига.

Art essentiellement décoratif, l'art byzantin était donc par excellence un art de la ligne et de la couleur. (J. Calmette, Charlemagne.) — Византийское искусство по существу своему декоративно и поэтому оно в первую очередь является искусством линии и цвета.

De cette passion générale que la nation française a pour la gloire il s'est formé dans l'esprit des particuliers un certain je ne sais quoi qu'on appelle point d'honneur: c'est proprement le caractère de chaque profession; mais il est plus marqué chez les gens de guerre, et c'est le point d'honneur par excellence. (Montesquieu, Lettres persanes.) — Из этого всеобщего пристрастия французской нации к славе, в уме отдельных лиц родилось нечто, что принято называть честью: она свойственна каждой профессии, но у военных она особенно подчеркнута, им честь свойственна в самой высшей степени.

Devant eux, devant l'amiral, pour que tu ne perdes pas tout à fait la face, je me serais peut-être prêtée à un semblant de comédie... (R. Vercel, Été indien.) — Перед ними, перед адмиралом, я бы еще, пожалуй, согласилась разыгрывать нечто вроде комедии, чтобы не уронить тебя в их глазах.

Alain allumait une cigarette, tendait son étui à Blanchet qui refusait du geste. Comment allait-il y venir sans perdre la face? (G. Simenon, La Prison.) — Алэн закурил сигарету, протянув свой портсигар Бланше, но тот отказался жестом. Как мог он приступить к разговору, не утратив достоинства?

À peine avait-il pris position, tout de suite le salon frémissait, on sentait qu'il allait se passer quelque chose de grand. (A. Daudet, Tartarin de Tarascon.) — Как только Тартарен располагался на своем месте, все гости вздрагивали, чувствуя, что должно произойти нечто грандиозное.

Il était chez lui maintenant au milieu de ces gens; il venait d'y prendre position, d'y conquérir sa place. Son regard se posait sur les visages avec une assurance nouvelle, et il osa pour la première fois adresser la parole à sa voisine. (G. de Maupassant, Bel-Ami.) — Теперь он был среди этих людей, как среди своих, он только что завоевал среди них свое место и закрепился. Его взгляд останавливался на их лицах с новым чувством уверенности, и он впервые осмелился обратиться к своей соседке.

Qu'il le veuille ou non l'écrivain prend position par son œuvre. (l'Humanité.) — Хочет он того или нет, но каждый писатель своим творчеством занимает определенную позицию.

Au lieu de se prononcer entre Brissot et Robespierre, entre la paix et la guerre, il prit un moyen terme, il admit en principe la nécessité de la guerre, mais en fait, il conseilla de l'ajourner. (A. Mathiez, Autour de Danton.) — Вместо того чтобы решительно встать на сторону Бриссо или Робеспьера высказаться за мир или за войну, Дантон занял половинчатую позицию. В принципе он признал необходимость войны, но на деле посоветовал оттянуть ее.

Géronte. - Mais que diable allait-il faire dans cette galère? (Molière, Les Fourberies de Scapin.) — Жеронт. - Но какого дьявола его туда понесло?

La patrie, c'est au moins une idée où l'on peut mettre les dents. Tandis que le socialisme me paraît imbécile, que voulez-vous. Que diable fabriquez-vous dans cette galère? (J. Vercors, La Liberté de décembre.) — Родина - это, по крайней мере, нечто конкретное, за что можно уцепиться, а социализм, воля ваша, мне кажется нелепостью. Какого черта вы в нем нашли?

La patrie, c'est au moins une idée où l'on peut mettre les dents. Tandis que le socialisme me paraît imbécile, que voulez-vous. Que diable fabriquez-vous dans cette galère? (J. Vercors, La Liberté de décembre.) — Родина - это, по крайней мере, нечто конкретное, за что можно уцепиться, а социализм, воля ваша, мне кажется нелепостью. Какого черта вы в нем нашли?

Puis Robespierre faisait un retour sur lui-même: - À Londres, on me dénonce à l'armée française comme un dictateur; les mêmes calomnies ont été répétées à Paris. (A. Mathiez, Autour de Robespierre.) — Затем Робеспьер сказал несколько слов о себе: - В Лондоне меня изобличают перед французской армией как диктатора; эту клевету повторяют уже и в Париже.

Dans ces méditations l'orgueil s'évanouit. Il fit toutes sortes de retours sur lui-même; il se sentit chétif et pleura bien des fois. (V. Hugo, Les Misérables.) — Эти воспоминания смирили его гордыню. Он тщательно перебрал в памяти все свое прошлое, почувствовал жалость к себе и не раз обливался слезами.

Le bonheur lui était dû sans doute. Elles ne font même rien pour le garder, et s'il leur arrivait de le perdre, elles accuseraient le sort avec fureur sans un retour sur elles-mêmes. (H. Bordeaux, Les Roquevillard.) — Конечно, она заслужила свое счастье. Другие женщины ведь даже не умеют его хранить и, если им случается его утратить, они яростно обвиняют в этом судьбу, не задумываясь над своей собственной виной.

Camille. -... Mais figurez-vous quelque chose de plus singulier encore; j'avais fini par me créer une vie imaginaire; cela a duré quatre ans; il est inutile de vous dire par combien de réflexions, de retours sur soi-même, tout cela est venu. (A. de Musset, On ne badine pas avec l'amour.) — Камилла. -... Но представьте себе нечто еще более странное. В конце концов я создала себе призрачную жизнь. Это длилось четыре года. Бесполезно говорить вам, путем каких размышлений, какого сочувствия к чужим страданиям я к этому пришла.

Soit que l'exemple de ton retour à soi-même me donnât plus de force pour t'imiter, soit que ma Julie épure tout ce qui l'approche, je me trouvai tout à fait tranquille. (J.-J. Rousseau, Julie ou la Nouvelle Héloïse.) — Может быть, глядя на то, как ты обрела душевный покой, а может быть, под облагораживающим влиянием моей Юлии я сам обрел внутреннее равновесие.

"Lui, qui est réellement si beau, se dit enfin Mathilde, sortant de sa rêverie, faire un tel éloge de laideur. Jamais de retour sur lui-même! Il n'est pas comme Caylus ou Croisenoix." (Stendhal, Le Rouge et le Noir.) — "Как он красив! - сказала себе Матильда, очнувшись наконец от своего забытья. - И так превозносить безобразие. И без всякого самолюбования. Нет, он совсем не такой, как Кайлюс или Круазнуа."

Le loup l'emporte et puis le mange Sans autre forme de procès. (La Fontaine, Le Loup et l'Agneau.) — И тут без всяких церемоний Волк утащил и съел его.

Mais au même instant un ours gris, enfoui dans sa pelisse à boutonnière rayée de violet, bouscula notre porte, salua ou crut saluer d'un mouvement de patte et, sans autre forme de procès, commença l'ascension de l'escalier. (H. Bazin, Qui j'ose aimer.) — Но в эту же минуту серый медведь, весь закутанный в шубу с чем-то фиолетовым в петлице, неуклюже ввалился в нашу дверь, послав нам нечто вроде приветствия лапой и, без дальнейших церемоний, стал взбираться по лестнице, ведущей в мамину комнату.

"Citoyens", dit Saint-Just, "la Révolution est dans le peuple et non point dans la renommée de quelques personnages. Il y a quelque chose de terrible dans l'amour sacré de la patrie, il est tellement exclusif qu'il immole tout, sans pitié, sans frayeur, sans respect humain, il a l'intérêt public". (A. de Lamartine, Histoire des girondins.) — - Граждане, - сказал Сен-Жюст, - революция в народных массах, а не в заслугах отдельных личностей. Есть нечто устрашающее в священной любви к родине; эта любовь исключает все остальное, приносит в жертву общему благу все, не зная ни жалости, ни страха и невзирая на лица во имя всеобщего благоденствия.

Il y eut ensuite une petite guerre d'embuscade dans les rochers qui nous faisaient face. Les cavaliers... s'exercèrent à tirer à balle au galop sur les têtes de Turcs, cette fois postiches. (G. Sand, Le Beau Laurence.) — Затем было показано нечто вроде партизанской войны в горах на открывавшихся перед нашими взорами противоположных склонах. Всадники... упражнялись в стрельбе по головам турок, на этот раз ненастоящих.

Mayergutt, enfin, notre tête de Turc, avait une tignasse crépue, des lèvres lippues, une voix désagréable et une intelligence rapide... (A. Wurmser, L'Enfant enchaîné.) — У Майергута, постоянной мишени наших насмешек, была шапка круто вьющихся волос, толстые губы, неприятный голос и быстрый ум.

Les autres sentaient cette distance, elles ne l'acceptaient pas et bientôt Clémentine devint leur tête de turc. (J. Vercors, Clémentine.) — Другие, чувствуя, что она совсем не такая, как они, не хотели с этим мириться, и вскоре Клементина стала для них козлом отпущения.