аксаков

Пригрозив строго-настрого своей всегда покорной супруге, чтоб она берегла Парашу как зеницу своего ока и никуда из дома не отпускала, Степан Михайлович отправился в путь. (С. Аксаков, Семейная хроника) — After solemnly impressing upon his docile Anna Vasilievna that she must guard Parasha as the very apple of her eye, and on no account permit her to quit Troitskoye, Stepan Mikhailovich departed on his journey.

Михаил Максимович пробовал втереться к нему в милость. (С. Аксаков, Семейная хроника) — Mikhail Maximovich tried to worm himself into his good graces.

- Другие миллионы крадут, и всё им как с гуся вода, а ворона украдёт копейку - ей за это смерть. (М. Салтыков-Щедрин, Ворон-челобитчик) — 'Others steal millions and get away scot free, but if a crow steals a kopeck, it's death.'

Катя всё чаще спотыкалась, сдержанно вздыхала. А Мишке хоть бы что, как с гуся вода, - шёл бы и шёл с винтовкой за плечами тысячу вёрст. (А. Толстой, Хождение по мукам) — Katya stumbled more and more frequently, and could not always suppress a sigh. But Mishka was impervious to everything - it seemed as if he could have marched on for thousands of miles, his rifle at his back.

Он позволял себе от времени до времени гульнуть, потешиться денёк-другой, завернув куда-нибудь в сторонку, но хмель и буйство скоро слетали с него, как с гуся вода, и с новой бодростию являлся он к своему делу. (С. Аксаков, Семейная хроника) — From time to time... he would break out, and spend a couple of riotous days in some little town; but he could throw off the effects of his drunkenness as easily as a goose shakes water off her feathers, and after such an interlude would only return with renewed zest to his interrupted labours.

- Что я в ту пору трудов приняла, чтоб его на службу-то втереть! - и всё как с гуся вода! (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — 'What trouble I had to get him taken into Civil Service - and it's all like water off a duck's back!'

У Ефросиньи было удивительное качество: для неё все беды и неприятности были "трын-трава" и стекали с неё, как с гуся вода. (Г. Николаева, Жатва) — Yefrosinya possessed a peculiar trait of character - all the world's cares sat lightly upon her.

В самом деле, не тот уже был мой дедушка. Куда девались его богатырские силы, и проворство, и неутомимость? (С. Аксаков, Семейная хроника) — In truth my grandfather was a changed man. Where were now his heroic strength, his activity and tireless energy?

- Погоди, я приберегла тебе весточку на закуску. (С. Аксаков, Семейная хроника) — 'Wait a moment, I've saved up a nice piece of news for a titbit.'

- Я патроны набил картечью... Для начала ничего! А это на закуску, - с гордостью сказал он, вынимая из кармана обойму с немецкими патронами. (Н. Островский, Рождённые бурей) — I wadded the cartridges with buckshot... Not bad for a starter! And this tidbit for the last,' he said triumphantly, drawing out of a pocket a clip of German cartridges.

- Но только уговор лучше денег, чтобы к тёще и к жене за деньгами ни шагу. (А. Писемский, Сергей Петрович Хозаров и Мари Ступицына) — 'A bargain is a bargain. Mind you don't ask my wife or mother-in-law for money.'

Увидев, что она в тоске и отчаянии, [они] холодно улыбались и не сделали ни шага, чтобы выслушать её... (Л. Никулин, России верные сыны) — On seeing that she was in anguish and despair, they smiled coldly and did not lift a finger to help her...

Была у меня огромная легавая собака Гранжер, ни шагу от меня не отходившая. (С. Аксаков, Семейная хроника) — I had an enormous setter Granger, that never moved a step from my side.

Экипаж подкатил к крыльцу, молодые вышли, упали старикам в ноги, приняли их благословение и расцеловались с ними и со всеми их окружающими. (С. Аксаков, Семейная хроника) — The coach drew up, the newly-wedded pair alighted, sank at the feet of their parents, and then kissed them and everyone present.

Не дав ответить ещё слова обомлевшей от страху Фене, он вдруг повалился ей в ноги: - Феня, ради господа Христа нашего, скажи, где она? (Ф. Достоевский, Братья Карамазовы) — Without giving the terror-stricken Fenya time to utter a word, he fell all of a heap at her feet. 'Fenya, for Christ's sake, tell me, where is she?'

Аграфена Кондратьевна. Уймись, эй уймись, бесстыдница! Выведешь ты меня из терпения, прямо к отцу пойду, так в ноги и брякнусь, житья, скажу, нет от дочери, Самсонушко! (А. Островский, Свои люди - сочтёмся) — Agrafena Kondratyevna. Let up, let up, you shameless girl! You'll drive me out of patience; I'll go straight to your father, throw myself at his feet, and say: 'Samson, dear, there's no living because of our daughter!'

Переполнилась мера моего терпения. Невозможно стало для меня всё это слышать и видеть. (С. Аксаков, Детские годы Багрова-внука) — I had reached the limit of my endurance. I could not stand seeing and hearing that.

С лёгкой руки Степана Михайловича переселение в Уфимский или Оренбургский край начало умножаться с каждым годом. (С. Аксаков, Семейная хроника) — It really seemed as if Stepan Mikhailovich had set the fashion of emigration; for a stream of folks flowed into Ufa and Orenburg.

С лёгкой руки Якова Лукича каждую ночь стали резать в Гремячем скот. (М. Шолохов, Поднятая целина) — Thanks to Yakov Lukich's example, men began slaughtering their cattle every night in Gremyachy.

урожай был баснословный (С. Аксаков) – хор номхæссæны зад æркодта

показаться во всей красе — (a) mostrarsi in tutto il proprio splendore; (b) (fig.) mettersi a nudo, rivelarsi per quel che si è