Коновалов

- [Коновалов] пьёт до тех пор, пока не захворает или не пропьётся догола... Тогда стыдно ему бывает, что ли, он пропадает куда-то, как нечистый дух от ладана... (М. Горький, Коновалов) — 'He drinks till he's sick or stark naked. And then, maybe because he's ashamed, he slinks off somewhere like an evil spirit that's caught a whiff of incense...'

- Сашка! Погубил ты меня... помни. Будь проклят, рыжий чёрт! (М. Горький, Коновалов) — 'Sashka! You've been my ruin, remember that! God damn you, you red-headed devil!'

Я попал в неприятельский стан. А война есть война. Не я выдумал её, будь она трижды проклята. Тут кто кого одолеет: если не мы их, то они нас. (А. Новиков-Прибой, В бухте "Отрада") — I was in the enemy's camp. And war is war. It wasn't I who invented it, may it be thrice cursed! It was a question of getting your man or letting him get you.

Грузен был полковник, всех выше и толще, и широкий дорогой кафтан в силу облекал его. (Н. Гоголь, Тарас Бульба) — The colonel was a heavy man, taller and stouter than any, and the ample fords of his costly full coat barely met round him.

Отец его, боевой генерал 1812 года,... командовал сперва бригадой, потом дивизией и постоянно жил в провинции, где в силу своего чина играл довольно значительную роль. (И. Тургенев, Отцы и дети) — His father, a general in the army, who had served in 1812,... first commanded a brigade and later a division, and lived permanently in the provinces, where by virtue of his rank he was able to play a certain part.

Солдат пил, портил тесто и играл разные марши и вальсы...; хозяин скрежетал зубами, а мне, в силу этого, приходилось работать за двоих. (М. Горький, Коновалов) — The soldier drank, spoiled the dough, and played marches and waltzes... the boss grit his teeth, while I, as a result of all this, had to do the work of two.

Женщина сильнее ощущала, опять-таки в силу своих психологических и физиологических особенностей, перегрузки войны - физические и моральные, она труднее переносила "мужской" быт войны. (С. Алексиевич, У войны не женское лицо) — A woman, because of her different psychological and physiological make-up, felt more keenly both the physical and moral hardships of the war, and it was more difficult for her to adapt to the 'male' setting of the war-time.

Компания была совершенно готова вытурить меня в шею из среды своей, и я, не желая дожидаться этого, ушёл. (М. Горький, Коновалов) — His companions were quite ready to throw me out by the scruff of the neck, so I left before they had a chance.

Мне было приятно смотреть на этого гигантского ребёнка, влагавшего всю душу в работу свою, - как это и следует делать каждому человеку во всякой работе. (М. Горький, Коновалов) — It was a pleasure for me to watch this overgrown boy at work, he put so much spirit into it - a thing everyone should do, no matter what his job.

- Театр - это труд очень тяжёлый, напряжённый, нервный. Конечно, если в него вкладывать всю душу. (В. Кочетов, Журбины) — 'The theatre is very hard, nerve-racking work. That is, if you put your heart into it.'

Была суббота, Коновалов был при параде - и стоял в победительной позе Маяковского. (С. Герасимов, У озера) — It was Saturday, Konovalov was in his best suit, and struck the victorious pose of Mayakovsky.

Во всём параде они пошли в лагерь, сопровождаемые Митькиным рёвом - его мамка не пустила. (Н. Дубов, Беглец) — Looking their best, they marched off to the camp accompanied by the howling of Mitka whom Ma had not allowed to go with them.

Нина (смотрит в окно). Васенька, иди полюбуйся. Наталья при всём параде. (А. Вампилов, Старший сын) — Nina (looks out of the window). Vasenka, come here. There's Natalya. She's all dolled up.

Знание жизни у них, вышвырнутых за борт её, поражало меня своей глубиной... (М. Горький, Коновалов) — I was struck by the profound knowledge of life shown by these people whom life had thrown overboard...

- Читаю я вот по вечерам требник - и плачу, рыдаю над этой самой книгой. Диву даюсь: как это можно было слова такие сладкие придумать! (И. Бунин, Деревня) — 'I read the prayer-book in the evenings, and I weep and sob over this book. And I can't stop marvelling: how could anyone think up such sweet-sounding words!'

- Не встал бы, да сиделка уж очень за меня хлопотала. Я, брат, просто диву дался - возится со мной как с дитёй. (М. Горький, Коновалов) — 'And I probably never would have [got up] if one of the nurses hadn't taken such good care of me. It's a miracle how I ever pulled through. She watched over me as if I was a baby.'

- Мы им [господам] тоже стали поперёк горла, только нас, брат, не слопаешь. Не по зубам кость. (В. Катаев, Хуторок в степи) — 'We stick in their throats too, but they can't get rid of us. We're too tough...'

Подавая свою книгу, Коновалов сказал Лене: - Что-то эта история меня не заинтересовала. Как-то не задела. Что-то уж очень умно! Прямо в сон кидает. Видно, не по зубам... (С. Герасимов, У озера) — Konovalov handed in his book. 'Somehow, it wasn't interesting,' he said. 'I couldn't get into it. Too deep for me! Nearly sent me to sleep. Above my head, I suppose.'

- И когда он запьёт - нет ему тут никакого удержу. (М. Горький, Коновалов) — 'Wild horses can't stop him once he's started.'

Коновалов играл умело. Довольно быстро в кассе у него оказалось ни мало ни много двадцать тысяч рублей. (Ю. Жуков, Песок и самородки) — Konovalov turned out to be a good gambler. It didn't take him long to have won no less than twenty thousand roubles.

Я подал заявление ни много ни мало - сразу в литературный институт имени Горького. (Н. Муратов, Голубой лиман) — Straight away, I submitted an application to no less an institution than the Institute of Literature named after M. Gorky.

- А я, брат, с той самой поры гуляю по белу свету. В каких местах бывал! (М. Горький, Коновалов) — 'I've been on the road ever since I left you. The places I've seen!'

- Лучше пиши по утрам роман, а вечером играй в карты: по маленькой. (И. Гончаров, Обрыв) — 'You'd better write your novel in the morning; in the evening, you should play cards at low stakes.'

- Может, ещё по маленькой? Коновалов подошёл к столу и налил по полстакана. (В. Некрасов, Судак) — 'What about another little one?' Konovalov went to the table and poured out two half-tumblers of vodka.

День за днём прошли два месяца. Я с Коноваловым о многом переговорил и много прочитал. "Бунт Стеньки" я читал ему так часто, что он уже свободно рассказывал книгу своими словами, страницу за страницей, с начала до конца. (М. Горький, Коновалов) — Thus, day by day, two months passed. Konovalov and I did a great deal of talking and a great deal of reading. I read him Stenka Razin 's Uprising so often that he could tell the story in his own words, page by page, from beginning to end.