Гордеев

Женщины страх как любят женить мужчин... (И. Гончаров, Обыкновенная история) — It is a marvel how fond women are of marrying off their men-friends!

- А ты любишь пироги с зелёным луком? Я - страсть как! (М. Горький, Фома Гордеев) — 'Do you like buns stuffed with green onions? I'm mad on them.'

Затаил я любовь к Гале и когда мы стали вместе учиться в фабзавуче... Кто-то заметил это и написал мелом над колпаком кузнечного горна: "Василий Миронович Манджура страдает по Гале Кушнир - ужас как!" (В. Беляев, Старая крепость) — I was still in love with Galya when we started at the factory-training school... Someone noticed this and chalked a notice up in the forge: 'Vasili Mironovich Mandzhura is pining for Galya Kushnir something terrible!'

Шмарин беда как любил рассказывать небылицы. (Д. Фурманов, Чапаев) — It was outrageous the way Shmarin liked to tell tall stories.

Старик был возмущён; в голосе его звучали досада, злоба, даже слёзы. Фома никогда ещё не видал его таким и невольно молчал. - Ведь она испортит тебя! Ах, блудница вавилонская!.. (М. Горький, Фома Гордеев) — The old man was indignant; there was anger, chagrin, even tears in his voice. Never before had Foma seen him in such a state, and he kept silence in spite of himself. 'She'll ruin you! Ugh, the Babylonian whore!'

В приёмном покое снова ударил в нос тяжёлый госпитальный запах. (Б. Полевой, Анюта) — In the admission ward of the clinic his nostrils were immediately assailed by the heavy hospital odours.

- Любавка! - сказал однажды Маякин... - сегодня вечером приготовься - жениха привезу! Закусочку нам устрой посолиднее... Серебра старого побольше выставь на стол... Чтоб в нос ему бросился наш стол! (М. Горький, Фома Гордеев) — 'Lyuba,' said Mayakin one day... 'make ready to receive a suitor this evening. Lay a fine board. Bring out all our old silver, and the fruit vases, too. Let the table hit him straight in the nose!

- Зачем обижать меня, папаша? Ведь видите вы - одна я! всегда одна! Ведь понятно вам, как тяжело мне жить - а никогда вы слова ласкового мне не скажете... И вы ведь одиноки, и вам тяжело... - Вот и Валаамова ослица заговорила! - усмехнувшись, сказал старик. (М. Горький, Фома Гордеев) — 'Why are you always hurting my feelings, father?' she said on the verge of tears. 'Can't you see how lonely I am, how very lonely? Surely you understand how hard it is for me to go on living like this, and yet you never say a kind word to me. But you're lonely, too, and it's hard for you - ' 'Braying like Balaam's ass!' said the old man with a little laugh.

- Почему вы, папаша, всегда так говорите со мной, - точно я маленькая или очень глупая? - Потому что ты большая, а не очень умная... Н-да! Вот те и весь сказ! (М. Горький, Фома Гордеев) — 'Why do you always talk to me like that, father, as if I were little, or very stupid?' she said in hurt tones. 'Because you're big, and not very clever. So that's that.'

- Сделайте одолжение, говорите всё, что вам угодно, а собственником я никогда не буду и не желаю. И вот весь мой сказ! (В. Катаев, Хуторок в степи) — 'Be so kind as to say all you want to say; but I do not wish to own and real estate whatsoever and I won't. And that's the end of it.'

- Не хочу. Ничего не хочу. Не желаю. И весь сказ! (Г. Троепольский, Белый Бим Чёрное ухо) — 'I won't have any more of it. I won't. And that's all there is to it!'

- Эх, голова садовая, то есть - капуста! - сказал Маякин с улыбочкой. - Ты вот ужо приезжай-ка ко мне, я тебе насчёт всего этого глаза открою... надо учить тебя! (М. Горький, Фома Гордеев) — 'Ah, you cabbage-head!' said Mayakin with a wry smile. 'Come and see me, and I'll open your eyes to all this. You need instruction...'

- Пойми ты, голова садовая, - наползая на меня и размахивая руками, доказывала Лидия Михайловна, - зачем мне тебя обманывать? (В. Распутин, Уроки французского) — 'Get it into your fat head,' she said, moving towards me, waving her hands, 'why would I trick you?'

Последние два дня он в компании с Ежовым сильно пил, и теперь у него трещала голова с похмелья. (М. Горький, Фома Гордеев) — Two days of heavy drinking with Yezhov had left him with a splitting headache.

- Бобров, зачем на любовницу наврал?.. Коли надоела - сыну бы отдал,... всё равно он теперь с другой твоей шашни завёл. (М. Горький, Фома Гордеев) — 'Bobrov, here - why did you have your mistress thrown in jail?.. If you were sick of her, you could have passed her on to your son - he's taken up with your latest daisy anyway.'

- Лестью да лаской вы мне теперь рта не замажете! - сказал он твёрдо и с угрозой. (М. Горький, Фома Гордеев) — 'You can't stop my mouth with fine phrases,' he said in a hard, threatening voice.

Анна Петровна. Да что вы, Арина Егоровна, рехнулись, должно быть! Да кто же смеет что-нибудь сказать про мою Машеньку? Хорькова. Ах, матушка, никому рта не зажмёшь; всякий волен говорить, на то язык дан. (А. Островский, Бедная невеста) — Anna Petrovna. Why, Arina Egorovna, it must be you've lost your senses! And who dares to say anything against my Mashenka? Horkova. Ah, my dear, you can't stop up anybody's mouth! Everybody's free to talk; that's what the tongue's for!

- Насколько я понимаю Африкана Дмитриевича, он покупает газету совсем не для того, чтобы зажать ей рот, как вы говорите... (М. Горький, Фома Гордеев) — 'If I'm not mistaken, it isn't to 'shut their mouths for them', as you put it, that Afrikan Dmitrievich wants to buy the paper.'

- Пусть мне не пытаются зажимать рот, как Мартемьянову и Логунову.... Взысканиями нас не укротишь; невозможно молчать, когда общее дело урон терпит. (А. Коптяева, Иван Иванович) — 'Don't let him try to shut me up like he did Martemianov and Logunov... We're not to be gagged with penalties; there's no keeping mum when you see the work's suffering.'

- Ладно, ладно, Аким, - Захар опустил глаза, - я не велика шишка. Я-то знаю, хозяин ты хороший, да о тебе и разговору нету, а каждому рот не зажмёшь. (П. Проскурин, Судьба) — 'All right, Akim,' Zakhar lowered his eyes. 'I'm not a big nob, I know you're a good farmer and it's not you they're thinking of, but you can't stop people's talk.'

- Ну и тогда-то вот те, которые верх в сумятице возьмут, - жизнь на свой лад, по-умному и устроят... Не шаля-валя пойдёт дело, а - как по нотам! (М. Горький, Фома Гордеев) — 'And then it is that those who took the helm when all was confusion will build life in their own way, a sensible way. And there will be no more of this hurly-burly; life will proceed in as well-ordered a fashion as if sung to note.'

- А пехота! / - Как по нотам, / Шла пехота. Ну да что там! / Авиация - и та... / Словом, просто - красота. (А. Твардовский, Василий Тёркин) — And the infantry! / Like butter... / Never saw those boys fight better. / And the Air Force too, you know.... / Or, to sum it up - good show!

- Ты им хозяин, они - твои слуги, так и знай. Захочем мы с тобой, и всех их до одного на берег швырнём, - они дёшево стоят, и их везде как собак нерезаных. (М. Горький, Фома Гордеев) — 'Don't forget that you're their master and they're your servants. We can throw them all off the boat if we want to. They're cheap, and there's as many of them as stray dogs.'

- Слыхали? Такие же бедолаги, как я, - сказал Пронякин. - Нас, шоферов, что нерезаных собак развелось. Ну кто теперь не шофёр?.. (Г. Владимов, Большая руда) — 'Hear them? They're the same sort as me,' Pronyakin said. 'We're thick as flies. Everybody's a driver nowadays.'

- Что же надо делать? - спросила Любовь... - Всё! - азартно крикнул старик. - Всё делай!.. Валяй, кто во что горазд!.. (М. Горький, Фома Гордеев) — 'What's to be done about it?' asked Lyuba... 'Done? Everything's to be done!' cried the old man. 'Each of us is to do whatever he's able.'

- Василий, ты говоришь глупости! - сказал Ежов, протягивая к нему руку. - А, конечно! - согласился Василий. - Где мне лаптем щи хлебать... А всё-таки я не слепой... (М. Горький, Фома Гордеев) — 'You're talking nonsense, Vasili,' said Yezhov, holding out his hand to him. 'I daresay,' agreed Vasili. 'How can I be expected to enter the parlour in homespun? But still, I'm not blind...'

Маякин с крестником направился к этой группе, нашёптывая Фоме: - Не робей... Хотя у них на брюхе-то шёлк, а в брюхе-то - щёлк. (М. Горький, Фома Гордеев) — Mayakin and his godson made for this group. 'Don't be shy,' whispered Mayakin to Foma. 'Fine feathers don't make fine birds.'

- У нас для коней кормов не хватает, а мы тока да фермы будем отстраивать, - продолжал Матвеевич. - Оно и получится как раз по пословице: "На брюхе-то шёлк, а в брюхе-то щёлк!" (Г. Николаева, Жатва) — 'We haven't got enough fodder for the horses, and are planning to build threshing barns and cattle houses,' Matveyevich went on. 'It works out according to the proverb - rob your belly to cover your back!'

- Завели такой порядок, чтобы всех детей в гимназисты отдавать... И купцов, и дворян, и мещан - всех под один колер подгоняют... Оденут в серое и учат всех одной науке... (М. Горький, Фома Гордеев) — 'It's the style now to send all children to the gymnasium. They're all to be painted the same colour - merchants' children, noblemen's children or artisans' children - all the same. Put them all into grey uniforms and teach them all the same things.'

- Э-эх! - с сожалением, тряхнув головой, воскликнул Яков Тарасович. - Всю обедню испортил ты, брат, мне! Разве можно так прямо вести дела с человеком? Тьфу! (М. Горький, Фома Гордеев) — 'Tsch, tsch!' said Mayakin with a doleful shake of his head. 'You've spoiled the mass for me this time, lad! As if a person could come right out with things like that when he's doing business! Pshaw!'

- Я знаю меру сил моих, я знаю - мне закричат: "Молчать!" Скажут: "Цыц!" Скажут умно, скажут спокойно, издеваясь надо мной, с высоты величия своего скажут... (М. Горький, Фома Гордеев) — 'I know my own strength,' he went on. 'They shout at me to hold my tongue; they shoo me away, and they do it very calmly, very wisely, looking down on me from a great height...'

- Через полтора года я выпущу первую партию товара, который у меня оторвут с руками, - с непоколебимой уверенностью сказал Смолин. (М. Горький, Фома Гордеев) — 'In a year and a half my first goods will be ready for market and they will be fairly torn out of my hands,' said Smolin with unwavering conviction.

- У машины Журбина огромное будущее... Её с руками будут рвать столяры колхозов и машинно-тракторных станций. Как же! Эта штука способна заменить инструментарий целой столярной мастерской. (В. Кочетов, Журбины) — 'Zhurbin's machine has an enormous future... The joiners in the collective farms and machine and tractor stations will jump at it. That machine can do the work of nearly all the instruments in a joiner's shop.'