АРИНА

Арина Петровна называла мужа "ветряною мельницей" и "бесструнной балалайкой". (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — Anna Petrovna called the husband 'a windmill' and 'a stringless balalaika'.

Вот ещё вам примета: когда ходит он, то всегда размахивает руками. Ещё покойный тамошний заседатель, Денис Петрович, всегда, бывало, увидевши его издали, говорил: "Глядите, глядите, вон идёт ветряная мельница!" (Н. Гоголь, Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка) — And another thing you may know him by - he always swings his arms as he walks. Denis Petrovich, the assessor, now deceased, always used to say when he saw him in the distance, 'Look, look, here comes our windmill!'

[Арина Петровна] называла мужа "ветряною мельницей" и "бесструнной балалайкой". (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — Arina Petrovna called the husband 'a windmill' and 'a stringless balalaika.'

- Сказывай, какое ещё дело за тобой есть? - решительным голосом прикрикнула на него Арина Петровна: - говори! не виляй хвостом... сума перемётная! (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — 'Now, what else have you to tell me?' Arina Petrovna cried peremptorily. 'Speak! Don't wriggle... you turncoat!'

Неужели же здесь только бескорыстное, почтительное изумление перед тремястами тысячами годового дохода? - подумал Андрей Ильич. - Что же заставляет всех этих людей так униженно вилять хвостом перед человеком, который даже и не взглянет на них никогда внимательно? (А. Куприн, Молох) — 'Is this really nothing but a disinterested, respectful amazement at a yearly income of three hundred thousand rubles?' he thought. 'If so, what makes all these people wag their tails so cringingly before a man who never so much as looks at them?'

Анна Петровна. Да что вы, Арина Егоровна, рехнулись, должно быть! Да кто же смеет что-нибудь сказать про мою Машеньку? Хорькова. Ах, матушка, никому рта не зажмёшь; всякий волен говорить, на то язык дан. (А. Островский, Бедная невеста) — Anna Petrovna. Why, Arina Egorovna, it must be you've lost your senses! And who dares to say anything against my Mashenka? Horkova. Ah, my dear, you can't stop up anybody's mouth! Everybody's free to talk; that's what the tongue's for!

- Насколько я понимаю Африкана Дмитриевича, он покупает газету совсем не для того, чтобы зажать ей рот, как вы говорите... (М. Горький, Фома Гордеев) — 'If I'm not mistaken, it isn't to 'shut their mouths for them', as you put it, that Afrikan Dmitrievich wants to buy the paper.'

- Пусть мне не пытаются зажимать рот, как Мартемьянову и Логунову.... Взысканиями нас не укротишь; невозможно молчать, когда общее дело урон терпит. (А. Коптяева, Иван Иванович) — 'Don't let him try to shut me up like he did Martemianov and Logunov... We're not to be gagged with penalties; there's no keeping mum when you see the work's suffering.'

- Ладно, ладно, Аким, - Захар опустил глаза, - я не велика шишка. Я-то знаю, хозяин ты хороший, да о тебе и разговору нету, а каждому рот не зажмёшь. (П. Проскурин, Судьба) — 'All right, Akim,' Zakhar lowered his eyes. 'I'm not a big nob, I know you're a good farmer and it's not you they're thinking of, but you can't stop people's talk.'

- Сдал я им пистолет и пошёл из рук в руки, а к вечеру очутился уже у полковника - командира дивизии. (М. Шолохов, Судьба человека) — 'I handed over my pistol and was passed from one person to the next until by the evening I had to report to the colonel in command of the division.'

В условиях, когда обе стороны вели наступательные уличные бои, о стабильности переднего края думать не приходилось. Отдельные дома по нескольку раз переходили из рук в руки. (А. Родимцев, На последнем рубеже) — When both sides were engaged in offensive street fighting it was a waste of time thinking about a stable front line. Individual blocks changed hands several times.

- Капитал-то можно бы при жизни из рук в руки передать, - молвила Арина Петровна. (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — 'You might give away the capital while you live,' Arina Petrovna said.