горе+от+ума

София. Вот в чём, однако, случай весь: / Как давиче вы с Лизой были здесь, / Перепугал меня ваш голос чрезвычайно, / И бросилась сюда я со всех ног. (А. Грибоедов, Горе от ума) — Sophia: That's what the chance consists of, clearly. / You shouted just outside! You frightened me severely; / So off I started running at the double!

Сквозь метель Жулька увидела летящую птичку и со всех ног во все тяжкие бросилась за ней по насту. (М. Пришвин, Глаза земли) — In the midst of a snowstorm Zhulka once caught sight of a bird in flight and set out at full speed after it.

Софья. Счастливые часов не наблюдают. Лиза. Не наблюдайте, ваша власть. (А. Грибоедов, Горе от ума) — Sophya: Who notes, in happiness, how time is flying? Liza: Well, don't. It's up to you!

Чацкий. И в жёнах, дочерях к мундиру та же страсть! / Я сам к нему давно ль от нежности отрёкся?! / Теперь уж в это мне ребячество не впасть, / Но кто б тогда за всеми не повлёкся? (А. Грибоедов, Горе от ума) — Chatsky. No less to uniform our wives and daughters bow. / How long have I myself that weakness thrown behind me? / I do not fear to yield to aught so childish now; / But was it strange, with all the rest to bind me?

Унынья моего / Ничто не мучит, не тревожит, / И сердце вновь горит и любит - оттого, / Что не любить оно не может. (А. Пушкин, На холмах Грузии лежит ночная мгла) — No other source / Can trouble or disturb my woe, / My heart burns bright again and loves anew - because / How not to love it does not know.

Софья. Молчалин, вы? Чацкий. Она! она сама! Ах, голова горит, вся кровь моя в волненье! (А. Грибоедов, Горе от ума) — Sophya: Molchalin! You? Chatsky: 'Tis she! I see her plain! My head is all on fire; my blood to the temples streaming!

Всё обошлось превосходно - никто нас не тронул, ни собаки, ни люди. Правда, на всякий случай мы версты три дали крюку по городскому валу. (В. Каверин, Два капитана) — Everything turned out excellently. Nobody interfered with us, neither dogs nor people. True, just to make sure, we did carry out a detour of about two miles round the town wall.

Фамусов. Который же из двух? / "Ах, батюшка, сон в руку!" / И говорит мне это вслух! / Ну, виноват, какого ж дал я крюку! (А. Грибоедов, Горе от ума) — Famusov: There now! Which does she prefer? / 'Papa, the dream's come true!' / We have it straight out loud from her! / Well, well! I'm wrong. What sent me so askew?

София. Примеры мне не новы; / Заметно, что вы желчь на всех излить готовы; / А я, чтоб не мешать, отсюда уклонюсь. (А. Грибоедов, Горе от ума) — Sophya: Oh, do take some one new. / I see on every one your spite you want to spend; / I think I'll go away: then I shan't hinder you.

Билибин писал, что его дипломатическая discrétion мучила его и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нём при виде того, что творится в армии. (Л. Толстой, Война и мир) — Bilibin wrote that the obligation of diplomatic discretion tormented him, and he was happy to have in Prince Andrew a reliable correspondent to whom he could pour out the bile he had accumulated at the sight of all that was being done in the army.

Фамусов. Тебя уж упекут / Под суд, как пить дадут. (А. Грибоедов, Горе от ума) — Famusov. They'll put you through the mill; / As sure as eggs is eggs, they will.

- А у меня что перед глазами? Один план. Я его подписал, он меня и казнит. Какое сегодня число? - Схватился за голову: - Ну, всё! Снимут, как пить дать, снимут! (В. Кожевников, Всю неделю дождь) — 'But what have I got to look at? Nothing but the plan. I signed it, and it's punishing me. What's the date today?' and he clutched his head in his hands. 'Well, that's it! I'll be sacked, as easy as winking!'

Он... всё поглядывал на низкое свинцово-белесое небо: "Как она поедет? Простынет, как пить дать". (В. Шугаев, Дождь на Радуницу) — He kept glancing up at the low, leaden, whitish sky: 'How can she go? She'll catch cold, sure as eggs.'

Фамусов. Я, Софья Павловна, расстроен сам, день целый / Нет отдыха, мечусь, как словно угорелый. / По должности, по службе хлопотня, / Тот пристаёт, другой, всем дело до меня! (А. Грибоедов, Горе от ума) — Famusov. No, miss! I'm out of sorts myself; I get no rest. / All day I rush about as if I were possessed; / My office work, it never lets me be; / First this one comes, then that, and all are after me!

В горячие для буфета часы [Павел] носился, как угорелый, с подносами, прыгая через четыре-пять ступенек вниз, в кухню, и обратно. (Н. Островский, Как закалялась сталь) — During rush hours he would dash with loaded trays up and down the kitchen stairs like a whirlwind, taking four or five steps at a time.

Надо оформить какой-то пропуск, выписать какие-то бумажки. Найти приёмщика, сдать груз, опять получить бумажки. Всё это и делает Сенька, бегая по райцентру как угорелый. (В. Белов, Под извоз) — They had to get some kind of passes made out, sign papers. Find the reception clerk, hand over their loads and get a receipt. Senka it was who looked after all this, running about as if he'd a torch under his tail.

В семь часов за мамой приходит её "газик" с красным крестом на дверце... За мамой машина всегда приходит - она по району носится как угорелая... (А. Лиханов, Мой генерал) — At seven o'clock Mum's jeep bowls up with its red cross on the door... A car always comes for my mother - she rushes round the district like a mad thing...

Софья. Ночь целую с кем можно так провесть! Сидим, а на дворе давно уж побелело. (А. Грибоедов, Горе от ума) — Sophya: With one like him, so quick the night-time goes! We sit and sit; long since, it's dawn outside the curtain.

- Небось, вы вот нынче на меня смотрите и думаете: эгоист Константин Иванович, о себе беспокоится, себя бережёт. Что ж, и берегу, когда старость на дворе. (Ю. Герман, Дело, которому ты служишь) — 'Surely, you're looking at me and thinking that Konstantin Ivanovich is an egotist who takes care of nothing but his health. Well, I do care of my health since my old age is not far off.'

Фамусов. Ах! матушка, не довершай удара! / Кто беден, тот тебе не пара. (А. Грибоедов, Горе от ума) — Famusov: Oh, daughter, spare the blow and say no more! / No match for you, if once he's poor.

Богатенькие, допуская его в свою среду, всё-таки разумели, что он им не пара, что он только шут, и в этом именно смысле установилась его репутация. (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — While admitting him to their society, however, they made it plain that he was not their equal, but was merely a sort of clown, and that was, indeed, what most people thought of him.

Несколько разбойников вытащили на крыльцо Василису Егоровну... "Батюшки мои! - кричала бедная старушка. - Отпустите душу на покаяние. Отцы родные, отведите меня к Ивану Кузмичу". (А. Пушкин, Капитанская дочка) — 'Sirs!' shrieked the unfortunate old woman. 'Let me die in peace! Merciful fathers, take me to Ivan Kuzmich!'

Голос Земляники. Отпустите, господа, хоть душу на покаяние - совсем прижали! (Н. Гоголь, Ревизор) — Zemlyanika's Voice. I'm stifling, stifling: give me room - only give me time to repent! - you're squeezing the life out of me!

Фамусов. Пожалуй, пощади. Чацкий. Длить споры не моё желанье. Фамусов. Хоть душу отпусти на покаянье! (А. Грибоедов, Горе от ума) — Famusov: When will this persecution cease? Chatsky: I have no wish to add a sentence. Famusov: Leave my poor soul some leisure for repentance!

С минуту трое шли молча, как бы отдавая дань дикому очарованию окружающей природы. (Л. Леонов, Evgenia Ivanovna) — For a minute the three walked in silence, as though paying tribute to the grandeur of the scenery.

Платон Михайлович. Брат, женишься, тогда меня вспомянь! / От скуки будешь ты свистеть одно и то же. Чацкий. От скуки! как? уж ты ей платишь дань? (А. Грибоедов, Горе от ума) — Platon Mikhailovich: You wed, my boy - then think of me! Quite soon / From boredom, you as well will whistle just one tune. Chatsky: From boredom! What! You pay that toll already?

Обратно мы шли легко, хотя и продолжали платить дань разъярённому солнцу. (А. Кривицкий, Жара в Агудзере) — Our walk back was easy, although we still paid tribute to the ruthless sun.

Я за окном услышал хруст шагов - / Идёт румяный человек в ушанке. / Как молод он! Как щёки разгорелись / От холода! Журнал зажат под мышкой... / Пальто подбито ветром. (В. Луговской, Середина века) — I hear the crunch of footsteps on the snow outside. / A man is walking past. How vigorous his stride! / How young! How red his cheeks, how bright his eyes! / He seems to scorn the cold, his coat's so light. / He's carrying a rolled-up magazine.

Чацкий. А Гильоме, француз, подбитый ветерком? Он не женат ещё? (А. Грибоедов, Горе от ума) — Chatsky: And Guillaumet, that feather-brain from France, - isn't he married yet?

Лиза. Сужу-с не по рассказам; / Запрёт он вас, - добро ещё со мной; / А то, помилуй бог, как разом / Меня, Молчалина и всех с двора долой. (А. Грибоедов, Горе от ума) — Liza: I judge by what I know! / If you're locked up, perhaps he'll let me be; / More likely - Lord-a-mercy me! / - Molchalin and myself - we all shall have to go.

Хлёстова. Ну, как с безумных глаз / Затеет драться он... (А. Грибоедов, Горе от ума) — Khlyostova. What if he starts a brawl daft as he is...

Фамусов. Не плачь, я дело говорю: / Уж об твоём ли не радели / Об воспитанье! с колыбели! (А. Грибоедов, Горе от ума) — Famusov: Stop crying! Hear a word in season! / Your infant mind I fed with Iadle, / I watched your training from the cradle.