арина

Арина Петровна называла мужа "ветряною мельницей" и "бесструнной балалайкой". (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — Anna Petrovna called the husband 'a windmill' and 'a stringless balalaika'.

Вот ещё вам примета: когда ходит он, то всегда размахивает руками. Ещё покойный тамошний заседатель, Денис Петрович, всегда, бывало, увидевши его издали, говорил: "Глядите, глядите, вон идёт ветряная мельница!" (Н. Гоголь, Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка) — And another thing you may know him by - he always swings his arms as he walks. Denis Petrovich, the assessor, now deceased, always used to say when he saw him in the distance, 'Look, look, here comes our windmill!'

[Арина Петровна] называла мужа "ветряною мельницей" и "бесструнной балалайкой". (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — Arina Petrovna called the husband 'a windmill' and 'a stringless balalaika.'

- Сказывай, какое ещё дело за тобой есть? - решительным голосом прикрикнула на него Арина Петровна: - говори! не виляй хвостом... сума перемётная! (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — 'Now, what else have you to tell me?' Arina Petrovna cried peremptorily. 'Speak! Don't wriggle... you turncoat!'

Неужели же здесь только бескорыстное, почтительное изумление перед тремястами тысячами годового дохода? - подумал Андрей Ильич. - Что же заставляет всех этих людей так униженно вилять хвостом перед человеком, который даже и не взглянет на них никогда внимательно? (А. Куприн, Молох) — 'Is this really nothing but a disinterested, respectful amazement at a yearly income of three hundred thousand rubles?' he thought. 'If so, what makes all these people wag their tails so cringingly before a man who never so much as looks at them?'

Анна Петровна. Да что вы, Арина Егоровна, рехнулись, должно быть! Да кто же смеет что-нибудь сказать про мою Машеньку? Хорькова. Ах, матушка, никому рта не зажмёшь; всякий волен говорить, на то язык дан. (А. Островский, Бедная невеста) — Anna Petrovna. Why, Arina Egorovna, it must be you've lost your senses! And who dares to say anything against my Mashenka? Horkova. Ah, my dear, you can't stop up anybody's mouth! Everybody's free to talk; that's what the tongue's for!

- Насколько я понимаю Африкана Дмитриевича, он покупает газету совсем не для того, чтобы зажать ей рот, как вы говорите... (М. Горький, Фома Гордеев) — 'If I'm not mistaken, it isn't to 'shut their mouths for them', as you put it, that Afrikan Dmitrievich wants to buy the paper.'

- Пусть мне не пытаются зажимать рот, как Мартемьянову и Логунову.... Взысканиями нас не укротишь; невозможно молчать, когда общее дело урон терпит. (А. Коптяева, Иван Иванович) — 'Don't let him try to shut me up like he did Martemianov and Logunov... We're not to be gagged with penalties; there's no keeping mum when you see the work's suffering.'

- Ладно, ладно, Аким, - Захар опустил глаза, - я не велика шишка. Я-то знаю, хозяин ты хороший, да о тебе и разговору нету, а каждому рот не зажмёшь. (П. Проскурин, Судьба) — 'All right, Akim,' Zakhar lowered his eyes. 'I'm not a big nob, I know you're a good farmer and it's not you they're thinking of, but you can't stop people's talk.'

- Сдал я им пистолет и пошёл из рук в руки, а к вечеру очутился уже у полковника - командира дивизии. (М. Шолохов, Судьба человека) — 'I handed over my pistol and was passed from one person to the next until by the evening I had to report to the colonel in command of the division.'

В условиях, когда обе стороны вели наступательные уличные бои, о стабильности переднего края думать не приходилось. Отдельные дома по нескольку раз переходили из рук в руки. (А. Родимцев, На последнем рубеже) — When both sides were engaged in offensive street fighting it was a waste of time thinking about a stable front line. Individual blocks changed hands several times.

- Капитал-то можно бы при жизни из рук в руки передать, - молвила Арина Петровна. (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — 'You might give away the capital while you live,' Arina Petrovna said.

Дело в том, что на Аннушку Арина Петровна имела виды, а Аннушка не только не оправдала её надежд, но вместо того на весь уезд учинила скандал. (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — The fact was that Arina Petrovna had had plans about Annushka, but instead of justifying her hopes the girl created a scandal that all the district talked of.

- Так, без родительского благословения, как собаки, и повенчались! - сетовала по этому случаю Арина Петровна. - Да хорошо ещё, что кругом налоя-то муженёк обвёл! Другой бы попользовался - да и был таков! Ищи его потом да свищи! (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — 'They married without their parents' blessing just like dogs!' 'Anna Petrovna complained. 'Thank Heaven that at least the man put a wedding-ring on her finger! Any other one would have simply taken his pleasure and made off! You might whistle for him!'

Что же касается мужчин, то Птицын, например, был приятель с Рогожиным; Фердыщенко был как рыба в воде. (Ф. Достоевский, Идиот) — As for the men, Ptitsyn, for instance, was a friend of Rogozhin's, Ferdyshchenko was in his element.

Сделавши своё открытие, Арина Петровна почувствовала себя как рыба в воде. (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — Having made her discovery, Anna Petrovna felt like a duck in water.

А пока что всё останется по-старому. И перед моими глазами встал Крамов, которому, видно, и не надо никаких перемен, который чувствовал себя и раньше как рыба в воде. (А. Чаковский, Год жизни) — Meanwhile things would remain as they were. And there rose before me the image of Kramov, who apparently wanted nothing changed, who felt like a fish in water under the old conditions.

Арина Петровна даже глаза зажмурила: так это хорошо ей показалось, что все живут на всём на готовеньком, у всех-то всё припасено, а она одна - целый-то день мается да всем тяготы носит. (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — Arina Petrovna closed her eyes, it was so delightful to think of everyone living carefree, everything provided for them, while she alone knew no rest from morning to night bearing other people's burdens.

Сделались наши генералы весёлые, рыхлые, сытые, белые. Стали говорить, что вот они здесь на всём готовом живут, а в Петербурге, между тем, пенсии ихние всё накапливаются. (М. Салтыков-Щедрин, Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил) — The two officials were blithe and merry and became so nice and plump that it was good to look at them. 'It's not so bad here, after all,' they would say. 'Here we are, we have all we want, and at home in St. Petersburg our pensions are piling up into a tidy sum.'